"Шесть баксов в неделю", - ответил менеджер. - "И, парень, больше так не делай - всегда торгуйся. Не принимай просто так то, что предлагают другие. Я мог бы дать тебе семь баксов. Так что я даю тебе подсказку. Я тебе уже говорил, я тоже был маленьким мальчиком. Ты должен получить все, что можно в этом мире. Торгуйся".
"Да, сэр".
Менеджер подмигнул ему и вернулся к своим обязанностям.
Ливермор пробыл в Бостоне меньше часа. Он получил работу и бесплатный урок по ведению переговоров, и он уже решил купить себе костюм по размеру. Ему не нравилось, когда его оскорбляют из-за одежды.
Ливермор нашел себе комнату с питанием около офиса Пейна Веббера. Каждый день он вставал с первыми лучами солнца и всегда первым приходил в офис, часто ждал, когда приедет менеджер с ключом от офиса. Ему нравилось в работе все. Быть ассистентом, записывающим значения на доске, было все равно, что поступить в колледж при фондовой бирже. Он был посвящен во все, происходящее в офисе. Сначала все было ему непонятно, но каждый день открывалось что-то новое, и он знал, что если однажды он узнает код и просчитает систему торгов, он станет богатым.
У юного Ливермора был доступ ко всему: разговорам брокеров, клиентам со взятками и клиентам, которые играли по листку с подсказками, прикрепляемому каждое утро к доске объявлений. Каждый день в периоды спада активности, во время перерывов, во время обеда ему объясняли различные теории по заключению сделок. Весь офис был поглощен одной идеей, получением денег от операций на фондовом рынке. Все были игроками. Ливермор и другие мальчики были важной частью этого. Они ходили туда-сюда по подмосткам, записывая результаты торгов на доске.
Действия с доской станут одним из ключей к его будущему успеху. Он быстро понял, что никогда не происходит то, что говорят брокеры или клиенты, или газеты -единственное, что было важно - это то, что говорит телеграфная лента. Он также обнаружил, что значения на телеграфной ленте очень редко совпадали с предсказаниями брокеров или клиентов. Лента жила своей жизнью, и это была самая важная жизнь. Ее приговор был окончательным.
Ему нравилась сама физическая работа записывания котировок на доске, поскольку, когда дело шло о числах, он обладал фотографической памятью. Его память на числа была абсолютной - оглашение телеграфных котировок никогда не происходило для Ливермора слишком быстро. Он никогда не опаздывал при записи котировок, независимо от того, насколько быстро они оглашались. Они откладывались у него в голове как на полках стеллажа.
В конце концов, он начал видеть повторяющиеся модели в числовых значениях. Вечером, будучи один в комнате, он по памяти записывал числовые значения по нескольким позициям. Он начал вести числовой дневник и обнаружил несколько повторяющихся числовых моделей. Он заметил, что числа двигались постоянными волнами, часто мягкими повторяющимися трендами. Когда цена акции начинала расти или падать, она обычно сохраняла данную тенденцию до тех пор, пока какое-то давление извне не вынуждало ее идти в обратном направлении. Разгадка к этому действию часто лежала в числовых моделях.
"Акции движутся по законам физики", - подумал он. -"Движущееся тело продолжает движение до тех пор, пока сила или препятствие не останавливают или не меняют направление этого движения". Он продолжал вести записи, отслеживающие движение акций в течение более длительных периодов, и тогда открыл следующее: внутри моделей существовали другие модели, и появлялись даже более крупные модели.
Он вел дневник тайно и ни с кем не обсуждал своих наблюдений. Он был скрытным по натуре. Даже в 14 лет он был абсолютно уверен в своих математических способностях. Кроме того, он был слишком занят, записывая числа и наблюдая за движением рынка на доске, чтобы вести праздные разговоры в течение рабочего дня.
Поскольку он работал с доской - слушал выкрикивание котировок, стирал цены, записывал новые числа по сто раз на дню, тысячи раз в неделю - он научился интересоваться только изменением цены, а не причинами этого изменения. У него не было времени искать причины тех или иных действий фондов. Для того чтобы цена изменилась, мог существовать миллион причин. Эти причины будут выявлены позднее, постфактум. Но к тому времени, когда эти причины будут поняты, изменение цены могло уже стать фактом истории, и будет слишком поздно получать от этого прибыль.
Его записная книжка была опрятной, точной и аккуратной. В 15 лет он начал искать повторяющиеся модели, систему, пытаясь выявить естественные математические законы, работающие на рынке.
Он также обнаружил, что большинство людей в офисе теряло деньги. Эти люди, казалось, действовали наугад. У них не было плана, не было последовательного обоснованного подхода к рынку. Они просто играли в азартную игру, также как на треке, просто играя наудачу. Сегодня они ставили на фаворитов, а завтра на темную лошадку или на жокея; или они просто покупали лист с подсказками и играли по рекомендациям "жучков" - выбирая акции наугад.
Это были пьянящие дни для Ливермора. Он наслаждался каждой минутой своей жизни на рынке. И ему еще за это платили!
Через шесть месяцев ежедневного выполнения своих обязанностей, заключения ряда "бумажных" сделок в своей записной книжке и их отслеживания, ему по-прежнему не хватало основной части уравнения, и он знал об этом. Ему еще предстояло купить свою первую акцию. Он знал, что если он на самом деле не купит акцию, он никогда не узнает, как себя вести. Как азартный игрок, который никогда не держал пари, все это были лишь разговоры и рассуждения, до тех пор, пока он не клал на стол деньги. Когда трейдер заключал сделку, все менялось, и он знал об этом. Тогда и только тогда трейдер действительно вступал в раскаленные джунгли эмоций. Он знал, что всегда сможет подчинить себе свой ум, а умом он был силен. Чего он не знал, так это того, сможет ли он контролировать свои эмоции.
Он наблюдал за клиентами в офисе Пейна Веббера, и он знал, что именно его эмоции способны либо вознести его до небес, либо низвергнуть в бездну - в особенности жадность и страх, две эмоции-демоны рынка. Либо ты их контролируешь, либо они тебя.
Пришло время Ливермору купить акцию, но у него было очень мало денег. Где можно дешево купить акцию?
Позднее Ливермор женится и станет отцом двоих сыновей, Джесси - младшего и Пола. Он довольно часто и подробно рассказывал им, где он нашел дешевые акции: в брокерских конторах.
6 ноября 1928 года - в затемненной палате на углу Хелл'з Китчен в западной части Манхэттена, умирал король легких денег. Сквозь тени, медленно проплывающие у него в голове, он слышал утомленный голос, снова и снова повторяющий один и тот же вопрос. "Кто это сделал, господин Ротштайн?" -механически и безо всякого интереса спрашивал голос. "Кто в вас стрелял?" Но Ротштайн не сказал. В ответ он медленно отвернулся лицом к стене и прошептал: "Если я выживу, я сам об этом позабочусь". Затем он закрыт гчаза, и жизнь покинула его".
Уиллиам Клингэмэн, "1929: Год Великого Краха"
Арнольд Ротштайн, известный в преступных кругах как "Мозг", в делах денег был гением. Он начинал как азартный игрок, но после фантастической полосы везения, он стал королем преступного мира и жил как подобало такому положению. Его обвиняли во многих преступлениях, в том числе в том, что он разделался с "Блэк Сокс" на чемпионате по бейсболу в 1919 году. Его состояние было обширным. Его финансовые щупальца проникали во все сосуды американского порока.
В числе многочисленных владений Ротштайна (Rothstein) было большинство брокерских контор во всех основных городах Соединенных Штатов. Брокерская контора выглядела как офис брокера. В ней находилась галерея для клиентов, доска, где записывались биржевые котировки, и действующий биржевой телеграф, выплевывающий результаты ежедневных торгов фактически моментально. Но это было больше похоже на зал для приема ставок на бега, чем на офис брокера. В брокерской конторе, трейдеры могли играть на рынке, уплатив 10 процентов стоимости акции. Другими словами, трейдерам нужно было иметь только 10 процентов цены актива, который они хотели купить. Правила были просты: вложите 10 процентов и заключайте сделку, купив актив. Тут же печатался и выдавался покупателю билет с номером покупки. На этом билете обозначалось время, количество приобретенных акций и уплаченная за них цена. Покупатель наблюдал за котировками, и как только актив терял 10 процентов своей стоимости, в игру вступала контора и быстро забирала деньги. Напротив, если цена акции вырастала, и трейдер выигрывал, то трейдер подходил к клерку, который делал отметку о цене по результатам последних торгов, согласно данным биржевого телеграфа на корешке билета. Затем трейдер подходил к кассовому окошку, чтобы забрать деньги. Это была игра для простофиль - контора выигрывала в 95 процентах случаев.
Наиболее важным для работы брокерской конторы было то, что деньги, потраченные на покупку акции, никогда не отсылались на биржу. Их просто бронировала брокерская контора; эта же контора будет заключать сделку в качестве букмекера. Действия таких фирм были быстрыми и ожесточенными. Трейдеры могли купить минимально пять акций или столько, сколько могла покрыть биржа - стоимостью в тысячи долларов.
Поскольку у Ливермора не было капитала, не было закладных, он неизбежно должен был обратиться в подобную контору - мир, контролируемый криминальными структурами. Вопрос был только в том, когда и как.
В 1892 году, когда Ливермору было 15 лет, его друг Билли, еще один подросток-ассистент, подошел к нему. "Джесси, у тебя есть деньги?"
"Я обедаю".
"Я не об обеде. У тебя есть деньги?" "В смысле?"
"У меня есть информация по котировкам "Стал". Мне нужно, чтобы кто-то вошел со мной в долю".
"Как ты собираешься поступить с деньгами, Билли?" -спросил Ливермор.
"Я пойду в брокерскую контору и сыграю на рынке в обеденный перерыв".
"Сколько тебе нужно?"
"Пять баксов. Я хочу купить пять акций "Ю.Эс.Стил". Они продаются за десять долларов".
"Минуту". Ливермор залез в карман и вытащил свой блокнот.
"Что это за блокнот?" - спросил Билли.
"Я читаю свой гороскоп на сегодня", - ответил Ливермор. Он просмотрел историю торгов "Ю.Эс.Стил" в своем блокноте. До того как акции пошли вверх, числа двигались по той же модели, что и обычно. Он был удовлетворен: у них был хороший шанс. "Хорошо".
Он вручил своему другу деньги. Два дня спустя он уже улыбался, кладя в карман выигранное - чистую прибыль в размере более 3 долларов. Ливермор был в игре. Наконец-то он стал игроком.
Ливермор начал самостоятельно ходить по таким конторам, всегда сверяясь со своим блокнотом относительно точных котировок акций, за которыми он следил в поисках моделей. Он разработал систему и придерживался ее. Он играл и на повышение, и на понижение, приобретая длинные позиции, если на это указывали числа, или, переходя на короткие позиции, если числа указывали на снижение. Для него это не имело значения.
Вскоре он стал получать больше денег в таких конторах, чем на своей работе. Он уволился и начал весь день играть на рынке в бостонских конторах, занимавшихся операциями с ценными бумагами. Ему еще не было 16 лет, а он уже обладал более 1000 долларов наличными. Он поехал домой, навестить родителей. Его мать была вне себя от радости, увидев сына дома; его отец лишь удивленно покачал головой. Как мог мальчик шестнадцати лет законно получить более 1000 долларов наличными?
Ливермор отдал половину заработанного родителям, отплатив, таким образом, своей матери. Он вернулся в Бостон с 750 долларами и продолжил то, что станет делом его жизни. Он работал один, никогда никому не говоря, что он делает, никогда не брал кого-либо в долю, никогда не занимал денег. Он переходил из одной конторы в другую, чтобы не привлекать к себе внимания. Эта стратегия волка-одиночки сослужила ему добрую службу и соответствовала его личным качествам. Он будет действовать подобным образом всю жизнь - покупая в одиночку и втайне, продавая в одиночку и тайком, никому ничего не рассказывая. Он трепетал, осознавая правильность своего решения действовать и выигрывать головой, а не руками, не связями, не силой убеждения - только головой для вычисления того, что могли вычислить лишь немногие люди: как сделать деньги на фондовом рынке. Трепет шел от побед, а не от денег, хотя деньги - это тоже хорошо. Деньги всегда приходили, если суждение было верным.
Уже в таком юном возрасте из-за своей юной внешности и больших ставок в брокерских конторах Ливермор получил свое прозвище "Мальчик-Игрок".
Так же как, в конечном итоге, из казино выставляют азартного игрока, который постоянно выигрывает, так, по мере накопления побед, в конце концов, и Ливермора выставили из всех подобных фирм в Бостоне. Все владельцы подобных фирм знали, кто такой Мальчик-Игрок и как он выглядит. Он пытался изменить имя и одежду, но они быстро распознавали обман. Он попробовал новую стратегию: сначала проигрывать, а затем совершить большой рывок в конце игры. Эта тактика работала некоторое время, но заканчивалось все тем, что его просили уйти и заниматься своими делами в каком-либо другом месте.
Ливермор убивал подобные конторы. Сначала они думали, что он просто ребенок, откуда ему знать? Но вскоре управляющие этих фирм в точности, не отходя от собственных касс, обнаружили, насколько много он знал. Главным начальником в большинстве случаев являлся Арнольд Ротштайн, а он пристально следил за делами. Управляющим нужно было позаботиться о своей собственной шкуре. Ливермор, которого выгнали из всех подобных контор в Бостоне, перенес свои теории, систему и принципы покупки акций в большой город Нью-Йорк, надеясь играть в конторах такого рода там. К несчастью для Ливермора, Нью-йоркская фондовая биржа и полиция успешно прикрыли все такие заведения в Нью-Йорке. Ливермору пришлось искать новые охотничьи угодья.
Он обнаружил, что те же принципы, та же система будут работать и в основных брокерских домах. Он был уверен, что его идеи выстоят.
Он ошибался.
Он приехал на Манхэттен с 2500 долларами. Его ставка в бостонских брокерских конторах иногда составляла более 10 000 долларов, но перед отъездом из Бостона в Нью-Йорк он потерпел несколько неудач. Эти неудачи беспокоили Ливермора, поэтому он проанализировал то, что произошло. Он никогда ни в чем не обвинял рынок. Было совершенно нелогично злиться на неодушевленный объект, подобно тому, как азартный игрок злится на карточную колоду. Он всегда хотел учиться на ошибках, и таким образом извлекать из них пользу. С телеграфной лентой бесполезно спорить. Лента всегда права; ошибаются всегда игроки. Он анализировал свои неудачи в торгах, и выводы стали ему ясны.
Первым выводом был следующий: он выигрывал, когда все факторы были в его пользу, когда он был спокоен и ждал, пока все сойдется к одному. Это подвело его ко второму выводу, что никто не может и не должен заниматься торгами все время. Бывают моменты, когда трейдеру нужно находится вне рынка, при деньгах и в ожидании.
Годы спустя его друг Бернард Барух подтвердит это заключение. Барух, бьвало, говорил: "Джей Эл, по-моему, пора пойти пострелять куропаток". Тогда Барух продавал все свои позиции и уезжал на знаменитую Хобкау Барони, свою плантацию в Южной Каролине, площадью в 17 000 акров. Ее песчаные пляжи и соленые топи давали возможность самой лучшей охоты на уток во всех Соединенных Штатах - и без телефона.
В возрасте 20 лет Ливермор жил в Нью-Йорке, у него водились деньги, но не было доступа к брокерским конторам. Поэтому он вступил в игру на Нью-йоркской фондовой бирже. Он начал работать в офисах И.Эф.Хаттона. Коллегам по работе он нравился, и его репутация покорителя брокерских контор последовала за ним. На солидной Уолл-Стрит его прозвище было трансформировано из "Мальчика-Игрока" в "Мальчика-Трейдера". С такой ничтожной ставкой он вряд ли мог рассчитывать на то, чтобы стать спекулянтом среди крупных игроков.
Сначала он преуспел и заработал хорошие комиссионные для брокеров, но в конечном итоге разорился. Шесть месяцев усердной работы ушло на то, чтобы в конечном итоге обанкротиться. В конце концов, он действительно оказался в минусе. Он был должен брокеру деньги.
Чувствуя отвращение к самому себе, однажды вечером после закрытия рынка он пошел навестить И.Эф. Хаттона.
"Эд, мне нужна ссуда", - сказал он. "Сколько?" - спросил Эд. "Тысяча долларов".
"Я дам тебе кредит на твой счет в тысячу долларов".
"Нет, мне нужна ссуда".
"Почему?"
"Я пока не могу обыграть Уолл-Стрит. Я возвращаюсь в брокерские конторы. Мне нужна ставка, а затем я вернусь".
"Я что-то не понимаю", - сказал Хаттон. - "Ты можешь обыграть эти конторы, но не можешь обыграть Уолл-Стрит. Как так может быть?"
"Во-первых, когда я покупаю или продаю акцию в такой конторе, я делаю это с ленты. Когда я делаю то же самое в Вашей фирме, то пока мой заказ дойдет до биржи, он уже давно быльем порос. Если я покупаю, скажем, по цене 105, а заказ выполняется на уровне 107 или 108, я теряю положительную маржу и почти проигрываю игру. В брокерской конторе, если я покупаю прямо с ленты, я немедленно получаю 105. То же самое справедливо, когда я продаю короткие позиции, особенно по активным фишкам, когда идет большое количество торгов. В брокерской фирме я размещаю заказ на продажу по, скажем, 110, а он выполняется по 108. И получается, что я нахожусь меж двух огней".
"Но мы предоставляем тебе более выгодные условия по марже, чем брокерские конторы", - сказал Хаттон.
"А вот это, Эд меня просто убило. Видите ли, с дополнительной маржой от вас, я мог остаться с акцией - а не так как в брокерской конторе, где 10-процентное движение выбивало меня из игры. Дело в том, что я хотел, чтобы акция пошла, к примеру, вверх, а она опускается. Ее дальнейшее удержание для меня негативно, поскольку я поставил на то, что она пойдет вверх. Я могу позволить себе потерять десять процентов, но не могу позволить терять двадцать пять на марже. Мне приходится слишком много зарабатывать, чтобы вернуть свои деньги".
"То есть все, что ты когда-либо терял в брокерских конторах это десять процентов, потому что в противном случае они ликвидировали твой контракт?"
"Да, и оказывается, это было во благо. Все, что я когда-либо захочу потерять по любому активу это десять процентов", - сказал Ливермор. - "А теперь вы одолжите мне деньги?"
"Еще один вопрос", - улыбнулся Хаттон. Ему нравился этот молодой человек. Этот молодой человек обладал силой, с которой следовало считаться, умственной силой. - "Почему ты считаешь, что, вернувшись сюда в следующий раз, ты сможешь обыграть рынок?"
"Потому что к этому моменту у меня будет новая система заключения сделок. Я рассматриваю это как часть своего обучения".
"Сколько у тебя было, когда ты пришел сюда, Джесси?"
"Две тысячи пятьсот долларов".
"И ты уходишь с занятой тысячей", - сказал Хаттон, доставая из бумажника тысячу долларов наличными и вручая ее Ливермору. "За три тысячи пятьсот долларов ты мог бы пойти учиться в Гарвард".
"Я больше заработаю, получая образование здесь, чем я когда-либо заработал бы, учась в Гарварде", - сказал Ливермор, принимая деньги и улыбаясь.
"Почему-то я тебе верю, Джесси".
"Я верну долг", - сказал Ливермор, убирая деньги в карман.
"Я знаю, что вернешь. Просто когда вернешься, помни, что ты должен торговать здесь. Нам нравится, как ты работаешь".
"Да, сэр, можете быть в этом уверены", - сказал Ливермор.