Д. Х. Да, но тогда это все только начиналось, и в "Бермудском треугольнике" кануло наше беспечное советское детство. И начались наши первые выезды в центр города. В Парке культуры им. Горького в 84–86 годах уже начинали собираться металлисты. Хаживал там Паук. И все, как настоящие урела, становились в кружки вокруг магнитофонов и фанатели. Зимой 84-го года тусовка эта стала перемещаться в пивной бар "Ладья", она же "Яма", где я познакомился с Клэшем.
М. К. На самом деле познакомились мы еще в Парке Культуры, но общение действительно продолжилось в "Яме". Я был тогда ньювейвером. Причем ньювейверами были все припанкованные ребята, которые либо расстались с идеологизированными хиппи, либо были модниками, которые не хотели быть металлистами, но еще не доросли в своем радикализме до панка и находились в стиле эстетствующих подонков. Хотя тот же Женя Круглый, которого тогда звали Весельчак У, по мотивам культового мультфильма "Тайна третей планеты", радикалом был отъявленным.
А в "Ладье" были и ньювейверы и эстетствующие панки и металлисты. И в плане униформы их объединяли кожаные плащи. Кожа вообще тогда считалась очень важным элементом дресс-кода, но поскольку косые закрепились за рокерами, то за первыми панкующими ньювейверами и протопанками закрепились длинные кожаные плащи. Тогда же начались первые подпольные концерты.
Д. Х. Да, как раз Паук организовал в своем дворницком подвале первый концерт "Коррозии", на которым мы с Мамонтом были вместе, и, кстати, Сережу тогда первым-то и повинтили. Набилось тогда народу, были развешаны тряпки и по типу как у Black Sabbath был нарисован значок, в котором была надпись: "Коррозия Металла". Причем потом пошла такая традиция, когда концерт начинался, двери запирались изнутри, и все сидели вместе вплоть до самого окончания, чтоб концерт не прервали. А винтили уже потом…
Где-то в 85-ом году тусовка переместилась на "Пушку". Мы ее посещали регулярно. Раньше на этом месте собирались хиппи и припанкованные ребята, которых правильнее было бы называть ньювейверами и битниками, а потом потянулись и металлисты.
Коммуникации того периода состояли из захваченных пустующих квартир, которых в Москве восьмидесятых было немало, либо каких-нибудь бойлерных или дворницких, где отрабатывали тунеядство маргиналы.
И пустующих родительских квартир, конечно же. Про термин "сквот" никто ничего не знал, и все это называлось по-старохипповски "флэт".
М. Б. Кстати, да: зарубежные коллеги вряд ли могли рассчитывать на захват шикарных многокомнатных апартаментов в центре города, с горячей водой и халявным электричеством. Новая культура восьмидесятых произрастала бок о бок а иногда и вовсе на базе старой хипповской системы. Хоть и размежевалась с прошлым уже в фестивальный период. Ньювейверы же пошли параллельно событиям.
М. К. Ньювейверы эти тусили на всех видных местах, включая трубу на станции метро Пушкинская, в Парке Культуры, и площади Ногина, которая называлась "Нога". При этом были они достаточно модными ребятами, но не "американистами", джинсы с даунами не носили. Отличительными чертами их костюмов были, конечно же, чёлочки и всяческие очки. Носились плащи и ретрокостюмы модовские, что отчасти делало их похожими на стиляг предыдущих периодов. При этом все старались выглядеть яркими на фоне серых московских пейзажей. В целом это были дети из достаточно обеспеченных семей и студенты. И какого-то особого тяготения к панковской стилистике не было.
М. Б. Ну какие-то все-таки появлялись, хоть их и было единицы на весь город. Панк как таковой модным течением не был, и все терялись, что же это такое на самом деле. Но критерием отличности все таки был дресс-код, не похожий ни на хиппи, ни на попперов. Отчасти милитаристский стиль сменился на длинные кожаные плащи и мрачную черную стилистику.
М. К. Да такая эстетика была распространена, особенно в Питере: всяческие начесы и челки как у попперов. Был черный макияж, причем не только у девушек. Уж не знаю почему, но всех этих людей оптом и в розницу уже тогда приписывали к панкам. А в Москве была такая тусовка – Саша Грюн, Пиночет, Джус, которые были фанатами Boomtown Rats и эстетствующими хулиганами мрачного вида. Ходили в длинных кожаных плащах и черных пальто, носили противогазные сумки; их часто можно было встретить в "Яме" и на "Пушке" в первой половине восьмидесятых. Было еще на пушкинской площади кафе "Лира", прямо возле 108-го отделения, которое прикрыли к перестройке, но о котором осталось множество легенд и которые рассказывали подрастающие хиппаны на тусовках. Мол, там-то и тусовались первые московские фашисты.
И еще в каком-то репортаже фестивальном как-то промелькнул кадр, показывающий молодого человека в плаще и футболке Depeshe Mode с озвучкой: а это неонацист, спешащий на празднование дня рождения Гитлера.
Д. Х. Это да, искали, искали фашистов по городам русским. А находили нас и хиппи. Модная молодежь ходила в джинсе и белых кроссовках с красными носками и пила "фанту"; предметы, за которыми ездили издалека даже питерские панки.
А в неформальной московской среде стали появляться первые модельные стрижки и первые авангардные костюмы со множеством булавок, разноцветных рваных маек, кожаных курток и прочего мерчендайзинга.
М. Б. Тогда уже по центру рассекал Гельвин с ирокезом и появился Денис "Циклодол", неизвестно где раздобывший красную краску для волос. Поразивший мой спинной мозг своими полосатыми штанами, сшитыми из советского матраса. Позже он устроился сторожем в ресторане-гостинице "Пекин", где был замечательнейший магазинчик всяческой китайской всячины. Гельвин был тогда, как это сейчас принято обозначать, бойфрендом Марго, и эта парочка выделялась особым бодрым цинизмом.
Д. Х. Да, мы тогда тоже пересекались с ними, ездили на всяческие концерты и дачи, а потом, когда он куда-то пропал, Марго стусовалась с Аланом, которого тогда еще звали Матросом, потому что он ходил в тельняшке и у него была прическа как у Кирка Хаммера из "Металлики". Компания была очень веселая и уже не такая интеллигентная. Намного более раскрепощенная, чем тусовка Грюна и Джуса. Причем Джус был настоящим прогрессивным интеллигентом, владевшим восточными единоборствами и позже в конце восьмидесятых открывшим секцию кун-фу.
М. К. Занятия проходили в помещении школы, и половина тренирующихся состояла из панков и хиппи а половина из продвинутых милиционеров. Но совместных спаррингов после занятий я, если честно, не припомню.
М. Б. Как любил рассказывать сам Брюс Ли-Джус, он занимался астральными единоборствами. К тому же он умудрялся одновременно быть гениальным поэтом, фотографом и художником. Саша Грюн в паре с изобретателем терменвокса Лешей Блиновым устраивали уличные перформансы. А мы тогда уже повадились делать первые "дестройки" и били цепями витрины в крупных центровых универмагах. В этих акциях творческого вандализма участвовали радикалы с позывными Сид, Панкиш и Утюг.
А в первой половине 80 х мы уже расширили диапазон своих перемещений, и я ездил в Питер автостопом ежегодно, летом. Городок тогда был не в пример нынешнему интеллигентным, гопота там практически себя не проявляла, и поэтому дух свободы там проснулся раньше – но и выветрился быстрее. Панки там, конечно же, были – та же тусовка Панова – но больше было припанкованных ньювейверов. И примерно к середине восьмидесятых там тоже произошел откат к радикализму, появились ирокезные панки, брутальные металлисты и рокабиллы. Там же в Питере я впервые повстречал Ника Рок-н-ролла, который устраивал квартирники, где во время концертов резал себя бритвой а молоденькие хиппушки падали в обморок.
Общение с Колей духовно обогатило мое сознание, и меня удивляло количество его знакомых, причем в различных сферах неформального мира. Он меня таскал по всяческим концертам, он же меня познакомил с музыкантами из "НЧ/ВЧ" и Башлачевым, с которыми Ник общался. Была еще смешная барабанщица у Сумарокова, Катя-Кэт, которая рассказывала кучу анекдотов и, по моему мнению, была действительно профессиональной барабанщицей. Она жила в шикарной квартире в центре а потом уехала в Амстердам.
Ездили мы часто автостопом с Филом, который жил на площади Ногина, и как-то, прощелкав электричку, пошли в Питер пешком. Я тогда вляпался в какой-то мазут и шел, с трудом отлипая ноги, а Фил шел сзади и подгонял меня хохотом. Это к тому, что позитивная карикатурная и хохотальная культура, присутствовавшая в панк-среде того периода, была стимулятором многих героических и фантастических поступков.
М. К. Да, неформалы того периода дарили радость и веселье советским прохожим, в отличие от мирно валявшихся на лавках скверов хиппанов. Я тогда ходил в слепых очках, и меня все время пытались куда-то переводить. Причем к середине восьмидесятых некоторые стилистические рамки уже настолько смешались, что люди уже кооперировались по отрыву, чтоб сделать его более массовым и с большим резонансом. Помнится, я как-то наблюдал сцену, когда от библиотеки имени Ленина группа из почти пятидесяти металлистов пыталась прорваться на режимную Красную площадь, а невооруженные милиционеры пытались эту толпу завинтить. Зрелище было достаточно забавным, когда металлистов, вырывая из толпы по одному, запихивали в милицейские газики. И апогеем эпизода был беспрецедентный для того времени факт. Милиционер, видимо, в чинах, обладавший заветным огнестрельным оружием, был вынужден стрельнуть в воздух, что по тогдашним московским меркам было не то что ЧП, а попросту невозможно.
Но по каким-то причинам все факты о грядущей "молодежной революции" замалчивались. И в газеты этот эпизод не попал, хотя выстрел рядом с Красной площадью считался вопиющим скандалом. В воздухе висело предчувствие каких-то событий, и попёр молодежный радикализм.
Д. Х. Восемьдесят шестой год был чрезвычайно активным. Помимо концертов Паука я тогда побывал на первом концерте Толика Крупнова. У Димы Якомульского были студийно-подвальные концерты, когда он участвовал в группе "Диоген". Из множества музыкантов, пробовавшихся на титул рок-кумиров, Дима был наиболее талантлив и прогрессивен. Тогда, наверное, и начали появляться первые радикалы, которых можно было бы обозначить как первых русских народных панков. И всех их пытались отлавливать и переписать комсомольцы-оперативники из "Березы", штаб которой находился в подвале прямо за Елисеевским магазином.
Когда меня забрали, то первым вопросом было – знаю ли я группу "Бригада СС". Я даже растерялся, что им на это ответить… То есть тупорылость комсомольских дружинников была такова, что даже "Бригаду С" они каким-то образом записали в фашиствующие, перепутав при этом название.
М. К. А мне довелось при допросе смотреть фотографии тусовок, снятые сексотами, которые, видимо, рядились под корреспондентов молодежных изданий, а потом эти снимки попадали в архивы милиции. Я тогда по наивности даже попросил какую-то на память, потому как неформалы на "Пушке" как-то особо не фотографировались сами… Уж не знаю, на что они рассчитывали, но вербовать пытались. Возможно, потому, что ньювейверы были все-таки ближе к утюговской среде, и крючки на них у контролирующих органов имелись. А потом, к середине восьмидесятых, на неформалов кинули уже милицию и люберов.
Д. Х. После знакомства с Ником в Питере, я в Москве познакомился с Гариком Ассой. Гарик для того времени, будучи предводителем группы авангардных художников, для меня был как гуру массового психоза. Даже можно его назвать королем российского фетиша.
В тот момент он проводил в Москве серию феноменальных костюмированных шоу, которые состояли из показа авангардной моды, сопровождаемого высокоинтеллектуальным абсурдистским театральным действием, в котором были задействованы реальные неформальные герои. Открылся тогда еще клуб "Витязь" на "Савеловской", станции метро, которой тогда еще попросту не было. Там мы и познакомились с Гариком, который тут же пригласил меня участвовать в своем шоу.
М. К. Он тогда очень сильно окультуривал радикальную среду: то подсовывал книжку Мамлеева, то занимался формулированием идеологии радикального движения, призывая, прежде всего, к самоорганизации сознания.
Д. Х. Потом была серия концертов, которые делала Наташа Комета. Началась серия "курчатников" в ДК им. Курчатова; открылась Рок-лаборатория, которая почти год существовала как-то полуофициально, но к 86-му году стала работать официально. С появлением Гарика, скоординировавшего неформальные движения, среда, оказавшаяся под прессом, воспряла духом и начались первые открытые столкновения с дружинниками и милицией. Асса организовывал походы на Арбат, который был оккупирован люберами, и эти демонстративные походы приводили к жестким столкновениям. Когда наша группа продвигалась по улице, со всех дворов набегали любера, получали по шапке и повторяли попытки атаки еще несколько раз, но так же безуспешно. И вот так, подогреваясь пиздюлями, мы передвигались от начала Арбата до самого его конца. Тогда любера где-то поднабрали камней и железяк и стали нас закидывать издалека. Я шел с двумя электронными блинами от барабанов, которые мне выписали в Рок-лаборатории, и когда я пришел домой и достал эти блины из рюкзака, они были все во вмятинах. Представляю, что бы было с моей спиной, не будь этого музыкального "бронежилета".
Тусовка была сплоченной, и как Ник для меня стал гидом в неформальный мир, так Гарик стал наставником и старшим братом в области авангардного психоделического мышления. Ну и, конечно же, обладавший безумно модной коллекцией вещей и сам к тому времени ставший авангардным модельером, Горыныч привил панк-среде аристократический подход к формированию внешнего образа и рассказал о его значимости и влиянии на массовое сознание. Тогда же мы закрепились при Рок-лаборатории, а Гарик открыл панк-салон в квартире у Алана, где за короткий срок толпами прошли обучение авангардные художники и музыканты, имена которых прозвучали впоследствии как в России так и за рубежом.
Наступил 87-й год, в ходе которого состоялся тот самый пресловутый концерт "Чудо-Юдо" с элементами Гариковской "Ассы". Тогда была комбинированная программа, когда сначала выступило "Чудо" с Ником, а потом уже выступал Ник с "Чудом", и всё выступление сопровождало авангардное шоу с элементами стриптиза и надуваниями презервативов. Тогда же публике стало широко известно имя Авария, которое позже было заимствовано в произведении "Авария, дочь мента", которое в свою очередь было скудно, но экранизировано.
Этот концерт замолчать уже не удалось, советские газеты писали, что это скандал и порнография. И в этих небольших статьях "Чудо-Юдо" впервые было приравнено к выступлениям Sex Pistols. Но если бы Джонни Лайден видел это шоу, то его бы точно задавила жаба. Это было реальным прорывом, комсюки перепугались не на шутку, и не рискнули даже вырубить аппаратуру и прервать выступление, а Ника забрали уже после концерта. По моменту это совпадало с общим революционным молодежным прорывом, и сразу же после концерта нам в лаборатории было заявлено, чтобы мы срочно сворачивали свою деятельность, иначе будут последствия. На наши выступления наложили вето, базу репетиционную урезали, но помещения бывшего туалета на Марксисткой – оставили.
Известность у нас была, и когда в СССР приехало снимать молодежную культуру немецкое телевидение, то под это дело был специально организован закрытый концерт "Мистера Твистера", "Ва-Банка" – ну и нас, видимо, для контраста позвали. Причем все песни из съемок фильма "Давай рок-н-ролл!" вырезали, оставив только Скляра, который помогал тогда кому мог.
И как только наша деятельность прекратилась в Рок-лаборатории, тут же были организованы серии концертов по небольшим ДКашкам. И, что хотелось бы отметить: тусовка поддерживала нас, когда наши выступления проходили в небольших залах, где мы выступали в паре с "НИИ Косметики". При этом твое появление и появления остальных звезд панк-тусовки на концертах вдохновляло больше, чем набитые урелами залы ДК Горбунова. Вид у тебя был сногсшибательный, и тогда я тебе отмерял ярлык "Карлсон" из-за желтого комбинезона. Выглядела твоя тусовка, как парни из британских журналов, а может быть и круче, потому как таких ирокезов в Лондоне во времена панк-революции не было.
М. Б. Чё-то ты перегибаешь… У нас тогда был свой русско-народный подход к этому движению. Никаких особых заимствований и тем более подражаний. Ирокезы, которые так любят сравнивать с британскими панками, появились на сцене вместе с Венди О. Вилльямс. Ну, по крайней мере, тема Plasmatics, без отсылов к садо-мазо, как и тема Mad Max были первичными ориентирами. В основе лежали неопримитивистические позиции "новых варваров". И было это задолго до того, как я вообще стал понимать, что такое панк-стилистика. Это потом, когда я впервые увидел Sielun Veljet в 85-м, понял, что такое современный панк и как это работает, но и это все адаптировалось в реалиях СССР. А как оно было у товарищей… Здесь нет однозначного ответа. У нас как-то культивировался тотальный индипендент, который объединялся фольком и стилем. Вот у стиля были отсылы к зарубежности. И то какой-то срок, потому что эксперименты ставились круглосуточно. Как круглосуточно прокладывались новые маршруты в городской среде.
Я допускаю, что тему ирокезов-следопытов разделял узкий круг идиотов, но никак не тусовка, которая вокруг этого всего обросла. Им, по ходу, и дела до этого не было, но никто никем не командовал. Самоорганизация и анархия существовала. До того момента как не переросла в иные эстетики. А в целом карикатура на соцреальность, которая отвергалась и через скоморошество адаптировалась под нужды.
А по поводу Карлсона – это ты берешь уже начало 88-го года. До этого была мистическая предтеча. Я на ход ноги где-то выпинал голову игрушечного Карлсона, которая была рыжей и смешной. Я ей выщипал ирокез и сделал усы фюреровские, повесив на шнурок модного рюкзачка. Было смешно, такой двуглавый ирокезник. А буквально через день на парапете ВДНХ встретил Алана, который сотворил с собой точь в точь такое, только усы у него были тогда обычные. Мы тогда не особо общались, а тут взяли и круто поссорились, что стало потом залогом длительной дружбы. И позже я часто его навещал на Преображенском рынке, где Алан, уже с гитлеровскими усами и в плеере, медитативно мел площадь, распугивая жавшихся по стенкам домов грузинов.
Д. Х. А мы, и Алан тоже, узнали об ирокезах из журнала "Крокодил" – и тоже выбрали эту форму воздействия на реальность, как наиболее радикальную и карикатурную. Ну да, наш панк, который пародировал страну, состоявшую из таких же панков, но не осознававших это, был более фольклорный. Но по прикиду ваш неопримитивистический внешний вид был самым прогрессивным тогда: так же, как наш неошаманистический подход к атональной музыке и сценическому образу. Неошаманизм – он тоже из примитивизма вылез. К тому же "Чудо-Юдо" – это же микромакрокосмическое существо: вездеход и везделёт. И Мефодий тоже старался, у него было шоу эротическое, но он как-то был далек от тусни. И вместе мы были мы как прыщ на комсомольском носу, который даже если выдавить, оставлял свой след.