Более сложным оказалось организовать ночлежный дом для рабочих. Выяснилось, что его меблировка слишком дорога, и поэтому вместо кроватей пришлось довольствоваться сеном и соломой, на которых ночевали бездомные беженцы. Представители интеллигенции размещались по частным квартирам, с хозяевами которых Комитет заключал особые соглашения. В результате, хотя подобная "сортировка" разнородных по происхождению, образованию и достатку подданных вызывала определенное недовольство, Комитету удалось предотвратить более серьезные столкновения и трения, которые могли бы произойти в условиях сосредоточения этих лиц в общем помещении. Деятельность благотворительного Комитета оказывала существенную поддержку миссии, давая возможность консульским работникам сосредоточиться на юридических вопросах и организации транспорта. Миссия выдавала заверенные печатью купоны на проезд в Лондон и Париж, которые обменивались в железнодорожной кассе на соответствующие билеты. Когда немцы оккупировали Брюссель, в нем остались только те русскоговорящие, которые привыкли считать Бельгию второй родиной и прервали все связи с Россией.
С наибольшими сложностями в работе с российскими беженцами столкнулись сотрудники консульства в Антверпене.
Население этого всемирно известного морского порта состояло из людей многих национальностей, говоривших на разных языках. Простые люди занимались обслуживанием судов, перевозкой товаров и рыбной ловлей. Богатые – банковским делом и торговлей бриллиантами. Русскоговорящая колония (в основном евреи и поляки) была довольно многочисленной.
В городе работали консульства 22 государств. По численности эти учреждения невелики – как правило, по 3–4 сотрудника. Такое же штатное расписание и в российском консульстве, деятельность которого концентрировалась на обслуживании судов и работе с моряками, служившими на иностранных судах. Как докладывали в Петербург консульские работники, "в течение летних месяцев этот беспокойный элемент не причиняет больших хлопот, так как моряки легко находят места на иностранных судах. Наплыв назойливых просителей начинается с сентября и продолжается до мая месяца. Что касается русской колонии, то она состоит исключительно из евреев, а поскольку на месте существует несколько еврейских благотворительных обществ, то консульству мало приходится иметь дело с выдачей им пособий. Основная работа заключается в выдаче и продлении паспортов, легализации документов, оповещении военнообязанных о сроках призыва, оформлении наследств и браков".
Дыхание войны консульские работники в Антверпене ощутили еще за день до ее начала, когда к ним обратились несколько русских военных, которых германские власти не пропустили через границу. В тот же день просителей отправили на шведском пароходе в Норвегию. На следующий день в консульство прибыла новая партия соотечественников. Ими оказались более 200 эмигрантов из Америки, возвращавшихся домой. Капитан парохода, зафрахтованного до Петербурга, отказался следовать дальше в связи с началом военных действий и высадил всех пассажиров в Антверпене. Эмигрантов удалось временно разместить на русском судне "Рудольф", где в течение трех недель их кормили бесплатно.
В консульство стали в большом количестве обращаться русские подданные с просьбой о подтверждении подлинности их документов. По распоряжению антверпенских властей все иностранцы, прибывшие в город после начала военных действий, должны были немедленно покинуть его. Поэтому консулу приходилось удостоверять время прибытия в Антверпен того или иного лица. Выяснилось, что в консульском округе проживает не менее 500 военнообязанных, состоявших в запасе или в ополчении, которым делались отметки в паспортах о невозможности явиться в срок в Россию для отбытия воинской повинности по независящим от них причинам.
Чрезмерное скопление русских подданных, не владевших иностранными языками и подвергавшихся частым арестам из-за пьяных драк, причиняло консульству немало хлопот. Норвежский поэт Нурдаль Григ, проплававший не один год на торговых судах, с исчерпывающим реализмом описал царящую в портах обстановку:
Гавань утехой грубой
Скалит мне пьяный рот.
Драки, попойки, ругань -
Дым коромыслом идет.
В кубрике, как в борделе,
Много часов подряд
Пьют, бранятся и делят,
Жрут, ножами грозят.
Перед консульством происходила постоянная давка. Один из назойливых посетителей даже схватил за горло консульского секретаря. Во избежание повторения подобных случаев грубого насилия со стороны особо "нетерпеливых" посетителей пришлось установить постоянное дежурство жандармов.
Посланник в Бельгии И.А. Кудашев неоднократно предпринимал меры по организации массового выезда соотечественников на родину. Первоначально ему удалось договориться с военными властями, предложившими использовать задержанный и стоявший в порту немецкий пароход "Gneisen.au". Но правительство Нидерландов отказалось пропустить пароход через устье Шельды, обосновав это тем, что судно, как захваченное в порту воюющей стороной, составляет морской приз и не может быть использовано. С другой стороны, в проходе этого судна по территориальным водам голландское правительство усматривало нарушение своего нейтралитета.
В конце концов Кудашеву удалось добиться согласия англичан на предоставление для беженцев безвозмездно большого парохода "Калипсо" для возвращения их в Россию через Архангельск.
С 20 сентября по 10 октября продолжалась германская осада Антверпена. Под градом снарядов из жерл тяжелых орудий, подвезенных немцами и установленных на заранее ими же выстроенных платформах, в порту пылали огромные цистерны с нефтью. Боевые "цеппелины" и самолеты забрасывали несчастный город бомбами. Мирное население в панике бежало из обреченного города десятками тысяч, спасаясь кто куда – на судах в Англию и Францию или на велосипедах в Голландию.
Согласно подсчетам современных историков, жертвами немецкого террора стали около 6 тыс. бельгийцев. Сожжено 25 тыс. жилых домов и других зданий. Полтора миллиона бельгийцев (20 % от предвоенного населения страны) стали беженцами.
К сожалению, как об этом сообщается в донесениях в Петроград из Антверпена, консульским работникам далеко не всех удалось убедить выехать на родину. Немало лиц, особенно среди евреев, упорно настаивали, чтобы им предоставили право остаться в Антверпене, даже когда военные власти стали удалять из крепостного района все гражданское население. "Лишь после того как немцы стали расстреливать из тяжелых орудий бельгийские города, ими овладела паника, и они с той же настойчивостью стали требовать содействия дипломатов к немедленной отправке в Великобританию и Голландию". Поэтому ко времени эвакуации миссии из Антверпена в этом городе практически не осталось нуждающихся в помощи русских подданных.
В прилегающих к Бельгии Нидерландах события развивались по уже знакомому сценарию. Ограниченный штат сотрудников, тесные помещения миссии и генерального консульства, отсутствие опыта работы с большим количеством посетителей и четких указаний из Петрограда создали непростую ситуацию для дипломатов.
В начале 1914 г. Голландия была крупной и богатой колониальной империей. Ее заморские владения в Ост-Индии (Индонезия) и Вест-Индии (острова Антильского архипелага и Суринам) превышали размеры метрополии более чем в 60 раз. В колониях проживало 38 млн человек, в то время как население собственно Голландии едва превышало 6 млн. По формальному числу подданных Королевство Нидерландов лишь немногим уступало Австро-Венгрии, одной из крупнейших держав начала XX века.
По уровню экономического развития Голландия занимала в 1914 г. пятое место в мире по объему внешней торговли.
Голландия оказалась одной из немногих нейтральных стран Европы, у границ которой сразу же развернулись боевые действия. Поэтому, несмотря на мирный статус, в стране 1 августа началась мобилизация 200 тыс. резервистов. До начала войны голландская армия на своей европейской территории насчитывала всего 60 тыс. человек, но потом ее численность была увеличена до 450 тыс. штыков.
Сразу же после падения Антверпена в Нидерланды хлынули толпы бельгийских беженцев. К октябрю 1914 г. их насчитывалось около 900 тыс. (в основном фламандцев). В специально организованных для беженцев лагерях разместились не только беженцы из Бельгии, но и около 35 тыс. бельгийских интернированных военных, а также свыше 15 тыс. дезертировавших немцев, несколько сотен бежавших из плена англичан, французов и даже несколько десятков русских.
Естественно, что при таких масштабах беженцев нидерландским властям было не до русских, хотя они и оказывали им всю возможную помощь. Первые партии русских отправлялись на последних отходивших из Нидерландов в Норвегию пароходах. Операция эта проходила с большими трудностями – судоходные компании неохотно принимали на борт русских, опасаясь задержки судов немецкими крейсерами. Вскоре прямые пассажирские рейсы между Нидерландами и Норвегией прекратились. Единственным путем в Россию остался маршрут из Великобритании на норвежский Берген или Архангельск.
Основная масса беженцев сосредоточилась в Роттердаме, в котором, несмотря на их регулярную отправку партиями два-три раза в неделю, постоянно проживало до 200 человек. Большинство составляли студенты из Германии и Бельгии, не имевшие никаких средств. При содействии генерального консульства они размещались в гостинице "Метрополь", принадлежащей "Армии Спасения", а 20 человек находили приют в доме одного из местных меценатов, предоставившего свое жилье бесплатно.
Помимо беженцев в Роттердаме оказалось около сотни русских матросов, оставшихся без работы в связи с прекращением рейсов многих судов, в том числе немецких. В затруднительном положении находились также сотни русских эмигрантов, возвращавшихся из Америки компаниями "Ураниум", "Голланд-Америка" и "Голландию Ллойд". Эти компании, не имея возможности выполнить свои контракты по доставке эмигрантов на родину, стремились сдать их на попечение миссии, настоявшей, однако, на выполнении судовладельцами их контрактных обязательств. В результате в ожидании отправки на родину эти эмигранты содержались за счет названных компаний в портовых бараках Роттердама и Амстердама.
Личный состав генерального консульства в Роттердаме (2 сотрудника) работал самоотверженно.
Посланник в Нидерландах Александр Николаевич Свечин докладывал в Петроград: "Деятельность вверенной мне миссии и особенно нашего генерального консульства в Роттердаме в начале войны была сопряжена с большими затруднениями. Эти затруднения проистекали, с одной стороны, из финансового кризиса, охватившего голландский рынок, а с другой – из-за отсутствия средств, из коих мы могли бы почерпать необходимые суммы для оказания безотлагательно необходимой помощи русским подданным".
А.Н. Свечин возглавлял российскую миссию в Нидерландах с 1912 г. Он начал свою дипломатическую службу в 1880 г. в посольстве в Италии, в 1882-м получил назначение вторым секретарем миссии в Швейцарии, а в 1885-м – посольства в Турции. В 1894-м – третий, в 1895-м – второй и в 1898-м – первый секретарь посольства во Франции. В 1902–1912 гг. – советник посольства в Константинополе.
Начало войны ознаменовалось в Нидерландах небывалой денежной паникой. Все биржи закрылись, банки прекратили выдавать суммы по аккредитивам и даже по текущим счетам. При расплате в магазинах принимались только металлические деньги, размен бумажных купюр был крайне затруднен. С учетом невозможности получения денег по аккредитивам и трудности размена любой иностранной валюты, поставившей даже состоятельных лиц в безвыходное положение, миссия и генеральное консульство приступили к выдаче ссуд и размену русских денег на голландскую валюту. Поскольку официальные инструкции из Петрограда о выделении дополнительных кредитов на оказание помощи беженцам задерживались, средства на эти цели решили временно взять из фонда заработной платы сотрудников. Это дало беженцам возможность приобрести билеты и располагать хотя бы минимальными средствами на пропитание.
Последующее выделение Центром кредитов миссии для оказания помощи соотечественникам и установление порядка ее выдачи заметно разрядили ситуацию.
После оккупации германскими войсками Бельгии, особенно после падения Антверпена и переезда союзных миссий из Брюсселя в Гавр, императорской миссии в Гааге пришлось оказывать посильную помощь многочисленным русским подданным, оставшимся в этой стране. Миссия стремилась облегчить тяжелое положение русской колонии в Льеже, состоявшей главным образом из учащихся местных учебных заведений. Этот город, оказавшийся отрезанным от внешнего мира, немцы подвергли суровой расправе. Вскоре после его оккупации свыше 400 русских подданных арестовали и впоследствии интернировали в Мюнстерлагере, Цельлагере и других пунктах в Германии. Положение 200 русских, оставшихся в Льеже на свободе, было также незавидным. Они постоянно находились под угрозой ареста, официально лишенные права легальным путем покинуть страну.
Консульским работникам в Роттердаме и Гааге впервые пришлось работать в авральном режиме с такой огромной массой разных по возрасту соотечественников, представителей практически всех имущественных категорий – от банкиров и депутатов Государственной думы до шахтеров и мелких торговцев. Свои наблюдения о поведении этих людей, их желании вернуться на родину (или отсутствии такового) они впоследствии изложили в консульских донесениях в Петроград.
К каким же выводам пришли дипломаты?
Во-первых, при формировании отбывающих в Россию групп миссия неожиданно столкнулась с тем, что около 100 беженцев, получивших ссуды, уклонились от поездки, пытаясь вернуться обратно в оккупированную немцами Бельгию. Многие из выехавших в Англию как в транзитную страну не вернулись в Россию, поступив в учебные заведения в Лондоне или найдя там работу.
Во-вторых, немало людей, главным образом мелких торговцев-евреев, неоднократно обращались за помощью, но не собирались ехать на родину и возвращать полученные деньги. Большинство из них давно порвало всякую связь с Россией и являлось лишь формально русскими подданными.
Поэтому миссии приходилось с особой осторожностью относиться к просьбам о пособиях и ссудах со стороны этой категории беженцев, большей частью вовсе не желавших возвращаться на родину. Тем не менее, и таким лицам пришлось выдать довольно много ссуд и пособий ввиду их бедственного положения. Всего со времени начала войны миссией и генеральным консульством в Нидерландах оказана помощь почти 1300 лицам, причем зарегистрированы лишь главы семейств, подчас и многочисленных.
Предоставление беженцам бесплатного проезда в Архангельск через Великобританию не облегчило положение дел в Роттердаме. Хотя генеральное консульство продолжали осаждать просьбами о пособиях или бесплатных билетах в Великобританию, нежелание возвращаться в Россию затрудняло деятельность консульских работников, требуя от них тщательной перепроверки данных о просителях, что в условиях военного времени было крайне затруднительно. А ведь главная задача дипломатов состояла в том, чтобы содействовать возвращению русских подданных в Россию, а не содержать их в Нидерландах.
В донесениях российских дипломатов в Петроград, наряду с отчетами о решении практических вопросов, связанных с оказанием помощи российским подданным, содержится немало достойных внимания наблюдений экономического характера. Отмечается, в частности, рост "контрабанды" заморских товаров и сырья в Германию. Так, к 1916 г. поставки из Голландии мяса увеличились в 4 раза, а сыра – в 5 раз по сравнению с довоенным временем. Немцы же расплачивались углем, на котором работала вся нидерландская промышленность.
Легальная и "контрабандная" торговля по обе стороны фронта дала огромную прибыль. Золотой запас страны
за годы мировой войны вырос в 4,5 раза. В 1915–1918 гг. в сейфы центрального банка Нидерландов попало свыше 400 т драгоценного металла, в основном из Германии. К концу войны стоимость золотого запаса Голландии почти в 2 раза превышала общую номинальную стоимость всех бумажных денег, обращавшихся как в метрополии, так и в колониях.
Оказание помощи российским подданным во Франции столкнулось с серьезными трудностями, связанными с большим количеством бельгийских беженцев (около 600 тыс. бельгийцев-валлонов), к которым вскоре присоединились и многочисленные французы (700 тыс.) из северных районов, оккупированных немцами. И это при том, что начало Первой мировой войны подавляющее число французов встретило с воодушевлением. Президент Франции Р. Пуанкаре так описывал эти дни: "Никогда во всей своей истории Франция не была столь прекрасной, как в эти часы, свидетелями которых нам дано было быть. Мобилизация, начавшаяся 2 августа, заканчивается уже сегодня, она прошла с такой дисциплиной, в таком порядке, с таким спокойствием, с таким подъемом, которые вызывают восхищение правительства и военных властей".
"Опытные гарсоны не успевали менять опорожнявшиеся бутылки шампанского, – докладывал русский военный атташе Алексей Алексеевич Игнатьев. – Денег никто не жалел. Некоторые из этих гарсонов, уже уходившие на фронт, принимали участие в общем празднике: гости подносили им полные стаканы искристого вина. Широчайшие окна витрин и двери были настежь открыты, и скоро ресторан слился с улицей. По ней проходили кучки молодежи. "На Берлин! На Берлин!" – подхватывали они в темп марша этот победный клич. Больно было это слышать. Были ли это люди только невежественны, или просто обмануты? А быть может, они были счастливее меня, не сознавая всей тяжести предстоящей борьбы?".
Те же ощущения о французском патриотизме и о добровольцах, рвущихся на фронт, выразил в своих стихах и Н.С. Гумилев:
…Вышли кто за что: один – чтоб в море
Флаг трехцветный вольно пробегал,
А другой – за дом на косогоре,
Где еще ребенком он играл;
Тот – чтоб милой в память их разлуки
Принесли "Почетный легион",
Этот – так себе, почти от скуки,
И средь них отважнейшим был он!
Правящие круги страны жаждали реванша за поражение во франко-прусской войне 1870–1871 гг. Уверенность в скорой победе и возвращении захваченные пруссаками Эльзаса и Лотарингии казалась им бесспорной. Ситуация, как известно, сложилась совсем не так, как это планировали французские генералы.
Те, кто побывал в Париже, знают, что в августе город пустеет – жители уезжают на морские курорты и по улицам бродят лишь туристы. На этот раз все по-другому – толпы патриотически настроенных парижан и не меньшее количество иностранцев, обеспокоенных своей судьбой.