"Это имя было наверняка псевдонимом. Как его звали в действительности, так же трудно с достоверностью установить, как и его происхождение. Во всяком случае, он не был немцем, и многое говорит о том, что его родиной была одна из областей, которые до 1913 года входили в состав Оттоманской империи. Внешне он был похож на завсегдатая, которые десятками встречались перед многочисленными кафе бульвара Монпарнас в Париже. Маленький, сухопарый, жгучий брюнет, подвижный, умеющий свободно говорить на полдюжине языков, Ино был везде дома – как в Берлине, так и в Париже, Стамбуле, Афинах, Мадриде или в Рио и Буэнос-Айресе. Его знания иностранных языков были обширными – от турецкого, немецкого и французского до испанского и португальского. Ино был руководителем заокеанской фирмы в Берлине. Через эту фирму осуществлялись всевозможные деловые и финансовые трансактации для разведки. Она также использовалась, чтобы замаскированно посылать доверенных из разведки под видом коммивояжеров и торговых агентов за границу. Канарис часто с согласия Ино использовал эту возможность, чтобы переправлять через германскую границу в безопасное место людей, преследуемых нацистами. В прошлом, в двадцатые годы, Ино осуществлял крупные коммерческие сделки за границей, особенно с правительствами стран, не имевших собственной военной промышленности, которые хотели модернизировать свои вооруженные силы. Зачастую это были, пожалуй, операции, при которых левая рука не должна была знать, что делает правая. Но действительно хорошими и успешными являются только такие сделки, в которых каждая сторона получает свое и никто не чувствует себя обманутым. Ино заключил, должно быть, много хороших в этом смысле сделок, потому что во всех странах, где он работал, у него остались многочисленные друзья на влиятельных постах. Поэтому он слышал много интересного. Его информация о политических событиях в целом ряде стран оказывалась поэтому часто удивительно хорошей. Канарис, который знал его уже давно, возможно, еще с периода своей службы в "мадридском тылу", очень доверял сообщениям Ино, а также ему самому. Возможно, он знал больше подробностей о происхождении Ино, но даже если этого и не было, то этот маленький живой человек уже потому был ему симпатичен, что он был не стандартен. Канарис по природе сам был игроком и конспиратором и поэтому особенно был рад людям, которые не соответствуют шаблону, которые были не только оригинальны, но и в каком-то роде не от мира сего, однако при условии, что эти люди были умными и изобретательными; простаки его не интересовали. Со временем между Канарисом и "бароном" завязались отношения истинной дружбы. Они даже обращались друг к другу на "ты"…
Ино любил Германию, однако был решительным противником национал-социализма, особенно методов террора против инакомыслящих и евреев. Он не скрывал своих мыслей и в доме Канариса. Когда однажды один из гостей, офицер разведки, удивился такой открытой критике и попытался слегка его предостеречь, Ино с уверенным видом положил на стол свой турецкий паспорт, чтобы показать, что ему как иностранцу не смогут запретить говорить. Но в 1939 г. ему стало слишком опасно жить в Берлине. Канарис тоже советовал ему переехать из Германии в безопасное место. При расставании – это было незадолго до начала войны – Канарис говорил, по словам Ино, с глубоким пессимизмом в отношении будущего. По словам Ино, Канарис сказал ему тогда, что Гитлер, "дилетант, мечтающий захватить весь мир", наверняка погубит Германию. Он спровоцирует войну, которая принесет гибель не только ему самому, но и Германии. Для себя Канарис уже принял решение. "Он будет, – сказал Ино, – работать во имя свержения Гитлера, хотя знает наверняка, что это скорее будет стоить ему жизни. Он убежден, что они никогда больше не увидятся".
Они действительно никогда больше не увиделись. И жизнь Канариса действительно оборвалась трагически. Он действительно видел и трезво понимал, что Гитлер несет гибель не только себе самому, но и Германии. Но лично он, шеф абвера, никогда не работал во имя свержения Гитлера. Он лишь знал, что другие работают в этом направлении, но сам реального участия ни в одном из заговоров не принимал. И его абвер никогда не являлся центром заговорщиков.
Впрочем, еще следует разобраться в самом этом термине – "заговорщики". Если судить по западным публикациям, таковых в Германии насчитывалось многие тысячи и на самых высоких постах, и в среде самых знаменитых людей – вплоть до любимца фюрера генерал-фельдмаршала Роммеля. На самом деле подавляющее большинство этих людей, хорошо, как и Канарис, понимающих трагедию, которая ждет Германию, предвидящих неминуемое поражение и крах Третьего рейха, ограничивалось пустыми разговорами в узком кругу доверенных собеседников. Реальных борцов, не только ненавидящих Гитлера и нацистский режим, но и предпринявших реальную попытку устранить тирана, таких, как полковник граф Штауффенберг, были единицы.
О наличии в рейхе довольно широкого круга "кухонных заговорщиков" было осведомлено и PCXА, более того, там тоже были люди, с ужасом предвидящие крах. Но они ничего не предпринимали против таких "тихих критиков" режима, потому что отлично понимали: эти люди никакой реальной опасности не представляли. Более того, видели, что все они на своих постах, и весьма ответственных, добросовестно служат рейху.
Но вернемся к "барону Ино". У Шелленберга не было, и в принципе быть не могло ни одного агента, подобного этому маленькому, странному, но весьма влиятельному человеку. Достаточно умный и уже опытный разведчик, Шелленберг понимал, что ни один серьезный человек за границей с рейхсфюрером СС или любым его представителем дела иметь не будет, тем более теперь, в конце 1943 года. Он должен довольствоваться только агентами вроде "Цицерона". Именно в этот период, когда ход войны с очевидностью оказался не в пользу Германии, СС и РСХА ощутили необходимость заполучить в свои руки каналы, которыми обладал абвер и лично Канарис, для установления собственных зондирующих контактов с Западом.
В литературе и кинематографе известные попытки Гиммлера установить такие контакты с помощью Шелленберга относят к ранней весне 1945 года, когда по любому раскладу они были совершенно бессмысленны. Ни англичане, ни американцы, твердо договорившиеся с Советским Союзом, что речь может идти лишь о безоговорочной капитуляции Германии, ни на какой сепаратный мир с немцами никогда бы не пошли. Американцы, ко всему прочему, были кровно заинтересованы в том, чтобы спустя оговоренный срок после капитуляции Германии СССР объявил войну Японии.
Учитывая информированность Гиммлера и Шелленберга об истинном положении дел на фронтах, они просто обязаны были задуматься о каких-то контактах с Западом не весной сорок пятого, а гораздо раньше. Уже в начале сорок четвертого, никак не позднее. К тому же они наверняка опасались, и не без оснований, что абвер и лично Канарис могут их в этом просто-напросто опередить. И дело Остера и Донаньи их в этом только лишний раз насторожило и убедило.
Гестапо весной 1943 года добилось увольнения из военной разведки и фактически посадило под домашний арест ближайшего помощника Канариса, начальника Центрального отдела абвера генерал-майора Ганса Остера и его ответственного сотрудника, советника Имперского верховного суда зондерфюрера-В (приравненного к званию майора) Ганса фон Донаньи. Они оба, а также некоторые их агенты оказались под сильным подозрением в злоупотреблении на грани измены служебным положением. (Впоследствии оба они были казнены.)
Наконец, Гиммлер стал умело внушать Гитлеру, что все последние неудачи вермахта на Восточном фронте объясняются исключительно плохой работой военной разведки в целом и ее руководителя адмирала Канариса в частности. Это объяснение как ничто другое устраивало Верховного главнокомандующего Адольфа Гитлера. После катастрофического поражения в Курской битве, потери Донбасса, Киева, иных значительных территорий, ранее захваченных вермахтом, фюрер не мог не ухватиться за соломинку, протянутую ему Гиммлером и Шелленбергом, чтобы оправдать хотя бы в собственных глазах неудачи на Восточном Фронте.
Так совпали интересы рейхсфюрера СС и просто фюрера.
Абвер был обречен.
Как часто бывает не только в большой политике, но и в быту, последний удар нанесло событие хоть и неприятное для Канариса, но, в сущности, малозначительное.
Мелкое предательство. Сотрудник абвера в Анкаре доктор Эрих Фермерен вместе с женой, урожденной графиней Платтенберг, сбежал к англичанам, и те незамедлительно переправили его на военном самолете в Каир. Свой поступок они объяснили… религиозными мотивами, непозволяющими им, дескать, продолжать служить Третьему рейху. С подобными оправданиями многим спецслужбам приходилось сталкиваться в аналогичных ситуациях и позднее. Непонятно, правда, почему эти религиозные чувства вспыхнули у них именно тогда, когда закат Третьего рейха им, находящимся вне влияния пропаганды доктора Геббельса, стал очевиден, а не тогда, когда богопротивный рейх одерживал одну победу за другой.
Разразился грандиозный дипломатический скандал, усугубленный тем обстоятельством, что фрау Фермерен приходилась родственницей послу Германии Францу фон Папену.
Гитлер пришел в неистовство. (Примечательно, что примерно в эти же дни уже к американцам сбежала секретарша штурмбаннфюрера Мойзиша, из-за чего рухнуло сотрудничество с "Цицероном", но об этом, естественно, Гиммлер Гитлеру не доложил.)
В результате 12 февраля 1944 года под грифом "Совершенно секретно" был издан приказ Гитлера за № 1/44. В первом пункте приказа фюрер объявил об учреждении единой немецкой разведывательной службы. Во втором пункте он возложил руководство объединенной разведывательной службой на рейхсфюрера СС.
Адмирала Канариса освободили от должности и отправили в отпуск. По истечении этих первых его за все годы войны каникул Канарис был назначен на малозначительную должность начальника штаба особого назначения, ответственного за ведение экономической и торговой войны. (Таковую фактически Германия уже ни с кем не вела.) Располагалось это ведомство в местечке Эйхе под Потсдамом.
Абвер-I и абвер-II были переданы в РСХА в качестве Управления военной разведки Militдrisches Amt (Mil Amt). Начальником нового управления был назначен бывший начальник абвера-I полковник Георг Хансен.
Разведка и контрразведка, функционирующие непосредственно в войсках, Гиммлера не интересовали. Их оставили в армии под общим руководством штаба оперативного командования вермахта под названием Frontauf-Kl?rungs – "фронтовая разведка".
Что же касается полковника Хансена, то с его назначением произошло нечто фантастическое: в его лице в РСХА теперь служил… самый настоящий участник антигитлеровского заговора!
Георг Хансен был одной из самых ярких фигур в абвере. Вышло так, что долгое время он пребывал в тени авторитета бывшего начальника абвера-I полковника Ганса Пикенброка. Последний фактически замещал Канариса по руководству аппаратом, предоставляя адмиралу возможность поддерживать контакты с высшим руководством вооруженных сил и государства. За три года Пикенброк всего один раз был в кабинете начальника Генерального штаба генерал-полковника Франца Гальдера. Тем не менее он несколько раз лично выполнял деликатные поручения адмирала. Так, за пять дней до вторжения в Норвегию именно он секретно встречался в Копенгагене о Видкуном Квислингом. Судя по всему, Пикенброк был единственным человеком в абвере, которого можно было считать личным другом Канариса. И это при том, что он всегда обращался к нему "ваше превосходительство", как это было принято при кайзере, а не "господин адмирал".
В 1943 году, в марте, Пикенброк добровольно оставил службу в абвере и отправился в действующую армию на Восточный Фронт в качестве командира полка, а затем и 208-й пехотной дивизии. Это была единственная возможность для честолюбивого офицера получить, наконец-то, желанное генеральское звание.
Хансен служил в разведке с 1937 года – в Генштабе, в отделе "Иностранные армии Запада", специализируясь на изучении вооруженных сил Великобритании и США. Затем был переведен в отдел "Иностранные армии Востока", где руководил рефератом, занимавшимся армиями балканских и ближневосточных стран. В 1942 году он был переведен на русский участок и стал известен тем, что поставлял верховному командованию исключительно объективную информацию о состоянии Красной Армии.
Хансен руководил абвером-I почти год после ухода Пикенброка и вплоть до смещения Канариса. Тогда, оставаясь шефом абвера-I, он одновременно возглавлял и все ведомство в процессе его поглощения РСХА. Затем остался там в качестве руководителя Мил-Амт.
Хансен действительно принимал активное участие в подготовке покушения на Гитлера. 16 июля он встречался с некоторыми заговорщиками на квартире полковника Штауффенберга – того самого, кто через четыре дня подложил бомбу под стол в ставке Гитлера…
Вскоре после 20 июля Хансен был вызван к Кальтенбруннеру, прямо в кабинете шефа РСХА арестован и казнен через полтора месяца. Жена Хансена тогда ожидала рождения их пятого ребенка…
Адмирал Канарис долгие месяцы пребывал под сильным подозрением гестапо, но прямых свидетельств его участия в заговоре не было. Лишь много месяцев спустя фактически случайно были найдены дневники адмирала, спрятанные им, как он полагал, в "надежном месте". Можно только поражаться тому, что сверхосторожный разведчик не уничтожил компрометирующие его бумаги. Сказался немецкий менталитет – до конца дней бережно хранить даже самый малозначительный документ, вплоть до счетов из бакалейной лавки за много лет…
Из дневников адмирала явствовало, что он знал довольно много о заговоре и некоторых заговорщиках. И не донес об этом ни своему прямому начальнику генерал-фельдмаршалу Кейтелю, ни Гиммлеру.
Канарис был арестован, подвергнут пыткам и повешен 9 апреля 1945 года. Ровно за месяц до окончания Второй мировой войны в Европе.
В тот же день был казнен и генерал-майор Ганс Остен.
События 20 июля 1944 года подвели черту в истории абвера окончательно. Мил-Амт был ликвидирован. Его рефераты вместе с сотрудниками поделили между собой Амт-IV (гестапо) и Амт-VI (внешняя разведка СД).
Глава 20. Нацисты и трагедия евреев Европы
Термин "антисемитизм" давно утратил свое первоначальное значение. В самом деле: никто заведомо плохо не относится к семитам вообще, например к арабам. Давным-давно он означает национальную и религиозную нетерпимость только к одному из семитских народов – к евреям. Доходит до курьезов – порой антисемитами называют палестинских арабов, то есть семитов, враждующих с евреями государства Израиль. Примечательно, что из-за пресловутой политкорректности евреев, населяющих Израиль, называют не евреями, а по названию государства – израильтянами. (На самом деле израильтянами, то есть гражданами Израиля, являются и проживающие в этой стране арабы.)
Тем не менее в рамках этой главы будем все же пользоваться термином "антисемитизм" применительно только к евреям. Будем понимать под ним не просто отрицательное отношение к евреям, но агрессивную ненависть к ним, особенно остро проявившуюся в Третьем рейхе.
Подозрительное отношение к "чужакам", нелюбовь к ним отмечается у людей всех национальностей, причем не только у маргинальных слоев. В самой этой нелюбви, как эмоционального состояния, ничего криминального еще нет. Где-то не любят евреев, где-то татар, где-то поляков, где-то армян, где-то русских. Можно перечислять до бесконечности. Где-то терпимо относятся к тем же евреям, но испытывают острую неприязнь к "черным", "желтым", вообще "цветным".
Неприязнь становится преступной, когда начинает проявляться в активных действиях, ущемлении прав и даже насилии по отношению к "чужим".
Сделав эти оговорки, будем придерживаться ставшей традиционной трактовки термина "антисемитизм" как относящегося только к евреям.
Притеснениям и гонениям евреи подвергались на всем протяжении своей истории после изгнания из Палестины и рассеяния по свету. Они были вынуждены селиться в строго отведенных местах (гетто, черта оседлости), ограничивалась свобода их передвижения, им запрещалось заниматься некоторыми видами профессиональной деятельности (например, сельским хозяйством), ограничивался доступ на государственную службу и т. д. О проявлениях бытового антисемитизма уже и говорить не приходится – с ним евреям приходится сталкиваться даже в самых демократических странах, где они давно пользуются всеми политическими и гражданскими правами, а порой и огромным влиянием, особенно в деловом мире. (Например, в США.) Порой дело доходило и до вандализма и даже физического насилия: осквернялись еврейские кладбища и синагоги, случались и погромы, жертвами которых становились сотни людей, в вину которым ставилось только происхождение. Принадлежность к преследуемому народу уравнивала всех его представителей – от мелких ремесленников до миллионеров и аристократов. Даже члены семейства баронов Ротшильдов могли подвергнуться на улице оскорблениям со стороны прохожего-хулигана.
Но в истории не было случая, чтобы в новое время, даже в стране со значительным распространением антисемитских предрассудков, само государство поставило – и вполне официально! – целью своей внутренней и внешней политики ФИЗИЧЕСКОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ всех евреев. Вначале собственных граждан, а затем и рассеянных по всему миру.
Таким государством был только ТРЕТИЙ РЕЙХ.
И в этом коренное отличие антисемитизма в гитлеровской Германии от имеющего место в любой другой стране минувшего XX века.
Повторяем снова и снова: в нацистском рейхе имело место не просто преследование евреев, но их поголовное – от мала до велика – уничтожение в буквальном смысле слова: УМЕРЩВЛЕНИЕ. Выполнить эту задачу в Германии полностью не удалось лишь из-за значительной эмиграции немецких евреев. Это было дозволено лишь потому, что на определенном этапе было выгодно нацистам – отъезд евреев позволял захватывать "на законном основании" их имущество. К тому же нацисты были уверены, что рано или поздно они доберутся до эмигрантов в тех странах, куда они успели выехать до полного запрета на эмиграцию в 1943 году.
Немецкий историк Хайнц Хене приводит следующие цифры.
На 1933 год в Германии проживали 503 тысячи евреев.
Эмигрировали – 270 тысяч.
Убиты и замучены (в том числе эмигрировавших в страны, которые в ходе войны были оккупированы немцами) – 170 тысяч.
Умерли своей смертью 72 тысячи.
В 1945 году после окончания войны на территории Германии остались в живых всего-навсего 23 тысячи евреев!
Во множестве книг о нацистских спецслужбах, в частности о гестапо, половина текста, а то и больше уделяется именно роли ведомства Генриха Мюллера в уничтожении евреев. Словно более ничем гестапо не занималось. Проводится мысль, что именно гестапо несет главную ответственность за Холокост.
Ни в малой степени не пытаясь обелить гестапо (да это и невозможно), должен все-таки внести ясность в саму постановку вопроса: ответственность за уничтожение шести миллионов евреев Европы несет ВСЕ германское государство периода 1933–1945 годов. Гестапо в этом процессе было всего лишь одним из звеньев, хотя и очень важным.