Постановили:
а) Касымхану Чанышеву в разрешении поездки в Джаркент для ликвидации личных дел, безусловно, отказать.
б) В связи с данным заявлением Касымхана Чанышева, внести редакционные изменения в постановление Облревкома (протокол № 24/IХ от 28 авуста 1922 г. параграф 1), которого в конечной форме выразить так: "совершенно независимо от последующего рассмотрения дела Чанышева Революционным Военным трибуналом Туркфронта, жительство Касымхана Чанышева в пределах Джетысуйской области разрешается лишь исключительно в Пишпекском уезде, как нетерпимому элементу в других уездах, ввиду его связи с контрабандистами, что выяснено из его дела".
Суть дела, по которому Джетысуйским областным Ревкомом были приняты приведенные выше решения, заключалась в следующем.
В середине 1922 года Чанышеву и ряду связанных с ним сотрудников, на основании информации, полученной от частных лиц (в том числе и анонимных), а также учреждений и организаций, были предъявлены серьезнейшие обвинения, касающиеся использования им своего службного положения. Чанышев и сотрудники милиции были арестованы. Фабула обвинения, анализ и оценка обвинений видны из заключения по этому делу помощника областного прокурора по Алма-Атинскому уезду.
Заключение
1922 года, декабря 5 дня.
Помощник областного государственного прокурора по Алма-Атинскому уезду, рассмотрев настоящее дело, нашел.
В июле с.г. по распоряжению Семиреченских областных властей были арестованы уполномоченный по закордонной работе в Китае Чанышев, Х. Тынчеров, Ю. Идрисов, С. Козлов и т. Амраев. Поводом к аресту послужил целый ряд заявлений частных лиц, доклады Джаркентских учреждений и организаций и протокол секретного заседания Облгоркома Коммунистической партии Туркестана от 3 июня за № 17.
Обвинения: В ноябре 1921 года сотрудник К. Чанышева Тынчеров посылает в Китай несколько лиц для кражи баранов. Тынчеров и К. Чанышев берут себе 70 баранов и делят их пополам. В ноябре 1921 года по поручению Тынчерова Исламжаном Утунчиевым и др. было выкрадено в Китае 8 коров, из коих передано Тынчерову 5 коров, а остальные 3 оставлены себе, но вскоре служащим Политбюро Амраевым коровы у них были отобраны, причем Амраев обещает им дело замять и никого не арестовывать. Когда Тынчерова и лиц, производивших кражи, арестовали, через 3 месяца Чанышев выручил Тынчерова, взяв его на поруки. На просьбу сидящего вместе с Тынчеровым А. Абирова взять на поруки и его, Чанышев потребовал сто тез, каковую сумму Абиров по своей бедности уплатить не мог и просидел 8 месяцев. Когда Тынчеров сидел, он сообщил одному из арестованных, Хумурбакиеву, что в 1921 году им, Тынчеровым, переписывались подлинные письма на имя киргизского Шанхоя (Торговое общество в Синьцзяне), которому Чанышев предлагал свои услуги представить в Китай любого большевика Семиреченской области.
В марте с. г. к Чанышеву Аббасу приезжал вместе с женой татарин по имени Султан, участвовавший совместно с 14 мусульманами в убийстве четырех продотрядников и спасшийся бегством из рук пролетарского правосудия; за взятку 1 лошадь Чанышев проводил его за границу, чем содействовал Султану избежать достойного наказания.
В начале апреля к Чанышеву приезжал кульджинский купец Кулинов, жил у него несколько дней и закупил жемчуг, опий, сайгачьи рога и николаевских денег 500 рублей.
В мае сотрудником Джаркентского Политбюро Козловым задерживаются 18 лошадей с контрабандой, каковых Политбюро передает Чанышеву. Последний при посредстве Тынчерова и Идрисова продает их.
В июне в Джаркенте остановились 4 китайских подданных, везших золото, серебро и сайгачьи рога, не имевших возможности, благодаря бдительности Особого отдела, перейти границу. Тынчеров совместно с Салтыбаевым проводил их за границу и получил за это 1800 тез, из коих Салтыбаеву дал 90 тез, а остальные 1710 тез поделил с Чанышевым.
Однажды Джаркентское Политбюро задерживает контрабанду и отбирает три турсука джунав количестве 90 бутылей, из коих два турсука, ввиду заявления Чанышева о принадлежности джуна секретным сотрудникам, возвращается Чанышеву. Тем же Политбюро задерживаются три секретных сотрудника Чанышева, везших контрабанду на 7 лошадях, каковые ввиду принадлежности к секретной работе отпускаются, за что Чанышев получает от задержанных некоторое вознаграждение.
Проведенным по данному делу расследованием Уполномоченным Особого отделения № 3 Шаховымподавляющее большинство возводимых на Чанышева, Тынчерова, Идрисова, Козлова и Амраева обвинений не нашло подтверждения, а те факты, которые удалось установить, настолько незначительны, что не носят уголовно-наказуемого характера. Обвинение Чанышева в получении от Тынчерова баранов, вымогательстве взятки с Абирова, писании писем киргизскому Шанхою, в продаже Кулинову опия, рогов и жемчуга, в продаже 18 лошалей с контрабандным товаром, в получении вместе с Тынчеровым 1710 тез с проведенных за границу кашкарлыковв получении взятки с секретных сотрудников, попавшихся с контрабандой, в проводе за границу татарина Султана и в получении за это одного коня не нашли себе подтверждения и доказать эти факты не представляется возможным.
По объяснению К. Чанышева, он не только не получал с Тынчерова баранов, украденных в Китае, но даже предпринимал шаги, чтобы приостановить кражу скота и обращался с просьбой о принятии мер к Председателю ОблЧК Покровскому, после чего компания воров во главе с Тынчеровым была арестована. Через три месяца Начальником Политбюро Ветлугиным было получено распоряжение о ликвидации Щербакова и Сидорова (белые руководители в Синьцзяне – В. Г.). Ветлугин пришел к Чанышеву посоветоваться, как это задание осуществить. Чанышев посоветовал освободить из-под стражи участников дутовской операции Тынчерова и Маралбаева и поручить им ликвидацию Щербакова и Сидорова. При этом Чанышев поручился за Тынчерова в интересах дела, имевшего общереспубликанское значение, т. к. для выполнения названной операции нужны большие средства, а таковых в распоряжении Политбюро не было, то по согласованию с Ветлугиным Чанышев отдал распоряжение Тынчерову из задержанной в это время контрабанды на 12 лошадях половину употребить на покупку 10 лошадей для участников операции, а другую половину вернуть контрабандистам, дабы создать у них впечатление взятки. При этом, чтобы контрабандисты не были задержаны вторично, Козлову было поручено достать им проводника до границы.
Относительно приезда к нему Кулинова К. Чанышев объяснил, что никакого опия и жемчуга он ему не продавал, что Кулинов является его осведомителем и посещению Кулинова был придан вид торговой операции иключительно для отвода глаз. Все другие обвинения Чанышев категорически отрицал, и они при дознании не нашли своего подтверждения.
Тынчеров в свое оправдание показал, что, хотя он и посылал несколько человек для хищения из Китая баранов и лошадей, но делал это, исполняя приказания своего начальства – Заведующего Политбюро Войтова, из приводимых из Китая баранов и лошадей в свою пользу ничего не употреблял, а все сдавал в Политбюро. Половину задержанной контрабанды продал вместе с Идрисовым и приобрел 10 лошадей для выполнения операции по ликвидации Щербакова. Сделал это по приказанию Чанышева и в свою очередь приказал Козлову дать проводника для провоза другой половины контрабанды. Другие возводимые на него обвинения Тынчеров признает сплошным вымыслом.
Идрисов признавал, что продал вместе с Тынчеровым контрабандный товар для приобретения лошадей, заявил, что делал это по приказанию начальства.
Козлов же отрицает то обстоятельство, что давал проводника для проезда контрабандистов до границы, также заявил, что являлся только техническим исполнителем приказания своего начальства.
Обвинения А. Чанышева в приюте убийцы продотрядников – Султана, Амраева в приобретении у контрабандистов 3 коров на дознании не подтвердились.
Производивший дознание по настоящему делу Уполномоченный Особого отделения № 3 ГПУ Шахов в своем заключении указывает на недоказанность возводимых на вышеупомянутых лиц обвинений и говорит, что обвинения во многом не выдерживают критики. Несмотря на это, Облисполком постановлением своим от 28 августа № 23 и 31 августа за № 24 запретил К. Чанышеву, Тынчерову и Амраеву проживание в Джетысуйской области за исключенем Пишпекского уезда, а А. Чанышеву, Козлову и Идрисову запретил проживание в Джаркентском уезде. Запрещение это для всех обвиняемых установлено до решения дела Ревтрибуналом, а для К. Чанышева независимо от решения дела Ревтрибуналом. Названное постановление Облисполкома было основано главным образом на протоколах Джаркентского Угоркома и союза "Кошчи"от 28 ноября 1921 г. и 13 июля 1922 года, говорящих о политической неблагонадежности и нетерпимости Чанышевых и других в Джаркентском уезде. Но названные протоколы были составлены еще до расследования дела на основании неправильных заявлений отдельных лиц.
Бывший начальник пограничного пункта № 3 Иванов в своем докладе (л.л. 244-249) указал, что, если здраво разобраться в материалах, имеющихся против Чанышева, то они сводятся к нулю и что Чанышев является единственным активным, работоспособным закордонным сотрудником. Главной причиной неблагожелательного отношения Джаркентской власти к Чанышеву является то обстоятельство, что он знает всех местных работников, их биографии и прошлое, кроме того, часто указывал на их ошибки. Все это повело к тому что Угорком вынес постановление о нетерпимости Чанышева в Джаркентском уезде, а Облисполком подтвердил это постановление и провел его в жизнь.
Ввиду вышеизложенного, принимая во внимание, что собранных по делу доказательств недостаточно для придания Чанышева и других суду, что Облисполком своим постановлением от 28 и 31 августа еще до разбора дела Ревтрибуналом подверг Чанышевых и др. наказанию по обвинению в преступлениях, при расследовании недоказанных, что в части отмены или подтверждения постановления Облисполкома необходимо рассмотреть это дело в судебном заседании Ревтрибунала, я полагал бы:
1. Уголовное преследование против К. Чанышева, А. Чанышева, Тынчерова, Идрисова, Козлова и Амраева по настоящему делу прекратить;
Вопрос об отмене запрещения проживания Чанышевым и др. в некоторых уездах Джетысуйской области рассмотреть в судебном заседании Ревтрибунала.
Помощник Государственного прокурора по Алма-Атинскому уезду
Подпись (неразборчива)
Через несколько дней состоялось заседание Джетысуйского областного Революционного трибунала.
Из журнала 408 Распорядительного заседания Джетысуйского Областного Революционного трибунала от 10/ХП-1922 года. Вот выписка из его протокола:
Слушали:
Отношение государственного прокурора от 7/XII-1922 г. № 1303 и дела по обвинению в должностных преступлениях.
Постановили:
1. Завести дело по обвинению гр. Касымхана Чанышева и других в должностных преступлениях.
2. Согласиться с заключением государственного прокурора тов. Васильева, и дело за недоказанностью события преступления прекратить в отношении всех обвиняемых гр. гр. Касымхана Чанышева, А. Чанышева, Тынчерова, Идрисова, Козлова и Амраева.
3. Вопрос о запрещении Облревкомом, постановлением от 23/IX– и 24 октября права названным выше гражданам проживания в Джетысу передать на разрешение Облревкома, так как таковое было наложено в порядке административном.
4. Дело на основании циркуляра Верховного трибунала за № (нет номера – В. Г.) передать на хранение в архив ГПУ, оставив в Трибунале только заключение прокурора в копии.
Подлинный подписали: Председатель канцелярии Члены: Петровых и Курышев
Облревком все-таки поступил по-своему и Чанышев был выдворен в Пржевальск, а затем, по некоторым данным, проживал в городе Ош, где в 1938 году был арестован.
Махмут Хомжамъяров до 1923 года – сотрудник ГПУ, в 1926 году был принят в члены ВКП(б). Ввиду травли и постоянной опасности, грозившей в Китае семье за убийство им Дутова, в 1921 году Махмут переправил семью в СССР.
По традициям того времени, заслуженные люди назначались на высокие должности без учета их личных качеств, образования, опыта работы и способностей. Таковыми были и Махмут Ходжамьяров и Насыр Ушурбакиев. Малограмотные, не имевшие никакого опыта руководящей работы и знаний, пораженные национальными болезнями трайбализма, лести, подобострастия, они не могли не наломать и наломали дров. Как и следовало ожидать, Ходжамьяров с работой не справлялся и допускал массу ошибок. 24 ноября 1927 года начальник Джаркентского 49 погранотряда Мюльман сообщал на запрос Угоркома ВКП(б), что непосредственный убийца Дутова – Ходжамьяр Махмуд находится сейчас под стражей в Джаркентском исправительном доме за совершенную растрату в бытность в Тортыльском ВИКе председателем. Видимо, не без помощи ГПУ он от наказания был освобожден и вновь работает на ответственных должностях районного масштаба.
В 1937 году, незадолго до ареста, он избирается председателем Горсовета города Джаркента.
Ушурбакиев Насыр стал председателем колхоза "Труд Пахталок", директором Джаркентской МТС.
Байсымаков Макай, Байсымаков Кудек, Ушурбакиев Азиз, Кадыров Юсуп, Маралбаев Султан трудились простыми колхозниками. Тынчеров Ханафия работал в милиции.
Кадыров Юсуп, как неграмотный был послан на курсы по овладению грамотностью, однако их не закончил и научился только расписываться. Трудовую деятельность начал в совхозе "Октябрьский" в селе Конурлен Джаркентского уезда в качестве управляющего фермы, затем в совхозе "Гвардейский" в селе Айдарлы того же района бригадиром полеводческой бригады, скотником, табунщиком, рабочим и др. По воспоминаниям его сына Юсупова Акжола, отец не был разговорчив и на вопросы о своем участии в операции, отвечал односложно: "Да, участвовал", – и в подробности не вдавался. В 1937 году тоже был арестован, но месяца через четыре вернулся домой. В 60-х годах был парализован и умер. Память о нем жива. Не часто, но о нем пишут газеты, а в годы Советской власти его имя всегда упоминалось в докладах на торжественных собраниях, посвященных годовщинам Октября, Вооруженных Сил СССР, милиции, ВЧК, юбилеям совхозов в которых он работал.
Однако все участники операции постоянно чувствовали на себе злобные взгляды затаившихся в их окружении врагов Советской власти, искавших возможности свести с ними счеты за убийство атамана и крушение их планов восстановления своего прежнего социального могущества. На них сыпались доносы, обвинения, клевета.
8 ночь на 1 января 1937 года в селе Аксу Уйгурского района Алма-Атинской области, где Махмут Ходжамьяров работал директором МТС им. Микояна, были зверски убиты (зарезаны, по другим данным зарублены топорами) его жена и дочь. В результате бездействия не только районных, но и республиканских органов советской и партийной власти известные всем преступники арестованы не были. Между тем, это был неприкрытый акт мести. Информация об этом событии была помещена в газете "Известия".
9 апреля 1960 года Центральный Государственный архив Октябрьской революции на запрос КГБ Казахской ССР ответил:
"На ваше усмотрение сообщаем: в документальных материалах белоэмигранта, лидера кадетов, Министра иностранных дел при Временном Правительстве, организатора и вдохновителя иностранной военной интервенции и Гражданской войны в СССР Милюкова Павла Николаевича имеются вырезки из белоэмигрантских газет ("Русское слово"), издававшихся в г. Варне (Болгария) от 22, 24 и 29 апреля 1937 года. В статье "А. И. Дутов" значится: "В советских газетах появилось известие о неудавшемся покушении на жизнь коммуниста Ходжамьярова, 7-го февраля 1921 года застрелившего (а не расстрелявшего как ранее сообщалось в телеграмме) атамана Оренбургских казаков Дутова. Ныне оставшиеся в живых друзья атамана Дутова отомстили одному из его убийц – киргизу Ходжамьярову, убив его жену и дочь".
Шел 1937 год, двадцатый год Октябрьской революции, ставший годом массовых репрессий, уничтожения реальных и мнимых врагов Советской власти. Но, если в России объектами борьбы были в основном враги, то в республиках Средней Азии и в Казахстане в эту борьбу проник элемент сведения личных счетов, когда обиженные друг на друга односельчане, сослуживцы и даже родственники застрочили доносы. Сейчас диву даешься аргументам, которыми они оснащали свое рукоделие и святой непосредственности органов, веривших этим доносам. В нашем конкретном случае действия этих органов в отношении героев повествования поражают: убрав их руками потенциальную угрозу безопасности стране, они сами же их и уничтожили, несмотря на отсутствие какой либо вины в их действиях.