Пропагандистской шумихе все же не удалось парализовать развернувшееся во всем мире движение против проведения Игр в Германии – стране концентрационных лагерей. Прогрессивно настроенные люди почти во всех странах мира требовали перенести Игры в другую страну. Многие чемпионы и участники Олимпиады 1932 года, победители чемпионатов мира 1933, 1934, 1935 годов присоединялись к бойкоту Олимпиады и заявляли о своем нежелании ехать в Гармиш-Партенкирхен. Среди самых известных – чемпионы мира в парном фигурном катании венгерские фигуристы Эмилия Роттер и Ласло Соллаш, олимпийские чемпионы в этом же виде французы Андре и Пьер Брюне, французские бобслеисты Филипп Ротшильд и Жан Реймс, а также конькобежец чемпион Олимпиады-32 американец Джон Ши. Правда, массовый характер бойкот не носил.
В ответ на эти призывы бойкотировать Игры нацистское министерство пропаганды развернуло бешеную деятельность: во все концы планеты полетели приглашения, обещания, заверения в том, что Белая Олимпиада будет проведена безупречно, без всяких нарушений Олимпийской хартии. В борьбе за количество участвующих стран использовались все средства: от уговоров и взяток до угроз и шантажа. Вот только один пример. Национальный олимпийский комитет США заявил, что у него нет средств, чтобы послать делегацию в Гармиш-Партенкирхен. Буквально через несколько дней после этого в адрес американского НОК приходит по почте чек на 50 тысяч долларов. В сопроводительном письме написано, что это пожертвование "неизвестного спортсмена". Всезнающим газетчикам понадобилось совсем немного времени, чтобы раскрыть этот секрет. "Неизвестным спортсменом" оказался не кто иной, как… сам Геббельс – рейхсминистр пропаганды фашистской Германии.
В то время состав Международного олимпийского комитета был настолько реакционен, что было бы удивительно, если б члены МОК прислушались к голосу международной общественности. Они слушали только себя. Поэтому МОК принял решение никуда из Германии Игры не переносить: ни зимние, ни летние.
Перед самыми Играми в Германию приехал президент МОК Анри де Байе-Латур. Ему рассказали о том, что в соответствии с принятыми "Нюрнбергскими законами", в которых евреи объявлялись людьми низшей расы, антисемитизм в Германии разразился с особой силой. Его проявления не обошли и зимние Игры. К их началу в Гармиш-Партенкирхене возле туалетов были повешены таблички "Собакам и евреям вход воспрещен". При встрече с Гитлером Анри де Байе-Латур заявил:
– Господин канцлер, таблички с подобными надписями противоречат олимпийским традициям.
На это Гитлер ответил:
– Господин президент, когда вас приглашают в гости, вы не учите хозяев, как смотреть за домом, не так ли?
Ответ Байе-Латура был таков:
– Простите, господин канцлер, но когда флаг с пятью кольцами вывешивается на стадионе – это уже не Германия. Это Олимпия, и мы в ней хозяева.
Таблички были убраны. И это, пожалуй, единственное, чего смог добиться президент МОК. А хотел ли он большего – этого не знает никто.
В Гармиш-Партенкирхене до 4 февраля погода была пасмурной, и целыми днями лил дождь. Но потом вдруг резко похолодало и выпал снег. 6 февраля, в день открытия Игр, погода стояла прекрасная. Праздник открытия прошел помпезно, пышно, как выразился один французский журналист, развлекательную музыку сменил Вагнер, а легкость и беззаботность уступили место монументальности.
На следующий день после открытия все фашистские газеты, захлебываясь от удовольствия, писали о том, что Белая Олимпиада 1936 года – самая выдающаяся в современной олимпийской истории, что она уже побила все рекорды – и по количеству участников, и по количеству стран.
Что касается стран, то по сравнению, например, с Санкт-Морицем 1928 года количество их увеличилось лишь на три (было 25, стало 28). Кое-кто из тех, кто был в Швейцарии, в Германию не приехал, зато появились новые, в основном те, правительства которых заигрывали с нацистами. Впервые приняли участие в зимних Играх представители Австралии, Болгарии, Греции, Испании, Лихтенштейна и Турции. Все эти страны, кроме Австралии, прислали всего по несколько лыжников. Главное было отметиться, помочь своим фашистским друзьям установить рекорд. Кстати, ни один из дебютантов не получил ни одного зачетного очка.
Относительно количества участников тоже не надо заблуждаться. В протоколах числилось 646 спортсменов, треть из которых составили делегации стран-сателлитов: Австрии, Италии, Венгрии, Японии. Примерно столько же было в команде самой Германии.
Соревнования по горнолыжному, или альпийскому, двоеборью среди мужчин проводились с перерывом на один день. Сначала скоростной спуск, а через день – две попытки слалома. С огромным преимуществом спуск выиграл чемпион предыдущих Игр по прыжкам с трамплина норвежец Биргер Рууд. Этот смелый спортсмен оказался еще и самым хитрым. Дело в том, что трасса скоростного спуска была произвольной и ничто не мешало участникам искать самый короткий маршрут. Главное – уйти с обозначенного старта и прийти за возможно короткое время к финишу. Знакомясь с трассой, Рууд заметил, что она огибает кусок скалы, значительно продлевая маршрут. Он быстро сообразил, что если ему удастся перескочить через эту глыбу, не обходя ее, он сэкономит много времени. Ночью перед спуском он собрал товарищей и они нанесли снега и утрамбовали его таким образом, что получилось нечто вроде трамплина. Во время соревнований все участники спуска бросились огибать глыбу, тогда как Рууд, воспользовавшись "своим" трамплином, перемахнул ее. Так он сократил путь почти на 200 метров и пришел к финишу за 4 мин. 47,7 сек. Занявший второе место в спуске германский лыжник Франц Пфнюр отстал от Рууда на 4,1 сек.
Дебют двоеборцев не обошелся без скандала. Инструкторам по горнолыжному спорту запретили выступать на Олимпиаде – на том основании, что они не могут считаться спортсменами-любителями. Швейцарские и австрийские горнолыжники в знак протеста бойкотировали Олимпиаду.
Соревнования по бобслею тоже начались с протеста. В Гармиш-Партенкирхене это уже стало обычным явлением и мало кого удивляло. На сей раз, европейские бобслеисты протестовали против полозьев, применяемых американцами. Они утверждали, что эти полозья не соответствуют олимпийским правилам и, кроме того, портят желоб. Американцы пригрозили, что, если их не оставят в покое, они покинут Игры. Демарш подействовал безотказно, и все претензии тут же отпали.
Соревнования проводились неподалеку от озера Риссерзее на трассе длиной 1600 метров. Открыли их четверки. Два первых места заняли швейцарские экипажи. Американцам не помогли их необычные хитрые полозья, и они смогли занять лишь четвертое место.
Олимпийский хоккейный турнир собрал 15 команд. Это был рекорд. Когда впервые хоккей с шайбой появился в программе Олимпийских игр – это было на летней Олимпиаде 1920 года в Антверпене, – в турнире приняло участие 7 команд. В Шамони их было уже 8, в Санкт-Морице – 11. В Лейк-Плэсид приехало всего 4 команды. И вот в Гармиш-Партенкирхене собрался самый представительный турнир. 12 команд уже имели опыт олимпийских баталий, а три – Италии, Латвии и Японии – стали дебютантами. Все команды были разбиты на три подгруппы, по два победителя из которых выходили в полуфинал. Полуфинальные четверки составили таким образом, чтобы команды, уже встречавшиеся в предварительных матчах, на этом этапе больше друг с другом не играли. И, наконец, из каждого полуфинала четыре команды выходили в финал. Финальную группу составили команды Канады, Великобритании, Чехословакии и США. Положение этих команд в финале было далеко не одинаковым. По условиям турнира, команды, встречавшиеся между собой раньше, в финале не играли – просто засчитывался результат полуфинальных игр. Так вышло, что еще до начала финального турнира были засчитаны поражения канадцам от англичан и команде Чехословакии от американцев.
Чемпионы всех предыдущих Олимпиад, родоначальники хоккея с шайбой, канадцы выиграли и у американцев, и у чехов, но это дало им лишь 4 очка. Англичане очень легко победили хоккеистов Чехословакии со счетом 5:0, в матче с американцами не гнались за победой – им достаточно было ничьей, что и было зафиксировано в конце матча – 0:0. Кстати, это был всего лишь второй в олимпийской практике случай, когда хоккеисты во время матча не забросили ни одной шайбы.
Вот так англичане впервые стали олимпийскими чемпионами в хоккее с шайбой, оттеснив законодателей мод в этом виде спорта – сборную Канады на второе место. Правда, есть небольшой нюанс, приоткрывающий завесу тайны сенсационной победы англичан. В составе английской команды выступали почти все игроки из Канады. Впрочем, такое же положение было и во французской команде. Руководство делегации Канады даже потребовало по этой причине дисквалификации и английской, и французской команд. Но после долгих закулисных переговоров Канада, как примерный доминион, заботящийся о чести своей метрополии, все же отказалась от протеста по отношению к Англии, но оставила его в силе в отношении Франции. Французы обиделись и решили отозвать свою команду с Олимпиады и только после настоятельных уговоров согласились принять участие в хоккейном турнире, но, видимо, из-за предстартовых волнений дальше предварительных игр они не продвинулись.
После того как закончились IV зимние Олимпийские Игры, Гитлер направил свои войска в Рейнскую область, демилитаризованную по Версальскому договору. В ответ на протесты международной общественности он, ссылаясь на "волю к миру", якобы продемонстрированную на зимних Играх, цинично утверждал: "Когда несколько недель назад французские гости присутствовали на Олимпийском стадионе в Гармиш-Партенкирхене, у них была возможность убедиться в том, насколько мне удалось перевоспитать немецкий народ. И эта внутренняя готовность искать и находить такое согласие важнее надуманных попыток государственных деятелей оплести мир сетью юридических и, по существу, совершенно непонятных актов".
Но такой демагогией трудно было прикрыть то, что на самом деле творилось тогда в Германии. За гостями и участниками Игр велась весьма настойчивая слежка. Фашистские хозяева стремились во что бы то ни стало воспрепятствовать каким-либо контактам между немецкими "арийцами" и "цветными". В первые дни гестапо "предупредило" 52 женщин, замеченных в контактах с иностранцами, особенно с цветными, что это никак не совместимо с их достоинством и уж во всяком случае с предписываемой сдержанностью… Фашистские законы требовали строгой изоляции "неарийцев" от "арийцев".
Между зимней и летней Олимпиадами 1936 года прошло всего 4 месяца, и многочисленные зарубежные гости не успели многого заметить в германских столицах Олимпийских Игр.
И снова свастика накрыла кольца
Успешно проведя зимние Олимпийские игры и проверив на практике ноу-хау многих пропагандистских трюков, нацисты с огромным воодушевлением вступили в последний этап подготовки крупнейшего политического шоу – Олимпийских игр в Берлине. Гитлер решил превратить Олимпиаду в демонстрацию германского расового и технологического превосходства, при этом всячески подчеркивая свои мирные устремления.
"Мы всем им покажем тот мир, который обретен нами", – писал Геббельс в "Олимпиа цайтунг" от 1 августа 1936 года, накануне открытия Игр.
Одним из вопросов, волновавших мировую общественность, был разгул антисемитизма в Германии. Под нажимом многих общественных организаций МОК счел необходимым потребовать от представителей Германии совершенно четких заверений в недопустимости какой-либо дискриминации спортсменов еврейской национальности. И такие заверения пришлось в конце концов дать. Устроители Игр опасались за те колоссальные затраты, которые уже были произведены на подготовку Олимпиады: Игры могли сорваться в любой момент. Скрепя сердце, как говорят, Министерство внутренних дел Германии поручило своим представителям на сессии МОК в Вене в июне 1933 года выступить с заявлением, что всем еврейским спортсменам в Германии будет обеспечена "возможность участия" в Играх.
Член МОК, американский генерал Шерилл, владелец газеты, известный своими правыми антисемитскими взглядами, отправился в Германию и добился приема у Гитлера. При этом он меньше всего заботился о спортсменах-евреях, скорее это был выверенный рекламный трюк. Беседа была застенографирована, и ее привел Арнд Крюгер в книге "Олимпийские игры 1936 года и мировое общественное мнение": "Гитлер твердо заявил, что данное в Вене согласие распространяется на евреев вообще, но ни в коем случае не означает обязательства позаботиться об участии евреев в германской олимпийской команде". Это невозможно уже потому, что "…в Германии установлено полное разграничение между евреями и немцами. Евреев не угнетают, их просто полностью отделили от немцев". Даже Шерилл был шокирован, ибо он впервые смог заглянуть за кулисы третьего рейха".
Смущение члена МОК, да к тому же американского генерала, было весьма некстати для Министерства внутренних дел, и Гитлера срочно проинформировали о тактике министерства при составлении заявления для сессии МОК. В этой связи Крюгер пишет: "Рейсшпортфюреру предоставили право в качестве президента Немецкого олимпийского комитета во всех видах спорта по итогам отборочных соревнований отобрать тех спортсменов – граждан Германии, которые могут выступить за немецкую команду".
В тот же день Гитлеру доложили о том, что Министерство внутренних дел намеревалось создать видимость выполнения олимпийских правил и не лишать рейх такого пропагандистского представления. Искусная маскировка должна была прикрывать нарушения олимпийских принципов. Гитлер тактику одобрил. Он приказал сообщить Шериллу, что "Германия будет неуклонно соблюдать Олимпийскую хартию".
Еще до начала Игр стало очевидно, в какой атмосфере они пройдут. Германский фашизм решил на деле доказать всему миру правильность своих расовых теорий. Олимпиада должна была стать триумфом светловолосых "сверхчеловеков". Именно они должны были оказаться самыми способными, сильными, быстрыми, ловкими. Для достижения этого были использованы все средства, и всякий зарубежный участник Игр, по замыслу хозяев, должен был пройти такую "обработку", которая повергла бы его в состояние моральной депрессии.
Чтобы затмить все предыдущие Игры по размаху соревнований и числу их участников, на службу Олимпиаде были поставлены министерство иностранных дел и министерство пропаганды. Для привлечения иностранных туристов за границу была брошена целая армия специальных эмиссаров.
К проведению Олимпийских игр приурочили созыв в Берлине различных международных конгрессов и совещаний.
В программу напряженной подготовки вошел и целый ряд полицейских мероприятий, осуществленных в Германии с целью скрыть от иностранцев проводимую политику разгрома демократических организаций, репрессий, удушения демократических свобод. Министерство внутренних дел Германии и начальник полиции Берлина издали множество секретных приказов и распоряжений, которыми предписывалось, например, в период с 1 июня по 15 сентября убрать все антисемитские лозунги, запрещалось использовать заключенных на работах, проводившихся поблизости от проезжих дорог…
Становилось все более очевидным, что нацистские заправилы принимают меры к тому, чтобы превратить Олимпиаду в профашистскую демонстрацию. Американский журнал "Крисчен сенчюри" в то время писал, что "нацисты используют факт проведения Олимпиады в целях пропаганды, чтобы убедить германский народ в силе фашизма, а иностранцев – в его добродетели".
Само собой разумеется, что для решения столь многочисленных задач, связанных с такими в конечном итоге не олимпийскими играми, потребовался громадный аппарат, который, и это неоспоримо, действовал "без сучка, без задоринки". Лишь люди, привыкшие видеть не только то, что происходит на переднем плане, были способны понять истинное значение происходившего.
Накануне Олимпийских игр по всему миру прокатилась волна гневных протестов против проведения Олимпиады в фашистской Германии. Еще в августе 1934 года в Париже состоялся международный антифашистский слет, на который прибыли почти пять тысяч представителей различных направлений спортивного движения из 19 стран. Председатель оргкомитета слета известный французский писатель Анри Барбюс говорил, обращаясь к людям разных национальностей и возрастов, религиозных и политических убеждений, о необходимости вырвать спорт из рук реакции, империализма и фашизма. По его мнению, был "сделан решающий шаг в интересах того, чтобы спасти физическую культуру и молодежь от уродливых церемоний фашизма…" К сплочению антифашистов призывали Максим Горький, Томас Манн, Мартин Андерсен-Нексе, Ромен Роллан, Рабиндранат Тагор, Леон Фейхтвангер. Пресса Европы и Северной Америки широко освещала и политические и спортивные события слета.
В июне 1936 года в Париже состоялась конференция в защиту олимпийских идей, в которой приняли участие представители многих стран. Конференция признала проведение Игр XI Олимпиады в фашистской стране несовместимым с принципами Олимпийских игр и обратилась ко "всем людям доброй воли и друзьям олимпийских идей с призывом бойкотировать гитлеровскую Олимпиаду".
На этой конференции выступил известный немецкий писатель и общественный деятель Генрих Манн. Он говорил об олимпийском духе – символе мира, об античных традициях физического и нравственного совершенства людей, об антигуманной сущности нацизма, который использует спорт в своих целях. В конце своего страстного выступления Манн сказал:
"Поверьте мне: каждый спортсмен, который едет в Берлин, станет там не кем иным, как гладиатором, пленником, шутом диктатора, который уже ощущает себя властителем мира. Едущий в Берлин поддерживает не только партию узурпаторов и угнетателей – он отрекается от всех борцов против ужасного режима Гитлера… Олимпийский дух должен быть духом мира".
Парижская конференция призвала вместо Берлинской Олимпиады организовать Народную Олимпиаду в Барселоне. В Нью-Йорке был образован Совет борьбы за перенесение Олимпиады из Берлина. МОК направил свою комиссию в Берлин, но члены комиссии не усмотрели в столице фашистской Германии ничего, "что могло бы нанести ущерб олимпийскому движению". Таким образом, несмотря на мощное движение протеста, МОК не отменил решения о проведении Игр в Берлине. Проведению Народной Олимпиады в Барселоне помешал начавшийся в Испании фашистский мятеж.
Кстати, когда в олимпийской деревне в Берлине приветствовали прибывшего на Игры почетного гостя – победителя марафонских соревнований I Олимпиады Спироса Луиса, в непосредственной близости от олимпийской деревни проходило секретное заседание, о котором три года спустя нацистский писатель Вернер Боймельбург в своей книге "Борьба за Испанию – история легиона "Кондор" писал: