В общей сложности Гувер провел на посту главы ФБР сорок восемь лет. Вплоть до своей смерти в 1972 году Гувер вел свою личную войну с мафией. До 1963 года эта битва напоминала поединок с ветряными мельницами. Мафии просто не существовало. Ни один человек в мире вплоть до 1963 года не признавал само существование этой организации. Правительство предпочитало хранить скорбное молчание. Оно готово было признать существование банд, но никак не организованную и влиятельную структуру со своей иерархией и законами. Сам Гувер также всегда предпочитал отрицать сам факт существования мафии, и уж тем более считал невозможным существование организованной преступности на территории Штатов. Естественно, что война с тем, чего не существует, не могла быть успешной.
В 1963 году Джо Валачи перевернул устоявшийся порядок вещей. Этот ничем не примечательный шестидесятилетний человек на весь мир объявил о том, что является членом влиятельной криминальной организации La Koza Nostra, мафии. В историю мафии он вошел под кличкой великий предатель.
Валачи родился в Нью-Йорке в 1903 году. Он вырос в бедной семье эмигрантов в Восточном Гарлеме. С детства Джо смирился с тем, что его ждет карьера в криминальной среде. Даже мысли о том, что можно заняться чем-то другим не допускал. Да и в семье все с этим свыклись. Работы тогда не было ни у кого, что уж там говорить об эмигрантах из Италии. Сразу со школьной скамьи Валачи прибился к банде Minutemen. Компания ребят, средний возраст которых составлял 18–20 лет, занимались грабежами. Здесь Валачи проявил свой главный талант: он был гениальным водителем. По признанию участников банды, он мог оторваться от любой погони. За это его ценили, но не уважали. Если Валачи – водитель, значит, в ограблении он не участвует, так за что тогда уважать? Долгое время Джо вел достаточно спокойную жизнь. Должность водителя, казалось, должна оградить его от ареста. Впрочем, в 1921-м году, по непонятной причине Валачи все-таки решил поучаствовать в грабеже, и тут же был взят с поличным. Его осудили на три года. Выйдя из тюрьмы, молодой человек понял, что больше не нужен своим ребятам. Попытка организовать собственную банду грабителей провалилась, и Валачи устроился на работу к Сальваторе Маранзано. Когда Лучиано расправился с мафиози, Валачи перешел к нему "по наследству". К тому моменту Лаки породнился с семьей Дженовезе, одной из пяти семей Нью-Йорка, и отправил Валачи служить к Вито Дженовезе, который на тот момент был капореджиме (младшим боссом) семьи, впоследствии Вито занял должность босса боссов Дженовезе.
В 1940-х годах на Вито Дженовезе было заведено уголовное дело. Опасаясь преследований, он вынужден был улететь в Италию, где и прожил последующие несколько лет. Вернулся Дженовезе лишь в 1950-м. Естественно, никто уже не помнил о былом величии гангстера. Вито пришлось заново доказывать свой авторитет. Став уличным боссом, он вступил в открытую борьбу за власть. Действующий босс боссов не желал уходить от дел, поэтому Вито пришлось устранить Костелло. Покушение оказалось неудачным, но Костелло все же напугался и решил уехать из страны. Свои полномочия он передал Дженовезе. Вито тут же решил организовать встречу боссов, на которой он хотел объявить о своей новой "должности".
В ноябре 1957 года состоялась так называемая "Аппалачинская конференция". Кто именно доложил о ней полиции, так и останется неизвестным. Однако факт остается фактом, прибывшие на "место преступления" служители закона застали во дворе поместья Джозефа Барбара десяток мужчин, оживленно говоривших о чем-то. Ничего противозаконного они, конечно, не совершали, но копы установили, что машины возле дома Барбара принадлежат известным мафиози, поэтому было решено арестовать всех присутствующих на встрече. Естественно, полиция так и не нашла сколько-нибудь законных оснований для заключения под стражу, но о происшествии сталоизвестно журналистам. В течение последующих нескольких месяцев все газеты города Аппалачин обсуждали встречу глав мафии.
Интерес к фигуре Дженовезе достиг своего температурного максимума в 1959 году. Гангстеру было предъявлено обвинение в распространении наркотиков. Обвинение потребовало 15 лет лишения свободы. Для пожилого мафиози это фактически приравнивалось пожизненному заключению. Спустя несколько недель ареста в камеру Дженовезе привели его верного солдата Джо Валачи, по вине которого Дженовезе и оказался за решеткой. По свидетельству Валачи, он день за днем ждал смерти от рук своего босса. Однажды на прогулке Вито попрощался с Валачи, поцеловав того в лоб. Джо понял этот жест. Он означал только одно: наутро его убьют.
– Я требую встречи со следователем, – закричал мужчина, что было сил.
На следующий день Джо Валачи давал показания против Вито Дженовезе. Валачи просто хотел жить, и это истеричное желание заставило его нарушить закон Омерты.
Показания Валачи мало что дали следователям по делу Дженовезе, однако, это было первое публичное признание существования мафии. В историю организованной преступности Валачи вошел как главный предатель. Его имя стало нарицательным.
В том же году Джон Гувер публично признал факт существования организованной преступности в США. Война с мафией стала своего рода национальной идеей. Закрывать глаза на существование государства в государстве, больше было нельзя.
Нужны были новые сотрудники, силы, а главное, необходимы были новые методы борьбы с преступностью. Джон Гувер объявил начало новой программы по поиску информаторов. Всем стало ясно: чтобы победить мафию, нужно самому стать гангстером. От того, кого сотрудник ФБР смог уговорить стать информатором, зависела вся дальнейшая карьера служителя закона. G-мены, как их тогда называли, стали искать возможность заинтересовать потенциальных информаторов. Запугивания не могли дать нужного результата. Сотрудники ФБР стали предлагать свою защиту.
Вскоре борьба с организованной преступностью стала национальной идеей и приоритетным направлением деятельности Бюро расследований. Впрочем, поначалу все это было в основном на словах. Настоящая война с мафией началась 15 октября 1970 года. Именно в этот день в действие вступил закон РИКО (the Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act), суть которого состояла в том, что к людям, чья причастность к мафии была доказана, должны были применяться более жесткие меры наказания. Различные дополнения к этому закону значительно расширяли возможности сотрудников ФБР.
Все силы Бюро были направлены на поиск информаторов верхнего эшелона.
Спустя несколько лет на службу в ФБР пришел молодой сотрудник Джон Конноли. Для того, чтобы сделать карьеру, ему был жизненно необходим хороший информатор.
Ирландские банды
Никогда не доверяй человеку, если не знаешь его отца и отца его отца.
Ирландская поговорка
Когда первые итальянские гангстеры, спасаясь от режима Муссолини, отправились покорять Соединенные Штаты Америки, ирландские банды давно уже поделили сферы своего влияния во всех традиционных для мафии видах бизнеса. Все, что запрещает церковь, приносит доход мафии, – примерно так можно охарактеризовать направления деятельности организованной преступности.
После того, как Ирландия объявила себя республикой, в Штаты потянулись эмигранты. Добропорядочные, но бедные семьи отправлялись на поиски лучшей жизни, ну а преступники попросту бежали от правосудия. Денег ни у тех, ни у других не было. Американцы первого и второго поколения ненавидели переселенцев, и не желали иметь с ними дела. Это вело к безработице, нищете и образованию банд в районах, наиболее популярных у эмигрантов из Ирландии.
К концу XIX века банды были окончательно сформированы, многие из них имели многолетнюю историю, свои устоявшиеся традиции. Конечно, банды противостояли друг другу. То и дело на улицах Нью-Йорка и Чикаго вспыхивали и угасали криминальные войны. Когда в Штаты потянулись итальянцы, выходцам из Ирландии пришлось на время забыть о прошлых конфликтах ради общего врага. Удалось это далеко не всем.
Естественно, ирландцы появлению беспрецедентно наглых итальянцев рады не были. Ирландские банды, получившие наибольшее распространение в XIX веке, в начале ХХ-го безуспешно сражались с уроженцами острова Сицилия. Ближе к середине ХХ века поражение ирландцев стало очевидным, но в 1970-х годах все изменилось. Проигранная битва не означала поражение в войне.
Бостон, Филадельфия, Чикаго и Нью-Йорк – именно в этих городах действовали самые заметные ирландские банды ХХ века. Все вышеперечисленные города в разное время проигрывали в схватке с итальянскими гангстерами. Все, кроме одного, – Бостона. Родной для Джеймса Джозефа Балджера город всегда принадлежал ирландцам.
Ирландские банды традиционно тяготели к торговле алкоголем, поэтому неудивительно, что вскоре после первой волны эмиграции, в алкогольной столице Америки, Чикаго, появились ирландские банды. Введение Сухого закона буквально перерезало историю города. Всем моментально стало понятно, что бутлегерство, то есть незаконная торговля алкоголем, золотая жила. Джон Торио и его сподручный Альфонсо Капоне тоже быстро сообразили, как надо действовать. Война Чикагского синдиката с ирландскими бандами началась буквально в первых же дней действия Сухого закона.
История мафии в Чикаго связана с двумя именами ирландских гангстеров: Дин О’Бэнионом и Багзом Мораном.
Дин О’Бэнион родился в 1892 году, в маленьком городке Мароа, штат Иллинойс. Тогда никто не мог предположить, какая судьба ожидает тихого хромого мальчика из приличной и работящей семьи простых американцев. Вместе со старшим братом Фрэнком Дина записали в хор при церкви, где он с первых дней стал делать успехи. Жизнь Чарльза Дина О’Бэниона изменилась в 1901 году. Тогда от внезапной болезни скончалась его мать. Отец семейства объявил о своем решении переехать в Чикаго. Уже почти взрослый Фрэнк отказался переезжать, а у маленького Дина выбора не было. Чикаго, так Чикаго. Там тоже можно петь в церковном хоре и разводить цветы. Больше всего в жизни Дин обожал наблюдать за тем, как из маленького саженца вырастают непостижимо прекрасные цветы.
Вскоре он почти забыл о своей любви к природе. В Чикаго он пошел в школу для бедных. Хромой мальчик из церковного хора, да еще и с букетиком цветов, тут был встречен не очень радушно. Никто бы не подумал, что этот маленький хромой способен убить каждого, кто только попробует его оскорбить. "Чем короче нога, тем злее нрав", – любил повторять он.
Вскоре Дин уже прибился к банде маленьких воришек, с которыми вместе грабил посетителей местного рынка. Отец практически перестал работать, и нужно было учиться выживать. Вскоре его уже приняли в одну из достаточно больших уличных банд. Несовершеннолетний и невероятно проворный для своей хромоты Дин был бесценной находкой для банды. Здесь мальчик приглянулся крупному боссу Моисею Анненбергу. Вскоре мальчик уже работал на успешного бизнесмена начала века.
На одном из собраний мальчик познакомился с легендой "медвежатников" Чарльзом Рейсером. Мужчина взял мальчика под свою опеку и начал учить "ремеслу". Схватывающий все на лету Дин уже через месяц мог с легкостью взламывать сейфы. Он уже почти не помнил той, другой своей жизни в маленьком Мороа, штат Иллинойс. Мальчик просто не мог себе позволить отпустить то последнее, что связывало его с прошлым, и он продолжал каждое воскресенье петь в церковном хоре и исправно исповедоваться настоятелю местной церкви. Проведение не спасло мальчика от ареста. В 1909 году Дин был арестован за взлом сейфа и отправлен в исправительную колонию.
Выйдя на свободу Дин попал уже в совсем другой мир. Чикаго буквально раздирали войны уличных банд. О’Бэнион занялся продажей алкоголя (пока еще легальным видом бизнеса) и очень скоро преуспел. К началу 1920-го года он зарабатывал более миллиона долларов в год. В это время к нему в банду пришел молодой Багз Моран, который быстро стал одним из приближенных О’Бэниона, а вскоре и вовсе организовал свою банду. Впрочем, Багз умудрился при этом сохранить хорошие отношения с бывшим боссом О’Бэнионом.
Появление в Чикаго выскочки по имени Альфонсо Капоне, О’Бэнион воспринял как личное оскорбление. Это его город и его бизнес. Несколько ограблений, организованных О’Бэнионом, несколько драк и убийств привели ко встречи Дина и Джона Торио. Старый гангстер понимал, что худой мир лучше доброй ссоры, и предложил разделить сферы влияния. Дин, будучи умным человеком, согласился взять себе северную часть города.
Несколько лет банда О’Бэниона и Чикагский синдикат Капоне умудрялись мирно сосуществовать. Иногда банда Дина перехватывала алкогольные транши Капоне, иногда Альфонсо устраивал провокации для Дина. И все-таки это было относительно спокойное время. Дин женился на Виоле Канифф и купил возлюбленной цветочный магазин напротив церкви, в которой когда-то пел в хоре. Для Дина магазин стал не просто легальным прикрытием своего бизнеса, но и любимым детищем. Как ни странно, лавка вскоре стала приносить ощутимый доход. Здесь покупали цветы для всех похорон гангстеров, а они случались в Чикаго все чаще.
В феврале 1924 года был убит соратник О’Бэниона Джон Даффи. Дин безуспешно пытался обвинить в этом Капоне, но синдикат смог уйти от суда. На несколько месяцев Дин затаился и сумел сохранить подобие мира. В мае того же года Дин узнал о том, что в ближайшее время готовится полицейский рейд по местам незаконно функционирующих алкогольных заводов. В списке намеченных адресов значилась его пивоварня. Быстро сориентировавшись, Дин предложил Джону Торио купить этот заводик по достаточно низкой цене в 500 тысяч долларов. Торио моментально согласился, но в день покупки случился заранее намеченный полицейский захват. Джон Торио понял, что его подставили на 500 тысяч долларов, которые никто не собирался возвращать. Да к тому же на старого гангстера завели дело. Торио решил отойти в сторону и не начинать новую войну. Он отошел в сторону, а вот Капоне не намерен был прощать ирландского прощелыгу.
В ноябре 1924 года Дин О’Бэнион был убит. Он был известным гангстером, поэтому церковь наотрез отказалась отпевать его. Впрочем, настоятель знал Дина еще с того времени, когда О’Бэнион был совсем ребенком и относился к нему как к сыну. Служитель церкви согласился тайно отпеть гангстера. 12 ноября 1924 года половина Чикаго собралась на похоронную процессию, памяти О’Бэниона. Весь город был завален цветами, купленными в небольшом магазинчике напротив церкви.
После смерти О’Бэниона на роль главного врага Аль Капоне был выбран Багз Моран. Легендарный гангстер, чьему виртуозному уму приписывается придумка убивать из окна едущего автомобиля, допустил ту же ошибку, что и О’Бэнион. Он умудрился обставить Капоне в паре небольших алкогольных траншей. Такого вконец распоясавшийся гангстер простить не мог. И вот 14 февраля 1929 года Багз Моран в кафе напротив своего склада с алкоголем. Все его лучшие люди мертвы.
Несмотря ни на что, Багзу Морану удалось удержать контроль над бандой. Вплоть до отмены Сухого закона гангстер продолжал заниматься бутлегерством. 1933 год подкосил бизнес гангстера. Вместе с отменой Сухого закона история ирландской мафии в Чикаго была практически закончена. Моран вернулся к мелкому мошенничеству и в 1957 году вконец разорившийся Багз Моран скончался от рака легких.
В Филадельфии ирландские банды были распространены еще в XIX веке. Одной из самых известных принято считать Schuylkill Rangers, возглавляемую легендарным Джимом Хаггерти. Его банда грабила южный порт Филадельфии на протяжении двадцати пяти лет. В отличие от всех других бандитов Джимми рос в хорошей семье. Его отец был очень уважаемым человеком в городе, честным бизнесменом, активно участвующим в политической жизни города. Именно поэтому Джимми все всегда сходило с рук. Получив хорошее образование, он неожиданно записался в армию, в которой прослужил несколько лет. Гражданская война сильно изменила молодого человека. Он полюбил оружие и власть, от которых уже просто не смог отказаться. Вернувшись домой, он сколотил свою банду и стал промышлять воровством и мошенничеством. Вскоре банда Хаггерти стала известнее честного имени отца Джима. Не раз молодого человека арестовывали, но всегда затем освобождали под залог. Получив тюремный срок в десять лет, он был освобожден через восемь месяцев по личному указу губернатора.
Филадельфию, в отличие от Чикаго, обошли стороной бандитские войны времен Сухого закона. Конечно, в городе шла борьба за "место под Солнцем", но не с таким размахом, как в Чикаго или Нью-Йорке. Вероятно, потому, что до вхождения в силу Сухого закона торговля алкоголем здесь была не так распространена. После 1920-го года в битву за алкоголь вступили Дэниэл О’Лири и Макс Хофф. Их противостояние закончилось смертью Дэниэла в 1928 году.
После отмены Сухого закона банды переключили свое внимание на азартные игры, ростовщичество и кражи. Постепенно преступный бизнес разрастался. Многие рабочие хотели заработать быстрые деньги, благодаря чему банды имели возможность бесконечно расширять свой состав. По мнению историков мафии, именно в конце 1940-х годов банды Филадельфии приобрели четкую структуру. Их деятельность стала более организованной. Игорный бизнес развивался, и криминальные боссы стали ворочать куда более внушительными суммами, чем раньше. Впоследствии, уже в 1970-80-х годах ирландские и итальянские криминальные группировки оказались в эпицентре большого судебного процесса, в рамках которого стало известно, что в городе процветала продажа наркотиков.
Самым криминальным городом США всегда был Нью-Йорк. Именно с ним теснее всего связана история американской организованной преступности, как итальянской, так и ирландской.
Банды Нью-Йорка, так мастерски показанные в одноименном фильме Мартина Скорсезе, родились на перекрестке пяти улиц: Кросс, Энтони, Литл-Уотер, Оранж и Малберри. Легендарный район Пяти углов долгое время считался одним из престижных для проживания мест в городе. Здесь селились не богатые, но обеспеченные люди. Так было вплоть до начала XIX века.
Пять улиц сходились в низине. Площадь Пяти углов ранее была болотом и постепенно природа начала брать свое. Дома здесь гнили и разрушались. Недвижимость неуклонно падала в цене, а следовательно, заселялась нищими и эмигрантами. Поскольку в то время основную массу переселенцев составляли выходцы из Ирландии, Пять углов вскоре стал зловещим и криминальным районом. Здесь жили и "работали" десятки ирландских банд. Нищие и изможденные люди заселяли пустующие помещения. Сырость, антисанитария, отсутствие надежды на нормальную работу, – все это разжигало ненависть к окружающему миру. Именно поэтому район Пяти углов прославился тем, что здесь орудовали самые жестокие банды. В отличие от более обеспеченного эмигрантского Бауэри, здесь не гнушались убивать за совсем уж смешные суммы.