Зато праздники отмечаются здесь с большой торжественностью. Религиозных праздников много: День Святого Духа (Катаклизмос, июнь), Богоявление (январь), Успение Пресвятой Богородицы (август), Рождество, Крещение. Но самый главный церковный праздник, конечно, Пасха.
Утром Вербного воскресенья верующие приходят в церковь с веточками оливы. Именно такие ветви держали в руках жители Иерусалима, когда туда вошел Господь.
Вечером того же дня в храме гасят свечи, в торжественной тишине выносится икона Христа – он в красной хламиде, с терновым венцом на голове.
Следующие три дня утром и вечером идут продолжительные богослужения. Вечером в среду во время службы верующие вспоминают покаявшуюся блудницу, которая омыла слезами и помазала миром ноги Спасителя, приготовив Его к погребению.
Утреннее богослужение в четверг начинается с воспоминания о Тайной Вечере. В этот день полагается провести генеральную уборку в доме. Хозяйки пекут флаунэс – пироги, похожие на наши куличи, но с сырной начинкой. В этот же день красят яйца, преимущественно в красный цвет. Вечерняя служба – многочасовое песнопение, в котором повествуется об истории распятия Христа.
Великая пятница – день траура. Идет богослужение в память о том, как ученики Иисуса сняли Его тело с креста и положили в гробницу.
Утро Великой Субботы начинается с того, что священники разбрасывают по церкви лавр и мирт. С икон снимают черные покрывала. Хозяйки, кроме флаунэса, готовят пирожки с бараниной: овца – древний христианский символ. А еще пекут пасхальный хлеб и маленькие фигурки из теста для детей.
Весь день слышен ликующий, слаженный звон колоколов. Поздним вечером, ближе к полуночи, верующие собираются в церкви, зажигают свечи от лампады священника и передают огонь по цепочке. После чего все выходят во двор. Начинается обряд Большого огня – костер, который разжигают дети. Священник провозглашает: "Христос воскресе!" – и с этими словами в воздух взлетают и взрываются петарды – кротидес.
Наконец наступает светлое Христово Воскресение. Служба символизирует весну и то воскрешение, которое происходит в самой природе. Она начинается с того, что прихожане после ночной литургии под утро несут домой зажженные в церкви свечи. В этот ранний час после долгого поста можно подкрепиться рисовым супом – его готовят заранее. Днем вся родня собирается за обильным воскресным обедом.
Привет из России
– Вы спрашиваете, чем греки-киприоты отличаются от русских? Ну разве тем, что они чуть более эмоциональны, темпераментны. Я бы сказала, они несколько горячее относятся к своим детям, уважительнее к старикам. Но это все в нюансах. В основе же, то есть в принципах морали, в духовности очень много общего. Да это и понятно, ведь и тот и другой народы вышли из одной купели – православия.
Это говорит Наталья Зыкова, президент Русского православного образовательного центра на Кипре. Я вижу ее каждую субботу на скамейке во дворе собора Святого Лазаря. Она беседует с паломниками, приехавшими из России.
– Наши предки стали совершать путешествия к святым местам Кипра еще девять веков назад, – так она обычно начинает свой рассказ.
Наталья Владимировна скрупулезно ищет следы этих посещений: собирается писать книгу "Русские на православном Кипре". О двух таких путешественниках она уже написала. Все, что я сейчас расскажу, я узнала из ее книг.
Когда-то, в далеком 1106 году, из Константинополя (тогда Царьграда) вышла ладья, совершавшая свой путь к Святой земле Палестинской. Среди мореплавателей был один русич, игумен Даниил.
"Достав специальную трость, которой писали на Руси в то время, приготовил он пергаментный свиток, расположив его на разогнутой левой руке, опираясь на колено. Через несколько минут покроет пергамент отчетливое, крупное письмо, расскажет об удивительном паломничестве…" (Н. Зыкова).
Так появилась книга "Хождение Даниила, земли русской игумена". Впоследствии эта книга войдет в сборник житий святых, именуемый "Четьиминеи". О чем же пишет первый русский паломник, побывавший на Кипре?
Прежде всего, он вспоминает святых, и в особенности святого Варнаву, основателя Кипрской православной церкви. Пишет он и о святом Трифилии, епископе Лефкосийском, и о святом Епифании, архиепископе Кипра. Особенно ценен его рассказ о монастыре Святого Креста Ставровуни. Это самое раннее описание Чудотворного Креста:
"Тут есть гора высока зело, и на той горе святая Елена, царица, воздвигла крест кипарисен, на прогнание бесов и всякому недугу на исцеление. И бывают на месте том знамения и чудеса много". Самое главное чудо – "стоит на воздухе сей крест, ничем не скреплен с землею, токмо Духом Святым держится".
Много еще чудес и красот кипрской земли поражают воображение игумена. Например, дерево тимьян. Смола этого растения так душиста, что ее используют для воскурений во время богослужений. Его кладут на горячие угли в домах, и струи дыма окутывают помещение. Таким способом хозяева оберегают свое жилище от всех темных сил.
Путешествовал игумен Даниил без карты и без компаса, но хорошо ориентировался на местности и во времени; он оставил важную информацию для будущих паломников. Например, о направлении: "летний восток" и "зимний восток" – разное положение солнца в разное время года. Или о расстоянии – "на расстоянии полета стрелы". О времени – "столько, сколько надобно для чтения молитвы "Отче наш"".
Более подробно описывает Наталья Зыкова пребывание на Святом острове другого русского паломника, Василия Барского. Наталья Владимировна сама лично прошла дорогами, которыми шел по Кипру русский гость. Она так объясняет свою идею:
"У меня появилось неодолимое желание оказаться в тех же местах, увидеть древние храмы, монастыри, встретиться с потомками киприотов, которые гостеприимно встречали русского паломника".
В монастыре Святого Иоанна Лампадиста она нашла на стене, над ракой с мощами святого, автограф самого Василия Барского. "Приложившись к мощам святым, сбросил бремя моих грехов, благодаря исповеди", – написал об этом месте русский гость.
Накануне дня Успения Богородицы Василий поспешал к монастырю Махерас. Но заблудился в горах и уже готов был заночевать на открытом воздухе. Он пишет, как ему было страшно. Он боялся не голода, не ночного холода и даже не зверей. Боялся он змей "хофи", известных своим ядовитым жалом. Но тут, по воле Божьей, он встретил рабочих, которые именно в эту ночь решили остаться на ночлег в лесу. Они угостили его хлебом, водой и оливками.
Барский подробно описал монастырь и особенно тщательно – святую икону Богородицы. Во времена иконоборчества икону эту монахи спрятали, а рядом положили нож, как бы говоря: "Пусть Богородица не будет беззащитной, пусть ее оборонит этот нож". Было это 800 лет назад, монастырь был назван Махерас ("махери" – по-гречески нож).
Но особенно рьяно Василий стремился в Киккос – очень уж хотелось увидеть икону Киккской Богоматери. "Какая-то пичуга вспорхнула на дерево и неожиданно залилась звонкой трелью. И птицы-то поют здесь по-особенному", – заметил путник. Его восхитила "маленькая прекрасная церковь, расписанная замечательными фресками". Здесь же он записал предание, которое сегодня знают на Кипре все.
Наместник императора Византии на Кипре, князь, однажды охотился в лесах Троодоса и заблудился. Неподалеку жил отшельник, старец Исайя. Князь к нему обратился, чтобы узнать дорогу, но сделал это грубо, к тому же прервав молитву. Поэтому Исайя наместнику не ответил. Тот, возмущенный непочтением, ударил старца. Вскоре правитель Кипра тяжело заболел и понял, что это кара небесная за обиду, которую он нанес отшельнику. Тогда князь послал за старцем и униженно просил прощения. Тот простил, стал молиться о спасении своего недавнего обидчика. После долгих молитв Исайи больной излечился.
Об этом удивительном старце наместник Византии рассказал самому императору, у которого как раз в это время тяжело болела дочь. Царь послал за Исайей. Отшельник своими молитвами исцелил и царевну. Император предложил в благодарность золото и жемчуга. Но старец отказался, а попросил передать Кипру икону Божьей Матери, написанную евангелистом Лукой. Так знаменитая икона перекочевала из Константинополя в горы Троодоса, где и был заложен Киккский монастырь.
Именно в этом "славном, удивительном и мирном монастыре, таком далеком от мирских скорбей, отдохнул и подкрепился" Василий Барский. Наталья Зыкова спросила, не помнят ли тут, случайно, русского паломника. На утвердительный ответ она не надеялась: ведь прошло 270 лет. Но архимандрит, который согласился на беседу с гостьей, неожиданно сказал:
– Василий Барский был у нас в Киккосе дважды. Мы помним о нем, ведь он положил начало традиции: с тех пор русские паломники наши частые гости, и особенно любимые.
Беседа эта шла на русском языке, его архимандрит изучил в России, где он закончил Духовную академию. Исайя показал фотографию выпускников академии: он стоит среди слушателей рядом с патриархом всея Руси Алексием II.
Рассказал архимандрит и о Сильвестре, известном религиозном деятеле того времени. Именно он стал духовным наставником Барского.
Русский паломник посетил многие монастыри и церкви, в том числе, конечно, великий и прекрасный храм Святого Лазаря. И всюду он делал зарисовки и содержательные заметки. По дороге из Омодоса Барский набрел на старинное село Келани. "Здесь киприоты изготовляют сильное и сладкое вино. Называется оно коммандория". Он обратил внимание, что в селе растет много тутовых деревьев, жители заняты производством шелка, "а он не уступает дамасскому". И селянки носят здесь красивую шелковую одежду, очень дорогую на Руси.
Потом Барский вышел к небольшому монастырю Святой Мавры, его он описал очень поэтично: "И стоит монастырь среди бегущей воды, звонов струй и свежего воздуха".
С большим тщанием исследовала Н. В. Зыкова материалы о пребывании Василия Барского на Кипре и с большой любовью написала свою книгу.
А теперь о самом авторе.
Эта встреча произвела на меня сильное впечатление. Редко когда выпадает удача встретить столь значительную личность. Меня поразила ее энергетика, ее мощная, покоряющая сила. И при этом яркая лучезарность. И еще – доброта, скрепляющая эту силу и это сияние глаз. "Святая!" – пришла мне в голову несколько еретическая мысль (не знаю, можно ли такое говорить о живущем рядом). Однако ощущение это еще более окрепло, когда она стала рассказывать о своей деятельности на Кипре.
Наталья Зыкова – глубоко верующий человек. Много времени она посвящает молитвам. Я всегда считала, что люди такого типа неторопливы, углублены в себя и в свои беседы с Всевышним, что они не сильно включены в окружающую жизнь. Но Наталья Владимировна – сгусток энергии. Все, за что она берется, делает чрезвычайно продуктивно. По своей природе она созидатель. Она постоянно находится в творческом поиске с одной целью – сблизить православных людей обеих стран. Она ввела в русской школе в Ларнаке предмет "Основы православной культуры". Создала новую передачу "Русское православное радио". В газете "Вестник Кипра" завела колонку "Православие". Открыла "Православный лекторий". Вместе с посольством Российской Федерации начала программу "Знать страну, в которой живем": сотрудники посольства под ее руководством посещают святые места Кипра.
Она провела "День славянской письменности и культуры"; "День православного единства", юбилейный фестиваль в честь 900-летия посещения острова игуменом Даниилом.
И все это – не переставая собирать все новые материалы о следах русских на Кипре и их вкладе в православную культуру острова.
Я хотела задать ей один вопрос, но постеснялась. Однако через пару дней я нашла ответ в ее интервью газете "Вестник Кипра". Журналист спрашивает, кто же платит за всю эту огромную работу. Ответ ее звучит так: "Денег я не получаю, для меня это не работа – это послушание".
Загадки древности
Алексис Михаэлидис, вице-мэр города Ларнаки, известен здесь как большой знаток старины. Он берется провести меня по наиболее древним местам города.
– А сколько лет Москве? – спрашивает он меня по дороге.
– Недавно отметили 860-летие. Москва – старый город.
– Да, о-о-очень старый! – улыбается Алексис. – Мы вот уже два года празднуем юбилей Ларнаки, ему исполнилось 4000 лет.
– Ско-о-олько?! – изумляюсь я. – И почему юбилейных года целых два?
– Потому что определить с точностью до года, когда появились первые поселенцы, невозможно. И с более поздними раскопками появляются свидетельства все более ранних поселений.
Он ведет меня в самую древнюю часть Ларнаки, которая называется Китион.
Китион
По преданию, этой частью острова управлял Киттим, внук Ноя. Вы помните, кто такой Ной? В Библии об этом говорится так.
Потомок Адама в девятом колене, он был праведником, и поэтому Бог выделил его из остальных людей: предупредил о скором наступлении Великого Потопа. Бог посоветовал Ною построить ковчег, объяснил, как именно должно быть сколочено судно, и велел взять на него людей, а также птиц и зверей – каждой твари по паре.
Ровно сорок дней с небес шел нескончаемым потоком ливень. Вода покрыла даже высокие горы, и все живущее на земле погибло. На сороковой день Ной выпустил из ковчега голубя, и тот, полетав, вернулся со свежим листом маслины в клюве. Это значило, что дождь перестал и вода стала сходить. Тогда обитатели ковчега вышли на землю и начали там новую жизнь. А Бог послал Ною свое благословение: "Плодитесь и размножайтесь!"
И Ной с сыновьями принялись с усердием выполнять его наказ. Сыновей у Ноя было трое. Они родили пятнадцать детей. Так вот одним из этих детей как раз и был Киттим, который положил начало развитию цивилизации на острове Кипр.
Мы идем с Алексисом вдоль руин. Я, как и всегда, когда посещаю места раскопок древности, немного скучаю. Очень уж они невыразительны, эти свидетельства давнего прошлого. Во всяком случае, моей бедной фантазии никак не удается воспроизвести картины когда-то живой жизни и реальных людей.
– Вот это развалины древнего города, – говорит Алексис. Видите массивные каменные блоки? Они называются циклопическими. Из них были сложены стены древнего Китиона. А вот фундаменты пяти храмов – это храмовый комплекс того же времени. Рядом с ним – остатки мастерских, где выплавляли медь. Здесь были построены святилища… В XIII веке до н. э. сюда пришли финикийцы, а в следующем, XII веке, – микенцы. Они оставили легендарные письмена, которые никак не поддавались расшифровке нашим современникам. И только недавно ученые разгадали все шестьсот знаков. Это иероглифы, каждый из которых изображает не слово, а звук, причем звук согласный. Гласные же звуки только угадывались (скажем "кмн" – камень, или "втр" – ветер). Однако на черепках, стелах и саркофагах археологи обнаружили уже целые послания, написанные двадцатью четырьмя буквами алфавита. Кстати, именно этот алфавит лег в основу современного греческого.
Прошлое оживает и становится немного яснее, особенно когда я попадаю в два музея – Археологический и Музей Пьеридиса. В первом, открытом рядом с раскопками Китиона, собрана вся коллекция находок – свидетельств жизни нескольких тысяч лет. Вот каменные сосуды, примитивные идолы, керамические предметы с рельефным орнаментом – это эпоха неолита. А вот сосуды из камня и глины, они декорированы белой обмазкой, черной или красной росписью – это эпоха ранней бронзы. В зале поздней бронзы – расписные вазы, золотые украшения, рельефы из слоновой кости. Вот сосуды с прямоугольной росписью – геометрический период.
Еще рельефней встает передо мной древность Китиона, когда мы с Алексисом входим в Музей Пьеридиса. Основание музея, сохранение и постоянное пополнение его экспозиции – это своеобразный семейный подвиг. Шесть поколений киприотов Пьеридисов в своем собственном доме содержат этот музей и постоянно обогащают его новыми экспонатами. Здесь собраны свидетельства всех основных эпох истории – доисторических, римской эпохи, времени правления Византии. Есть и предметы периода крестоносцев, франков, венецианцев, турок-османов.
Я увидела в этом музее первые деньги – медные, неправильной формы, с неровными краями. Постепенно древний Китион становился мне все ближе. Я уже понимала, почему именно сюда направился святой Лазарь, ставший первым епископом Китийским. И почему именно здесь, в колыбели цивилизации, родился Зенон, знаменитый философ IV века до н. э. Двадцать четыре века назад он положил начало стоицизму – системе, объединившей логику, теорию познания, физику, этику. Счастье, учил Зенон, состоит в согласии воли человека с Божественным разумом, в умении достойно встречать невзгоды и удары судьбы.
Исчезнувший народ
Я думала, что после этой цифры – 4000 лет со дня основания Китиона, ныне Ларнаки, – меня здесь уже ничто не удивит. Но в деревне Хирокития, близ южного побережья острова, меня ждало еще более удивительное открытие.
Недалеко от деревушки, на высоком холме, опоясанном рекой, когда-то жили люди. Древнему поселению долгое время приписывалась дата 5800 лет до н. э. Однако совсем недавно археологи раскопали предметы, свидетельствующие, что поселенцы были здесь еще на тысячелетие раньше. Девять тысяч лет назад!
Впрочем, я не знала, чему больше удивляться: этой поразительной дате или тому, как "сохранилось" это древнее поселение. Вы, конечно, понимаете, почему слово "сохранилось" я взяла в кавычки: как может культурный слой девять тысяч лет существовать в первозданном виде?
Однако создатели заповедника "Хирокития", очевидно, пожалели людей со слабым воображением, вроде меня: они воссоздали пять древних жилищ из строительных материалов, которые использовались в эпоху неолита. Более того, они поместили внутрь домов копии предметов, найденных археологами при раскопках. Тут и каменная посуда, и украшения из кости, и фигурки идолов.
Вокруг домов посажены плантации из растений, судя по исследованиям, именно таких, какие выращивали древние.
Кроме пяти реконструированных, здесь найдены еще руины сорока трех зданий. Всего же, как полагают археологи, поселение состояло из тысячи домов. Это был единый архитектурный комплекс с жилыми и хозяйственными постройками. От внешнего мира он ограждался мощной стеной. Ее высоту сейчас трудно определить (очевидно, где-нибудь около трех метров), зато ширина известна – два с половиной метра. Каменная лестница вела от подножия холма до его двухсотметровой вершины.
Город располагался на южном склоне холма, тремя уступами спускался к реке и тянулся вдоль ее берега. Архитектура зданий весьма своеобразна: круглые сооружения, близко расположенные друг к другу, так что издали они похожи на ульи. Внутри стены покрыты глиной; в некоторых домах сохранилось до десяти слоев таких покрытий.
Дом состоял из двух ярусов. Верхний поддерживали два каменных столба; второй этаж, очевидно, служил спальней: там были положены настилы из ветвей деревьев и тростника. Внизу, между опорных столбов, располагался очаг – так сказать, "гостиная".