И еще одна важная особенность нашей издательской системы. Она – подлинно интернациональна. Нашу страну населяют более ста различных наций и народностей. Некоторые народы только после Октябрьской революции обрели письменность. И сразу книга всюду стала потребностью. Эту потребность мы стараемся удовлетворить, каким бы малым ни был народ. Например, чукчей всего тринадцать с половиной тысяч, эвенков – немногим более двадцати пяти тысяч, ненцев – двадцать восемь тысяч. Но эти народы, как и все остальные, имеют на своем языке и учебники, и художественную литературу.
Конечно, далеко не простое дело – многоязычность книги. Нужны переводчики, нужна специализация техники. Малые тиражи изданий коммерчески убыточны. Но государство идет на эти убытки во имя огромной "духовной прибыли" – книга стала у нас бесценным достоянием человека, она сближает народы, обогащает их культуры. Можно этим гордиться? Да, это наша общая гордость. Ни в какой другой стране мира таких масштабов культурных преобразований не было.
В.: Борис Иванович, теперь о книге вообще. Я помню, как много было прогнозов и предсказаний, что телевизор станет могильщиком книги…
О.: Жизнь не так уж редко срамит предсказателей и ломает прогнозы… Какую-то часть времени телевизор у всех у нас отнимает, конечно. Но ведь и свободного времени у людей стало больше. Так что те, кто читал, продолжают читать не меньше, чем прежде. И вот как это подтверждает статистика. За двадцать пять лет телевизор пришел едва ли не в каждый дом. Но упала ли тяга к печатному слову? Нет. Тиражи книг за это же время выросли в мире в три раза. Обращаясь к исследованиям, могу сказать: книга в приобщении человека к культуре и знаниям, в воспитании чувств первенства не утратила.
Что касается взаимоотношений "телезрителя" и "читателя", то почти всегда экранизация какого-нибудь произведения возбуждает в нас заново интерес к уже прочитанной книге. Я помню, как после экранного "Тихого Дона" мне захотелось, показалось просто необходимым перечитать книгу. Спросите библиотекарей, и они скажут, как возрастает спрос на каждую книгу, по которой делали фильм. Самый последний пример: огромный спрос на книгу Стендаля "Красное и черное"…
В.: Вы сказали, что тиражи книг заметно выросли. Вместе с тем, все это знают, ощущается острая нехватка книг. Чем бы Вы объяснили взрывоподобный спрос на печатную продукцию?
О.: Я думаю, дело в первую очередь в росте образованности и культуры народа, повышении его жизненного уровня. Не последняя роль принадлежит здесь и научно-технической революции. Понадобился качественно новый уровень знаний…
В.: А каким образом научно-техническая революция коснулась самой книжной индустрии?
О.: Перемен всяких много, и нелегко удержаться от соблазна перечисления. Полиграфия и раньше поражала воображение сложной техникой. Помните, Чапек писал о ротационной машине: "…если бы она стояла где-нибудь на берегу Замбези, туземные племена, наверное, принимали бы ее за божество и приносили бы ей жертвы". Но время идет. Сегодня вряд ли кого-нибудь удивишь такими машинами. Что же касается нововведений, то я бы рискнул утверждать: в некоторых случаях человек, заглянувший в типографию после перерыва лет в десять, ее сейчас не узнает – новое оборудование, новая технология, новые принципы производства…
В.: Качество выпускаемых книг за последние годы выросло очень заметно. Повысилась оперативность изданий. А расширилась ли издательская база? Как производство поспевает за спросом на книгу?
О.: Первый путь увеличения производственной мощности – модернизация типографий, о которой я уже говорил. Тут есть резервы, и мы их стремимся использовать. Но, конечно, строились и новые крупные предприятия. В Тбилиси, Алма-Ате, Фрунзе за минувшую пятилетку введены в строй крупные полиграфические комплексы. Огромные специализированные комбинаты созданы вблизи Москвы. Послевоенным первенцем был Калининский комбинат. В последние годы построены комбинат-гигант в Чехове (специализирован для выпуска журналов), еще один комбинат в Калинине (для выпуска детской литературы), в Смоленске – комбинат учебников, в Можайске вводится в строй комбинат, печатающий книги на иностранных языках… Каждую минуту с печатных машин страны сходит сейчас 33 тысячи книг и брошюр, около пяти миллионов в день. В год – свыше одного миллиарда семисот миллионов.
В.: И все-таки мы ощущаем: мало. Что ставит предел насыщению книжного рынка?
О.: Прежде всего бумага. Ее пока недостает. И насыщение рынка всем необходимым остается сложной проблемой.
В.: Мы коснулись сейчас темы, которая многих волнует. Сначала о бумаге. Как будет увеличиваться ее производство? И не содержится ли и тут зерно еще одной проблемы? Бумага – это лес, а лес – это кислород, это здоровье наших рек и озер, это, наконец, красота нашей земли. Сегодня тираж только одной книги – это гектары сведенного леса. Не окажемся ли мы с книгой в руках, но сидящими на пеньке?
О.: Вашу тревогу, Василий Михайлович, я понимаю, и она небезосновательна. Думаю, однако, что, если лес брать не только там, где он "ближе лежит", а также там, где он, нередко перезревая, гибнет, в обозримом будущем леса без ущерба для здоровья земли хватит и на строительство, и на бумагу. И надо еще иметь в виду: срубленные леса возобновляются.
В 1976 году принято государственное решение значительно увеличить прирост бумаги в стране. Будут введены новые производственные мощности. Пока же ежегодная прибавка ее недостаточна. Так что приходится, как говорят, по одежке протягивать ножки. Наша издательская политика состоит в том, чтобы возможно разумней и экономней использовать то, что имеем.
В.: Где же мы экономим и во имя чего?
О.: Одна из важных статей экономии бумаги – избежать дублирования изданий. Планы издательств тщательно обсуждаются и координируются Комитетом. Ведется учет: что, где и в каком количестве издается. Для этих целей в Москве создан и действует информационно-вычислительный центр.
Еще. Сокращено число ведомств и организаций, обладающих правом самостоятельного издания литературы.
Кое-что дала нам борьба с "толстой книгой". Для некоторых видов изданий (монографии, научные сборники, учебники и т. д.) пришлось установить предельный объем.
Резерв экономии бумаги отыскался и в недрах самого производства. Всюду, где целесообразно, мы отказались от излишеств оформления. Во всякого рода справочных изданиях стали применять более емкие, убористые шрифты. Когда эта мера только еще обсуждалась, кое-кто говорил: "А не испортим ли людям глаза?" Опасения эти излишни. Справочник – не роман, с полки мы берем его на несколько минут. Всюду в мире справочная литература издается предельно компактной. И вот наглядный пример экономии. Предыдущее издание Большой Советской Энциклопедии состояло из пятидесяти томов. В новом издании тот же объем информации уместился в тридцати томах.
В.: Не рассмотреть ли, Борис Иванович, еще одну статью рационального использования бумаги? Вопрос деликатный, и я никого не хотел бы обидеть, но раздаются голоса о более экономном подходе к многотомным изданиям ныне здравствующих литераторов. Я имею в виду "собрания сочинений".
Если признано необходимым рассматривать каждый случай превышения установленного объема некоторых книг, то просто грешно не видеть: формируя "собрание", иные авторы включают в него произведения и проходные, малозначительные, весьма тощие по художественным достоинствам. Не разумнее ли было бы в некоторых случаях издавать не "собрание сочинений", а "избранное", куда входило бы лучшее, что написано автором?
О.: Вопрос этот обсуждался недавно Комитетом и Союзом писателей СССР. Выработано специальное положение, которым определены высокие критерии при отборе произведений, включаемых в собрания сочинений, наиболее рациональные объемы этих изданий. И сейчас наряду с собраниями сочинений больше стало выходить однотомников и двухтомников, в которых представлено все действительно лучшее, что создано тем или иным автором. В ближайшие годы именно такому типу изданий будет отдаваться предпочтение.
В.: Теперь о том, во имя чего так настойчиво экономится бумага. По каким каналам она направляется более щедро?
О.: Наша главная забота о том, чтобы читатель мог получить все, в чем он нуждается в первую очередь. Это художественная литература и издания для детей (при приросте фондов бумаги в 15 % тиражи этих книг за минувшую пятилетку увеличились на 32,4 %), это книги классиков марксизма-ленинизма, это учебники, книги по экономике.
Остро не хватает также изданий по медицине. Большая нужда в книгах по законодательству. Наконец, нужна обширная справочная литература. Планируем выпуск энциклопедий по различным отраслям знаний. В скором времени будет издан Советский Энциклопедический Словарь. Это будет очень емкая книга, напечатанная на тонкой бумаге, – энциклопедия в одном томе. (В БСЭ помещается сто тысяч статей, а в словаре – восемьдесят тысяч.) Тираж? Несколько миллионов экземпляров. Это тот случай, когда мы постараемся удовлетворить всех.
В.: Все ли у нас реализуется, что издается?
О.: Практически да. Неизбежный в книгоиздательском деле "осадок" у нас сведен до 1–2 %. Это намного ниже, чем в любой другой стране.
В.: Мы с Вами забыли о важнейшем источнике пополнения бумажных фондов – макулатуре. В ГДР я видел повсюду большие красные ящики для бумаги. Выяснил: более 40 % бумаги в этой стране вновь возвращается в оборот…
О.: Да. Примерно то же самое в Японии, Англии и ФРГ, всюду, где мало лесов. Мы же со старой бумагой обходимся не всегда по-хозяйски. Между тем возврат в оборот бумаги – это не только дополнительные миллионы книг или хотя бы оберточная бумага, это и сбереженный лес. Сбором макулатуры у нас заняты учреждения "Вторсырья". Традиционно им помогают школьники. Но сложившаяся практика теперь уже недостаточна. Нужны, возможно, и "красные ящики" в городских дворах, нужна четкая служба приема макулатуры, нужны специализированные заводы по ее переработке.
В.: А каков результат эксперимента со сдачей макулатуры за книжную премию?
О.: Он проводился Госснабом при нашем активном участии. Эффект эксперимента превзошел ожидания. Надо признаться, кое-что мы даже не могли предусмотреть и пришлось на ходу поправляться. А первый итог таков: собрано 450 тысяч тонн макулатуры. Это, условно, многие миллионы книг и 13,5 тысячи гектаров сбереженного леса. Как видим, игра стоит свеч. И самое ценное – в ней нет проигравших. Выигрывают все.
В.: Коснемся теперь того, что называется "спросом". Недавно я был свидетелем такой сцены. Через головы толпившихся у киоска веселый парень протянул продавщице книг деньги: "На всю десятку!" Можно посмеяться, но больше тут грустного, чем смешного. Книгу нередко покупают не для того, чтобы, придя домой, впиться в нее глазами. Книгу покупают для того, чтобы только ее иметь. Сколько нетронутых, как говорили в старину, неразрезанных книг оседает на полках лишь из-за моды, из-за престижа – "вот, посмотрите, библиотека", мертвый, нетронутый, чистенький склад. Мы всегда радовались: люди заводят домашнюю библиотеку. Не пришла ли пора бороться с домашними библиотеками?
О.: Конечно, библиотека библиотеке рознь. Деловая литература, три-четыре десятка любимых книг – это одно дело. Другое дело – алчное собирательство, когда к книгам не прикасаются, а держат в доме наравне с фарфоровыми сервизами, которые не подаются на стол. Это уже бедствие. Представьте себе фантастическую картину: завод выпускает, например, тракторы, их покупают, но на пашню не шлют, а ставят рядком в удобное, чистое помещение. Нелепость! А с книгой происходит нечто похожее. Между тем книга, так же как трактор, должна работать. Книгу должны читать, в этом ее назначение. Собиратели книг – библиофилы, существующие, кстати, столь же давно, как и сама книга, – ущерба главному ее назначению не наносили, наоборот, взыскательным вкусом они способствовали повышению издательской культуры. Сегодня же "массовый собиратель" буквально опустошает книжный рынок. Полностью удовлетворить этот огромный спрос – задача непосильная: в самом деле не хватит леса и никакой самый совершенный печатный станок не поспеет за накопительством. Тут есть проблема. Но рациональное использование книжных богатств касается не какого-то одного ведомства. Это наша общая и важнейшая нравственная проблема.
В.: Совершенно с Вами согласен, Борис Иванович, но, возможно, и у самого Комитета есть какие-то рычаги, регулирующие создавшееся положение?
О.: Наша задача сейчас – содействовать повышению роли и значения общественных книжных фондов. Иначе говоря, создать условия, чтобы возможно большее число людей пользовались публичными библиотеками. Для пополнения библиотек новинками сейчас практикуется издание так называемых "Библиотечных серий". В продажу эти книги не поступают, только в библиотеки.
Чтобы как-то тронуть с места осевшие без движения книги, расширяется сеть букинистических магазинов, значительно повышены закупочные цены на книги, вышедшие десять лет назад и ранее.
Думаю, и форма отдельных изданий будет способствовать тому, чтобы книги читались, а не задерживались на полках. Сейчас начат выпуск большими тиражами на дешевой бумаге и в мягкой обложке произведений отечественной и зарубежной классики, популярных книг советских авторов. Учитывая, что люди теперь подвижны – читают в поезде, в самолете, в трамвае, в метро, – будем больше издавать книг карманного формата. Вот, посмотрите, у меня на столе некоторые из них: стихи Роберта Бернса, тираж – пятьсот тысяч; Тургенев "Записки охотника", тираж – один миллион; М. Твен – семьсот пятьдесят тысяч…
В.: Борис Иванович, в издательской практике у нас и за рубежом получили распространение различные серии книг. Их много. Какие из них наиболее удачны, с Вашей точки зрения?
О.: Василий Михайлович, а можно и мне спросить? Что лично Вам нравится в этом смысле?
В.: Знатоком книжного дела, Борис Иванович, я себя не считаю. Могу сказать лишь то, что вот сейчас сразу пришло на ум. Мне кажется, лучшее наше издание книги за книгой осуществляет "Молодая гвардия". Я имею в виду серию "Жизнь замечательных людей". Это издание выдержало длительную проверку временем и, по-моему, никогда не иссякнет, потому что пример яркой и хорошо прожитой человеком жизни – лучшее средство воспитания молодежи. Чего бы я пожелал, так это увеличения тиража этих книг.
О.: Согласен с Вами. И, в свою очередь, хотел бы обратить внимание на издание, уникальное не только в нашей стране, но не имеющее себе равных и в мировой практике. В этом году выходят последние из двухсот томов "Библиотеки всемирной литературы". Лучшее, что написано во все времена и у всех народов, вошло в эту серию. И это не элитарное издание. Когда, бывая за рубежом, говоришь, что тираж серии 300 тысяч, не сразу верят. 60 миллионов объемистых книг – таков общий итог начатого десять лет назад и успешно завершаемого издания.
В.: Следует ли ожидать столь же значительного издательского предприятия в ближайшее время?
О.: Да. Сразу же начинается новая серия "Библиотека классики". В нее также войдут лучшие произведения мировой литературы. Но это издание подписным не будет. Для каждой книги тираж будет определяться особо – от нескольких сотен тысяч до одного-двух миллионов экземпляров.
В.: В наш век все учитывается. Кого в мире чаще всего издают и читают?
О.: По данным ЮНЕСКО, на первом месте произведения Ленина, потом идут книги Шекспира, Толстого, Жюля Верна… Случайности в этом нет. Людей глубоко волнуют проблемы социального мироустройства, они стремятся к познанию глубин человеческой натуры, хотят мечтать и предвидеть.
В.: Общеизвестно: печатный станок – механизм равнодушный. Он может размножить и повесть о нежной любви героев Шекспира, и заснятое на высокого качества пленку "Кодак" скотское поведение человеческих особей. Книга – светоч, но книга может содержать под обложкой и яд…
О.: Да, и в самом деле, печатный станок бесстрастен. Он сеет добро, но может вершить и зло. Мы – на стороне добра. Задача наших издателей – просвещать и воспитывать, открывать человеку богатство и красоту жизни, утверждать идеалы Революции. В нынешнем сложном мире эти ценности очень важны, и советская книга является их надежным проводником. "Мы открыты для всего правдивого и честного… – говорил Леонид Ильич Брежнев. – Но наши двери будут всегда закрыты для изданий, пропагандирующих войну, насилие, расизм, человеконенавистничество".
В.: О книжном обмене, о том, что мы покупаем и издаем и что на Западе покупают и издают наше…
О.: Если совсем коротко, то так: мы ни у кого не в долгу. В нынешней обстановке мы, поверьте, хорошо изучили два этих встречных течения, и должен сказать: при любых разговорах с западными партнерами чувствуем себя уверенно, наши же оппоненты, познакомившись с фактами, притихают. А факты таковы: за годы Советской власти книг авторов любой зарубежной страны у нас издано в несколько раз больше, чем наших книг в той же стране.
О позитивных сдвигах последних лет… Наша книга за рубежом находит все возрастающий спрос. Вот цифры торговли. За минувшие пять лет книг продано в два с лишним раза больше, чем за предыдущее пятилетие. Мы на своем рынке тоже расширяем место для зарубежной книги. Растет сеть специализированных магазинов, где можно купить издания социалистических стран. В Москве, помимо магазина на улице Веснина, где и раньше продавались книги из капиталистических стран, планируется открыть новые отделы для продажи западной литературы. Только что такой отдел начал работать в Доме книги на проспекте Калинина.
Уместно сказать и о росте совместных изданий с зарубежными фирмами, о наших покупках прав на издания и о встречных покупках. На хороших, укрепляющих дело мира началах мы готовы сотрудничать со всем книжным миром.
В.: Борис Иванович, пока мы беседуем, в который раз уже в этой комнате от Ваших сотрудников слышу слово "ярмарка"…
О.: Да, хлопот сейчас много, и с каждым днем они нарастают. Организуется громадное дело, для нас, книжников, оно подобно Олимпиаде. Москва впервые является местом международной выставки-ярмарки. Участвуют более шестидесяти стран, полторы тысячи издательских фирм. На территории ВДНХ выставке-ярмарке отведены два вместительных павильона.
Задачи у этого форума книги – содействовать культурному сотрудничеству, популяризировать лучшие издания, способствующие укреплению мира и доверия между народами. Но выставка-ярмарка станет, конечно, и местом купли-продажи. Будут заключаться оптовые сделки на покупку и перевод книг. Мы тоже надеемся и купить, и продать.
Девиз выставки-ярмарки – "Книга на службе мира и прогресса". Всем, кто руководствуется этим девизом, прибывая в Москву, мы говорим: "Добро пожаловать!"