Как старшему по званию, Колесник предложил мне открыть совещание. В своем кратком выступлении я дал политическую оценку обстановки, раскрыл общую поставленную задачу, дал оценку сил и средств противника и основного объекта, нашего положения, соотношения сил и средств, общее расположение сил и средств "мусульманского" батальона и штурмовых групп. После этого Колесник отдал боевой приказ подразделениям, перечислив для каждого конкретные задачи.
Около шести часов вечера Колесника вызвал на связь Магометов и сообщил, что время штурма перенесено и начинать нужно как можно скорее. Спустя 15-20 минут группа захвата во главе с капитаном Сатаровым выехала на машине "ГАЗ-66" в направлении высоты, где были закопаны танки. Танки охранялись часовыми, а их экипажи находились в казарме, расположенной на расстоянии 150-200 метров от них. В часовых должны были стрелять В. Цветков из "Зенита" или Д. Волков из "Грома".
Находившийся на командном пункте полковник Григорий Бояринов, который входил в состав "Зенита", заметно волновался, так как прибыл в Кабул лишь накануне и еще не освоился в новой обстановке. Видя это, капитан 2-го ранга Эвальд Козлов решил помочь ему, хотя и не должен был находиться в составе штурмовых групп. Ни Козлов, ни Бояринов не могли предположить, что после штурма дворца станут Героями Советского Союза, причем полковнику не суждено было вернуться из этого боя.
Когда машина Сатарова подъехала к расположению третьего батальона, оттуда вдруг послышалась стрельба из стрелкового оружия. Полковник Колесник немедленно скомандовал: "Огонь!" и "Вперед!" Одновременно кабульское небо рассекли две красные ракеты – сигнал для солдат и офицеров "мусульманского" батальона и спецгрупп КГБ. На дворец обрушился шквал огня. Это произошло примерно в четверть восьмого вечера.
Первыми по дворцу прямой наводкой по команде капитана Паутова открыли огонь зенитные самоходные установки ЗСУ-23-4 ("Шилка"), обрушив на него море снарядов. Автоматические гранатометы "АГС-17" ударили по расположению танкового батальона, не давая экипажам подойти к танкам. Первой ко дворцу по плану должна была выдвигаться рота старшего лейтенанта Владимира Шарипова, на десяти БМП которой в качестве десанта находились подгруппы "Грома" во главе с О. Балашовым, В. Емышевым, С. Головым и В. Карпухиным. Майор Яков Семенов со своим "Зенитом" на четырех БТРах получил задачу прорваться к торцевой части дворца, а затем совершить бросок по пешеходной лестнице, которая вела вверх к Тадж-Беку. У фасада обе группы должны были соединиться. Общее руководство ими осуществлял полковник Г.И. Бояринов. Боевые машины сбили внешние посты охраны и устремились к Тадж-Беку.
Однако в последний момент план изменили, и первыми к зданию дворца на трех БТРах выдвинулись подгруппы "Зенита", старшими которых были А. Карелин, Б. Суворов и В. Фатеев. Четвертая подгруппа "Зенита" во главе с В. Щиголевым оказалась в колонне "Грома". Боевые машины сбили внешние посты охраны и устремились по единственной дороге, ведущей на площадку перед дворцом. Едва первая машина миновала поворот, из здания ударили крупнокалиберные пулеметы. У шедшего первым БТРа были повреждены все колеса, а машина Бориса Суворова сразу же загорелась. Сам командир подгруппы погиб, а его люди получили ранения. "Зенитовцы" вынуждены были залечь и стрелять по окнам дворца, некоторые из них при помощи штурмовых лестниц стали взбираться вверх в гору.
В четверть восьмого вечера в Кабуле прогремели сильные взрывы. Это подгруппа КГБ из "Зенита" (старший Борис Плешкунов) подорвала "колодец" связи, отключив афганскую столицу от внешнего мира.
Спецназовцы быстро выскочили на площадку перед Тадж-Беком. Командиру первой подгруппы "Грома" О. Балашову осколками пробило бронежилет; в горячке он сначала не почувствовал боли и бросился вместе со всеми ко дворцу, но затем все же был отправлен в медсанбат.
Первые минуты боя были самыми тяжелыми. На штурм Тадж-Бека пошли спецгруппы КГБ, а основные силы роты В. Шарипова прикрывали внешние подступы ко дворцу. Другие подразделения "мусульманского" батальона обеспечивали внешнее кольцо прикрытия. Ураганный огонь из дворца прижал спецназовцев к земле. Поднялись они лишь тогда, когда "Шилка" подавила пулемет в одном из окон. Продолжалось это недолго – может быть, минут пять, но бойцам показалось, что прошла целая вечность.
Единственная дорога круто серпантином взбиралась в гору с выездом на площадку перед дворцом. Дорога усиленно охранялась, а другие подступы были заминированы. Едва первая боевая машина миновала поворот, из здания ударили крупнокалиберные пулеметы. БМП была подбита. Члены экипажа и десант покинули ее и при помощи штурмовых лестниц стали взбираться вверх в гору. Шедшая второй БМП столкнула подбитую машину с дороги и освободила путь остальным. Они быстро выскочили на площадку перед Тадж-Беком. Сначала на штурм пошли спецгруппы КГБ, за ними последовали некоторые солдаты из спецназа. Для устрашения оборонявшихся, а может быть, и со страху атакующие дворец громко кричали, в основном матом…
Самым сложным оказалось ворваться в само здание. Когда бойцы выдвинулись к главному входу, огонь еще более усилился. Творилось нечто невообразимое. Еще на подступах ко дворцу был убит Г. Зудин, ранены С. Кувылин и Н. Швачко. В первые же минуты боя у майора М.Романова было ранено 13 человек. Самого командира группы контузило. Не лучше обстояло дело и в "Зените". В. Рязанов, получив сквозное ранение в бедро, сам сделал перевязку ноги и пошел в атаку. В числе первых в здание ворвались А. Якушев и В. Емышев. Афганцы со второго этажа бросали гранаты. Едва начав подниматься по лестнице, ведущей к Тадж-Беку, Якушев упал, сраженный осколками гранаты, а бросившийся к нему Емышев был тяжело ранен в правую руку. Позже ее пришлось ампутировать.
Э. Козлов, М. Романов, С. Голов, М. Соболев, В. Карпухин, А. Плюснин, В. Гришин и В. Филимонов, а также Я. Семенов с бойцами из "Зенита" В. Рязанцевым, В. Быковским, В. Макаровым и В. Поддубным первыми ворвались в здание дворца. А. Карелин, В. Щиголев и Н. Курбанов штурмовали дворец с торца. Спецназовцы действовали отчаянно и решительно.
…Бой в самом здании сразу же принял ожесточенный и бескомпромиссный характер. Если из помещений не выходили с поднятыми руками, то выламывались двери, в комнату бросали гранаты, а затем без разбору стреляли из автоматов. "Шилки" на это время перенесли огонь на другие объекты. БМП покинули площадку перед дворцом и заблокировали единственную дорогу.
Все шло как будто по плану, но случилось непредвиденное. При выдвижении подразделений батальона в район боевых действий с построенного через арык мостика свалился один бронетранспортер и перевернулся. Люки оказались закрытыми, и экипаж не мог из него выйти. Командир отделения стал вызывать по радиостанции подмогу. Он включился на передачу, безостановочно вызывал своего старшего командира. Этим в самый ответственный момент радиосвязь была парализована. Пришлось командованию батальона использовать другие средства связи. Хорошо еще, что они были предусмотрены заранее.
Другая рота и два взвода вели огонь по танковому батальону и не дали его личному составу добраться до танков. Затем они захватили танки и одновременно разоружили личный состав строительного полка. Спецгруппа захватила вооружение зенитного полка, а личный состав взяла в плен. На этом участке руководство боевыми действиями осуществлял подполковник О.У. Швец. Во дворце офицеры и солдаты личной охраны Амина, его телохранители (их было около 100-150 человек) сопротивлялись отчаянно и в плен не сдавались. "Шилки" снова перенесли огонь и стали бить по Тадж-Беку и по площадке перед ним (заранее была установка – никому из спецгрупп КГБ и спецназа на площадку из дворца не выходить, потому что живыми оттуда выпускать не будут). Но не все эту установку выполнили и поплатились за это жизнью. В здании на втором этаже дворца начался пожар. Это оказало сильное моральное воздействие на обороняющихся.
Однако по мере продвижения спецназа ко второму этажу Тадж-Бека стрельба и взрывы усиливались. Солдаты из охраны Амина, услышав русскую речь и мат, стали сдаваться высшей и справедливой силе. Как потом выяснилось, многие из них учились в десантной школе в Рязани, где, видно, и запомнили русский мат на всю жизнь. Я. Семенов, Э. Козлов, В. Анисимов, С. Голов, В. Карпухин и А. Плюснин бросились на второй этаж. М. Романову из-за сильной контузии пришлось остаться внизу.
Позже мне не раз приходилось слышать мнение, что дворец Тадж-Бек брали спецгруппы КГБ, а армейцы только присутствовали при этом. На мой взгляд, это не совсем так. Одни чекисты ничего бы сделать не смогли. Конечно, по уровню личной подготовки спецназовцам трудно было тягаться с профессионалами КГБ, но именно они обеспечивали успех этой операции.
Когда штурмовые группы разведчиков-диверсантов ворвались во дворец и устремились к своим объектам внутри здания, встречая сильный огонь охраны, участвовавшие в штурме спецназовцы "мусульманского" батальона создали жесткое непроницаемое огневое кольцо вокруг объекта, уничтожая все, что оказывало сопротивление. Без этой помощи потерь было бы значительно больше. Ночной бой, бой в здании требует теснейшего взаимодействия и не признает выделения каких-либо ведомств.
Находившиеся во дворце советские врачи попрятались кто куда мог. Сначала думали, что напали моджахеды, затем – сторонники Н.М. Тараки. Только позднее, услышав русский мат, они поняли, что атакуют свои. Алексеев и Кузнеченков, которые должны были помогать дочери Амина (у нее был грудной ребенок), нашли "убежище" у стойки бара. Вскоре они увидели Амина, который шел по коридору в белых адидасовских трусах, держа в высоко поднятых, обвитых трубками руках, словно гранаты, флаконы с физраствором. Можно было только представить, каких это усилий ему стоило и как кололи вдетые в кубитальные вены иглы.
Алексеев, выбежав из укрытия, первым делом вытащил иглы, прижал пальцами вены, чтобы не сочилась кровь, а затем довел генсека до бара. Амин прислонился к стене, но тут послышался детский плач – откуда-то из боковой комнаты шел, размазывая кулачками слезы, его пятилетний сынишка. Увидев отца, бросился к нему, обхватив за ноги, Амин прижал его к себе, и они вдвоем присели у стены.
Спустя много лет после тех событий А. Алексеев рассказывал, что они не смогли больше находиться возле бара и поспешили уйти оттуда, но когда шли по коридору, то раздался взрыв и их взрывной волной отбросило к двери конференц-зала, где они и укрылись. В зале было темно и пусто. Из разбитого окна сифонило холодным воздухом и доносились звуки выстрелов. В. Кузнеченков стал в простенке слева от окна, А. Алексеев – справа. Так судьба их разделила в этой жизни.
Амин приказал своему адъютанту позвонить и предупредить советских военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: "Советские помогут". Но адъютант доложил, что стреляют именно советские. Эти слова вывели генсека из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав раздраженно: "Врешь, не может быть!" Затем сам попытался позвонить начальнику Генштаба, командиру 4-й танковой бригады, но связи с ними не было. После этого Амин тихо проговорил: "Я об этом догадывался, все верно".
Тем временем спецгруппа КГБ прорвалась к помещению, где находился Хафизулла Амин, и в ходе перестрелки он был убит офицером этой группы. Труп главы правительства ДРА и лидера НДПА завернули в ковер… Основная задача была выполнена.
Когда спецназовцы прорывались по второму этажу, раздался женский крик: "Амин, Амин…" Кричала, видимо, его жена. Н. Курбатов из "Зенита", единственный из бойцов, кто знал местный язык, стал переводить Семенову. Вскоре спецназовцы увидели Амина, лежащего возле стойки бара.
На двух захваченных у афганцев танках к зданию дворца прибыла группа капитана Сатарова. Он доложил Колеснику, что когда они проезжали мимо третьего батальона бригады охраны, то увидели – в батальоне объявлена тревога. Афганские солдаты получают боеприпасы. Рядом с дорогой, по которой проезжали спецназовцы, стоял командир батальона и еще два офицера.
Решение пришло быстро. Выскочив из машины, они захватили командира афганского батальона и обоих офицеров, бросили в машину и поехали дальше. Некоторые солдаты, успевшие получить патроны, открыли по ним огонь, а затем и весь батальон устремился в погоню за машиной – освобождать своего командира. Тогда спецназовцы спешились и начали стрелять из пулеметов по бегущей пехоте. Открыли огонь и бойцы роты, обеспечивающей действия группы Сатарова. "Положили" очень много – порядка 250 человек, остальные разбежались. В это время из снайперских винтовок сняли часовых возле танков и чуть позже захватили их.
С командного пункта, вырытого на гребне горы рядом с одной из "Шилок", Колесник и я руководили боем. По кратким радиосообщениям чувствовался его ритм, нарастание и затухание. В какой-то момент резкое усиление огня – и наступила тишина. Даже отдельных выстрелов не было.
– Все, – сказал Колесник и добавил: – Это мой первый и настоящий в жизни бой. А у вас?
– Очередной, – ответил я после недолгого молчания.
Бой продолжался 43 минуты.
Командир роты старший лейтенант Шарипов доложил, что дворец захвачен. Полковник Колесник дал команду на прекращение огня и перенес свой командный пункт непосредственно во дворец.
Когда мы с Колесником поднялись к Тадж-Беку, к нам стали подходить командиры штурмовых групп и подразделений с докладами. В. Карпухин подошел к ним с каской в руках и показал застрявшую в триплексе пулю: "Смотрите, как повезло. Я теперь маму увижу". Раненых и погибших эвакуировали на БМП и бронетранспортерах.
Вошли во дворец. Внизу, в холле, продолжали перевязывать раненых. Разгоряченные только что закончившимся боем, проверяя, нет ли затаившихся аминовцев, ходили спецназовцы и штурмовики.
В тот вечер в перестрелке был убит общий руководитель спецгрупп КГБ полковник Г.И. Бояринов, его заменил подполковник Э.Г. Козлов. По свидетельству участников штурма, в конференц-зале осколком гранаты был сражен полковник В.П. Кузнеченков.
Всего в спецгруппах КГБ непосредственно при штурме дворца погибло пять человек и было 17 раненых. Почти все были ранены, но те, кто мог держать оружие в руках, продолжали сражаться. В "мусульманском" батальоне погибло 5 человек, ранено – 35. 23 бойца, получивших ранения, остались в строю. Например, раненный в ногу старший лейтенант В. Шарипов продолжал руководить вверенной ему ротой. Остальных раненых медик батальона капитан Ибрагимов вывез на БМП в кабульский госпиталь.
Вполне вероятно, что кто-то из наших соотечественников пострадал от своих же: в темноте личный состав "мусульманского" батальона и спецгруппы КГБ узнавали друг друга по белым повязкам на рукавах, паролю "Миша – Яша" и… мату. Но ведь все они были одеты в афганскую военную форму, а вести стрельбу и бросать гранаты приходилось часто с приличного расстояния. Вот и попробуй тут уследить ночью, в темноте, да еще в такой неразберихе, у кого на рукаве была повязка, а у кого нет…
В течение ночи спецназовцы несли охрану дворца, так как опасались, что на его штурм пойдут дислоцированные в Кабуле дивизии и танковая бригада. Но этого не случилось. Советские военные советники и переброшенные в афганскую столицу части воздушно-десантных войск не позволили им этого сделать. К тому же спецслужбами заблаговременно было парализовано управление афганскими силами.
Не обошлось и без курьезов. Ночью нервы у всех были напряжены до предела. Ждали нападения верных Амину войск. Предполагали, что во дворец ведет подземный ход. Вдруг из шахты лифта послышался какой-то шорох. Спецназовцы вскочили, стали стрелять из автоматов, бросили гранаты, но оттуда выскочил обезумевший от страха кот.
Захват остальных ключевых объектов в Кабуле прошел спокойно и с минимальными потерями, в том числе и здания Министерства обороны ДРА. Комитетчики и спецназ довольно быстро покончили с охраной, но начальник Генерального штаба Якуб сумел забаррикадироваться в одной из комнат и начал по рации вызывать подмогу, прежде всего рассчитывая на 444-ю бригаду командос. Однако никто не поспешил ему на выручку, и к полуночи, поняв всю бесперспективность дальнейшего сопротивления, он сдался на милость победителей. Милость проявлена не была. В группе захвата присутствовал афганец – один из функционеров "Парчам", по некоторым данным, Абдул Вакиль, который зачитал "предателю" Якубу приговор "от имени партии и народа" и затем собственноручно застрелил уже бывшего начальника Генштаба из пистолета.
Вечером 27 декабря на связь с находившимся на аэродроме в Баграме Бабраком Кармалем вышел Ю.В. Андропов. От себя и "лично" от Л.И. Брежнева он поздравил Кармаля с победой "второго этапа революции" и назначением его председателем Революционного совета ДРА. Кармаль сразу же распорядился перевезти его в столицу.
В ночь на 28 декабря в Афганистан вошла еще одна мотострелковая дивизия, ранее развернутая в Кушке (командир генерал Ю.В. Шаталин). Она направилась в Герат и Шинданд. Один полк этой дивизии разместился на аэродроме "Кандагар". Позже он был переформирован в 70-ю бригаду.
Утром 28 декабря прозвучали последние выстрелы операции по ликвидации аминовского режима, в ходе которой спецназ, впервые появившийся в Афганистане, сказал свое веское и решительное слово. Никто из "мусульманского" батальона не подозревал, что отгремевший ночной бой был лишь дебютом, после которого предстоит участие в сотнях операций, еще более кровопролитных, чем эта, и что последний солдат спецназа покинет афганскую землю лишь в феврале восемьдесят девятого года.
В ту ночь произошел не просто очередной государственный переворот в Кабуле, при котором власть из рук "халькистов" перешла к "парчамистам", поддержанным советской стороной, а было положено начало резкой активизации гражданской войны в Афганистане, была открыта трагическая страница как в афганской истории, так и в истории Советского Союза. Солдаты и офицеры – участники декабрьских событий искренне верили в справедливость своей миссии, в то, что они помогают избавиться афганскому народу от тирании Амина и, выполнив свой интернациональный долг, вернутся к себе домой. Они не были политологами и историками, учеными и социологами, которые должны были бы предсказать дальнейший ход событий и дать ему оценку. Они были солдатами, выполнявшими приказ…
Спецназовцы утром разоружили остатки бригады охраны. Более 1700 человек афганцев было взято в плен. Однако и здесь не обошлось без потерь. В частности, когда в здании штаба бригады охраны появился белый флаг, то из подъехавшей к нему БМП выскочил замполит роты и двое солдат (хотя было указание из машин не выходить). С крыши глинобитного строения, где размещалась личная охрана Амина, раздалась пулеметная очередь, и все трое погибли.
Убитых афганцев, в том числе и двух малолетних сыновей Х. Амина, закопали в братской могиле неподалеку от дворца Тадж-Бек (впоследствии, с июля 1980 года, там располагался штаб 40-й армии). Труп Амина, завернутый в ковер, еще ночью под руководством замполита батальона капитана Анвара Сахатова был погребен там же, но отдельно от остальных. Никакого надгробия ему поставлено не было. Оставшиеся в живых члены его семьи были посажены в тюрьму Пули-Чархи, сменив там семью Тараки.
Даже дочь Амина, которой во время боя перебило ноги, оказалась в камере с холодным бетонным полом. Но милосердие было чуждо людям, у которых по приказу Амина были замордованы их близкие и родственники. Они жаждали мести.
В середине дня 28 декабря командование "мусульманского" батальона прибыло в здание советского посольства в Кабуле.