"Прощаясь, посол мельком упомянул о Китае и о сотрудничестве британских и итальянских властей в этой области, заметил при этом, что, по-видимому, правительство Его Величества не намерено больше отвечать на советский ответ на нашу ноту. Я воспользовался этим случаем, чтобы объяснить ему, как я это уже утром объяснял польскому посланнику, что крайняя сдержанность и терпение правительства Его Величества перед лицом постоянных провокаций советского правительства отнюдь не объясняется боязнью перед последствиями, какие бы имел отзыв нашей миссии (из Москвы) на взаимоотношения между СССР и Великобританией, - а только является следствием рассмотрения состояния Европы и нежелания вносить новые факторы беспокойства и неравновесия в положение, без того достаточно натянутое; при этом такой шаг, вероятно, поставил бы в затруднительное положение другие державы, особенно если был бы предпринят внезапно и без предварительного предупреждения. (Направляя мою ноту г-ну Розенгольцу, я имел в виду две цели: во-первых, обращение еще раз самым формальным образом внимания Совпра на невозможное положение, образовавшееся в результате его политики; во-вторых, - и это является не менее важным, - обращение внимания других держав на неустойчивый характер этих (то есть англо-советских. - примеч. ИНО) взаимоотношений и предупреждение их о возможности возникновения таких обстоятельств, которые не позволят нам более продолжать поддерживать эти взаимоотношения".
6 апреля 1927 года поступило агентурное сообщение более категоричного содержания:
"Дипломатические отношения с Москвой будут разорваны, и, как нам стало к тому же известно, британская миссия в советской столице уже готовится к отъезду".
Разрыв дипломатических отношений, таким образом, не был неожиданностью для Советского Союза. Необычной, мягко говоря, для дипломатической практики была манера, в которой это было сделано. Для того чтобы "пришпорить" общественное мнение и поставить его на дыбы, британское правительство избрало тему советского шпионажа в Англии и пошло на санкционирование полицейского налета на помещения АРКОСа и Торгового представительства СССР, размещавшиеся в Лондоне по адресу Мургейт, 49.
Обыск был проведен 12 мая 1927 года, но дал весьма жалкие результаты в смысле доказательств советского шпионажа. Когда оппозиция в ходе парламентских дебатов 24 мая 1927 года оспорила их значение, консервативное правительство пошло на беспрецедентный шаг и огласило 26 мая содержание некоторых дешифрованных англичанами советских дипломатических телеграмм, которые якобы доказывали причастность посольства СССР к антибританской подрывной пропаганде. В тот же день советскому посланнику в Лондоне Розенгольцу было объявлено о разрыве дипломатических отношений.
Советской разведке были ясны причины этой акции, но о том, как был найден повод для нее, стало известно в подробностях только в 1942 году, когда Энтони Блант, работавший в то время в МИ-5, передал документальные материалы английской контрразведки о вскрытых ею случаях советского шпионажа в Великобритании.
Согласно документу, озаглавленному "Советский шпионаж в Соединенном Королевстве", контрразведка получила от бывшего сотрудника АРКОСа информацию о том, что несколько месяцев тому назад он, будучи оператором фотостата на Мургейт, 49, скопировал по просьбе одного из управляющих АРКОСа, некоего Дудкина, документ под названием "Signal Training". Дудкин наблюдал за процессом копирования, но на какой-то момент его внимание было отвлечено, и оператор сделал лишнюю копию обложки, которую и сохранил у себя. Через два месяца этот оператор был уволен, так как на его место был назначен русский. После увольнения он рассказал о случае с документом своему приятелю, который сообщил об этом в контрразведку и передал экземпляр копии обложки.
Из текста, помещенного на обложке, следовало, что это официальное издание 1926 года представляло собой инструкцию по пользованию беспроволочным телеграфом, с подробным описанием его устройства, и предназначено только для служебного пользования. На издании имелось следующее примечание:
"Информация, изложенная в данной брошюре, не подлежит передаче, косвенно или непосредственно, в печать или любому лицу, не Находящемуся официально на службе Его Величества".
Было также установлено, что копия этой брошюры была выпущена для армии вместе с армейским приказом в сентябре 1926 года.
Далее в сообщении контрразведки говорилось:
"Согласно этой информации, Министерство внутренних дел сочло необходимым провести обыск на Мургейт, 49. В комнате, которую занимал Антон Миллер, главный шифровальщик Торгпредства и АРКОСа, среди прочих документов был обнаружен список секретных адресов для связи с партийными организациями в различных частях Британской империи и Северной и Южной Америки.
Хотя ни оригинала, ни копии военной брошюры обнаружено в помещении не было, все же нет сомнения в том, что она находилась там раньше.
24.05.27 года премьер-министр заявил в палате общин, что документы, обнаруженные во время обыска, а также информация, имеющаяся в распоряжении властей, неопровержимо доказывают, что военный шпионаж и подрывная деятельность в Британской империй и в Северной и Южной Америке направлялись и осуществлялись из Мургейт, 49".
Вызывает удивление тот факт, что контрразведка и Министерство внутренних дел ухватились за столь слабый повод для проведения налета, не давшего никаких убедительных доказательств разведывательной деятельности, якобы осуществлявшейся сотрудниками Торгпредства и АРКОСа. Это можно объяснить только нетерпением официальных властей, уже принявших решение разорвать дипломатические отношения. Если бы дело обстояло иначе, то контрразведка могла бы найти более веские доказательства. Согласно документу, переданному Блантом, она уже в апреле 1927 года вышла на разведывательную группу Маккартни - Монклэнд, и этот факт вполне мог быть использован для обвинения советского посольства в Лондоне в "красном шпионаже" на британской территории. Более того, согласно тому же документу контрразведка с 1924 года вела разработку разведывательной группы во главе с редактором иностранного отдела газеты "Дейли геральд" Юэром, который, судя по описанию контрразведки, видимо, и являлся источником лондонской резидентуры под индексом В-1.
Промах английской контрразведки с налетом на АРКОС привел к тому, что Лондону пришлось пойти на беспрецедентный шаг. Чтобы доказать факт ведения СССР коммунистической пропаганды (но не шпионажа) и хотя бы на таком основании разорвать дипломатические отношения, британские власти предъявили Розенгольцу содержание перехваченных и дешифрованных телеграмм, которые направлялись из Москвы в лондонское полпредство главным образом по линии Коминтерна. Такое "добровольное" раскрытие способности дешифровать еоветскую телеграфную переписку нанесло огромный ущерб британской разведке и стало подарком советским криптографам. Шифры на линиях связи с советскими представительствами за рубежом были заменены, и английские спецслужбы лишились возможности читать их.
Разрыв Англией дипломатических отношений с Советским Союзом не нашел поддержки у Франции. Согласно информации ИНО ОГПУ французский министр иностранных дел Бриан следующим образом инструктировал посла Франции в Лондоне:
"Ваше превосходительство не откажется сообщить в Форин Офис мнение нашего министерства, что разрыв Англии с Советами, столь благоприятно встреченный парижской прессой, одобряется лишь незначительным парламентским меньшинством… Не чувствуя за собой поддержки парламентских кругов, правительство не могло бы принять на себя ответственность за энергичные мероприятия, направленные против Советов. Вы можете самым категорическим образом утверждать, что французским правительством не было принято никакого обязательства во время последнего посещения Парижа г-ном Чемберленом".
Примеру Англии не последовала и Италия, не говоря уже о Германии. Ликовали Локер-Лэмпсон и иже с ним, о чем с воодушевлением сообщал царский дипломат Саблин своему приятелю в Париже М.Н. Гирсу в письме, датированном 2 июля 1927 года и перехваченном советской разведкой:
"Неутомимый Локер-Лэмпсон закончил свою кампанию по изгнанию отсюда красных грандиозным митингом в Альберт-Холле, на коем присутствовали восемь тысяч человек и где кроме самого Локер-Лэмпсона говорили с большим подъемом господа Коти и Обер. Манифестация была, несомненно, внушительной. Но она скорее закончила собой известный цикл и подвела итоги, несомненно положительные…"
Сбавив слегка тон, Саблин попытался заглянуть в будущее, но мог лишь с горечью констатировать, что "новой русской политики у англичан пока нет" и что "деятели, не исключая и тех ведомств, в ведении которых находится разрешение нашей проблемы, зашли в тупик, на котором крупнейшими буквами начертано: "ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?"
ИНО ОГПУ, следует полагать, задавался тем же вопросом применительно, однако, к своей работе. Какой ответ на него был найден, станет известно из последующих глав. В этой связи представляется интересным документ английской контрразведки "Советский шпионаж в Соединенном Королевстве". В нем дается обзор "деятельности отделения русской разведки в Англии с 1919-го по 1929 год под руководством Вильяма Нормана Юэра, британского подданного". Сокращенное изложение этого обзора приводится ниже.
Редактор иностранного отдела газеты "Дейли геральд" Юэр, несомненно работавший на советскую разведку с 1919 года, только в 1924 году допустил ошибку, которая привела к раскрытию его организации. 21 ноября 1924 года в "Дейли геральд" было помещено следующее объявление:
"Секретная служба. Группа лейбористов, проводящая расследование, будет весьма признательна всем за предоставление информации, касающейся деятельности департамента разведки и проводимых им операций. Пишите по адресу: почтовый ящик № 573, "Дейли геральд".
Благодаря этому объявлению контрразведка вышла на человека, назвавшего себя БХ и установленного затем как Юэр, и подставила ему своего агента. Встречи продолжались недолго, так как Юэр заподозрил неладное и прекратил их. Однако ко времени прекращения контактов контрразведка успела обнаружить, что за встречами Юэра с агентом ведется наблюдение, и в свою очередь установила наблюдение за наблюдателями. Их было двое - мужчина и женщинами они были замечены в посещении советского посольства в Лондоне. Женщина оказалась сотрудницей агентства Federated Press of America, расположенного по адресу 50, Аутер-Темпл, управляющим которого был Юэр.
Контрразведка путем перлюстрации выяснила, что по этому адресу Юэру на имя Кеннета Мильтона поступала из Парижа корреспонденция, содержавшая секретную французскую дипломатическую переписку, касающуюся экономического и политического положения во Франции, а также сообщения индийских коммунистов, предназначавшиеся для английской компартии. В середине 1925 года автор сообщений из Парижа был идентифицирован как Джордж Солкомб, тогдашний корреспондент "Дейли геральд" во Франции и управляющий парижским отделением Federated Press of America. Юэр отправлял Солкомбу деньги для оплаты услуг чиновников французского МИД.
В конце 1925 года контрразведка обнаружила письмо, в котором Юэр предлагал Солкомбу передавать материалы непосредственно в Москву, минуя Лондон, поскольку в Париж прибыл некий весьма деятельный человек, который прежде имел к этому отношение. Это предложение совпало с переводом Раковского из Лондона в Париж.
Дальнейшее расследовние в Лондоне привело К установке других лиц, связанных с Юэром. Ими были коммунист Уолтер Милтон Холме, Альбер Алл ер, он же Лэки, и Уолтер Дейл - бывшие сотрудники Скотленд-Ярда, уволенные во время забастовки полицейских 1919 года, а также Роза Эдвардс, дочь бывшего полицейского, а затем детектива сыскного агентства Джо Пола. Дейл был тем человеком, который наблюдал за агентом контрразведки, подставленным Юэру. Было установлено, что он с помощью детективов частных сыскных агентств также зел наблюдение за иностранными посольствами в Лондоне. Роза Эдвардс была секретарем в Аутер-Темпл, 50. Иногда она посещала советское посольство и встречалась с сотрудником АРКОСа.
После налета на АРКОС деятельность Federated Press постепенно сошла на нет, и агентство перестало существовать в марте 1928 года.
В августе 1928 года контрразведка установила контакт с Альбером Аллером, который крайне нуждался в деньгах и охотно подтвердил, что Раковский получал материалы от Юэра, финансировал его организацию и продолжал поддерживать с ним контакт после переезда в Париж. Аллер рассказал также полиции, что Юэр имел двух источников в Скотленд-Ярде, которые передавали ему еженедельные сообщения, ценные для советского правительства и Компартии Великобритании, в частности списки лиц, в отношении которых применялись меры контрразведывательного контроля.
Эта информация заставила контрразведку вновь обратить внимание на Юэра. Было установлено, что он, Холмс, Дейл и Роза Эдвардс регулярно встречаются в "Фитхерстон Тайпрайтинг бюро", где работала Роза Эдвардс. Интенсивное наружное наблюдение за всеми четверыми зафиксировало в марте 1929 года контакты Дейла порознь с двумя людьми, которые затем возвратились в Скотленд-Ярд. Ими оказались инспектор Джинховер и сержант Джейн из специального отдела Скотленд-Ярда. 11 апреля 1929 года Дейл, Джинховер и Джейн были арестованы на месте встречи. Были получены документальные свидетельства совершенного Джинховером и Джейн предательства, но, чтобы не поднимать шума, их просто уволили из полиции в мае 1929 года.
При обыске на квартире Дейла в руки полиции попал его рабочий дневник, из которого следовало, что он вел:
1) наблюдение за учреждениями английских спецслужб;
2) наблюдение за русскими в Лондоне;
3) контрнаблюдение за операциями группы Юэра.
Кроме того, Дейл получал списки политических и общественных деятелей Англии, которыми интересовалась советская разведка.
В бумагах Дейла была обнаружена информация, которую он получал из Скотленд-Ярда. На основании ее контрразведка делала вывод, что организация Юэра располагала всеми сведениями о работе Скотленд-Ярда Против подрывных организаций за предшествующие десять лет.
Вскоре после ареста Дейла и двух полицейских машинописное бюро было закрыто, а Юэр уехал в. Польшу. По возвращении Юэра из Польши в сентябре 1929 года контрразведка не могла вести за ним систематическое наблюдение, но полагала, что его организация после 1929 года прекратила свое существование.
Глава 4
"Письмо Зиновьева"
Согласно имеющимся в наличии материалам ИНО ОГПУ специально не занимался расследованием происхождения так называемого "письма Зиновьева", сыгравшего сколь эффектную, столь и решающую роль в поражении первого лейбористского правительства и приведшего к победе консервативной партии Великобритании на парламентских выборах в октябре 1924 года. Сведения, которые проливают свет на историю с этим документом, содержатся в потоке агентурной информации о деятельности группы фальсификаторов из числа белогвардейских офицеров, обосновавшихся главным образом в Берлине.
Основной фигурой, интересовавшей ОГПУ, был бывший начальник разведки армии Врангеля Владимир Григорьевич Орлов, известный тем, что после окончания Гражданской войны он занимался изготовлением и сбытом с целью пропитания фальшивых советских и коминтерновских документов, а также разведывательных сводок собственного производства. ОГПУ было хорошо информировано об этой стороне его занятий, так как, говорится в справке по делу Орлова от 19 марта 1929 года, "вся деятельность Орлова беспрерывно освещалась нашими источниками А/3 и А/25". Однако деятельность такого рода была лишь верхушкой айсберга, скрывавшего под водой основную работу Орлова - руководство агентурной сетью зарубежного белогвардейского движения. Об этом советской разведке стало известно много позже - в 1945 году, но эти сведения позволяют в ретроспективе правильнее оценить действительное положение и возможности Орлова в 1924 году.
Под Берлином гремела артиллерийская канонада, знаменовавшая начало берлинской операции советских войск, когда в записке от 23 апреля 1945 года начальник 9-го отдела 1-го Управления НКГБ СССР Гукасов доложил руководителю разведки Павлу Фитину, что парижской резидентурой в Бельгии был изъят и доставлен в Москву архив бывшего начальника "разведывательной части русского Генерального штаба" Орлова.
Из полученных парижской резидентурой документов Орлова следовало, что он был направлен в Западную Европу для организации разведывательной деятельности весной 1920 года, когда уже было очевидно, что белая гвардия проиграла Гражданскую войну, и последние ее силы были вытеснены в Крым. О задачах, поставленных перед Орловым, свидетельствуют письменные полномочия, предоставленные ему начальником Военного управления вооруженных сил на Юге России генерал-майором Никольским, квартировавшимся в Севастополе. В письме за № 0476, датированном 19 мая 1920 года и адресованном военному агенту в Италии, Никольский писал:
"Мною командирован в Западную Европу начальник разведывательной части отдела Генерального штаба действительный статский советник Орлов для выяснения постановки агентурного дела в военных агентурах, организации тайной противобольшевистской разведывательной сети за границей и связи с Генеральным штабом. Прошу оказать Орлову полное содействие".
Вслед за Орловым за границу переместилась и штаб-квартира белой разведки. В рукописной справке, сохраненной Орловым в своем архиве и озаглавленной "Добровольческая армия и разведка", говорится, что в период с 1920-го по 1923 год Центральная база находилась в Югославии, в местечке Стренски-Карловцы под Белградом, и руководство разведывательной работой осуществляли генералы Кусонский, Шатилов, Миллер и Станиславский. Непосредственно агентурной работой ведал, как и в военные годы, Владимир Орлов. После перенесения Центральной базы в Париж были перераспределены обязанности руководителей зарубежного белого движения. В 1923–1924 годах согласно справке в архиве Орлова они выглядели следующим образом:
"Во главе активной противобольшевистской работы, ведущейся в пределах России, поставлен генерал Кутепов (бунты и восстания). Во главе информационно-разведывательной работы поставлен князь Сергей Николаевич Трубецкой. Во главе казачьего дела - генерал Краснов. Все три подчинены Великому князю Николаю Николаевичу…"
О том, что Орлов в этот период не был одиночкой-фальсификатором, говорит следующая фраза: "Непосредственно генералу Кутепову и князю Трубецкому подчинена и вся противобольшевистская организация действительного статского советника Орлова, находящегося в Берлине".