В военном архиве в Подольске хранится любопытный документ, который прекрасно комментирует нашу тему. Это рапорт начальнику Генштаба офицера Генштаба майора B.C. Кондратенко, в период контрнаступления из-под Серпухова и Тарусы находившегося при штабе 49-й армии. Привожу его целиком.
"Офицер Генштаба КА Майор КОНДРАТЕНКО B.C.
27.3.42 г. Штаб 49 Армии
№ 1/03
Начальнику Генштаба КА
Копия: офицеру Генштаба КА полковнику Сергеенко
РАПОРТ
О причинах, сдерживающих успешное наступление 49 Армии
После взятия г. ЮХНОВ соединения армии вышли на восточный берег р. УГРА, р. РЕССА на участке ПАВЛОВО, ТУРАНЕЦ, БЕЛЬДЯГИНО, ПАПАЕВО, ГАРАНЕЦ, КАСИМОВКА, ЛАБЕКИ, БЛИНОВО, КРАСНОЕ, БОЛ. и МАЛ. КРУТИЦЫ, ДЕВЯТОВКА. Дальнейшее продвижение остановилось.
Причины следующие:
1. Противник, используя выгодный рубеж обороны р. УГРА, р. РЕССА (крутые берега, лес, господство западного берега над восточным), создал сплошную линию обороны на всем фронте, используя населенные пункты и леса для организации узлов сопротивления. Построены снего-деревянные земляные ОТ, блиндажи и землянки, большинство которых соединены между собой ходами сообщения, прикрыты с фронта снежными валами. Такая система позволяет переброску сил и средств с одного участка на другой вне нашего наблюдения.
Выгодность рубежа для обороны и его значение (не дает возможности соединения 49 армии с частями, действующими в тылу врага, - 4 ВДК, группа генерала БЕЛОВА и зап. группировка 33 А) заставляют противника оборонять данный рубеж, не жалея ни сил, ни средств.
2. Второй причиной является неукомплектованность частей людьми и вооружением (об этом мною донесено шифровкой), особенно в отношении людей и командного состава частей. В силу неукомплектованности, поступающие пополнения без тщательной обработки и обучения бросаются в бой (часто с хода), в результате большие потери при малом эффекте, ибо ни командный состав, ни бойцы обстановки не знают, не знают точно также командиры своих бойцов, а бойцы командиров.
Неукомплектованность приводит к тому, что в полку, в лучшем случае, наступает один СБ, и то не полностью укомплектованный, причем часто укомплектованный вышеуказанным способом.
Это обстоятельство приводит к прорыву обороны на очень узких участках 300-400 м без эшелонирования боевых порядков наступающих.
Имея фронт наступления 1-3 км, прорыв производится на узком участке, боевые порядки всегда попадают под фланговый огонь противника. Результат - большие потери и приостановка наступления.
Это же позволяет противнику после обозначения направления удара снимать живую силу и оружие с участков, никем не сковываемых, и направлять его против наступающих для нанесения контратак. Примером является бой 25 и 26.3.42 г. 18 Гв. СД и 238 СД по уничтожению МАРЬИНСКОЙ группировки.
238 СД имела полосу для наступления 3 км по фронту, а удар наносился на фронте 300-400 м без сковывания на остальном участке. Удар наносился правым флангом, что привело к образованию между 238 СД и 18 Гв. СД полосы 2-2,5 км никем не скованной.
Противник, обнаружив направление удара 238 СД, пропустил ее в лес, не подвергая огневому воздействию, а потом фланговым огнем нанес большие потери. Сняв силы с участков, где наши части прорыва не производили, бросил их в контратаку против наступающих и наступление приостановил.
3. Не имея в достаточном количестве автоматического оружия (имеют меньше, чем противник) и имея очень ограниченное кол-во мин и снарядов, пехота, встреченная огнем автоматического оружия и минометов, залегает.
Помощь артиллерии мала в силу недостачи снарядов, вести наблюдаемую стрельбу невозможно. Необходимо, чтобы артиллерия имела минимум 0,5 б. к. на день боя.
4. Прорыв производится без точных данных об оборонительной системе противника (КСБ не знают, кто обороняется перед ними, его силу и ОТ), в результате объекты атаки пехоты при начале наступления не назначаются и взаимодействия между подразделениями организуются плохо, что приводит к наступлению "на авось", к быстрой потере управления боем и влияние на бой КСП. КСП влиять на бой вводом вторых эшелонов не могут, ибо их фактически нет.
Бойцы в этом случае, подвергаемые огню автоматического оружия и минометов, залегают, наступление приостанавливается.
ВЫВОДЫ
1. Срочно укомплектовать дивизии людьми и вооружением, для чего некоторые дивизии отвести в тыл, где они могли бы пройти сколачивание и обучение. При обучении уделять особое внимание бою за населенный пункт и бою в лесу. 2. Изменить способ укомплектования людьми, ни в коем случае не допускать ввода в бой пополнения без обработки, обучения и знакомства с местностью. 3. Срочно увеличить подвоз снарядов и мин. Майор КОНДРАТЕНКО".
Что и говорить, атаковали наши дивизии и полки немецкие опорные пункты на Угре и Рессе довольно однообразно, если не сказать примитивно. Немцы изучили характер наших командиров и быстро нашли противоядие для таких атак: насыпали снежный вал для скрытого перемещения местных резервов, концентрировали огонь автоматического оружия и минометов и отбивали одну атаку за другой. Нашим командирам оставалось только подсчитывать количество убитых и раненых после очередной атаки. Документы свидетельствуют о том, что стереотипу было подвержено даже начало наступления. Очевидно, что генерал Захаркин был все же слишком мягким человеком и слишком доверял своему штабу с его нечувствительным к реальностям обстановки оперативным отделом. Операции планировались по шаблону. Впрочем, это был тот период войны, когда уроки неудач и побед только-только начали усваивать. Блистательный Рокоссовский, в будущем маршал и кавалер ордена Победы, а в те дни командующий 16-й армией Западного фронта, бросал лавы конницы по открытому полю на пулеметы; за считаные минуты выкашивались полки. И ничего, воевать в конце концов научился!
- Что я заметил: нам с Иваном всегда не везло. Всегда нам на фронте - самая проклятая доля. Теперь мне кажется, что это плата за то, что остались живыми. А тогда... Вот стали нас отводить в тыл, на пополнение. Бригаду на Угре так сильно выбило, что приходит приказ - наступать, а наступать некем. В батальоне народу меньше роты. В роте - взвод. И те наполовину больные, наполовину контуженые. Немец вел обстрелы не так, как наши. Наши вели беспокоящий,огонь. Так артиллеристы этот припарок для мертвого называли. Кидают по две-три мины туда, сюда... А что такое за час две-три мины? Лучше бы их для атаки поберегли. Так же и артиллерия стреляла. Шурнут два-три залпа с закрытых позиций, и на полдня - тишина. А немец высматривал какую-нибудь цель, участок дороги или угол леса, где наши копошатся, и по этой цели - из всех стволов! Доводят интенсивность стрельбы до сумасшествия. Кажется, что сейчас голова лопнет, - так он часто садит по нашим окопам! Как только он затих, взводный наш, младший лейтенант Пекарев, уже на бруствере сидит, головой крутит, в бинокль смотрит, не пошел ли немец от леса в контратаку. Мы ему бинокль подарили. Когда за шнапсом ходили, в одном ранце бинокль нашли. Наш, советский. Немец, видать, где-то подобрал. Вот мы его и вернули, младшему лейтенанту Пекареву подарили. Эти проклятые артналеты потерь особых не наносили. Редкий случай, когда мина в окоп залетит. Но вот контузило часто. Контузия - штука такая. Ее не всегда и почувствуешь. Не определишь, контузило тебя или нет. Смотришь, мутить начинает, голова болит. Санинструктор старшина Иванкина придет, зрачки посмотрит - и повела в тыл. По зрачкам определяла, контужен ты или нет. У нас бронебой был, младший сержант Анисимов, так тот после каждого артналета старшину звал. Чтобы она ему зрачки посмотрела. Неравнодушен к ней был. Баба она была уже в летах, под тридцать. Он тоже. Тогда ж нам, двадцатилетним, все, кому больше двадцати пяти, стариками казались да старухами... Вот сержант Анисимов позовет ее, а она, смотришь, идет, сумку свою по траншее протаскивает. Ничего баба была, справная. Раз лейтенанта тащила, на себе волокла километра полтора. Получилось так, что во время атаки потрепал он нас здорово. Атаковали по льду, через Угру. Думали его на арапа взять. Взяли... Он контратаковал. Мы побежали. Под берегом попрятались. Потом обратно через Угру - в свою траншею. Прибежали, радуемся, что руки-ноги унесли. А командира и старшины нет. Думали, пропали. А вечером, уже потемну, она его приволокла. А апреле дело было, перед самым разливом реки. Мы тогда долго в глаза ей не смотрели, даже сержант Анисимов звать перестал. Получилось, что мы бросили своего командира. Да и ее, женщину, тоже. Позор. Даже двойной.
Ладно. А тут - в тыл отводят. Но не всех. Командир бригады приказал боеспособных свести в один отряд и... Погнали нас в другую часть. В соседнюю дивизию. На пополнение такого же выбитого полка. А дивизия в ночь атакует. Попали мы кобыле в трешшину...
Лежим за снежным валом. Вал накануне дивизия отбила у немцев. Это было как раз возле деревни Суковки. Суковский плацдарм на Угре, может, слыхали? Нет? Ну да, кто теперь про это помнит. А тогда о нем писали в газетах. Весь фронт знал про такой участок земли, захваченный у немцев. Бойцы его называли - "маленький Севастополь". Младший лейтенант Пекарев с нами. На нас белые куртки и белые штаны поверх одежды. Каски тоже белой известью покрасили. Ждем. Атаковать приказано без артподготовки. Задача - отбить второй снежный вал. И вот - покатились. И вначале лихо пошли.
До вала метров пятьдесят. Вроде немного. Но если пулеметчик начнет молотить, то нам тут, в снегу, пропадать. Мы с Иваном рядом. Бежим за нашим взводным. У Пекарева автомат. Мы - с винтовками. Взводный гранату приготовил. Когда до вала оставалось шагов двадцать, гранату свою он бросил, целясь чуть правее. Мы пулемет ихний заранее высмотрели. Бежали прямо на него. Знали, что пулеметчик редко стреляет прямо по фронту, всегда фланкирует. Это значит ведет огонь вдоль фронта. А его прикрывает другой, который тоже фланкирует. И так они весь фронт перед собой простреливают. Граната взорвалась, и мы побежали туда. Перевалились через снежный вал. А он уже не снежный, ледяной. Коркой покрылся, кое-где протаял. Но ночью еще крепко подмораживало, и снежный вал превращался в настоящую стену, которую не пробить было и снарядом. Только разве что бронебойным. Вот тебе и снежный окоп - броня!
Влетели мы в ихнюю траншею. Она сразу за снежным валом. Траншея тоже снежная. Ходы сообщений. Нарыли они этих ходов, как кроты. Куда они идут, попробуй разберись! Разбираться некогда. Побежали мы по одному, а оттуда нам навстречу - они. Никто выстрелить не успел. Когда там? В один миг все произошло. Схлестнулись в единый клубок. Видели, как собаки весной дерутся? Сплошной клубок, не понять, где какая и сколько их. Только шерсть летит. Вот так и мы с ними. Взводный наш первый на немца кинулся, повалил его и начал прикладом автомата, прямо вот так, как нас учил, торцом, металлической накладкой бить. Молотит его, старается в голову попасть, а тот руками закрывается и нож выхватил, ловко так, и полыхнул им нашего взводного. Пока я на них смотрел, как они друг друга убивают, меня с ног сбили. Кто сбил, то ли наши, то ли немцы, я так и не понял. Все кончилось быстро. Я пришел в себя в таком положении: сижу на ком-то верхом, в руках моя каска, вся в крови. И не кровь, может, а какая-то жуткая слизь, бурая. Подо мной немец, тоже в белой куртке. Вижу его петлицы и нашивки. Голова у него - сплошное месиво... Младший лейтенант меня в спину толкает: "Вперед!" А куда вперед? Винтовку надо найти. Ивана нигде нет. Покричал я его. А он рядом. Тоже винтовку ищет.
Вот так мы побывали в рукопашной. На рассвете немцы подвели резервы и нас из тех снежных окопов выбили. Но, правда, мы там кой-чего понахватать успели. У них в каждой землянке - гора чемоданов. В чемоданах - жратва. И не только жратва, а и выпивка. Вино! Бутылки разноцветные. Коньяк французский. Даже пиво! Такие маленькие квадратные бутылочки с надписью: "Бранденбург". Город у них такой в Германии ихней имеется. Что могли, утащили к себе за снежный вал. И тут, смотрим, идут, контратакой. За пивом, видать, своим. Увидели, как мы ихний багаж раскурочили, - осерчали. Контратаку ихнюю встретили огнем. Тут и минометчики помогли. Мы ж им тоже того гостинца, из-за снежного-то вала, принесли. Смотрим, назад начали откатываться. Раненых потащили. Кобыле вас в трешшину, а не пива...
Долго мы там били друг друга. На том плацдарме за Угрой. А в апреле на другом оказались. Но это другая история. Как-нибудь тоже расскажу...
У меня после той рукопашной в снежных траншеях долго нога болела. Синяк по всей лодыжке расплылся. Кто меня бил, чем, не помню. Ивану хоть бы что, ни единой царапины. Только винтовку свою потерял. С немецкой назад вернулся. Мы ему потом патроны всем взводом добывали. Немецкая винтовка хорошая. Удобная. Я из нее тоже стрелял. Но хвалить чужое оружие на фронте было нельзя. Замполит раза три во взвод приходил: "Криков, когда ты винтовку себе найдешь уставную?" Нашел потом. Немецкую бросил. Надоело патроны на табак выменивать. Невыгодно. Но штык носил до конца войны и домой его привез. Хороший трофей. В хозяйстве пригодился. Вся деревня до шестьдесят восьмого года поросят резала. А потом, в пятьдесят восьмом, Иван закидывать стал лишнюю и раз бабу свою вокруг дома с тем штыком погонял. Пришел участковый, забрал. Жалко. Память. Мы с ним, с Иваном-то, после войны, помню, под горкой-то на молодую картошку, по нга свиную печенку как соберемся, все тем штыком хлеб да сало резали. Вспоминали наших товарищей. Угру, Павловку, Юхнов...
Глава 13
"МАЛЕНЬКИЙ СЕВАСТОПОЛЬ"
На берегах Угры и Рессы. Перегруппировка перед атакой. Атака. Форсирование Угры в районе Павлова. Яростный огонь из-за снежного вала. Противник бросает в бой авиацию. Уличные схватки, переходящие в рукопашные. Бои на истощение, "...успеха не имела". Западная группировка генерала Ефремова обречена. Что вошло в доклад Верховному. Сам погибай, а товарища выручай. Последние попытки пробиться к 33-й армии.
Начиная очередную главу, снова ловлю себя на мысли, что внутренний цензор-редактор неустанно твердит: меньше цитат, больше авторского текста... Пустое. Я пишу книгу по военной истории. Документы же - это и есть история. Все, о чем я думаю, во что пристально всматриваюсь, произошло. Моя задача очень проста и одновременно чрезвычайно сложна - добросовестно разглядеть черты того, что уже произошло. И добросовестно рассказать об увиденном. Документы и размышления. К счастью, я не только историк, вернее, так: я не столько историк, сколько писатель, а потому могу себе позволить в своих текстах что-то и кроме документов. Мои книги - для эмоционального читателя. Для человека с воображением.
Я хорошо знаю те места, о которых пишу. Знаю их нынешними, но они для меня всегда, когда я думаю о том, что здесь происходило в 1941 и 1942 годах, оживают и в прошлом.
Когда приезжаешь на берега Угры и Рессы за черникой или на рыбалку, всегда увлечешься другим. Где-нибудь в промоине под кореньями сосны или ольхи вдруг увидишь кусок пулеметной ленты или позеленевшие гильзы автоматных или винтовочных патронов. Соберешь их в карман, чтобы потом, дома, рассыпать по столу и попытаться увидеть в них картину тех событий, свидетелями и непосредственными участниками которых они были. А когда на это накладываются документы, то достаточно легкого дуновения ветерка из прошлого - и вот уже слышишь звуки окопной жизни, разговор двух пожилых солдат, вспоминающих свои родные деревни (девяносто процентов солдат стрелковых, то есть пехотных, полков были выходцами из крестьян), стук дежурного пулемета из врытого в землю блиндажа, шипение осветительной ракеты, запах махорки и натруженных ног...
Я не раз слышал это от самих ветеранов, участников боев на Суковском или Павловском, как называют это место на западном берегу Угры в устье другой реки, Рессы, - "маленький Севастополь". Дело в том, что в это время на южном крыле огромного фронта героически сражался осажденный немецкими войсками Севастополь. Оборона держалась с 30 октября 1941 года по 4 июля 1942 года. В марте-апреле-мае, когда здесь, на плацдарме, шли самые кровопролитные бои, Севастополь еще держался. О нем писали газеты, политработники рассказывали бойцам в политбеседах о подвигах защитников Севастополя. Город-матрос, город-солдат был символом стойкости и храбрости. В июле Севастополь пал. Но "маленький Севастополь" на Угре и Рессе так и не был покорен немцами!
Из оперативной сводки № 185, датированной 3 марта 1942 года:
"Ударная группа армии в районе севернее ПАВЛОВО к 8.00 первыми эшелонами частей форсировала р. УГРА и, ворвавшись в ПАВЛОВО, к 13.00 вела огневой бой с упорно сопротивляющимся пр-ком на западном берегу р. УГРА...
238 СД с 51 лыжбатом, преодолевая сильное огневое сопротивление пр-ка, форсировала р. УГРА и, втянувшись в лес восточнее выс. 180,5, к 13.00 вела огневой бой.
Положение частей дивизии:
830 СП - роща 1 км вост. выс. 180,5;
843 СП - вост. берег р. УГРА, 600-800 м сев. ПАВЛОВО, во втором эшелоне дивизии;
837 СП - в 9.00 из р-на ПАПАЕВО выступил в р-н лес зап. выс. 178,2.
217 СД, сломив сопротивление пр-ка на зап. берегу р. УГРА сев. ПАВЛОВО и выйдя на западную опушку треугольного выступа леса 400 м сев.-зап. ПАВЛОВО, встречена сильным пулеметно-автоматным огнем противника. Вдоль восточных скатов выс. 180,5 и опушки леса южнее выс. проходит снежный вал.
Положение частей к 13.00:
740 СП - зап. опушка рощи 400 м сев.-зап. ПАВЛОВО, непосредственно перед снежным валом;
766 СП - восточный берег р. УГРА вост. и сев. окр. ПАВЛОВО;
755 СП - лес 1 км сев.-зап. КОРОЛЕВО.
194 СД с 38 лыжбатом частью сил первого эшелона форсировала р. УГРА и к 6.00 прорвалась в ПАВЛОВО.
Положение частей к 13.00:
470 СП - овладев сев. частью ПАВЛОВО, вышел на зап. окр. населенного пункта; в южной части ПАВЛОВО идет уличный бой; одним батальоном, преодолевая сильное огневое сопротивление пр-ка, к 12.00 продолжал форсировать р. УГРА;
954 СП с 38 лыжбатом, обеспечивая левый фланг дивизии, продолжает удерживать прежний рубеж.
18 Гв. СД, 154 и 340 СД занимают прежние рубежи обороны. Действиями разведки 1142 СП в р-не ДЯТЛОВКА захваченный унтер-офицер принадлежит 74 ПП 19 МД, прибывшей 2-3 недели назад из Франции.
Положение частей к 13.00 без изменений, на фронте минометная и пулеметная перестрелка".
Итак, 49-я армия после короткой оперативной паузы, которая была заполнена перегруппировкой частей и сколачиванием пополнения, работой разведчиков и подвозом боеприпасов к огневым позициям артиллеристов и минометчиков, вновь пошла в наступление. На этот раз в приказе командарма настойчиво прозвучала как конечная цель атаки Слободка.
Село Слободка находится в нескольких километрах от Климова Завода на Вяземском большаке. Через две с половиной недели немцы будут хоронить тело командарма 33 генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова.