Двор был переполнен людьми. Плакали от страха женщины, дети. Растерянно толпились мужчины. И только допризывники не поддавались панике. Они старались держаться ближе к пограничникам.
- Товарищи, у кого есть оружие? - спрашивали у людей пограничники, выделенные отделкомом. - Нужно знать, какими силами мы располагаем. Кто с оружием - подходите.
Ковалев осмотрел южную стену прочного дувала. Если пробить в стенах амбразуры, можно обороняться. А вот окна в складе придется чем-то заделывать. И тут же решил: мешками с пшеницей!
Отобрав с десяток допризывников, Ковалев приказал им баррикадировать окна склада, показал, какие делать амбразуры. И работа закипела…
Вскоре Ковалев докладывал Слесареву:
- Оборудовано пять огневых точек. Нужны вооруженные люди.
- Мокрослоев, Поскребышев, Ивченко - в распоряжение товарища Ковалева! Будете оборонять южную часть кооператива.
Люди заняли свои места. На крышу выставили трех наблюдателей. Но бандиты пока не проявляли активности, хотя было видно по всему, что кооператив они обложили со всех сторон. Предстоял нелегкий бой.
Слесарев собрал своих помощников на совет.
- Какова готовность к бою, товарищи? - Слесарев обвел взглядом собравшихся.
- Люди расставлены.
- Патронов маловато, - последовали ответы.
- В том-то вся и беда, что патронов мало, - сказал отделком. - Взяли, сколько положено на бойца. Не предполагали, что в такую заваруху попадем. Сколько у нас охотничьих ружей?
- Всего восемь.
- Порох и дробь есть у подводчиков и землемеров.
- Охотничий боеприпас имеется в кооперативе. Я считаю, что нам нужно послать гонцов в Талды-Курган, - добавил Слесарев. - Найти добровольцев, желательно из допризывников. Я напишу записку уполномоченному ОГПУ.
Над головами раздался выстрел: наблюдатели подали сигнал тревоги.
- По местам! - крикнул Слесарев и бросился к складу у самых ворот.
Бандиты наступали только на одном участке - против главных ворот. С громкими криками они пересекали пустырь, отделяющий кооператив от домов села.
- Подпустить поближе, - распорядился Слесарев и, выждав, скомандовал:
- Огонь!
Ударил дружный залп. За ним другой. И бандиты откатились назад.
Воспользовавшись передышкой, вернулись к прерванному разговору.
- Допризывники Заболотнев и Первохин изъявили желание доставить пакет в Талды-Курган, - доложил Ковалев.
- Давайте их сюда.
И когда допризывники подошли, Слесарев приказал им:
- Этот пакет доставьте лично в ОГПУ. Если задержат бандиты - уничтожьте. Но нужно пробраться во что бы то ни стало.
- Знаем, товарищ командир.
- С южной стороны переберитесь через дувал и вдоль реки уползайте подальше. До Талды-Кургана полсотни верст… Хорошо бы коней достать - и верхом.
- А поверят ли нам в ОГПУ? Ведь у нас никаких документов нет.
- Действительно, загвоздка. И у меня нечем удостоверить донесение. - Слесарев секунду, другую подумал. - Ладно, возьмите вместо печати вот это. - И он снял треугольник с петлицы.
Добровольцы ушли. С минуту Слесарев прислушивался к тишине. Но там, где ползли допризывники, было тихо.
К отделкому подошел уполномоченный по подписке, спросил дрожащим голосом:
- Слыхали? Разобьем ли? Их тысячи прут. Сомнут они нас.
- Кто говорит, что сомнут?
- Вот тот чернобородый. - Уполномоченный показал на Кряжина. Мужик спрятался за спину других и оттуда подал свой голос:
- Сам Кивлев припожаловал. У него нрав строгий.
- Кто добровольно ему сдается - того с миром отпускает на все четыре стороны, а сопротивляющихся вешает беспощадно, - поддакнул и Горлов.
- А ну-ка, Кряжин, выйди сюда! - приказал Слесарев.
- А что я? Я ничего… Люди говорят… - забеспокоился мужик, подталкиваемый к Слесареву подводчиками.
- Закрыть паникера на замок! - решил отделенный. - А чтобы ему в одиночестве не скучно было, заодно и Горлова туда же. Потом разберемся.
Слесарев понимал, что нужна крепкая военная дисциплина не только среди призывников и пограничников, но и среди мирного населения. Без твердой дисциплины гарнизон не выдержит осады. Отделенный принимает на себя полностью командование гарнизоном. Подозвав Нестерова, говорит ему:
- Берите карандаш и бумагу. Будем писать с вами первый приказ.
Кто-то пододвинул ящик, за который сел Нестеров. Кто-то поднес ближе коптилку…
На одном из стендов центрального музея пограничных войск в Москве под стеклом хранится полуистлевший на сгибах лист, вырванный из ученической тетради. Эта та самая бумага, которую под диктовку Слесарева писал землеустроитель Алма-Атинского окрзу Аркадий Григорьевич Нестеров. Вот что там написано:
"Приказ № 1 по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда.
Всем нам известно, что мы окружены со всех сторон бандитами и находимся в серьезной опасности. Только твердость духа, революционная дисциплина, преданность делу партии, прочная спайка наших рядов и сознание своего долга могут быть порукой к спасению. В целях создания крепкой боевой организации объявляю себя начальником гарнизона. Своим помощником назначаю землемера Ковалева.
Весь гарнизон разбиваю на пять отделений. Командирами отделений назначаю пограничников Лощинского, Мокрослоева, Тимофеева, Игнатьева и Полетаева, их помощниками - Зубова, Корниенко, Скворцова, Ивченко и Борисенко.
Заведующим снабжением назначаю счетовода кооператива Фейсенко…
Во главе команды обслуживания гарнизона ставлю товарища Воловского, а во главе санитарной части - Нестерова.
Ввиду серьезности положения и возможности кулацкой измены виновные в нарушении дисциплины, как бойцы, так и допризывники и подводчики, будут преданы полевому суду с применением строгих мер наказания, вплоть до расстрела.
Граждан Горлова и Кряжина заключить сейчас под стражу до моего особого распоряжения.
Начальник гарнизона Слесарев".
Приказ подписали Ковалев, Володин, Прохоров, Воловский, Нестеров и Фейсенко.
Но вернемся к той памятной ночи 29 марта 1930 года. Закончив с организационными вопросами, Слесарев вновь и вновь задавал себе вопрос: "Где достать патроны?"
- Самое главное для нас сейчас - патроны, - делился Слесарев. - Для охотничьих ружей боезапас есть. А вот что с винтовками делать - ума не приложу. По нескольку обойм у каждого бойца в подсумке да немного россыпью. Запас ограниченный. Есть у нас, правда, ручной пулемет, но в разобранном виде. Можно было бы собрать, да что толку? Даже один диск набить нечем.
- Товарищ командир! - ближе к свету пробрался Прохоров. - Однажды на Кубани мы в окружение попали. В гражданскую. Так один охотник научил нас набивать порохом стреляные винтовочные гильзы и лить из дроби самодельные пули. Три дня мы отбивались такими патронами от наседавших белоказаков… Может, нам попробовать?
- Что ж, давайте, товарищ Прохоров, - согласился Слесарев. - Вам Фейсенко передаст весь огнеприпас. А бойцам я прикажу сейчас же собрать все стреляные гильзы и беречь их как зеницу ока. Тогда мы сможем и пулемет собрать…
Приказ такой был отдан. Но выполнить красноармейцы не успели. Бандиты снова бросились на штурм, на сей раз с трех сторон. И лишь со стороны реки не слышалось стрельбы.
Из бойниц ударили выстрелы пограничников. Вступили в бой и землеустроители, паля из своих "тулок" и "зауэров". И снова бандиты откатились, неся потери.
Наткнувшись на организованное сопротивление, Кивлев не на шутку разгневался. Как потом утверждали на допросах очевидцы, он грозился повесить Кряжина, не сумевшего выполнить его приказ. Но для этого сначала нужно было взять кооператив, оказавшийся крепким орешком.
И главарь приказал готовиться к решительному штурму, который был назначен на утро.
Использовали передышку и осажденные. Прохоров набрал себе помощников из местных охотников и подводчиков. Они выбирали из собранных гильз сгоревшие капсюли, вставляли новые, насыпали порох… В кузнице на вздутом горне плавили в пустых консервных банках свинец. Воловский ладил формы для отливки пуль.
А Слесарев собирал ручной пулемет Дегтярева. На рассвете к нему подошел Прохоров, держа в горсти патроны.
- Вот, товарищ командир, наша продукция. Можно попробовать.
- Молодец! Сейчас и попробуем.
Слесарев заложил в магазин винтовки пять патронов, дослал один в канал ствола и выстрелил вверх.
- Пойдет! Только пулемет заряжать ими не будем. Для Дегтярева соберем настоящие патроны.
Скоро пулемет был установлен на крыше. Сам Слесарев снарядил один-единственный диск. И на него ушли почти все патроны. Зато когда утром бандиты пошли на штурм, двух коротких очередей оказалось достаточно, чтобы их отбросить.
Начался второй день осады. Работал вовсю кустарный патронный завод. Подводчики собирали стреляные гильзы, сносили их Прохорову. Его помощники быстро наловчились делать патроны. Даже пули все больше походили на настоящие. Правда, пули эти, не имея оболочки, летели недалеко. Но ведь бандиты были рядом. И самодельные делали свое дело. Теперь настоящие патроны были лишь в диске пулемета. Да и тех оставалось на две-три хороших очереди.
И все-таки вторые сутки бандиты ничего не могли поделать с осажденным гарнизоном. К вечеру им удалось захватить магазин, расположенный на отшибе. Это была тяжелая потеря для осажденных: там были все запасы продовольствия.
- Придется есть пшеницу, - сказал Фейсенко, на плечах которого лежало снабжение осажденного гарнизона.
Что ж, пшеница так пшеница. И кашевар варил в общем котле зерно. Ни посолить, ни заправить варево было нечем.
Неожиданно свалилась другая беда… В короткую передышку между атаками бандитов Фейсенко сообщил:
- Вода подходит к концу.
- Откуда всегда брали воду? - спросил Слесарев у Фейсенко.
- Из Кзыл-Агачки. Есть водовозка. По утрам водовоз привозил воду, наполняя ею бочки для питья. Брал себе, сколько требовалось, кузнец.
- Проверьте, сколько воды осталось!
- Уже проверил. Литров тридцать, не больше.
- Тридцать литров? Не густо. Без моего разрешения не тратить ни капли. Только на пищу.
Но что такое тридцать литров на семьдесят с лишним человек?
- Будем рыть траншею к речке, - приказал начальник гарнизона. - По очереди. День и ночь. Пока не пробьемся к воде. Река недалеко. - И Слесарев первым взялся за заступ, чтобы пробить дыру в стене кооператива, обращенной к речке.
- Идут! - крикнул наблюдатель через некоторое время.
Слесарев бросил заступ на краю уже глубокой ямы и кинулся на крышу к пулемету. Вспыхивал бой.
…Так проходили часы, сутки. Осажденные отбивались и одновременно укрепляли свой бастион мешками с пшеницей, землей, вынутой из траншеи, которую начали копать. Готовились они и к рукопашной схватке, ковали пики полосового железа. На отдых не оставалось времени. Если удавалось бойцу подремать прямо у амбразуры - это было большой удачей.
В перерыве между боями был оформлен второй приказ по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда. В нем, помимо прочего, говорилось:
"Для снабжения гарнизона водой пробить ход из двора и прорыть ход до речки".
Всему гарнизону приказывалось
"усилить наблюдение за противником и стойко выдержать натиск неприятеля, пытающегося захватить склады с семенным зерном".
Предписывалось боеприпасами усилить снаряжение патронов, для чего имеющийся запас дроби перелить на пули, бойцам патроны расходовать по возможности экономно и открывать огонь по наступающим лишь в крайнем случае.
Приказами и распоряжениями начальника гарнизона и его помощника между участниками обороны были строго распределены обязанности. Чтобы дать возможность людям отдохнуть в часы затишья, в караул одновременно выставлялось по пять человек от каждого отделения. Одним словом, был введен порядок воинского подразделения в обороне. В этом Слесареву большую помощь оказывал Николай Ковалев.
V
На столе начальника отряда затрещал "эриксон" - старенький, видавший виды телефонный аппарат. Зырянов снял трубку.
- Слушаю!
- Здравствуйте, товарищ начальник! Говорит уполномоченный ОГПУ из Талды-Кургана. В районе появилась многочисленная кулацкая банда. Она движется, по нашим данным, на город, захватила ряд сел. Сейчас бой идет в Кзыл-Агаче, где засела группа пограничников, пославших ко мне за помощью двух допризывников. Красноармейцев немного, на длительное сопротивление их рассчитывать нельзя. У меня послать в Кзыл-Агач некого. В Алма-Ату я уже доложил. Вероятно, вот-вот вы из столицы получите приказ оказать нам помощь. Часть бандитов движется, по нашим сведениям, на Талды-Курган. Одним словом, ждем вашей помощи.
Зырянов немедленно вызвал начальника штаба и командира маневренной группы Анзигитова. Те быстро явились.
- Обстановка осложнилась, товарищи! - говорил собравшимся начальник отряда. - Всех прошу к карте. Только что сообщил из Талды-Кургана райуполномоченный ОГПУ о появлении крупной кулацкой банды. Она либо возникла на месте, либо по частям переброшена из-за кордона. Группа наших пограничников осаждена в Кзыл-Агаче. Необходимо выяснить, как наши бойцы попали туда, и немедленно оказать им помощь. Анзигитов, поднимай мангруппу "в ружье" и маршем выдвигайся в район Талды-Кургана. Учебный взвод Головина - в твоем распоряжении. Начштаба, немедленно соединись с округом, потребуй аэроплан. Мангруппе двигаться через Алтын-Емель и Кугалы…
В кабинет с ворохом телеграфных лент вбежал дежурный по части.
- Телеграмма из Алма-Аты.
- Давай скорее!
Начальник отдела, быстро перебирая белую ленту, прочитал:
"Из Алма-Аты по железной дороге отправлен на станцию Мулалы кавдивизион ОГПУ. Немедленно выделите силы для подавления кулацкого восстания в районе Талды-Кургана".
- Значит, наш план правильный, - сказал начальник отряда. - Жаль, что Турксиб далеко. А то бы через несколько часов были на месте. Выяснили, что за группа бойцов в Кзыл-Агаче?
- Выяснил, - ответил дежурный. - Отделком Слесарев с тринадцатью бойцами из нового пополнения.
- Сколько они держатся?
- Трое суток.
- Как вооружены?
- Винтовки и по подсумку патронов. Есть в разобранном виде ручной пулемет. Но патронов к нему нет.
- Да, без патронов трудно держаться. И доставить их нет возможности. Возможно, на месте что-либо придумаете.
Считанные минуты потребовались курсантам и бойцам маневренной группы для сборов по тревоге. Иван Головин первым доложил о готовности.
Мангруппа и учебный взвод вышли форсированным маршем поздно вечером. По дорогам Семиречья двигались со всеми мерами предосторожности, выставив боевое охранение, разведку и группу прикрытия. Однако все обошлось благополучно. В селах и аулах, встречавшихся по пути, было спокойно. Коммунистические отряды из сельских активистов, поднятые пограничниками, были готовы к обороне. Коммунисты и комсомольцы вооружились, ночью несли патрульную службу, а днем выставляли наблюдателей.
Но чем ближе подходили к Талды-Кургану, тем обстановка становилась нервознее. Кто-то распускал панические слухи о восстании против Советской власти, о том, что восставшие расправляются со всеми колхозниками, не щадя ни женщин, ни детей.
В Талды-Кургана все напоминало прифронтовой город. Кавдивизион ОГПУ уже прибыл по строящемуся Турксибу со станции Мулалы, через Талды-Курган двинулся к Кзыл-Агачу. Не успели прибыть пограничники, как над городом появился самолет. Пилоты посадили свой "Ю-8" на окраине города, разыскали Анзигитова и доложили:
- Летчики гражданской авиации Мазурук и Каминский прибыли в ваше распоряжение.
На груди Каминского пограничники увидели три ордена Красного Знамени. Столько орденов сразу у одного человека ни Анзигитов, ни Головин не видели. И сразу прониклись к пилоту огромным уважением.
- Вам, товарищ Каминский, в гражданскую довелось участвовать? - спросил Головин.
- Летал на "ньюпоре", - ответил тот. - А теперь вот на гражданскую машину перешел. Годы… Какая перед нами задача?
- Боевая. В селе Кзыл-Агач оказались в осаде наши пограничники. Нужно провести воздушную разведку. Хорошо бы бандитов из пулемета попугать. Но у вас же гражданская машина.
- А ведь это идея! Поднимем пулемет, Илья? - спросил Каминский своего напарника.
- Почему не попробовать? Возьмем.
- Тогда забирайте старшину Крюкова. Он у нас лучший пулеметчик. Правда, с неба стрелять еще не приходилось.
- Головин подозвал своего помкомвзвода и представил его пилотам.
Через полчаса самолет, словно огромная стрекоза, пробежав по пустырю, взмыл в небо. На коленях Каминского лежал планшет с картой. Приходилось сверяться с ней, чтобы держать правильный курс. Много часов налетал герой гражданской войны Каминский, но здесь впервые. А на заднем сиденье примостились второй пилот Илья Мазурук и старшина с пулеметом.
Под крылом - села и аулы, речка Каратал. Затем показалось большое село Канур. За ним - селение со странным именем Пикакешка. Слева были видны воды озера Сары-Куль. А вот и река Кзыл-Агачка, изгибающаяся круто на север. Через несколько минут полета над рекой будет Кзыл-Агач. Каминский увидел сверху все село сразу, стал присматриваться к ориентирам. Вначале трудно было определить положение на земле. На улицах двигались какие-то конники и пешие. Услышав гул самолета, они останавливались, смотрели вверх. Поняв, видимо, что самолет с красными звездами на крыльях может наделать бед, люди стали разбегаться. Одни скрывались в домах, другие нахлестывали коней и мчались прочь из села. И лишь отдельные смельчаки начинали стрелять из винтовок по краснозвездной птице.
Каминский увидел двор кооператива. Сделал один круг, второй. Проходили минуты… Вот уже четверть часа кружил над селом самолет. Вдруг пилоты увидели, как двое людей вскарабкались на крышу и расстелили на ней белое полотно с наспех намалеванными на нем буквами: "Кончились патроны".
Стрельба с земли усилилась. И когда самолет вновь стал разворачиваться над селом, Илья Мазурук показал старшине Крюкову на пулемет, а сам для чего-то снял гимнастерку, переложив содержимое ее карманов в брюки.
Старшина стал изготавливаться для стрельбы, вложил диск. Но стрелять было не с руки. Каминский понял это и перевел самолет на бреющий полет. Крюков дал длинную очередь по скоплениям бандитов на площади. По домам, где укрылись другие, он стрелять не стал. Могли пострадать ни в чем не повинные жители.
А Мазурук тем временем набил гимнастерку патронами, завязал узел. И когда "Ю-8" вновь пролетал над кооперативом, кинул узел за борт, проследив, куда упала "посылка". Сделав еще круг над Кзыл-Агачем, самолет лег на обратный курс, взяв несколько восточнее. Летчики заметили, что по дороге на Чимбулак и Капал движутся отряды вооруженных всадников, разбежавшихся при появлении самолета. Это двигалась на Талды-Курган часть банды, осадившей группу Слесарева.
Летчики посадили машину на том же пустыре, откуда и взлетали. Анзигитов, Головин и другие командиры подбежали к самолету.
- Что там? - спросил Анзигитов.
- Держатся, - ответил Мазурук, - сообщили, что нет патронов. Сбросил им штук триста.