Рядом с иконами коврик "Тайная Вечеря". Он был совершенно выцветшим, тёмным. И вот обновился, краски заиграли как на новом. Даже скатерть на столе на коврике, бывшая тёмной, стала белоснежной. Также обновилась маленькая бумажная икона святителя Николая Чудотворца. Мать Иоанна разрешает мне приложиться к кресту-мощевику старицы, и я чувствую благоухание, исходящее от него.
Матушка приносит тросточку матери Сепфоры и легонько похлопывает меня ею, как когда-то делала старица. Мать Иоанна приговаривает: "Это не я тебя похлопываю, я ― никто, это тебя матушка хлопает". В этой простенькой келье со старенькой мебелью дышится удивительно легко. Чувствуешь себя так хорошо и радостно, что и уходить не хочется.
Мать Иоанна рассказывает мне о своей маме, которая была очень добрым и скромным человеком. Помогала дочери, тогда ещё не монахине, а просто рано овдовевшей женщине, воспитывать сына и дочку. Любила внуков. Гладила внука по голове и приговаривала: "Вовка – умная головка!"
– Мать Иоанна, а расскажи мне ещё, пожалуйста, про мать Сепфору как про старицу!
– Да, маму мою считали молитвенницей и прозорливой старицей. Но я могу рассказать только о том, какой доброй матерью и бабушкой она была. Свои старческие дары она скрывала, так что я о них и не подозревала. Давай-ка ещё чайку налью!
Она уходит за чайником, а я с грустью смотрю на большой портрет матери Сепфоры на стене: "Ну вот, матушка, я у тебя дома. Неужели я ничего не услышу о тебе, не узнаю ничего нового?" И мне кажется, что мать Сепфора чуть улыбается мне: "Вот какая ты нетерпеливая, Оля!"
И сразу же за её улыбкой заливается трелью звонок, и прихожая наполняется гостями из Тулы. Приехала Валя – духовное чадо матери Сепфоры и привезла с собой ещё гостей. Видно, что они давние знакомые матери Иоанны.
Я порываюсь уйти, чтобы не мешать встрече. Но меня останавливают, просят остаться и обещают: "А мы тебе сейчас про мать Сепфору расскажем!" Гости привозят с собой селёдку под шубой, запечённую горбушу, сладости и даже фирменный торт одной из сестёр – "Прагу". Так что пир горой!
А за столом мать Иоанна просит Валю: "Ну расскажи Оле про матушку". И Валя радостно делится своими воспоминаниями о старице. А я слушаю её и время от времени бросаю взгляд на портрет матери Сепфоры, которая улыбается мне ласково и, кажется, говорит: "Вот видишь! А ты расстраивалась! Вот и узнаешь обо мне". И кажется мне, что старица сидит рядом с нами за столом, слушает Валин рассказ и снисходит к нам, как к малым детишкам: "Деточки вы мои! Ну вспоминайте, если вас это утешает!" И Валя вспоминает…
У Вали рано умер муж. И после смерти мужа она очень скорбела. И вот как-то раз решила пойти к старцу – схиархимандриту Христофору, который жил в Туле. Приходит она к старцу, а он лежит в постели, старенький, больной. Валя смотрит – а вокруг головы старца как будто облачко светлое. Валя думает: "Это так волосы седые отсвечивают, видимо… Да нет – волосы так не могут отсвечивать…"
А отец Христофор ей говорит: "Поезжай, дочка в Оптину. Потом Господь тебя в Шамордино пошлёт. Ну а потом – к матушке, к матушке, к матушке!" Он на последних словах даже на постели приподнялся и руки вверх простёр.
Удивилась Валя. К какой такой матушке?! В какое Шамордино?! Она и про Оптину пустынь-то почти ничего не знала. Оптина пустынь… При этих словах ей представлялась бескрайняя жёлтая пустыня. Но решила исполнить благословение старца и поехать.
В Оптиной Валя обрела духовного отца. Когда подошла она к игумену А., батюшка не стал её ни о чём расспрашивать, а дал ей книгу с закладками. Велел сесть в храме на лавочку и прочитать. И Валя прочитала все ответы на мучившие её вопросы и слова, утешающие её скорбь. И поняла, что открыта батюшке вся её жизнь. Так она стала верным и преданным чадом отца А.
Игумен А. благословил Валю съездить в женский монастырь в Шамордино и пробыть там до Вознесения. В монастыре она купалась в святом источнике, молилась на долгих монастырских службах. И потихоньку скорбь отступала, исчезала совсем. Только стало Вале тоскливо в Шамордино, захотелось назад, в Оптину. Решила она уехать, не дожидаясь Вознесения. Выходит на дорогу, а там машина игумена А. И он её спрашивает: "Куда это ты собралась? Я тебе благословил до какого дня быть, а?!" И завернул Валю обратно.
Нехотя вернулась она назад. А на следующий день её вдруг вместо паломнической трапезной приглашают пообедать в монашеской трапезной вместе с сёстрами. А там так красиво и благодатно! Так там Вале понравилось, что и тоска отошла. Вот и ещё бы пожила в Шамордино… Тут к ней подходят и говорят: "Нужно собираться, за вами приехали". Валя и вспоминает, что завтра-то Вознесение! Так духовный отец учил её послушанию и смирению.
Вот и побывала она, как её старец Христофор благословил, в Оптиной и в Шамордино. Осталось теперь – "к матушке, к матушке, к матушке"! И где только эту матушку искать? Только так подумала – встречает одну знакомую, которая рассказывает, что идёт навестить старицу – матушку Сепфору. Так Валя познакомилась с матушкой. И скоро стала своим человеком в её доме.
Матушке был открыт духовный мир. Она духом видела также проблемы и беды своих чад, знала всё, что происходит с ними. Даже малейшие житейские подробности не оставались от неё в тайне.
Вот едет Валя к матушке. Купила ей продуктов полную сумку. Смотрит на прилавке – вилок капусты. Да какой славный! Взять или не взять? Подумала-подумала… Нет, и так сумки тяжёлые, не донести. А у неё муж Володя когда-то щи варил – объеденье. Вот она и думает: "Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!"
Приезжает к матушке Сепфоре, а та ей с порога: "Ну что, купила тот славный вилок капусты? Нет? Не расстраивайся. У нас вон на кухне сколько вилков лежит. Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!"
Или едет Валя к матушке и покупает ей булку хлеба ещё горячую. И думает: "Вот бы матушке довезти успеть хлебушек свеженький, горяченький!"
А мать Сепфора дверь ей открывает и говорит, улыбаясь: "Ну, доставай свой хлебушек свеженький, довезла горяченький!"
Валя пела в храме на клиросе. И вот как-то раз пошли у них какие-то неурядицы, столкновения. Обидели Валю несправедливо. Да так сильно, что она решила идти и всё рассказать настоятелю, пожаловаться на обидчиков и найти защиту. Идёт-идёт, и вдруг – на полпути – как будто кто-то остановил её. Вдруг резко пропадает желание жаловаться настоятелю. А на смену этому желанию приходит сильная потребность тут же бежать к матушке Сепфоре. Валя и побежала со всех ног к матушке.
Поднимается по лестнице, а старица, как будто ждала её, заранее двери открывает. И сразу же говорит с порога: "Ну что – жаловаться решила?! Никогда не жалуйся! Как бы тебя ни обидели – а ты не жалуйся! Молись – Господь Сам тебя управит и защитит! Поняла?"
Валя на минуту останавливается. Молчит. Поднимает кружку с чаем и делает несколько глотков. Видно, что воспоминания оживили прошлое и она переживает его заново.
А я поднимаю глаза на портрет матушки и мысленно говорю ей: "Да, матушка, когда-то я тоже сражалась с помыслами обиды. И так хотелось пожаловаться на несправедливость. И я стискивала зубы, удерживая себя от "похода в поисках правды" и выписывала в блокнот слова Блаженного Августина: "Лучше печаль того, кто неправедно терпит, нежели радость того, кто неправедно действует". И слова святителя Игнатия Брянчанинова: "Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией, то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств – суть движения души против воли Божией"".
А Валя продолжает свой бесхитростный рассказ.
Посидела она у матушки. А та, конечно, помолилась за Валю. И отошла обида. Отпустило уныние. Чувствует Валя ― на душе хорошо и спокойно.
А мать Сепфора ей говорит: "Сейчас пойдёшь на службу. На автобус-то ты успеешь. А вот на службу немного опоздаешь. Ну ничего, не переживай! Пройдёшь к себе на клирос, вставай и пой как ни в чём не бывало".
Пошла Валя на службу. На автобус еле успела: только на подножку вскочила – он и поехал. А на службу немного опоздала. Если бы не матушкино благословение, то никогда бы не осмелилась через всю толпу молящихся к клиросу пробираться. А тут спокойно прошла на своё место, встала и поёт. И все даже внимания не обратили на опоздание – будто так и надо.
А после службы ― как будто и не было никакого конфликта. Тишь и гладь и Божия благодать. Так с тех пор и жили мирно по матушкиным молитвам.
Валя заканчивает рассказ. И мы читаем келейный акафист схимонахине Сепфоре в её маленькой келье. Звучат последние слова акафиста, и я прощаюсь с этими замечательными людьми. Мать Иоанна приглашает меня навещать её. И я надеюсь, что ещё побываю в этом гостеприимном доме.
Вот и побывала я в гостях у матушки Иоанны и матушки Сепфоры. Бросаю прощальный взгляд на портрет старицы. И мать Сепфора смотрит на меня с любовью, той самой, "которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит… и никогда не престает".
Поедем к матушке Сепфоре
В выходные приехали к нам в экскурсионную службу Оптиной пустыни наши постоянные гости – паломники из Воронежской и Борисоглебской епархии. Привезли новые рассказы.
Рассказ паломницы из Воронежа Елены П
Елена П., подруга экскурсовода из Воронежской и Борисоглебской епархии Мар гариты Бессоновой, приезжала с ней в этом году в Оптину на праздник в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы. После Оптиной они обычно всегда заезжают в Клыково, в монастырь Спаса Нерукотворного пустынь.
В этом монастыре подвизалась старица Сепфора, которая молитвенно стояла у истоков возрождения Оптиной пустыни и Клыково и умерла в 1997 году на сто втором году жизни. К ней за помощью и советом обращались игумены и протоиереи, тысячи людей испытали на себе силу её огненной молитвы, что как птица летела к Престолу Божию.
Поэтому паломники, отправляясь в Клыково, часто говорят: "Поедем к матушке Сепфоре".
В тот раз к их группе обратились с просьбой братия монастыря: может, кто-то из паломников сможет немного пожертвовать на благоукрашение алтаря. Благодетелей братия будет поминать на литургии в течение месяца.
Елена на обратном пути прошла по автобусу, рассказала о просьбе. Людям говорила: "Это для матушки Сепфоры". А почему так говорила ― и сама не понимает. Было такое чувство, что старица всё знает о нуждах обители и её молитвами всё в монастыре происходит.
Паломники понемногу пожертвовали, записки со своими именами написали. Она ещё на работе что-то собрала, у знакомых.
Передала в субботу Маргарите пакет с деньгами и записками. Маргарита приехала в Клыково, отдала пакет, сколько там денег – ни та, ни другая не считали.
Чуть позже братия звонят, благодарят и рассказывают, что деньги привезли как раз вовремя: в субботу привезли, а в воскресенье отдать нужно было строителям. И не только вовремя, а ещё и ровно столько, сколько требовалось отдать, – рубль к рублю.
Рассказ Надежды Ивановны Б-ой, жительницы Воронежа
Я наблюдалась у онколога по поводу уплотнения на губе. Была такая шишечка, величиной с горошек, постепенно увеличилась, стала размером с ноготь, приобрела тёмно-синий цвет, так что уже и неудобно на улицу выходить – некрасиво как-то, неэстетично.
Ну и ладно, пускай уж некрасиво, да онколог заговорил об операции. Я операции боялась.
Дочка моя привезла из Клыково масло от матушки Сепфоры. Я несколько раз этим маслом больное место помазала. Утром просыпаюсь, лизнула губу – там, где больное место, нет привычной шишки. Я – к зеркалу: и на самом деле ничего нет, чистая кожа! Исцелилась!
Рассказ паломницы Н. из Воронежской епархии
У меня в груди нашли уплотнение, наблюдалась у онколога.
Снится как-то мне сон: иду я по Покровскому собору, есть у нас такой собор в Воронеже, лет много лет был кафедральным и в нём хранились мощи святителя Митрофана Воронежского. Так вот, иду я по собору – и навстречу мне матушка в схиме с палочкой. Подходит ко мне ближе и говорит:
– Меня зовут схимонахиня Сепфора. Приезжай ко мне.
А я до этого никогда ни про какую схимонахиню Сепфору не слышала и даже имени такого не знала.
Она трижды мне своё имя повторила и палочкой легонько меня по больной груди постучала.
Я проснулась, в храм пришла, стала спрашивать, не знает ли кто такую схимонахиню. Мне и рассказали, что это старица известная.
Пошла на очередной приём к онкологу – а уплотнение исчезло!
И я, конечно, поехала к матушке Сепфоре в Клыково – поблагодарить старицу за её святые молитвы к Господу о моём исцелении.
Дивен Бог во святых Своих!
Как приходят к нам святые
Наверное, у каждого в жизни были знаковые случаи, связанные с появлением икон у них в доме. Были такие и у меня.
В 2003 году подарила мне настоятельница Казанской Трифоновой пустыни мать Ксения (Ощепкова) Иерусалимскую икону Божией Матери с присловьем:
– Это образ Богородицы, перед которым молятся в скорби и унынии.
И действительно, Пресвятая Богородица помогла мне справиться с унынием, решились сложные домашние проблемы.
Игумен Антоний (Гаврилов) как-то подарил мне икону святителя Спиридона Тримифунтского, благословил молиться святителю о помощи в приобретении жилья. И святитель помог: вскоре мне удалось купить себе жильё. Хоть и в бараке, без каких-либо удобств, с развалившейся печкой и колодцем на значительном расстоянии – тем не менее это было самое настоящее своё жильё.
Вот ещё один случай.
В одну из жарких июльских суббот 2011 года в Оптину, как обычно, приехало множество паломнических групп, больших и маленьких. С утра я провела уже три экскурсии, более часа каждая, и очень устала. Особенно трудно далась последняя – группа туристическая, не паломническая, люди нецерковные, далёкие и от веры, и от Оптиной. Бывает, руководитель какой-то фирмы придумает поездку по святым местам в качестве развлекательной программы для сотрудников, люди едут, а зачем – сами не знают.
Вот это как раз и была такая группа. Слушали сначала с прохладцей, даже скепсисом, и лишь ближе к концу стали слушать внимательно, загорелись глаза, души откликнулись на благодать Оптиной пустыни. После группы этой чувствовала себя как выжатый лимон.
Только вернулась с жары в прохладное помещение экскурсионной службы ― незапланированная экскурсия: игумения рязанского монастыря с монахинями. Имени матушки не запомнила, почувствовала только, как при общении с ней и сестрами восстанавливаются утраченные силы, возвращается бодрость.
Каждый, кто когда-либо выступал перед аудиторией, знает, как важен её состав, как важно отношение слушающих. А тут матушки ещё и с чётками все, слушают да молятся… В общем, четвёртую экскурсию я могла бы вести до утра.
По окончании мать игумения поблагодарила и попросила одну из сестёр принести из микроавтобуса сумку с подарками. Мне с любовью преподнесли две довольно большие иконы. На одной иконе Собор Рязанских святых, на второй – святитель Василий, епископ Рязанский.
На иконе святителя-подвижника был изображён чудесный эпизод из его жизни, о чём, вернувшись домой, я сразу и прочитала. Пастыря святой жизни, доброго, милосердного, по искушению врага оболгали и даже решили с позором изгнать из города Мурома. Святитель Василий отслужил молебен пред чтимой им иконой Богоматери в Благовещенском храме, взял с собой эту икону и спустился к Оке, где снял мантию, бросил её на воду и, на глазах у потрясённых горожан, быстро поплыл против течения.
Муромцы зарыдали: "О святый Владыко Василий! Прости нас, грешных рабов твоих; согрешихом пред тобою, отче, святый Владыко, не забуди нас, рабов твоих". Но святитель Василий был взят от них "в мгновении ока" и перенесён в Рязань, где только начиналось вечернее богослужение.
Рязанский дьякон никак не мог дать обычный возглас, наконец провозгласил: "Владыко прибыл!", и весь собор – пастыри, князь с боярами и народом вышли на берег Оки, увидели плывущего на мантии святителя и с великой радостью приняли его к себе.
Прочитала и о рязанских святых, которыми изобилует эта земля, там молились множество подвижников и блаженных, Христа ради юродивых.
В общем, это были чудесные иконы чудесных святых, но я никогда раньше не обращалась с молитвой к рязанским святым, не чувствовала их близкими и родными. Мелькнула мысль: "Раз эти иконы пришли в мой дом, возможно, какая-то связь и возникнет у меня с Рязанской землёй".
А в 2011 году ждали издания тексты моей новой, третьей книги, вот только издателя пока не было. Я не спешила: если есть воля Божия, задуманное обычно исполняется.
Не прошло и недели от встречи с рязанской матушкой-игуменией, как меня нашла через замечательную газету Севера России "Вера-Эском" редактор рязанского православного издательства "Зёрна" Маргарита Мымрикова. Предложила мне издать мою книгу, потом ещё одну, ещё. И в рязанском издательстве были изданы три мои книги: "Дороги нашей жизни", "Тесный путь" и детская "Каникулы в монастыре".
По приглашению издательства я дважды побывала на Рязанской земле, где всё дышит старинным русским духом, помолилась в древних храмах и монастырях Рязани, на Выше, где подвизался святитель Феофан Затворник.
А поделившись с директором издательства "Зёрна", настоящим подвижником православной книги Игорем Николаевичем Мининым, своей историей об иконах рязанских святых, услышала такие рассказы.
Первый. В Рязанской епархии служил епископ, затем архиепископ и наконец митрополит Рязанский и Касимовский Симон (Новиков), замечательный пастырь, память о котором бережно хранят на Рязанской земле. Встречи с ним становились для людей незабываемыми. Мудрейший человек, он направил на верный путь огромное число людей. Со всеми был на "вы". Избегал тыканья, которым грешат некоторые священнослужители, тыкая и молодым и убелённым сединами.
Игорь Николаевич был ещё юношей, а Владыка общался с ним так уважительно, как будто перед ним равный собеседник. Таково свойство высоких душ – они поднимают собеседников до своей высоты.
Владыка рассказывал Игорю Николаевичу о своём выборе пути. В начале пятидесятых годов он хотел поступить в семинарию. Мама послала юношу к блаженному в Новогородскую область за советом, стоит ли поступать. Сказала:
– Туда я тебе деньги нашла, а на обратную дорогу – вот тебе корзина огурцов. Продашь на рынке и вернёшься домой.
Будущий Владыка за послушание маме съездил успешно. И корзину огурцов продал. Правда, сначала его, как незнакомого и неопытного продавца, огуречники прогнали, а он, не споря, кротко подвинулся в конец рынка к тем, кто торговал ягодами. У него корзину с огурцами тут же и купили.