Что касается Таубина, то он на одном из совещаний, отвечая на вопрос Сталина, заявил, что добьется значительного снижения силы отдачи, хотя и в данном случае не имел твердых оснований для такого обещания. И. В. Сталин же, по-видимому, счел его ответ вполне обоснованным… Авиаконструкторы были недовольны, но не решились довести дело до конфликта с Таубиным, так как чувствовали и свою долю вины. Они предпочли усилить у мотора то место, к которому крепится пушка, и – по-видимому, даже без разрешения руководства наркомата авиационной промышленности – договорились об этом с авиазаводами. Хотя такое усиление не оказало никакого влияния на конструкцию мотора, а для установки пушки было весьма полезно, тем не менее оно нарушало установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства.
Каким-то путем о нарушении узнал Сталин. А поскольку как раз тогда он настойчиво требовал соблюдения упомянутого порядка, то "самовольничанье" вызвало у него особенно острую реакцию… В 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки. А в наркомате вооружения, где уже потеряли надежду получить законченную пушку в ближайшее время, тогда уже был иной план: передать доводку конструкции Таубина заводским конструкторам и технологам, обладавшим высокой квалификацией и огромным опытом, для чего, пойдя на риск, принять ее в серийное производство до проведения окончательных испытаний…
Итак, мы передали судьбу 23-миллиметровой пушки в руки замечательного коллектива одного из самых мощных артиллерийских заводов. Там были хорошие конструкторы и технологи, прекрасное оборудование и отличная металлургическая база, поставлявшая лучшие стали и заготовки. Такое благоприятное сочетание возможностей обеспечивало быструю доводку и запуск пушки в серийное производство. Работы на заводе уже шли быстрыми темпами, как вдруг совершенно неожиданно для наркомата конструкция Таубина была объявлена вредительской, а сам он арестован" [11. С. 146–151].
Впервые же имя Таубина в печати было упомянуто в книге "Оружие Победы", вышедшей в 1987 г. [64] и рассказывающей о вкладе оборонной промышленности в Победу. Она написана авторским коллективом под редакцией В. Н. Новикова, бывшего в 1939–1941 гг. директором Ижевского оружейного завода, который выпускал авиационное вооружение, в том числе и разработанное ОКБ-16 (в последующем Новиков стал заместителем наркома – заместителем министра вооружения, а в 1960–1962 и в 1965–1980 гг. заместителем председателя Совета Министров СССР):
"В конструкторском коллективе, руководимом Я. Г. Таубиным и М. Н. Бабуриным, еще до войны в творческом соревновании с коллективом, создававшем пушку ВЯ, разрабатывалась 23-мм авиационная пушка МП-6…" [Там же. С. 291].
Интересно, что истории горькой судьбы 23-мм пушки в книге "Оружие Победы" предшествовал рассказ ее авторов о первой пушке ОКБ-16, принятой на вооружение в годы войны:
"…В грозном 1941 году родилась 37-мм пушка НС-37. Ее разработали А. Э. Нудельман, А. С. Суранов, Г. А. Жирных, В. Я. Неменов, С. Г. Лунин, М. П. Бундин. При создании этой пушки был использован большой опыт и много материала по разработке пушки МП-6, которая еще до войны создавалась в том же конструкторском коллективе под руководством Я. Г. Таубина и М. Н. Бабурина при участии А. Э. Нудельмана" [64. С. 294].
Из приведенных выше рассказов непосредственных участников работ по созданию лучшей в мире для своего времени авиапушки становится совершенно очевидным, что МП-6 (затем ПТБ-23) была первой авиапушкой такого большого калибра. Она успешно выдержала все испытания (стоит отметить, что по той же схеме были разработаны еще две пушки – 23-миллиметровая противотанково-зенитная пехотная и такого же калибра танковая системы Таубина – Бабурина). Иначе руководство страны никогда не запустило бы ее в серийное производство, да еще поручив Таубину Постановлением СНК и ЦК от 4 октября 1940 г. сразу две работы – "сконструировать 37 мм авиационную пушку… и подать на испытания не позже 25 декабря с. г." и "сконструировать и подать не позже 25 декабря с. г. на полигонные испытания 12,7 мм пулемет". Кстати, из этого следует, что разработка 37-миллиметровой пушки (11-П) началась не 17 мая 1941 г. (то есть на следующий день после ареста Таубина и Бабурина) под руководством Нудельмана, как, к сожалению, были вынуждены написать в своих воспоминаниях сам Нудельман и некоторые другие участники этой работы, а намного раньше, и под техническим руководством Таубина и Бабурина. А с 17 мая 1941 г. и до принятия ее в серийное производство 30 декабря 1942 г. продолжалась работа над ней же, но уже под руководством Нудельмана и Суранова и уже под другим названием – 11-П. Слабо верится, чтобы на пушку, которую по решению правительства должны были еще 25 декабря 1940 г. подать на испытания, техпроект начали делать только на следующий день после ареста Таубина и Бабурина и представили уже через месяц – к 16 июня 1941 г., а еще через месяц (27 июля) был готов первый опытный образец пушки. Имеется письмо Шахурина заместителю начальника ГУ ВВС Жигареву № 204763 от 17 апреля 1941 г., из которого следует, что 37-миллиметровая пушка Таубина, поданная для установки в серийном самолете ЛаГГ-3, в него не помещается, так как не увязана с его мотором М-105П. Значит, в это время пушка уже существовала "в металле". В указываемые Нудельманом короткие сроки лишь переделали документацию на 37-миллиметровую пушку, исключив имена ее создателей, объявленных "врагами народа". А дальше, как всегда, пошли испытания и устранения выявленных недостатков. Это процесс неизбежный, и тут нет вопросов. Вопрос в другом: почему устранение недостатков пушки начали с ликвидации ее создателей?
Арест. За что?
16 мая 1941 г., то есть через полгода после объявления в кабинете вождя о небывалом успехе Я. Г. Таубина и М. Н. Бабурина, они были арестованы. Таубин обвинялся в "участии в антисоветском заговоре", в "консервировании недоработанных образцов вооружения и в запуске в валовое производство технически несовершенных систем: 23-миллиметровой авиапушки, 12,7-мм пулемета и других", и даже в "создании вражеской пушки". Эти обороты привел в своей единственной публикации об отце в газете "Калининградская правда" (г. Королев) сын Я. Г. Таубина Григорий Таубин, который был ознакомлен с делом своего отца, откуда и взял все вышеуказанные пункты его обвинения.
Нельзя не обратить внимания на то, что арест Таубина и Бабурина произошел на следующий день после того, как в Москве приземлился немецкий транспортный самолет Ю-52, доставивший вождю письмо от фюрера, в котором среди прочего Гитлер дал свои объяснения по поводу появления Гесса в Англии.
Этот его "перелет" ставил под угрозу стратегический план Сталина по вступлению СССР в войну, первым этапом которого, на мой взгляд, должна была стать согласованная им с фюрером операция, условно названная мной "Великой транспортной операцией". Суть этой операции, в ходе которой советские войска должны были перебрасываться через Польшу и Германию к Ла-Маншу, а немецкие – через СССР в Ирак, изложена в первой и второй книгах моей трилогии (см. [63. С. 45–46, 415] и [62. С. 16–18]). К тому же советская разведка, скорее всего, успела доложить Сталину, что Рудольф Гесс осуществил свой перелет из Аугсбурга (где находился завод и аэродром Мессершмитта) в Англию на истребителе Ме-110, на котором к тому времени уже могла быть установлена пушка Таубина – Бабурина ПТБ-23. Замаячила угроза тяжелых объяснений по этому поводу с Черчиллем. Поэтому Сталин вполне мог в день получения письма от фюрера дать команду арестовать Таубина и Бабурина "на всякий случай", чтобы были конкретные люди, на которых этот "казус" можно будет "списать".
В приведенной выше рецензии, а фактически в своих воспоминаниях о Таубине (1988 г.) П. Грибков утверждает, что 14 мая 1941 г. Таубин участвовал в совещании в ЦК у Маленкова, а на следующий день он был арестован. Вероятно, Грибков ошибся на один день. По записям в "Кремлевском журнале" Маленков после пятидневного перерыва был на приеме у Сталина трижды – 14, 15 и 17 мая (16 мая приема вообще не было). 14 мая Маленков участвовал в часовом совещании, на котором присутствовали Молотов, Берия, Вышинский, Жданов и нарком авиапромышленности Шахурин. Похоже, что 15 мая было принято решение об аресте Таубина и дано указание об этом Меркулову, а 17 мая во время 45-минутного совещания Сталина с Молотовым, Маленковым, Шахуриным и конструкторами Савиным и Норовым в кабинет вождя на пять минут зашел Меркулов и доложил о его выполнении. Одновременно было решено снять с производства пушки МП-6, ПТБ-23, 37-миллиметровую пушку и пулемет калибра 12,7 мм, а также убрать со всех разработок имена их создателей Таубина и Бабурина.
Первым был арестован Таубин (видимо, как руководитель ОКБ и участник поездки в Берлин), вслед за ним Бабурин, о чем свидетельствуют номера ордеров НКГБ от 16 мая 1941 г.: у Таубина – № 189, а у Бабурина – № 194. Эти номера указаны в протоколах и актах обыска от того же числа, сохранившихся в семьях арестованных (их под расписку выдали женам). Соавторы жили в одном доме в Большом Спасоболвановском переулке. Таубины – в квартире № 12, а Бабурины – этажом ниже в квартире № 7. А обыски проводились разными сотрудниками Третьего отдела НКГБ: у Таубина – "Назаровым и Чутыриным в присутствии понятого дворника Анны (нрзб) и жены арестованного Таубиной Клавдии Леонидовны", а у Бабурина – "Антроповым и Гороховым в присутствии понятого управдома тов. Гаврилова В. А. и жены ар-го Бабуриной Александры Ивановны". В обоих случаях собрали документы и вещи – "имущество, лично принадлежащее арестованному", перенесли в отдельную комнату по составленной описи, заперли и опечатали, отдав ключ жене "до особого распоряжения НКГБ СССР".
Так за что же арестовали людей, которые денно и нощно занимались только новыми авиационными пушками, подобных которым не было в мире, вот уже второй год охваченном войной? Вот что говорится по этому поводу в статье Григория Таубина "Рассказ об отце", напечатанной 4 августа 2005 г. в упомянутой выше газете "Калининградская правда":
"Из заключения к следственному делу № 2540 по обвинению Таубина Якова Григорьевича, подписанного заместителем наркома внутренних дел Кобуловым: "В НКВД СССР поступили данные о том, что начальник ОКБ-16 Наркомата вооружения Таубин Я. Г. является участником антисоветского военного заговора и проводит активную вражескую работу. На этом основании Таубин Я. Г. 16 мая 1941 года был арестован". Далее шли стандартные в подобных случаях перечисления: кем был вовлечен в антисоветскую организацию, проводившую подрывную работу в целях реставрации капитализма в стране, кого вовлек в заговор сам. А затем конкретные обвинения: "Являясь начальником Особого конструкторского бюро Наркомата вооружения, Таубин принимал активное участие в консервировании недоработанных образцов вооружения и в запуске в валовое производство технически несовершенных систем: 23-миллиметровой авиапушки, 12,7-мм пулемета и других ("другие" – это 37-миллиметровая пушка! – А. О.). В предъявленном обвинении Таубин виновным себя признал, но впоследствии от своих показаний отказался"".
Перечислим и другие возможные причины ареста и расстрела Таубина:
1. Он создал пушку с гораздо большей отдачей, чем было предусмотрено в техническом задании на нее, поэтому авиаконструкторы не смогли установить ее на свои самолеты (по крайней мере, так утверждал в то время Ильюшин).
Это не соответствует действительности. Во-первых, сила отдачи в техническом задании на пушку не оговаривалась, во-вторых, ее в то время просто не могли замерить, в-третьих, в других пушках отдача оказалась еще больше.
2. Он пообещал Сталину снизить силу отдачи, но свое обещание не сдержал.
Таубин пообещал сделать все, что можно, был придуман вариант усиления мотора самолета для крепления на нем мотор-пушки, но изменить третий закон Ньютона ("действие равно противодействию" и т. д.") он был не в состоянии. Кстати, принятая на короткое время на вооружение штурмовика Ил-2 вместо ПТБ-23 пушка ВЯ имела гораздо большую отдачу.
3. Он не сумел сделать порученный правительством пулемет 12,7 мм, хотя под него уже начали строить завод.
Разработка пулемета 12,7 мм была поручена Таубину 4 октября 1940 г., его опытные образцы были созданы и успешно отстреливались в тире (см. выше воспоминания Бундина), Таубина же почему-то арестовали до срока, установленного для окончательного предъявления пулемета на государственные испытания.
4. Главная неудача Таубина была в том, что при серийном изготовлении пушек МП-6 металл почему-то был заменен менее качественным, из-за чего его детали выходили из строя, и требования по надежности и долговечности пушки не были выполнены.
Такое объяснение было тогда в ходу в Наркомате вооружения и в ОКБ-16. Замена материала в серии обычно осуществляется по инициативе завода с целью снизить себестоимость изготовления, конструктор почти всегда против. Значит, это либо было сделано заводом и наркоматом без согласия Таубина, либо являлось провокацией с целью создать повод для его ареста, либо просто выдумкой для объяснения ареста.
5. "За несколько месяцев до начала войны Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки", чем нарушил "установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства" (по словам Ванникова).
Таубин и Бабурин не берегли "свою шкуру", а создавали лучшее оружие для защиты Родины. А их за это арестовали.
6. "Затевался новый грандиозный "процесс военных"" (статья А. Ваксберга, "Тайна 28 октября 1941-го" [12]).
Меньше всего Сталин хотел публичного обсуждения арестов военных – перед лицом грядущей войны это выглядело бы полным идиотизмом, а в условиях начавшейся войны – безумием и вызвало бы панику. Поэтому ни единого сообщения о произведенных арестах военных в печати в то время не было и быть не могло.
7. На Таубина поступил донос. "Более обоснованной представляется версия, что донос написан кем-то из своих, кому уход Таубина был больше всего на руку", – предполагает А. Широкорад в упоминавшейся выше статье в журнале "Популярная механика".
Подобные доносы в те времена, конечно, случались нередко, но в данном случае такой вариант весьма сомнителен. Ведущих специалистов для своего небольшого ОКБ Таубин подбирал лично, большинство из них были его давние знакомые – однокурсники и земляки. Потому обычные для сталинских репрессий "круги по воде" в виде арестов наверняка не миновали бы и автора доноса. А в ОКБ-16, кроме Таубина и Бабурина, не тронули ни единого человека.
8. Таубина арестовали якобы за то, что однажды, выйдя из кабинета вождя, он грубо выругался в его адрес.
Во-первых, согласно "Кремлевскому журналу" он всего три раза был в кабинете вождя за годы работы и каждое посещение было для него большим событием. Во-вторых, за годы работы Таубина руководителем, а это был период разгула репрессий 30-х годов, он не мог не знать о многочисленных случаях ареста людей и за куда более невинные высказывания в адрес власти и вождя, поэтому маловероятно, чтобы мог позволить себе такое. Кроме того, он был интеллигентным человеком.
9. Таубину могли поставить в вину и то, что он не был членом партии, что в 30-х годах его поддерживал и помог создать КБ "враг народа" Тухачевский, и даже то, что он был женат на бывшей сотруднице секретариата Тухачевского.