Как бы то ни было, никто из историков не сомневается, что в поджоге приняли участие сами нацисты, скорее всего – штурмовики. Не случайно, видимо, спустя полтора года в "Ночь длинных ножей" кроме Эрнста Рема были ликвидированы почти все до единого руководители именно берлинских СА, которые если и не участвовали в поджоге сами, но могли, по меньшей мере, знать о пожаре всю правду.
С поджогом связывают и лично Геринга. Дело в том, что служебная квартира председателя рейхстага была связана с самим рейхстагом подземным ходом. Это означает, что истинные поджигатели могли совершенно спокойно из жилища Геринга незамеченными проникнуть в здание рейхстага и тем же путем вернуться.
О многом говорит и тот факт, что уже 28 февраля был опубликован Декрет президента Германии о защите народа и государства из шести параграфов, отменяющий "впредь до особых распоряжений" семь статей имперской конституции. Фактически были отменены все гражданские свободы, за целый ряд преступлений, ранее караемых пожизненным заключением – в том числе за поджог! – теперь вводилась смертная казнь.
Любому квалифицированному юристу ясно, что объемный – две страницы даже не машинописного, а книжного текста, – с продуманными, четко сформулированными параграфами государственный документ просто немыслимо создать за несколько часов. Декрет, подписанный кроме Гинденбурга рейхсканцлером Адольфом Гитлером, имперским министром внутренних дел Вильгельмом Фриком и имперским министром юстиции Францем Гюртнером, был явно заготовлен заранее, то есть до пожара рейхстага.
Как и ожидалось, на выборах 5 марта нацисты не получили абсолютного большинства голосов.
И именно Герман Геринг нашел выход из создавшегося опасного для нацистов положения: своей властью государственного министра и министра внутренних дел Пруссии (эти посты он получил после назначения Гитлера рейхсканцлером) просто приказал арестовать всех депутатов-коммунистов (а заодно и видных функционеров компартии), депутатам же социал-демократам настоятельно рекомендовал под угрозой ареста "не использовать" свои мандаты! (Впоследствии их постигла та же участь, что и депутатов от компартии.)
Остальное было делом техники: новоизбранный рейхстаг большинством (в отсутствие депутатов вышеназванных партий) утвердил Декрет президента о защите "народа и государства" в качестве закона.
Следовательно, говорить о приходе Гитлера к власти вполне легитимным путем можно лишь с большой натяжкой.
Псевдолегитимность открыла шлюз к абсолютной диктатуре.
Геринг – до того, как плотно подсел на наркотики, обрюзг и погряз в роскоши – был человеком решительным, сообразительным и цепким. Он прекрасно понимал, что получить власть – это полдела, надо ее удержать и укрепить. Для этого необходимо первоочередно прибрать к рукам так называемые силовые структуры. Армия тогда нацистам была еще не по зубам. Малочисленный рейхсвер стоял вне политики, вне партийных союзов и конфронтации. И подчинялся лишь своему главнокомандующему – президенту и генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу. Реальной силовой структурой была полиция, по численности значительно превышающая к тому же рейхсвер. Вот почему Геринг постарался захватить портфель министра внутренних дел Пруссии. (Еще один пост Геринга – комиссара по делам авиации – был всего лишь заявкой на будущее министерство.)
Формально, кроме рейхсканцлера Гитлера, Геринг обязан был подчиняться еще двум лицам: вице-канцлеру и рейхскомиссару по делам Пруссии Францу фон Папену и рейхсминистру внутренних дел Вильгельму Фрику.
Возглавлявший правительство Пруссии всего несколько месяцев католик фон Папен хоть и способствовал приходу нацистов к власти, был для них все же переходной фигурой. С ним Геринг изначально не собирался считаться.
Профессиональный юрист Фрик был старым членом НСДАП, близким другом Гитлера, защитником нацистов на многих судебных процессах. Однако партайгеноссе Фрик именно как юрист и рейхсминистр по своему положению должен был в своей деятельности, хотя бы на первых порах, следить за соблюдением законов и конституции Веймарской республики. Геринг же как раз и не собирался этого делать. Для того чтобы не подставлять старого товарища по партии, он просто не ставил его в известность о своих шагах как министра внутренних дел Пруссии.
Эта земля, самая большая и традиционно ведущая в империи, занимала в Германии ключевое положение. Захват реальной власти в Пруссии означал захват ее и в столице всего государства – в Берлине, и "Наци номер Два" пошел на шаг в демократической в целом Веймарской республике немыслимый: он вывел прусскую полицию из подчинения рейхскомиссару, то есть фон Папену, и подчинил ее напрямую себе. А чтобы не мешался рейхсминистр внутренних дел, то есть Фрик, запретил чиновникам "своего" министерства просто отвечать на запросы Фрика по любому поводу. Впрочем, партайгеноссе Фрик эту игру партайгеноссе Геринга прекрасно понимал и вмешиваться в его дела вовсе и не собирался. Но это было всего лишь начало.
Самостоятельной политической полиции как таковой в Германии тогда не существовало. Однако в полиции всех земель имелись политические подразделения. Берлинская полиция исключения не составляла. Ее политический отдел IA возглавлял 34-летний оберрегирунгсрат доктор Рудольф Дильс. В прошлом студент Гамбургского университета, Дильс заслужил в обществе репутацию весельчака, выпивохи и бабника. Потому для многих явилось полной неожиданностью появление Дильса в полиции вообще, тем более быстрого в ней служебного роста.
Абсолютно беспринципный, пронырливый, но толковый Дильс сумел войти в близкое окружение Геринга, более того – стать для него нужным. У Дильса были обширные связи в биржевых и банковских кругах, благодаря получаемой от него конфиденциальной информации Геринг провернул несколько удачных биржевых спекуляций и тем заложил основу своего будущего мультимиллионного состояния. (Впоследствии Дильс женится на вдове брата Геринга Карла.)
На посту шефа отдела IA Дильс собрал изрядное количество компромата на многих политических деятелей, в том числе нацистов. Среди прочего грязного белья у него в секретном сейфе хранились личные письма начальника штаба штурмовых отрядов Эрнста Рема, полностью доказывающие, что их автор – закоренелый гомосексуалист.
Это, однако, не мешало (а может быть, и помогало) Дильсу вести двойную игру, он поддерживал дружеские отношения и с Ремом, и с другими видными штурмовиками: начальником группы отрядов СА Бранденбург-Берлин Карлом Эрнстом, руководителем берлинских штурмовиков Вольфом Генрихом графом фон Гельсдорфом (будущим начальником берлинской полиции), с Виктором Лютце – этот после убийства Рема станет начальником штаба СА.
Геринг знал, что делал. Полиция в Германии всегда была в глазах обывателей не просто опорой, но олицетворением, символом власти. Власти и порядка, независимо от того, представители какой политической партии возглавляли правительство в Берлине или земле. Отсюда следовало, что в тоталитарном государстве полиция должна слепо повиноваться не законам, а воле диктатора. В свою очередь, это означает, что в тоталитарном государстве полиция в целом должна быть политизирована. Потому уже через несколько дней после "30 января" (этот день впоследствии был объявлен официальным праздником – "Днем взятия власти") он начал неслыханную чистку полиции. Из громадного здания полицайпрезидиума Берлина на Александерплац были в одночасье уволены две трети сотрудников. Их места заняли члены НСДАП, в основном люди из С А и СС.
Рудольф Дильс был повышен в должности – он стал шефом всей прусской службы политической полиции IA.
До завоевания нацистами реальной власти в Германии не было полиции как общегосударственного института. В каждой земле, а также в крупном городе была своя собственная полиция, подчинявшаяся земельному правительству или местной (муниципальной) власти. Разновидностей полиции было множество: так называемая полиция порядка, то есть военизированная, размещенная в казармах, предназначенная для борьбы с крупными нарушениями общественного порядка и массовыми волнениями; городская патрульная полиция; криминальная полиция; речная и железнодорожная полиция; пограничная полиция; полиция нравов; сельская полиция, которая называлась жандармерией. Единой политической полиции не существовало. В криминальной полиции земель и крупных городов, правда, как и в Берлине, имелись отделы политической полиции, но сколь-либо серьезной роли в полицейском аппарате они не играли и уж никак не являлись органами карательными.
Прусская полиция играла особую роль: она фактически контролировала полиции двух третей территории Германии. Назначение Геринга министром внутренних дел Пруссии означало, соответственно, распространение его полицейской власти на большую часть Германии. Это же теперь относилось и к Дильсу как главе служб IA.
…Расправы над оппонентами нацистов, в первую очередь коммунистами, социал-демократами, профсоюзными активистами, прогрессивными журналистами начались незамедлительно. (Так был "задержан" и без суда брошен в концлагерь, а затем и погиб знаменитый журналист Карл фон Осецкий.)
24 февраля (то есть еще до пожара рейхстага) берлинская полиция захватила и разгромила так называемый "Дом Карла Либкнехта", в котором размещалась штаб-квартира компартии Германии. Было объявлено, что при обыске обнаружены планы большевистского переворота. Однако документы эти никогда не были опубликованы.
Круг лиц, подвергшихся репрессиям, непрерывно расширялся, в него попали даже деятели консервативных партий и кругов, далекие от тех же коммунистов и социалистов, но не одобрявшие кровавые методы начавшегося в стране "наведения порядка".
Политическая полиция впервые в своей истории получила… собственную тюрьму, выведенную из-под подчинения и контроля министерства внутренних дел – ее начальство подчинялось непосредственно министру Герингу. Тюрьма эта находилась на Папештрассе и называлась "Колумбия-хауз".
Дорвавшиеся до власти штурмовики устроили под Берлином в Ораниенбурге первый, фактически "самодеятельный" концлагерь. Его узниками стали сотни людей, нелояльных, по мнению СА, к новому режиму. Ни одному узнику не было предъявлено официального обвинения. Концлагерь Заксенхаузен в Ораниенбурге стал прообразом и испытательным полигоном для будущих концлагерей. В том же 1933 году появилось еще два лагеря: Дахау – неподалеку от Мюнхена и Бухенвальд под Веймаром. Впоследствии появятся Майданек, Равенсбрюк, Маутхаузен, Освенцим.
Удивляться такой прыти штурмовиков не приходится. В один день из некогда гонимых нарушителей общественного порядка и спокойствия (был период, когда СА вообще находились под запретом) они превратились в официально признанных гонителей своих политических врагов, подлинных или подозреваемых. А именно: 22 февраля (то есть за пять дней до пожара рейхстага) Геринг своим декретом предоставил штурмовикам и членам "Стального шлема" статус вспомогательной полиции. На улицах Берлина появились трогательные, ранее немыслимые пары: шупо с собакой на поводке и штурмовик…
Попутно выяснилось, что добродушный весельчак и обжора "наш Герман" обладает еще и другими, вовсе не столь симпатичными чертами характера. Выявилось его лицемерие, алчность, беспринципность и жестокость. Былой товарищ по партии Отто Штрассер тогда еще проницательно заметил: "У Геринга душа убийцы. Он наслаждается ужасом жертв". Штрассер был прав. У Геринга действительно была душа убийцы, к тому же он, ветеран войны, в отличие от Гиммлера, не падал в обморок при виде крови.
В февральских инструкциях полиции Геринг дает неслыханное для правоохранительных органов любой цивилизованной страны указание: "Каждая пуля, вылетевшая из дула пистолета полицейского, есть моя пуля; если кто-то называет это убийством, значит, это я убил. Именно я отдал все эти распоряжения и я настаиваю на них. Всю ответственность я беру на себя и не боюсь ее".
Герингу и в самом деле некого и нечего было бояться; к марту 1933 года он уже стал и министром-президентом Пруссии.
28 марта рейхстаг нового созыва на своем заседании под председательством Геринга принял закон об амнистии всех, кто совершил преступления, движимый патриотическими мотивами, иначе говоря, осужденных ранее нацистов.
Затем последовали законы, в корне менявшие государственное устройство Германии, сложившееся при Веймарской республике. Парламенты всех земель, за исключением, разумеется, Пруссии, распускались. Соблюдение законов в землях возлагалось на так называемых рейхсштатгальтеров (Reichsstatthalter) – имперских наместников, назначаемых рейхсканцлером Гитлером. Естественно, на эти должности назначались только нацисты. В тех случаях, когда совпадали столицы земель и центра гау, наместниками становились гаулейтеры НСДАП. Фактически земли, возникшие на месте бывших королевств, герцогств, княжеств, графств, из относительно самостоятельных государственных образований превращались в обычные административно-территориальные единицы Третьего рейха.
В Пруссии реорганизация осложнялась наличием рейхскомиссара фон Папена. Однако Гитлер быстро и легко нашел выход из щекотливого положения: он назначил наместником в Пруссии… самого себя, после чего передал свои полномочия… естественно, Герингу!
Теперь у "толстого веселого Германа" руки были развязаны. И он незамедлительно приступил к созданию самостоятельного полицейского учреждения, несущего одновременно функции спецслужбы, политической полиции и карательно-репрессивного органа.
Так на базе уже фактически реорганизованной службы IA декретом Геринга от 26 апреля 1933 года была образована "Geheime Staatspolizei" – государственная темная полиция, или сокращенно гестапо, подведомственное только министру внутренних дел Пруссии, то есть лично Герингу! Более того, Геринг и возглавил гестапо! Заместителем шефа гестапо, то есть исполнительным, "рабочим", руководителем, был назначен все тот же Рудольф Дильс.
Существует легенда, как возникло это слово, которое звучит зловеще даже в наши дни.
…Как только появилось новое учреждение, на ближайшей почте сразу прибавилось работы со входящей и исходящей корреспонденцией. Одному из мелких дежурных чиновников надоело надписывать конверты с длинным названием, и он придумал из первых слогов хлесткий акроним: "гестапо". Но это всего лишь легенда. В Германии и раньше разным видам полиции давали легко запоминающиеся акронимы. Например: кри-по (криминаль-полицай, то есть уголовная полиция), ор-по (орднунг-полицай, полиция порядка) и т. п.
Новое положение Геринга, естественно, никак не устраивало Гиммлера, в глубине души претендующего на роль главы полицейско-репрессивного аппарата всей страны. Занимавший в иерархии нацистской партии место, несравнимое с положением Геринга, в государственном аппарате вообще никто, Гиммлер мог действовать только "тихой сапой". (К слову сказать, Гиммлер ни до 1938 года, ни после, никогда не входил в ближайшее окружение фюрера. Как ни покажется странным, но даже в пик своего могущества Гиммлер являлся на прием к Гитлеру либо по приказу последнего, либо по предварительной договоренности об аудиенции с Гессом или после загадочного перелета заместителя фюрера по партии Бормана.)
Укрепившись во власти, Геринг решил, что оставаться гестапо и дальше в одном здании с обыкновенной полицией негоже. Поэтому в мае 1933 года для размещения своей новой спецслужбы он избрал территорию в виде неправильной формы квадрата, образованного улицами Принц-Альбрехтштрассе, Вильгельмштрассе, Ангальтштрассе (неподалеку от одноименного вокзала) и Штреземанштрассе.
Это место было выбрано еще и потому, что примыкало к знаменитой Вильгельмштрассе с ее правительственным кварталом, где размещались рейхсканцелярия Гитлеpa, министерство иностранных дел, позднее и министерство народного просвещения и пропаганды, прочие ведомства, некоторые посольства. Тут же, на углу с Лейпцигерштрассе, вскоре выросло громадное помпезное здание министерства авиации того же Геринга.
Гестапо расположилось в импозантном пятиэтажном здании в стиле модерн, в котором некогда находилась Школа прикладных и декоративных искусств по Принц-Альбрехтштрассе, 8.
Студии скульпторов в подвальном этаже бывшей Школы переоборудовали, кое-что достроили и получилась "Hausgefüngnis" – печально знаменитая внутренняя тюрьма гестапо, где имелось тридцать шесть узких, как пенал, одиночных и одна общая камера. Одновременно здесь могло содержаться не более пятидесяти заключенных.
Вопреки широко распространенному представлению, в камерах никаких допросов не проводилось, это было просто невозможно из-за их размера. Допрашивали в кабинетах следователей на верхних этажах. Из-за ограниченной вместимости "хаузгефенгнис" основную часть заключенных, числившихся за гестапо, содержали в других тюрьмах города, в той же полицейской тюрьме на Александерплац, к примеру. Утром их доставляли на Принц-Альбрехтштрассе, а вечером увозили обратно.
В 1933 году в это здание въехали около двухсот сотрудников нового учреждения. Через год в центральном аппарате работали уже 680 гестаповцев.
В ноябре 1934 года из Мюнхена в Берлин перебралось все руководство СС и разместилось в бывшем отеле "Принц Альбрехт" на Принц-Альбрехтштрассе, 9. Это здание в обиходе стали называть "Домом СС". Служба безопасности СД заняла примыкающее, но выходящее уже на Вильгельмштрассе, 102, здание, ранее известное как "Принц-Альбрехт-Палас".