Вместе с тем Фридрих Фангор отмечает, что большей части советской артиллерии удалось отступить за реки Псел и Пена; значительное соединение противника было окружено и уничтожено только в одном районе; расширить прорыв не удавалось из-за постоянных контратак противника против флангов 4-й танковой армии; противник предпринял разведку боем в районе Краснополья, против растянутого левого фланга 52-го армейского корпуса, а 2-я армия группы армий "Центр" не предпринимала никаких действий и на поле сражения не появлялась. Кроме того, 7 июля 2-й танковый корпус СС не смог продвинуться глубже из-за постоянных ожесточенных контратак русских вдоль железной дороги Прохоровка-Белгород, а также с севера, угрожавших обоим флангам корпуса. Контратаки вызывали опасения генерала Хауссера и вынудили его использовать для прикрытия правого фланга дивизию "Мертвая голова", поскольку 3-й танковый корпус оперативной группы "Кемпф" пока не имел значительного продвижения вдоль Донца в северо-восточном направлении. Это сковывало силы и ослабляло главный удар корпуса генерала Хауссера. Поэтому с целью обеспечения правого фланга танкового корпуса СС генерал Гот решил передать в его оперативное подчинение все части 167-й пехотной дивизии - такое решение рассматривалось во время штабных учений до начала операции. В аналогичном положении оказался и 48-й танковый корпус, который к исходу третьего дня наступления продвинулся в северном направлении на максимальную глубину за все время операции - до района южнее рубежа Шипы-Горки, однако при этом его фланги оказались растянуты, а сил для их прикрытия не осталось, хотя генералу Кнобельсдорфу сообщили о приближении с севера и северо-востока главных сил советского 10-го танкового корпуса. Кроме того, хотя фронт обороны 1-й танковой армии растянулся на 45 км, а левый фланг был отброшен на северо-запад до реки Псел, войскам 4-й танковой армии пока не удалось добиться ее разгрома. Предполагая возможность контрударов танковых соединений противника, Кнобель-сдорф решил вывести 3-ю танковую дивизию с фронта и сосредоточить ее во втором эшелоне в районе Сырцева, за дивизией "Великая Германия", чтобы иметь возможность оперативно усилить угрожаемые участки.
Как видно, разновременное выдвижение из глубины обороны советских танковых и моторизованных частей и соединений, которые при выходе в районхосредоточения неожиданно для себя (по причине отсутствия точных сведений о начертании переднего края) сталкивались с наступающим противником и вынужденно вступали во встречный бой, германское командование интерпретировало как ожесточенные контратаки, что его весьма обеспокоило и заставило перегруппировывать силы для прикрытия флангов. Это также привело к потере темпа наступления.
С другой стороны, по мнению того же Фангора, ход боевых действий до вечера 7 июля в основном подтвердил прогнозы и предположения генерала Гота - 48-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС продвинулись вперед с такой скоростью и на такую глубину, что теперь следовало с уверенностью в любой момент ожидать встречи с основным танковым резервом противника. Соответственно, в каждом новом танковом или механизированном соединении советских войск, вступавшем в сражение, германское командование видело прибытие этого резерва. Поэтому, как сообщает военный историк и участник войны Вернер Ха-упт (Werner Haupt), хотя 6 и 7 июля фельдмаршал Ман-штейн рассматривал возможность остановки наступления для перегруппировки сил 3-го и 48-го танковых корпусов, чтобы надежно обеспечить фланги 2-го танкового корпуса СС и в последующем нанести удары по сходящимся направлениям против войск противника, оборонявшихся на стыке внутренних флангов 4-й танковой армии и группы "Кемпф", на 8 июля он принял решение продолжить атаки по всему фронту вклинения с целью не позволить прибывающим советским резервам развернуться на позициях.
Командование Воронежского фронта в это время спешно усиливало резервами Обоянское направление, которое Ватутин посчитал наиболее опасным. Из состава 6-й гвардейской, 38-й и 40-й армий и резерва фронта в оперативное подчинение командованию 1-й танковой армии были дополнительно переданы 309-я стрелковая дивизия под командованием полковника Дмитрия Дремина; 86-я танковая бригада; 59, 60 и 203-й отдельные танковые полки; 14-я истребительно-противотанковая и 33-я пушечная артиллерийские бригады; 4-й гвардейский, 12, 483 и 869-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки; 36-й гвардейский минометный полк, а также части 9-й зенитной артиллерийской дивизии полковника Николая Ро-щицкого, которые должны были сосредоточиться в районе Ивня-Зоринские Дворы. Таким образом, в течение суток 1 -я танковая армия должна была дополнительно получить более 150 танков и свыше 300 орудий, без учета артиллерии 309-й стрелковой дивизии.
В свою очередь, командующий 1-й танковой армией произвел перегруппировку, по которой 1-я и 10-я механизированные бригады, находившиеся на правом фланге 3-го механизированного корпуса, были подчинены 6-му танковому корпусу. 3-й механизированный корпус с 3-й механизированной, 1-й гвардейской и 49-й танковыми бригадами, понесшими большие потери в предыдущих боях, получил задачу прочно оборонять рубеж Шепелевка-Сырцево-высота 249. Во втором эшелоне за соединениями 3-го механизированного корпуса в районе Сырцево-Верхопенье были поставлены 112-я и 200-я танковые бригады из состава
6-го танкового корпуса, а также отдельные части и подразделения 67-й гвардейской стрелковой дивизии. 31-му танковому корпусу, усиленному частями 51-й гвардейской стрелковой дивизии, 29-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой и 1244-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком, требовалось удерживать рубеж высота 249-Малые Маячки-Грезное. 192-ю и 86-ю танковые бригады из 38-й и 40-й армий командование 1-й танковой армии направило к Сухо-Солотину и Новоселовке, в качестве второго эшелона и оперативного резерва 3-го механизированного корпуса. Вдоль Обоянско-го шоссе были также развернуты вновь прибывшие 33-я пушечная артиллерийская бригада, 4-й гвардейский и 12-й истребительно-противотанковые полки и 36-й гвардейский минометный полк.
Командованию 6-го танкового корпуса вначале было приказано сдать свой правофланговый участок соседней 184-й стрелковой дивизии 40-й армии, а высвободившуюся таким образом 200-ю танковую бригаду вывести в урочище Толстое и держать ее в готовности для переброски на угрожаемое направление. Однако к исходу дня 7 июля генерал Гетман получил новый частный боевой приказ командующего 1-й танковой армией, который требовал: силами 6-й мотострелковой бригады и одной танковой роты занять оборону на рубеже Чапаев-Раково-Шепелевка с задачей совместно с частями 90-й гвардейской стрелковой дивизии не допустить прорыва противника в северном направлении; 200-ю танковую бригаду, направленную в урочище Толстое, к рассвету 8 июля без указанной танковой роты вывести в район восточной окраины Верхопенья, далее на восток, обеспечив дорогу, идущую из Верхопенья на Обоянское шоссе, с задачей не допустить прорыва противника на Обоянь; 22-ю танковую бригаду, занимавшую участок на рубеже Чапаев- Раково-Шепелевка, после сдачи участка 6-й мотострелковой бригаде к утру 8 июля сосредоточить в районе урочище Толстое-Долгенький; слева на рубеже Луханино-Сырце-во-Красная Поляна - части 3-го механизированного корпуса.
В резерве 1-й танковой армии оставались 180-я танковая бригада, 203-й отдельный танковый полк (укомплектованный тяжелыми танками типа КВ) и два истребительнопротивотанковых артиллерийских полка, сосредоточенные в районе хутора Ильинский и вдоль дороги на Обоянь.
Одновременно командующий 40-й армией генерал Москаленко приказал командиру 184-й стрелковой дивизии полковнику Самуилу Цукареву вывести соединение с тылового рубежа обороны, из армейского резерва, и занять рубеж Меловое-Новенькое, обеспечив стык с 6-м танковым корпусом 1-й танковой армии.
Вместе с тем командование Воронежского фронта не могло ограничиваться только укреплением обороны. Согласно распоряжениям Ставки Верховного Главнокомандования, которая категорически требовала остановить стремительное продвижение немецких войск на рубеже реки Псел и захватить инициативу в свои руки, в ночь с 7 на 8 июля Ватутин пытался подготовить новые контрудары по флангам соединений немецкой 4-й танковой армии, связанных боями на Обоянском направлении, с целью разгромить их и восстановить положение во второй полосе обороны. Замысел Ватутина состоял в том, чтобы одновременным ударом четырех танковых корпусов с рубежа Васильевка - совхоз "Комсомолец" - Беленихино - Те-теревино при поддержке стрелковых дивизий рассечь боевые порядки эсэсовского корпуса и окружить его изолированные друг от друга соединения. Далее планировалось наступать в тыл 48-го танкового корпуса, навстречу войскам 1-й танковой армии, которой планировалось действовать в следующих направлениях: 6-й танковый корпус - на Луханино, 3-й механизированный корпус - на Дуброво, 31-й танковый корпус - на Яковлево.
Для исполнения этого замысла привлекались переданные из состава Юго-Западного и Степного фронтов 2-й и 10-й танковые корпуса (по утверждению Катукова, они прибыли без мотострелковых батальонов и могли задействовать в бою только по 50 танков), 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, три стрелковые дивизии 69-й армии (107, 183, 305-я стрелковые дивизии 48-го стрелкового корпуса), приданные силы из 40-й армии. В задачу левофланговых соединений 40-й и 1-й танковой армий входило связать противостоящие части противника боем, а также силами 6-го и 31-го танковых корпусов нанести удары в направлении на Сырцево и Яковлево. Для того чтобы надежно прикрыть левый фланг 40-й армии, в ее распоряжение была передана 71-я гвардейская стрелковая дивизия. По распоряжению штаба 40-й армии, решившего уплотнить боевые порядки войск на левом фланге, 71-я гвардейская дивизия 8 июля передала правый участок своей оборонительной полосы 161-й стрелковой дивизии и заняла оборону по рубежу Новоивановка-урочище Сетное-высота 233,6- Зарытое. Далее к северо-востоку продолжала обороняться 90-я гвардейская стрелковая дивизия 6-й гвардейской армии.
Авиационную поддержку контрудара предполагалось обеспечить за счет частей 1-го штурмового авиационного корпуса и 291-й штурмовой дивизии 2-й воздушной армии, которые должны были выделить 110 самолетов Ил-2 для нанесения последовательных ударов по живой силе и технике противника в районе Яковлево-Покровка-Тете-ревино, запланированных в период с 10 до 11 часов утра 8 июля.
Приказом командующего фронтом генерала Ватутина проведение контрудара было возложено на командующих 6-й гвардейской и 69-й армиями Ивана Чистякова и Василия Крюченкина, которые должны были организовать совместные действия против 2-го танкового корпуса СС. Непосредственное руководство контрударом поручили осуществлять заместителю Чистякова - генералу Павлу Лагутину.
Однако, как показало последующее развитие событий, советские войска не были готовы к проведению намеченного командованием Воронежского фронта контрудара, а некоторые соединения вообще даже не успевали подойти к его началу или занять исходные позиции после необходимой перегруппировки. Планируя боевые действия, штаб Воронежского фронта настолько не учитывал даже те сроки, которые были необходимы для приведения частей в боевую готовность и создание ударной группировки (не говоря уже о сроках непосредственной подготовки к переходу в наступление), что объяснить это можно только полной изоляцией советского командования от реальных событий на поле боя и отсутствием достоверной информации либо показной активностью для создания благоприятного впечатления в Ставке Верховного Главнокомандования. Части 10-го танкового корпуса начали прибывать в ночь на 7 июля, подход 2-го танкового корпуса в район Прохоровки ожидался с утра 8 июля, причем без мотострелковой бригады, для переброски которой автотранспорта Юго-Западный фронт не выделил. Личный состав прибывающих частей был измотан после многокилометровых маршей, техника требовала осмотра. Однако генерал Чистяков назначил наступление на 10 часов 8 июля, хотя было заранее известно, что 2-й танковый корпус к этому времени вступить в бой не успевает.
Для усиления войск Воронежского фронта из состава стратегических резервов, помимо 2-го и 10-го танковых корпусов, направлялись 5-я гвардейская и 5-я гвардейская танковая армии. В период, предшествующий оборонительному сражению, 5-я гвардейская танковая армия (29-й танковый корпус и 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус) находилась в составе войск Степного военного округа в районе Острогожск-Каменка-Шубное. 5 июля, в первый же день немецкого наступления, командование 5-й гвардейской танковой армии (командующий армией генерал Павел Ротмистров, начальник штаба генерал Владимир Баскаков) получило боевое распоряжение, в котором командующий войсками округа генерал Конев требовал от частей армии полной боевой готовности и одновременно указывал, что в ее состав передается 18-й танковый корпус, дислоцированный в районе города Россошь. В 23 часа 6 июля новым приказом Конева танковой армии была поставлена задача совершить форсированный марш и занять выгодный оборонительный рубеж в тылу войск 6-й и
7-й гвардейских армий на западном берегу реки Оскол, в районе Салтыково-Меловое-Орлик, в готовности действо-
вать в направлении Обоянь-Курск. Приведенные в боевую готовность войска 5-й гвардейской танковой армии выступили из района расположения через 2 часа 30 минут после получения приказа и к утру 8 июля закончили сосредоточение на реке Оскол, совершив марш в 200-220 км немногим больше чем за сутки. Выйдя к заданным местам сосредоточения, соединения приступили к техническим мероприятиям по осмотру и ремонту боевой техники, часть которой отстала из-за поломок и технических неисправностей (по пути от Острогожска до Прохоровки из 706 танков и САУ 5-й гвардейской танковой армии вышли из строя по техническим причинам ПО машин). Штабы соединений вели разведку района предстоящих боевых действий. В 1 час ночи 9 июля штабом 5-й гвардейской армии был получен приказ, который требовал к исходу 9 июля выйти в район Бобрышево- Большая Псинка-Прелестное-Александровский, с задачей быть в готовности отразить атаки продвигающегося вперед противника. После этого войска армии вновь совершили марш и, пройдя за день около 100 км, сосредоточились на Прохоровском направлении.
Командованию 5-й гвардейской армии (командующий армией генерал Алексей Жадов (до 1942 года - Жидов), начальник штаба генерал Николай Лямин), под управлением которого после изъятия из армии 10-го танкового корпуса оставались 32-й и 33-й гвардейские стрелковые корпуса, 8 июля была поставлена задача - к 11 июля вывести соединения на рубеж реки Псел и занять здесь оборону: 32-й гвардейский стрелковый корпус на участке Обоянь-Ольховатка; 33-й - на участке Семеновка-Веселый.
В то же время Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение перегруппировать 47-ю армию Степного фронта в район Короча-Булановка-станция Слоновка для надежного прикрытия Корочанского направления.
Хотя марш 5-й гвардейской танковой армии прошел без воздействия вражеской авиации (соединения армии на маршрутах движения прикрывала истребительная авиация из состава 2-го истребительного авиационного корпуса 5-й воздушной армии), скрыть перемещения больших масс людей и техники от противника при подходе к фронтовой полосе было практически невозможно. В течение четырех дней - в период с 6 по 9 июля - два танковых и механизированный корпуса армии двигались в колоннах длиной по 15 км, преодолев расстояние 300-320 км. То же самое относится и к порядку выдвижения соединений 5-й гвардейской армии. Германское командование своевременно получило информацию о подходе крупных советских резервов, собранную благодаря воздушной разведке, - в составе 8-го авиационного корпуса 4-го воздушного флота действовала специальная группа дальней воздушной разведки под командованием майора Ганса Клетте (Hans-Dietrich Klette). Уже к исходу 9 июля немецкая воздушная разведка сообщила о подходе стрелковых и танковых соединений противника из района Короча-Старый Оскол.
Вместе с тем, как отмечает командующий 8-м авиационным корпусом генерал Зайдеман, у высшего командования германскими военно-воздушными силами возникло предположение, что эти резервы перебрасываются не только из глубины советской обороны, но и с северного фаса Курского выступа, где из-за неудачного развития наступления 9-й армии русские получили возможность высвободить часть своих сил. Поэтому вечером 7 июля командованию
8-го авиационного корпуса были отданы приказы, в соответствии с которыми часть авиации требовалось передать для усиления 1-й дивизии 6-го воздушного флота, чтобы повысить эффективность воздушной поддержки наступления на северном фасе выступа. Для этой цели до 10 июля было передано 80 истребителей, 130 пикирующих бомбардировщиков, 70 бомбардировщиков, что ослабило истребительные соединения 8-го корпуса приблизительно на 40 процентов, а штурмовые и бомбардировочные - на 30 процентов. Так была допущена явная и значительная ошибка, которая негативно повлияла на весь ход операции "Цитадель", в особенности на результативность наступательных действий южной ударной группировки германских войск. Генерал Зайдеман отмечает, что в связи с этим 8-му авиационному корпусу пришлось действовать против прежнего числа целей при значительно уменьшившейся численности и это привело к распылению сил в решающий момент, когда противник вводил в бой все больше и больше своих резервов. Однако Зайдеман не указывает, кто конкретно принял решение о перемещении сил авиации с южного фаса Курского выступа.