...
После смерти Ахматовой Надежда Яковлевна написала и издала еще "Вторую книгу". Главный ее прием – тонкое, хорошо дозированное растворение в правде неправды, часто на уровне грамматики, когда нет способа выковырять злокачественную молекулу без ущерба для ткани. Где-то между прочим и как бы не всерьез говорится, скорей даже роняется: "дурень Булгаков", а дальше следуют выкладки, не бесспорные, но и не поддающиеся логическому опровержению, однако теряющие всякий смысл, если Булгаков не дурень. Ахматова представлена капризной, потерявшей чувство реальности старухой. Тут правда только – старуха, остальное возможно в результате фраз типа: "в ответ на слова Ахматовой я только рассмеялась" – вещи невероятной при бывшей в действительности иерархии отношений. Мне кажется, что, начав со снижения "бытом" образов Мандельштама и Ахматовой, Надежда Яковлевна в последние годы искренне верила, что превосходила обоих умом и немного уступала, если вообще уступала, талантом. Возможно, ей нужна была такая компенсация за боль, ужас, унижения прежней жизни.159
Отдавая должное обличительной силе книги, даже соглашаясь с ее пафосом в целом, многие находили, однако, в том или ином хорошо им знакомом персонаже или эпизоде черты, в которые они не могли поверить или с которыми не могли согласиться. Замечу, что и вопросы с обвинением кого-то в стукачестве вовсе не такие безобидные и элементарные, как, возможно, казалось издалека. Хорошо помню, как я водил к Н.Я. Семена Липкина и Инну Лиснянскую, главной целью которых было открыть Н.Я. глаза на Марию Петровых и восстановить ее – для них неоспоримое – доброе имя.
И такие заступники находились у многих. Некоторые, например Э.Г. Герштейн, вступались за мертвых (в частности за С.Б. Рудакова), затем оборонялись, как могли, сами, после чего переходили в наступление, жаль только, что любимым контраргументом служили почему-то "кривые ноги" Н.Я.
Очень за многих – от Харджиева, Зенкевича и Маршака до безымянных евреев-математиков, уволенных с работы, и детей арестованного нэпмана – заступилась Л.К. Чуковская, написавшая уже в 1973 году целую книгу-отповедь "Дом поэта"160. При этом главной жертвой "Второй книги" она находит всё же не кого-нибудь, а А.А., при жизни которой Н.Я. "не решилась бы написать ни единой строки этой античеловечной, антиинтеллигентской, неряшливой, невежественной книги":".. К числу посмертных надругательств над Анной Ахматовой я отношу и "Вторую книгу" Н. Мандельштам. Вышедшую, к стыду нашему, у нас в Самиздате – в виде рукописи и на Западе – в виде книги. <.. > Ахматовой после смерти выпало на долю еще одно несчастье: быть изображенной пером своего друга – Надежды Яковлевны Мандельштам"161. Она называет Н.Я. "мастерицей всевозможных сплетен" и решительно отказывает ей в претензии на "треугольник" с О.М. и А.А., в праве на тройственное "мы".
Настроения всех задетых и возмущенных "Второй книгой", быть может, четче и жестче других просуммировал и выразил Вениамин Каверин, написавший Н.Я. в том же 1973 году резкое и фактически открытое письмо:
...
Вы решили – ни много, ни мало – доказать, что за последние пятьдесят лет нашей литературы не было. Были только Мандельштам, Ахматова и Вы, не написавшая ни строчки. Замечу, что в первой книге Вы пишете об Ахматовой, как о старшей сестре, а во второй – как о младшей, которую можно время от времени покровительственно осадить. <… >
Вы не вдова, Вы – тень Мандельштама. В знаменитой пьесе Шварца тень пытается заменить своего обладателя – искреннего, доброго, великодушного человека. Но находятся слова, против которых она бессильна. Вот они: "Тень, знай свое место".162
Как видим, явным эпицентром читательского гнева стала именно Ахматова, вернее, то, что Н.Я. о ней написала; многие формировали свое мнение о "Второй книге" именно на этом "материале".
Но для того, чтобы быть задетым в книге Н.Я., вовсе не обязательно было быть первым поэтом России. Ф.Г. Раневскую, например, названную в одном месте "хорошей актрисой", в другом Н.Я. помянула так:
...
В Ташкент я приехала совсем разутая. Фаина Раневская, актриса, дружившая тогда с Ахматовой, подарила мне тапочки, связанные из крученой ваты, то есть хлопкового сырья. Они порвались на пятый день, потому что я неосторожно ступала. Фаина горестно вздыхала, что своей тяжелой походкой я загубила нежную и красивую вещь. В ее голосе был звук: обуви на вас не напасешься! (Именно на таких ролях она специализировалась в театре и, говорят, была сильна.) Я раскаивалась, что приняла подарок или, по крайней мере, не предупредила, как он непрочен.163
Но сама Раневская категорически это отрицает:
...
Эта мразь даже меня оболгала, даже п[отому] ч[то] я слишком явление незначительное. Никаких плюшевых тапочек у меня не было никогда, которые якобы я ей дарила и бранилась, как торговка, когда тапочки порвались. Фу, мерзость…164
От очной ставки двух тапочных свидетельств остается ощущение того самого раствора правды в неправде, о котором писал Найман: ведь в Ташкенте-то обе женщины были (и, кстати, ревниво недолюбливали друг друга, что засвидетельствовано Л.К. Чуковской).
Думаю, однако, что художественный прием, к которому – быть может, и непроизвольно – прибегает Н.Я., должен быть все-таки иной – и к тому же напрямую "позаимствованный" у Мандельштама-прозаика.
В заявке на повесть "Фагот" содержится одна его бесценная обмолвка: "показ эпохи сквозь "птичий глаз""165. Птичье зрение – дальнозоркое, там работает своеобразный самофокусирующийся бинокль с отменной разрешающей способностью. При этом птичий хрусталик сфокусирован строго на центр своего окоема, он шарит по нему, словно прожектор. Но зато в остальном и обширном диапазоне всего видимого птицей – вне ее фокусного центра – картина нечеткая, размытая, путаная, порой искаженная. Итак, широко смотреть, но видеть только узкую зону, только самое нужное и важное, только "мишень" – в этом вся природа птичьего глаза166.
И такова же природа Мандельштама, его редкостный физиологический дар – быть всегда в фокусе, в центре собственного видения, мышления или ощущения. Именно здесь разгадка одного из мандельштамовских парадоксов: редкостная материальность, достоверность и убедительность его стихов и его прозы при большом количестве "ошибок" и запамятований в деталях. Но это ошибки – по меркам человеческого зрения, когда всё и везде видится примерно одинаково. На птичий же взгляд это никакие не ошибки, а второстепенные пустяки, мелочи из окрестностей, которыми можно пренебречь и "исправление" которых чревато расфокусировкой целого, главного, стержневого.
Но отсюда проистекают не только сами ошибки и завихрения, но и бесчисленные обиды на них. Цветаева в свое время рвала "Шум времени" – "подлую книжку" О.М.: в ней она была задета незаслуженными насмешками поэта над дореволюционной общественной атмосферой и над российскими либералами, – такой тон казался ей неуместным, но и она не брала в расчет, сколь это второстепенно в самой прозе. Обижался и Валентин Парнах, усматривая в Парноке из "Египетской марки" прежде всего карикатуру на себя и не улавливая всей трагичности этого персонажа, списанного автором прежде всего не с Парнаха, а с самого себя!
А вот Сталин, похоже, не обиделся на "широкую грудь осетина". Стихи не о ней, а то, о чем стихи, по-видимому, даже польстило ему…
5
Одни современники защищали, другие обличали Н.Я. И у тех и у других были свои аргументы и свои контраргументы. Сильные и слабые, объективные и субъективные.
Но меньше всего хочется оказаться в чьем-то "лагере" – предрасположенность мира к расколотости и к тупой вражде до крайности удручает.
Мне "вспоминается" декабрь 1938 года и другой лагерь: транзитная зона среди запорошенных сопок, взгляд упирается в них и в посеревшее море внизу, ряды бараков, побеленную больничку с настоящими пружинными кроватями, на одной из которых умирал мой любимый поэт.
А в это время на другом конце страны – где-то между Струнино, Шортанды и Москвой – металась, не находя себе места, его жена, еще не вдова, обуянная отчаянием, одиночеством и тоской. Вдовой она станет, когда посылка, отправленная 2 января 1939 года и в которую она позабыла вложить сало, вернется в Москву за смертью адресата. Письмо же, написанное 22 октября 1938 года, она так и не отправила, и он его тоже не получил.
Двадцать седьмого декабря 1938 года, когда он умер, ей было тридцать девять лет и неполных два месяца, а жизни оставалось почти столько же – сорок два года и два дня. Около двадцати лет ушло у нее на то, чтобы не умереть и сохранить стихи и прозу, еще десять-пятнадцать – на то, чтобы увидеть их в самиздате или напечатанными, на Западе или у нас.
На шестом десятке она начала писать и свои книги и через десять лет управилась и с этим.
Что написано – то написано.
На семьдесят пятом году она пристроила и архив – далеко-далеко от Москвы.
Что сделано – то сделано.
А 29 декабря 1980 года, на восемьдесят втором году жизни, она умерла.
Что прожито – то прожито.
6
Памяти Н.Я. Мандельштам
Растает снег, просядет холм багровый,
Озябшая провеется земля,
и ты сроднишься с новою основой,
с бескровной почвою судьбу свою деля.
В тебе одной всё тлела, всё горела
еще одна неистовая плоть.
И пела – та, а эта – сиротела,
но всё исполнилось, как рассудил Господь.
Старуха вздорная, наперсница поэта,
девчонка глупая, умнейшая жена!
Вторая Речка – просочилась в Лету,
а строчки – повторяет вся страна!
.. Но, выполнив земное назначенье,
как докурив последний "Беломор",
ты с пеплом мстительного обличенья
стряхнула смуту, злобу и раздор.
И сколько надо совести упорной,
чтоб ложные отшелушились зерна
и чистых линий просиял узор!..
Желчь гениальна, истине в укор,
но, как стрельба в упор, она позорна -
и лишь одна поэзия бесспорна!
Павел Нерлер Москва-Фрайбург, 2007
Примечания
1 С текстом этого отзыва меня любезно ознакомил Р.Г. Баранцев.
2 Сам он читал ее в машинописи уже в феврале 1962 г. ( Мандельштам Н.Я. Вторая книга. М.: Московский рабочий, 1990. С. 4).
3 РГАЛИ. Ф. 2590. Он. 1.Ед.хр. 102. Л. 13.
4 РГАЛИ. Ф. 2590. Он. 1.Ед.хр. 103. Л. 21.
5 Там же. Л. 63.
6 Из письма А.С. Эфрон В.Н. Орлову от 7 сентября 1964 г. ( Эфрон Ариадна. "Моей зимы снега…" Воспоминания. Рассказы. Письма. Стихи. Рисунки. М., 2005 (издание подготовлено по материалам Р.Б. Вальбе). С. 736–737).
7 Укрытие, прибежище (выражение, бывшее в обиходе у Н.Я., ныне малоупотребительное).
8 РГАЛИ. Ф. 2590. Оп.1.Ед.хр. 104. Л. 142.
9 Н. Мандельштам-3. С. 485–486.
10 Листки из дневника. С. 111.
11 См. его послесловие в кн.: Н. Мандельштам-3. С.480.
12 Там же. С. 493–494.
13 Герштейн, 2002. С. 585.
14 Найман, 1999. С. 114.
15 В ноябре 1964 г., например, Н.Я. гостила несколько дней у А.А. в Ленинграде.
16 Заметим, что А. А. тоже не слишком торопилась показывать Н.Я. собственные мемуары об О.М. Первую порцию – около десяти страниц текста – она передала Н.Я. в сентябре 1960 г. Другой фрагмент "Листков из дневника" Н.Я. получила только в конце 1963 г., к двадцатипятилетию со дня гибели О.М.
17 Однако маловероятно, что еще в рукописном виде они ушли в самиздат. Получить рукопись, как Любищев или Шаламов, от автора – это еще не самиздат. Настоящий самиздат набрал силу позднее, в 1970-е гг., в виде бесчисленных фото– и ксерокопий "тамиздата" 1970-х гг. – книжной версии мемуаров Н.Я.
18 Мурина, 2001. С. 133.
19 Шаламов, 2004. С. 734–740.
20 Там же. С. 765–766.
21 ВРСХД. 1973. № 108–110. С. 187–188.
22 Мандельштам Н. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова; Mandelstam, Nadezda. Hope against hope. A memoir / Hayward, Max (transl.; translator’s preface); Brown, Cl. (in trod.). New York: Atheneum, 1970.
23 Вести из СССР. Мюнхен, 1983. № 17.
24 ФрейдинЮ.Л. "Остаток книг": библиотека О.Э. Мандельштама // Слово и судьба. Осип Мандельштам. Исследования и материалы. М., 1991. С. 237. См. также: Фрейдин Ю.Л. Судьба архива поэта // Литературная газета. 1991.9 янв. № 1.С. 13.
25 Инициирующие эти издания переговоры с владельцем издательства "Согласие" В.В. Михальским были в свое время предприняты от имени Мандельштамовского общества пишущим эти строки – обстоятельство, не нашедшее в самих изданиях ни малейшего отражения.
26 Из более поздних событий в этот ряд могут быть поставлены, пожалуй, еще и смерть В. Высоцкого и кончина Б. Окуджавы, каждый из которых был своеобразным рупором – народным и интеллигентским – в диалоге с советской властью.
27 Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма/ Сост. М.М. Кралин. Л.: Лениздат, 1990. С. 554 (факсимиле).
28 Автограф (Архив Исследовательского Центра восточно-европейской истории (фонд В. Борисова: НА FSO Bremen. F. 104); опубликован в каталоге выставки: Samizdat. Alternative Kultur in Zentral– und Osteuro-pa: Die 60er bis 80er Jahre. Bremen: Edition Temmen, 2000. S. 208 (факсимиле).
29 Из письма Н.Я. к C.M. Глускиной от 25 апреля 1966 г. (МА. Ф. 8. On. 1. Ед. хр. 1).
30 И зписьмаН.Я. кС.М.Глускиной от 9 мая 1966 г. (Там же).
31 Тогда-то, возможно, она и получила от нее ту самую машинопись воспоминаний об А.А., которую потом передарила мне (см. об этом с. 84).
32 РГАЛИ. Ф.2590.0п.1.Ед.хр. 107. Л. 44.
33 Правильно: ВУОАП (Всесоюзное управление по охране авторских прав), организация, созданная в 1938 г. и, вопреки названию, специализировавшаяся на ограблении советских писателей посредством вычета драконовских пошлин из их валютных гонораров за публикации за рубежом; в 1973 г. на его основе было создано Всесоюзное агентство по авторским правам (ВА.А.П).
34 РГАЛИ.Ф.2590.On. 1.Ед.хр. 107. Л. 57.
35 МА. Ф.8.On. 1.Ед.хр.6.
36 Мурина, 2001. С. 138–139.
37 В любом случае маловероятно, чтобы Н.Я. заново взялась за рукопись в 1970 или 1971 г. – "в состоянии крушения "оттепельных" надежд и в сознании итога", как это предполагает А.А. Морозов (Н. Мандельштам-2.С. 1).
38 Н.Мандельштам-3. С. 138.
39 Еще более близким его прообразом, впрочем, был коллектив из пяти (а по сути – семи) наследников в завещании Н.Я. от 30 июня 1967 г. (с.20).
40 Листки из дневника. С. 109.
41 А.А. провела в Ташкенте более двух с половиной лет – с 9 ноября 1941 по 15 мая 1944 г. Н.Я. приехала в Ташкент 3 июля 1942 г.
42 Впервые: ВРХД. 1975. № 116. С. 186 [публ. Н.А.Струве].Печ. по: AM. Короб 3. Папка 85.
43 Здесь она написала свою диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук "Функции винительного падежа в англосаксонских поэтических памятниках".
44 Кузин, 1999. С. 731,733.
45 См. примеч. 1 на с. 246.
46 Десятого июля 1957 г. Н.Я. получила официальное письмо в служебном конверте на бланке Исполкома Московского городского Совета Депутатов Трудящихся от 9 июля 1957 г. за подписью Заместителя Председателя Исполкома Моссовета Д. Лебедева: "На Ваше заявление о предоставлении жилой площади в г. Москве сообщаю, что Исполком Моссовета удовлетворить Вашу просьбу возможности не имеет, в связи с недостатком жилой площади" (AM. Короб 3. Папка 102. Ед. хр. 17).
47 Эту телеграмму она подписала именами своим и Харджиева.
48 Лившиц Е.К. Воспоминания, прочитанные в 1986 г. на вечере в честь 100-летия Б.К. Лившица. Черновой автограф ( ОРРНБ. Ф. 1315.Ед.хр. 7).
49 Шнейдерман, 1996. С. 87.
50 Персонаж из романа У. Фолкнера "Особняк".
51 РГАЛИ. Ф. 2590. Он. 1.Ед.хр. 298. Л. 140–142 об.
52 Тамже . Ед. хр. 107.Л. 31.
53 Мормоны – члены американской религиозной секты, практиковали многоженство.
54 РГАЛИ.Ф. 2590.On. 1.Ед.хр.298. Л. 145–145 об.
55 ОРРНБ. Ф.1315.Ед.хр.63.
56 Ю.Ф. Львова.
57 РГАЛИ. Ф.2590.On. 1.Ед.хр.298. Л. 143–143 об.
58 По всей видимости, подруги О. А. Ваксель по Институту Живого слова, на вечерние курсы которого она поступила в августе 1920 г. (сообщено А.С. Ласкиным).
59 А.Ф. Смольевский, муж О.А. Ваксель.
60 Впервые без купюр в кп.:Полякова С.В. Олейников и об Олейникове и другие работы по русской литературе. СПб.: ИНАПРЕСС, 1997. С. 171–173; приводятся по машинописному экземпляру, который после смерти А.А. Смольевского хранится в архиве А.С. Ласкина. Встреча Лютика с Н.Я. состоялась в Детском Селе, вероятней всего, в сентябре 1927 г.
61 Голландский режиссер Франк Диаманд взял киноинтервью у Н.Я. 1 мая 1973 г. Фильм был смонтирован в 1976 г. и показан по телевидению в январе 1981 г., вскоре после смерти Н.Я.
62 В написанном на склоне лет очерке "Надежда Яковлевна" она замахнулась чуть ли не на исчерпывающий обзор проявлений бисексуальности у Н.Я., а заодно и "мормонства" у О.М., не исключая и приставаний лично к ней. Не довольствуясь этим, мемуаристка пошла еще дальше и постаралась объяснить потомству то, как сквозь призму сих обстоятельств следует понимать и поэзию, и чуть ли не поэтику Мандельштама ( Герштейн, 2002. С. 580–628).
63 "…Н.Я. всегда была склонна к разговорам на "запретные темы". Уверяла, что В.В. Розанов снял с них "табу". Постоянной темой был "соломонов комплекс" (700 жен и 300 наложниц). Она "проповедовала" (иначе и не могу сказать) нечто вроде того, что сейчас называется "сексуальной революцией". И даже собиралась писать книгу воспоминаний на тему: "Любовь 20-х годов". Не упомню всего, что она говорила тогда, но кажется? там речь шла о "любви втроем"" (Бабаев, 2000. С. 326).
64 Ласкин, 2002. С. 85–86.
65 Б.К. Лившиц, арестованный в 1937 г., дал под пытками показания, оформленные в протоколе как "признательные". В 1957 г. А.А. довелось давать свидетельские показания для реабилитации Б.К. Лившица (Разумов А.Я. "Я закрывала дело Лившица": допрос свидетеля Ахматовой (Ахматовский сборник, 2006. С. 254–277)).
66 РГАЛИФ. 2590.Оп.1.Ед.хр.298. Л. 117.
67 Н. Мандельштам-1. С. 414–416.
68 Об остром конфликте между
В.Б. Шкловским и Н.Х. по поводу этой комнаты упоминает Э.Г. Герштейн (Герштейн, 2002.С. 725).
69 Бабаев, 1989. С. 226–227; Герштейн, 1998. С. 499–500.
70 Забавно, что в переписке А.А. величала Пунина точно так же, как Н.Я. именовала в переписке Харджиева, – "Николаша".
71 Одно время А.А. находила, что Н.Х. хорошо относится лично к ней, а к ее стихам равнодушен (Л. Чуковская, 2007.ТА. С. 57).
72 Там же. С. 87.
73 Харджиев Я. О рисунке А. Модильяни // День поэзии – 1967. М., 1967. С. 252–253.