За время этого периода тренировок произошло только одно тревожное событие. Естественно, было несколько инцидентов, с которыми ребята из экипажей разобрались самостоятельно, без посторонней помощи, довольно быстро, но ничего серьезного, что касалось бы всего подразделения, не было. Но в ту ночь вовлечены в события были все. Джоки Брюстер потерял своего напарника, второго номера Джока Брауна, в сетях. Они проводили учебную атаку. Машина была не слишком хорошо уравновешена, и, когда они нырнули, чтобы пройти под сетью, она опустилась на дно у основания сети. Брюстер обернулся к Брауну, быстро понял, что того нет и он сам не может перемещать чариот, и, как и был он обучен в ходе тренировок, выпустил маркировочный буй и по сети поднялся на поверхность. Брауна на поверхности он не обнаружил и немедленно поднял тревогу.
Вахту в шлюпке нес Дики Гринленд, на случай именно такой критической ситуации, которая произошла. Не теряя времени на расшифровку жестикуляции Брюстера, он подал установленный сигнал тревоги сигнальной ракетой Вери. В ту ночь за тренировки отвечал Слейден, он немедленно направил к сетям всех подводников и подал сигнал на базу в Сторновей. Сети были обследованы настолько тщательно, насколько это можно было сделать в чернильной темноте, но никаких следов Брауна не было обнаружено. Надежда исчезала с течением времени и расчетом количества оставшегося кислорода. Час за часом этот предел приближался, потом он наступил и миновал. Возможно, думали они, можно будет найти его при дневном свете.
Как выяснилось, дневной свет понадобился, чтобы доставить Джока Брауна на "Титанию". Он начал свой рассказ с неохотного признания, что все произошло из-за его собственной ошибки – перед началом тренировки он не доложил о том, что плохо себя чувствовал. Несколько часов подряд днем и вечером он мучился зубной болью. От этого он был почти "в отключке", но счел, что сможет потерпеть, пока не кончится тренировка. Лучше не стало, когда Брюстер наклонил нос чариота вниз, под сеть, но все же большую часть спуска на дно Браун держался. Только крепился он слишком долго, и получилось так, что он начал карабкаться на сеть прежде, чем они опустились под нее. Следующее, что он помнил, – это то, что он был на поверхности, слышал Брюстера и Гринленда, поднимавших тревогу. Они были от него не далее, чем в десяти ярдах, но он не смог привлечь их внимание, и его отнесло в сторону. Он собирался направиться к берегу залива, держась рукой за трос, поддерживающий сеть. Но голова его разламывалась от боли, и потому неудивительно, что он не удержался за трос и был отнесен течением, потеряв надежду остаться в живых. Тем не менее он по-прежнему боролся и поплыл к берегу. Только тот, кто носил на себе подобное снаряжение, может понять, каким ужасным испытанием это было. Оно вовсе не было похоже на легкий скафандр аквалангиста. Костюм был изолированный, сам по себе не тяжелый, но тяжелые башмаки были неважной заменой ластам.
Но Браун сделал это. На суше он тотчас снял скафандр и дыхательный аппарат и, оставшись только в шерстяном трико, принялся стучаться в ближайший домик арендатора. Ему любезно предложили пищу и приют, но никакой одежды не дали. Посчитал ли арендатор, что Браун был авангардом сил вторжения, на что, казалось, указывали принятые им меры безопасности, или у того были личные счеты к кому-то из участников устроенных Слейденом береговых "учений", осталось неизвестным. Достаточно сказать, что именно в шерстяном белье Браун появился перед арендатором, в нем же был передан этим арендатором в руки полиции и в шерстяном же белье возвращен полицией на борт "Титании". Он никогда этого не мог себе простить.
Это происшествие имело место в начале августа 1942 г. Три группы подводников, прибывших в северные воды на "Тайте", упорно трудились уже более трех месяцев. Начало сказываться напряжение. Настроение падало, машины начали совершать воображаемые ошибки, "обжимка" проходила медленно. Один из молодых офицеров, понимая, почему это происходит, взял на себя героическую миссию сообщить Слейдену, что люди сделали довольно много, решив множество поставленных задач, и что им необходим перерыв и отдых. Слейден, как обычно, вежливо выслушал, ничего не ответил, но на следующий день вывесил на доске объявлений списки тех, кому был разрешен отпуск.
Большая часть группы направлялась в Лондон и на юг, из Эрисорта туда было два дня езды, что отнимало четыре дня из четырнадцати отпускных. Это не совсем устраивало. Хорошо бы выбрать более быстрое средство, чем корабль или поезд, и эта проблема горячо обсуждалась на кормовой палубе. Часть партии отпускников решила добираться обычным путем, но семеро из них оказались столь сообразительными, что рискнули использовать шанс добраться с помощью американских ВВС. Именно в Сторновее располагалась промежуточная база самолетов, пересекающих Атлантику. Это давало возможность сократить путь до Прествика, если не дальше. И все получилось, как было задумано. Из Сторновея они добрались до Прествика на транспортном самолете под эскортом "лайтнингов", что гарантировало безопасность перелета. Кроме того, американцы предложили замечательный обед, специальный автобус до Глазго и спальные места в ночном поезде. Таким образом, спустя сутки после отъезда из Эрисорта они начали свой отпуск в Лондоне. И в полдень того же дня группа находилась в баре Тиволи.
Тем временем AEDU (экспериментальная группа ныряльщиков адмиралтейства) проводила опыты по установлению реакции ныряльщиков на сильный холод. Если экипажам чариотов пришлось бы осуществлять свою деятельность в норвежских водах уже этой осенью, им пришлось бы работать при температурах около 45° по Фаренгейту. К сожалению, эту проблему поставили перед группой в то время, когда стоял жаркий август, а это означало, что в тренировочный бассейн Гормана нужно было доставить несколько тонн льда, для того чтобы снизить температуру воды. "Были испытаны различные варианты нижнего белья, – пишет сэр Роберт Дэвис в последнем издании своих наставлений по водолазному делу. – Очень нелегким делом оказалось подобрать достаточно теплую одежду, которая, надеваясь под скафандр, не обременяла бы ныряльщика. Идею электрического подогрева костюмов можно было даже не рассматривать, хотя бы потому, что в ходе атаки ныряльщики должны были покидать машину, а химические грелки перегревались, если на них попадала вода, проникшая сквозь костюм. Окончательный выбор был сделан в пользу белья из натурального шелка, надетого непосредственно на тело, сверху полагалась шерстяная одежда, а между ней и водонепроницаемым костюмом надевались капоковые безрукавки и штаны.
Проблемой оставались руки, которые трудно было утеплить в холодной воде, поскольку обязательно должна была оставаться чувствительность при контакте. Группа испробовала множество типов перчаток, провела ряд экспериментов, испытывая степень прилегания их к рукам в бассейнах с битым льдом. Но проблема полностью так и не была решена, и ныряльщики должны были сделать свой выбор сами, подходя к этому вопросу индивидуально. Обычно предпочитали оставлять руки голыми, обильно смазав их при этом жиром".
Еще одна проблема касалась водолазного снаряжения. Как выяснилось, стальные кислородные баллоны оказывали неблагоприятное воздействие на компас чариота. Это препятствие трудно было преодолеть. Никакие сплавы для баллонов в то время в стране не производились, но, к счастью, оказалось, что немецкие бомбардировщики оснащены кислородными приборами, емкости которых были сделаны из алюминиевого сплава. По размеру и форме они почти соответствовали нашим. Даже резьба на горловине подходила к британскому клапану. Были даны распоряжения собирать кислородные баллоны со всех сбитых самолетов, и если баллоны были неповрежденными, то после проверки и подгонки они прилаживались к дыхательным аппаратам.
Потери немецких самолетов были достаточно высоки, чтобы удовлетворить потребности чариотеров и других подводников до того времени, как производство подобных баллонов будет начато в Англии.
Из первой партии отпускников, возвращавшихся в Эрисорт, один был снят с поезда с приступом острого аппендицита. Слейден по телефону приказал, чтобы еще двое остались рядом с больным до того момента, пока он не выйдет из наркоза, на всякий случай, дабы в бессознательном состоянии он не смог разгласить государственную тайну. Но сочетание эфира с алкоголем оказалось настолько сильным, что государственная безопасность была обеспечена.
По возвращении в Эрисорт прежние занятия продолжились, но ритм их ускорился. Согласно слухам, вскоре могут последовать решительные действия и экипажи будут окончательно сформированы. Требования неуклонно повышались. Но было понятно, что все они прекрасно усвоили пройденный курс обучения. Сети были для них ленточками, учебные атаки на "Тайте" – мелочью, пройденным этапом. Необходимо было освоить что-то более сложное, научиться преодолевать более сложную сетевую защиту и атаковать цель, сидящую в воде на тридцать пять футов или ниже, вместо "Титании" с ее скромными двадцатью шестью футами.
Даже ночные учения больше не приносили неприятностей, хотя предписанные предосторожности иногда позволяли приобрести полезный опыт. Каждый экипаж получил подводный фонарь, а также сигнальные кальциевые ракеты, горящие в воде и обеспечивающие экстренную подачу сигнала, они были также неоценимым маяком для спасателей. Каждая пара "наездников" стала связываться обычной веревкой для подстраховки. Но ни ночные тренировки, ни новые приспособления, ни основные действия по программе обучения не давали подводникам удовлетворения надолго. Слейден и Фелл это знали.
Был сделан запрос на имя флаг-офицера подводного флота, и в ответ поступило распоряжение, согласно которому база в Эрисорте должна быть свернута, погружена на "Титанию" и вывезена. Куда – об этом знали только кэптен Конвей и два командующих, поскольку кодовое название "порт HHZ" ничего не говорило. Новым домом, однако, оказался Лох-Кернбоун на основном острове, немного южнее мыса Рит и восточнее Сторновея. "Титанию" на новой базе поджидали вспомогательная плавбаза "Алекто" и дрифтер военно-морского флота "Истер Роуз". С этими судами ушли штаб и небольшая часть курсантов. Их история, ставшая историей первого применения чариотов, будет рассказана ниже.
Вскоре после того, как "Титания" пришвартовалась, сюда же прибыл корабль его величества "Хови", в то время – последнее слово флота в деле строительства линейных кораблей. Он бросил якорь вблизи берега, кормой к нему, и был прикрыт последовательными линиями сетей. Было проявлено обоюдное гостеприимство, планы составлены, пари заключены. Вскоре все было готово к первой атаке. На "Хови" считали, что все необходимые предосторожности предприняты и корабль неприступен. В дополнение к сетям там был настроен целый ряд специальных гидрофонов, подвешенных на бонах по бортам корабля, а между внутренней линией сетей и кораблем постоянно патрулировал баркас, оснащенный сигнальным фонарем Олдиса в качестве прожектора. Самым важным из всех условий, которое почти наверняка отсутствовало бы при реальной атаке, было то, что цель знала, в какую ночь и примерно в какое время будет произведено нападение.
Атака началась. Семь экипажей покинули "Титанию" с пятнадцатиминутными интервалами, скользя в темноте вперед и руководствуясь только приказом "оставить заряды под "Хови" и уйти необнаруженными". Слейден и Фелл, должно быть, немного тревожились, несмотря на то что верили в свои экипажи. Ведь было так много дополнительных трудностей. Защита была сильнее, чем та, с которой чариотеры сталкивались ранее, не было известно и ни одного из пресноводных "окон" залива, "Хови" сидел в воде ниже опасной кислородной глубины, подход в погруженном положении должен был начаться не менее чем за полмили от цели, а очертания берега исключали использование для атаки каких-либо хорошо заметных ориентиров.
Джордж Госс и старший матрос Треветьян вернулись первыми. Их успех был полным. Счет стал один – ноль. Госс заметил, что сети до берега полностью не доходят, и поэтому они прошли в сторону моря, так что пришлось проползти вдоль берега, после чего они нырнули под последнюю сеть, поместили заряд под кормой "Хови" и вернулись необнаруженными тем же путем.
Следующими вернулись Джеф Ларкин и петти-офицер С.Л. Берей. Как только они появились из воды, выкинув в жесте приветствия два пальца, стало ясно, что счет стал два – ноль. Их атака была кратчайшей: в сети, через них, заряд под мидель, через сети в обратном направлении и домой.
Третьим вернулся Чак Боннелл. Это был очередной успех. Три – ноль. В отличие от Госса с его "обманной атакой" и Ларкина с "прямой атакой" это была "навигационная атака". Самым обычным способом, следуя всем инструкциям, он нырнул не более чем в сотне ярдов от "Титании" и не всплывал, пока не миновал сети на пути обратно, оставив заряд прикрепленным к днищу "Хови".
Следующими были замечены Дж. Саржент и младший матрос Андерсон. Им не столь повезло. Когда они проходили внутреннюю сеть, Андерсон порвал свой дыхательный баллон о зазубрину на проволоке. Тот немедленно заполнился водой, но Андерсон нашел выход. Он сумел использовать дублирующий клапан (обычно служащий для подачи дополнительного кислорода в экстренных случаях) и направить в горло смесь кислорода и воды. Последнюю он усиленно выплевывал внутрь маски. Он решил не сообщать об этом Сарженту, и тот увидел, что с ним происходит, только в ходе успешного развития атаки.
Саржент решил вполне мудро – не завершать учебную атаку и, вынужденный отступать назад через сети, вывел машину на поверхность. Андерсон был в мрачном настроении. Делая все, что можно было сделать в данной ситуации, Саржент снял маску со своего номера второго, привел машину к максимальной плавучести и полным ходом возвратился к "Тайте". Горячая ванна, некоторое количество виски и тихие слова Слейдена "Хорошо сделано" способствовали скорому восстановлению. Атаки не было, но машина не была обнаружена, и счет остался три – ноль.
Вскоре после этого рядом появились Эл Моретон и машинист Уайт. У них с самого начала имелась техническая неисправность, но они сумели отыскать сети, которые преодолели вплоть до последней. Там Моретон оставил Уайта у машины, а сам поднялся наверх, чтобы взять пеленги. Он нырнул как раз вовремя, поскольку мимо проходил патрулирующий баркас. Еще один взгляд – и Моретон ушел вниз к Уайту. Но тут стало очевидно, что чариот к этому времени совершенно не поддавался управлению под водой. Поэтому они продули основную балластную цистерну и поднялись к поверхности рядом с "Хови". Они не смогли завершить атаку, закрепив боеголовку, но оставили один из магнитов закрепленным на борту линкора и отбыли, вручную проведя чариот через сети, не обнаруженные на всем пути следования. Счет прежний, три – ноль.
Следующим вернувшимся был экипаж Стреттон-Смита и старшего матроса Риквуда. Вскоре после первого погружения их подвел компас, и им пришлось довольно долго находиться на поверхности, чтобы выверить курс. Чтобы облегчить ориентировку, они, как и Госс, решили следовать под берегом. Но еще до того, как добрались до "Хови", они угодили в проклятое пресноводное "окно" и погрузились на дно, примерно на семьдесят футов. Во время этого провала оба они получили довольно серьезные повреждения ушей и оба чувствовали себя слишком плохо, чтобы продолжать задание. Учитывая то, что они были лишь одним экипажем из семи, и помня часто повторяемые инструкции на случай подобных ситуаций, они нехотя решили возвратиться на "Тайте" в надводном положении, без риска обнаружить наличие чариотов на якорной стоянке, как если бы действия были реальными, когда враг не предупрежден об атаке заранее. Счет был по-прежнему три – ноль (с тремя помарками). В результате этого неудачного погружения эти два ныряльщика были отстранены от работ на несколько недель для того, чтобы дать поправиться их ушам.
Следующую, последней ушедшую и последней вернувшуюся машину, вел Джок Керр, который до начала обучения прослужил пять месяцев вторым лейтенантом в легкой горской пехоте и не имел навигаторских амбиций. Он пришел к тому же выводу, что и Госс, относительно большей уязвимости кормы "Хови" со стороны берега. Но он не смог найти у берега свободного промежутка и должен был нырнуть под сети. В процессе этого он наткнулся на дно примерно в двадцати футах от кормы линкора. Небольшой пузырь воздуха в цистерне – и чариот немного всплыл, чтобы успешно уткнуться в рули. Там они закрепили заряд и начали путь домой, но их движение по поверхности было обнаружено, и они были остановлены баркасом. Так, с четырьмя успешно закрепленными зарядами, одним условно уничтоженным чариотом и тремя "не атаковавшими" счет очков в течение ночи стал четыре – один в пользу чариотов.
Не было сомнений в отношении того, кто выиграл в этой игре, и Слейден и Фелл видели в этом успехе залог того, что через пару недель таких ложных атак пригодность чариотов для реальных действий станет бесспорной.
Вторая ночь прошла почти так же, как и первая, за исключением того, что вместо зарядного устройства применялись магниты, снабженные шариковыми буйками – чтобы облегчить работу водолазам с "Хови". Четыре экипажа атаковали, четыре магнита были установлены, но две машины были обнаружены на возвратном курсе. Забавную шутку в этом учении выкинули Тэффи Д.С. Эванс и петти-офицер B.C. Смит, которые разместили свой магнит на нижней стороне правого забортного трапа, под самым носом у вахтенного офицера и квартирмейстера.