Молитва Насера на даче Хрущёва
Из книги М.Х. Хейкала "Сфинкс и комиссар"
Визит начался 28 апреля 1958 года и продолжался три недели, включая поездки в Ленинград, Баку, Киев, Сталинград, Свердловск, а также Ташкент и Казахстан (чтобы Насер смог увидеть мусульманские районы Советского Союза). Сказать, что русские оказали Насеру особенно радушный приём, было бы слишком слабо. Он был первым из нового поколения лидеров "третьего мира", которого они принимали, и ничто не было забыто, чтобы оказать ему честь. Всё руководство было в аэропорту, чтобы приветствовать его. Косыгин, в ту пору заместитель премьера, сопровождал Насера во время всей поездки. Он был почётным гостем на параде по случаю 1 Мая. В Большом театре специально показали последний балет Хачатуряна, "Спартак". Каждый вечер в Кремле Насера приглашали на кинопоказы, призванные произвести впечатление на гостей, вроде военных манёвров, атомных взрывов и ракетных атак на военные суда.
Русские хотели, чтобы Насер увидел развитие глубинных районов Советского Союза, прогресс индустрии и технологий, военную мощь. Они хотели, чтобы он понял: они ровня американцам. Ещё они хотели, чтобы Насер увидел: они не преследуют религию. (Русские сами были всё ещё под воздействием религии. Однажды, на даче Хрущёва, во время беседы, Насер посмотрел на часы и сказал: "Пора приступить к пятничной молитве". "Хорошо, – ответил Хрущёв. – Мы попросили муллу подождать, когда Вы будете готовы". "Но время пятничной молитвы фиксировано", – воскликнул Насер и поспешил в ванную для омовения. Когда он вернулся, Хрущёв ждал его с чистым полотенцем, его лицо выражало удивление).
Русские хотели узнать у Насера, какова его социальная программа и отношения с американцами. Они спрашивали его об арабском единстве и арабо-израильском конфликте. Они не поднимали вопрос об арестах коммунистов в ОАР, Насер сделал это сам. "Вы не должны доверять людям вроде Халеда Багдаша, – сказал Хрущёву Насер. – Они поставят вас в трудное положение, поскольку придерживаются неверной линии". "Это полностью ваше дело, – ответил Хрущёв. – Мы не желаем вмешиваться".
Визит носил ознакомительный характер, стороны старались оценить друг друга. Но между Насером и Хрущёвым быстро установились хорошие отношения. Был только один прокол. Это было на неформальном обеде на даче у Хрущёва, когда Насер сделал ошибку и спросил про Шепилова. "Где он? – спросил Насер. – Могу я видеть его? В конце концов, я вёл с ним переговоры о покупке оружия". Хрущёв не дал прямого ответа, а разразился длинным экскурсом в историю высшего руководства послевоенной России. Этим, вероятно, он хотел и объяснить Насеру, как организовано дело в Кремле, и убедить его, не отвечая напрямую на вопрос о Шепилове, что ничего не скрывает от него. Накануне вечером Хрущёв сказал Насеру, что они должны быть абсолютно откровенны друг с другом. Теперь он демонстрировал откровенность со своей стороны <>.
Мы оставались в Советском Союзе до конца мая. Были решены некоторые вопросы экономического сотрудничества. Но они были проработаны ещё до того, как Насер покинул Египет. Он не хотел обращаться с конкретными просьбами. Он хотел, чтобы на этих встречах обсуждались политические вопросы, а не поставки вооружений или индустриального оборудования. Но Хрущёв хотел сообщить лично Насеру, как лидер лидеру, о том, что было достигнуто, а не оставлять эти вопросы бюрократам.
Heikal, Mohamed. Sphinx and Commissar.
P. 89–93.
II. Тайный визит Г.А. Насера в СССР в июле 1958 года
За советом к Хрущёву
Из книги М.Х. Хейкала "Сфинкс и комиссар"
14 июля 1958 года Насер находился на Бриони. Он начал официальный визит в Югославию по приглашению маршала Тито 2 июля и должен был отплыть на родину на официальной яхте "Хуррия" в сопровождении двух египетских эсминцев в 4 часа дня 14 июля. Считалось, что морской путь более безопасен, чем воздушный, потому как полагали, что накануне Суэцкой войны израильтяне сбили над Средиземным морем самолёт с помощью какого-то секретного оружия.
Но на рассвете 14 июля центр связи на "Хуррии" начал получать телеграммы из Дамаска, посланные через Каир. В них говорилось, что во время обмена радиоданными между аэропортами Дамаска и Багдада оператор в Багдаде сообщил, что в городе что-то происходит. На улице танки, и похоже, что произошёл переворот. Никто не хотел тревожить Насера, поскольку информация была неясной. Но после того, как в первом выпуске новостей радиостанция Би-Би-Си сообщила о перевороте, я отправился на виллу Брионка, разбудил Насера, и мы вместе прослушивали выпуски новостей и информацию из Багдада, которая начала поступать через Каир. К восьми или девяти утра стало ясно, что иракская армия во главе с бригадным генералом Абдель Керимом Касемом захватила власть.
Ситуация таила в себе массу потенциальных опасностей. Было ясно, что Багдадский пакт рухнул и что национальные арабские силы получили контроль и над сухопутными коммуникациями Ближнего Востока, и над морскими путями через Суэцкий канал, а также иракской нефтью. Мы знали, что Америка объявила чрезвычайное положение в бассейне Средиземного моря. Но что сделает Израиль?
Насер стремился вернуться в Каир как можно быстрее. Путь на "Хуррии" занимал три дня. Можно было воспользоваться самолётом, но ему, чтобы пересечь Средиземное море, требовалось опасно долгое время – восемь часов. К 4 часам дня Насер решил, что поплывёт на яхте. Тито пообещал предоставить ему в качестве эскорта два югославских эсминца, которые будут сопровождать яхту до самой Александрии. Тем временем Насер сделал первое заявление, в котором выразил полную поддержку революции в Ираке. Он также послал телеграмму Касему. Когда стемнело, до нас дошли слухи о неизбежной высадке американского десанта в Бейруте и английского в Аммане.
"Хуррия" только ещё начала плавание и находилась в Адриатическом море. Огни на ней и сопровождавших её эсминцах были потушены. И вдруг Насер получает от Тито сообщение: "Предлагаю конвою остановиться, отправляю катер с важным посланием". Вскоре из темноты появился катер, морской офицер поднялся на борт яхты. В послании Тито решительно советовал Насеру отказаться от морского пути, потому что ситуация становилась слишком опасной. Он предлагал причалить в ближайшем югославском порту и писал, что, вероятно, можно будет найти скоростной самолёт, чтобы доставить его на родину. Чуть позже пришло ещё одно сообщение от Тито: удалось организовать самолёт, он ждёт в аэропорту Пулы. Чтобы ускорить дело, Тито предлагал, чтобы Насер пересел на один из югославских эсминцев и проследовал на нём на Бриони. "Чтобы поддерживать связь с Вами, – добавил Тито, – я распорядился предоставить в Ваше распоряжение два гидроплана. Они станут связующим звеном между яхтой и Вашим эсминцем".
Насер позвал в свою каюту министра иностранных дел Махмуда Фаузи и меня. Он сказал, что предчувствует тайный сговор (со времени Суэца, в конце концов, не прошло ещё и двух лет). Вскоре мы узнали, что в это время британские самолёты с согласия Израиля пролетали над его территорией по пути в Амман. Ожидаемая высадка американского десанта в Ливане могла быть прелюдией к чему-то более масштабному, но к чему? Что можно ожидать от Турции? (В это время в Анкаре проходило заседание совета Багдадского пакта. Регент Абдул Илах и Нури Саид были убиты в тот момент, когда собирались отправиться в Анкару). В свете всех этих обстоятельств Насер пришёл к выводу, что он должен немедленно встретиться лично с Хрущёвым. Но сначала он хотел узнать наше мнение. Мы попросили полчаса на обдумывание, а затем изложили ему свои соображения. Аргументы "за" и "против" были хорошо сбалансированы, так что окончательное решение должен был принять он сам. "Хорошо, – сказал он. – Я еду". В Каир была послана телеграмма для пересылки Хрущёву самым безопасным шифром, какой был на яхте: "Перед возвращением в Каир я хотел бы встретиться с Вами в любом удобном для Вас месте. Я на пути в Бриони. Надеюсь, что Ваш ответ будет ждать меня там".
Когда эсминец вошёл в порт Пулы, нас на небольшом катере встретил министр иностранных дел Югославии Попович. Министр передал нам ответ Хрущёва: он ждёт Насера в Москве, если тот считает это место подходящим. Если нет, то в любом другом месте, которое предложит Насер. Мы проследовали в офис Тито, где увидели большинство из его высокопоставленных коллег, включая Поповича и военного министра Гошняка. Все они согласились с тем, что ситуация исключительно опасная. Насер объяснил им, почему он ищет встречи с Хрущёвым.
"Ту-104", присланный Хрущёвым, ожидал нас в дальнем углу аэропорта. Его огромное тело впечатляюще виднелось в темноте. Никто из нас никогда не видел такого большого самолёта. Всего пять человек поднялись на борт: Насер, Махмуд Фаузи, секретарь Насера Хасан Сабри аль-Холи, один из телохранителей Насера и я. Остальные, включая наших жён, остались на "Хуррии", не ведая, что с нами.
Русский пилот подошёл к Насеру, отдал ему честь и сказал по-английски: "Что прикажете, сэр?" Насер ответил, что мы летим в Москву. Мне кажется, пилот ожидал, что мы полетим в Каир, и был удивлён изменению маршрута.
Полёт занял два с половиной часа, и на рассвете мы приземлились во Внуково. Самолёт отбуксировали подальше от аэровокзала, откинули лестницу, и мы увидели три "ЗИМа", ожидавших нас. В них находились Косыгин, Микоян, генерал Серов, начальник военной разведки и личный переводчик Хрущёва Соболев. Мы прибыли на небольшую виллу в окрестностях Москвы. Микоян посмотрел на часы и сказал: "Сейчас шесть. Отдохните немного, и после этого мы начнём переговоры. Хрущёв приедет сюда, так лучше с точки зрения безопасности. Десять часов для начала встречи подойдёт?"
Мы согласились. Но последовало слегка комичное осложнение. Нам нужно было войти в контакт с нашим послом, поскольку лишь единицы в Каире, включая маршала Амера, знали, где мы, и им было приказано связываться с нами через египетское посольство в Москве, используя наш самый безопасный шифр, ключ к которому знал лишь Хасан Сабри аль-Холи. Примерно в 6.30 из министерства иностранных дел позвонили нашему послу, Аль-Куни, и попросили немедленно приехать в министерство. Поскольку в этот час посольской машины ещё не было, специальную машину обещали прислать за ним буквально через пять минут. Аль-Куни решил, что, должно быть, случилось что-то ужасное, возможно, ультиматум Запада. Посол наскоро оделся, сел в присланную за ним машину и вскоре обнаружил, что его везут вовсе не в министерство, а за город. Он постучал по стеклу, отделявшему от него шофёра. Тот сделал какой-то знак, но не ответил. Аль-Куни подумал, что, наверное, его похитили, но кто и зачем, неясно. Машина ехала очень быстро, все его попытки связаться с шофёром были безуспешны. В конце концов машина въехала во двор нашей виллы, и Аль-Куни увидел нас с Фаузи, увлечённо беседующими. "Или я сошёл с ума, или русские", – воскликнул Аль-Куни. "Или мы", – добавил я. В этот момент из виллы вышел Насер, и Аль-Куни ощутил самый большой шок в своей жизни.
Точно в десять часов приехал Хрущёв. Насер ждал его у центрального входа, но Хрущёв вошёл через другую дверь и оказался у нас за спиной. "Я очень рад, что Вы прилетели сюда, – сказал он. – Мы очень беспокоились. Мы не хотели, чтобы Вы пересекали Средиземное море на небольшом корабле. Средиземноморье полно людей, которые с удовольствием скормили бы Вас рыбам".
Когда Хрущёв говорил, становилось ясно, что Советское руководство довольно случившимся, но и восприняло его с опаской. Вновь достижение арабского национализма не совпало с традиционным марксистским анализом. "Империалисты знают, что их настоящая борьба ведётся с Вами, – сказал он. – Для них Вы символ борьбы арабов! Я провозглашаю тост (в 10 часов утра!) за Ваш успех. Нет! Сегодня я не буду пить водку. Сегодня я буду мусульманином! Сейчас и отныне никакой выпивки. Я провозглашу тост фруктовым соком за борьбу арабов и за здоровье лидера всех арабов!" Последняя фраза имела немалое значение и была явно произнесена специально. Она означала, что советские руководители приняли решение превратить Египет в координационный центр всех их отношений с арабами – решение, которое они оказались не в состоянии выполнить.
* * *
Началась дискуссия, я записывал. Насер охарактеризовал ситуацию, как он её видел. Он думал, что вряд ли американцы и англичане удовольствуются высадкой десанта в Бейруте и Аммане. Должно быть, это прелюдия к чему-то более крупному. "Поэтому я и прилетел сюда, – сказал он, – чтобы узнать вашу позицию".
"Прежде всего, – ответил Хрущёв, – я хочу, чтобы вы знали: мы сильны, сильнее, чем думают американцы. Флот, который они направили в Средиземное море под командованием безумного адмирала, легко уничтожить. У нас есть оружие, с помощью которого мы можем превратить Шестой американский флот в расплавленные гробы его моряков. Но главная проблема не в оружии, это проблема мира или войны. Ситуация очень опасная, и я думаю, что выиграют те, у кого нервы крепче. Это самое важное соображение в противоборстве в наше время. Слабонервных поставят к стенке.
Мы вовлечены в игру, которая ведётся с очень большой скоростью и в которой каждый должен действовать быстро, не имея возможности судить о том, что намерены делать другие игроки. Это как играть в шахматы в темноте. Доверие к Западу поколеблено. Иракская революция стала для него полным сюрпризом. Даллес никогда ничего не понимал. Он вечно говорит о демократии и религии, хотя ничего не понимает в религии. Если Бог, которому он молится, действительно существует, то, я думаю, что я ближе к этому Богу, чем этот псевдосвященник.
Багдадский пакт исчез одним ударом. Можем ли мы представить Багдадский пакт без Багдада? Можно ли представить, что Багдад выступает против Багдадского пакта? Уже одного этого соображения достаточно для того, чтобы Даллес получил нервный срыв. Я хочу, чтобы вы знали, что говорил Иден Булганину и мне, когда мы были в Лондоне в 1956 году. Он сказал, что если увидит угрозу снабжения Британии нефтью с Ближнего Востока, то применит силу. Он говорил серьёзно, и то, что сейчас происходит, подтверждает это. Ничто не предвещает его страхов, ответили мы. Положитесь на свою разведку. И что арабы будут делать со своей нефтью, спросил я его. Советскому Союзу не нужна арабская нефть. Мы добываем больше нефти, чем потребляем. Мы не являемся потенциальными покупателями арабской нефти, это вы её естественные покупатели. Имейте в виду, – добавил Хрущёв, – для нас, не для Идена, есть разница между покупателем и вором. Западные державы не желают покупать нефть, они хотят красть её. Революция в Ираке – угроза такой нефти. Я ничего не знаю о новых руководителях Ирака, но чрезвычайно важно, чтобы они заверили Запад, что поставки нефти не прекратятся. Вы должны играть очень осторожно. Запомните, это игра на нервах. Мы живём в сложную эпоху. Возможность ядерной войны существует всё время, но самый высокий риск её начала – это шок от неожиданных событий. Если вы сможете благополучно преодолеть этот период, то всё будет в порядке. Запад нужно убедить в том, что вы готовы прийти с ним к взаимопониманию. В свой победный час вы должны проявить гибкость".
Насер ответил, что полностью согласен с анализом Хрущёва. "Но, – сказал он, – важно, чтобы Запад почувствовал, что Советский Союз готов занять жёсткую позицию. Не могли бы вы, например, рассмотреть возможность заявления о том, что если Запад вторгнется или будет угрожать вторжением, то СССР готов вмешаться?"
"Это осложнит дело, – сказал Хрущёв, – потому что это повысит температуру, а в данный момент резкое её повышение может привести к непредсказуемым последствиям. Температура уже у точки кипения. Мы не должны повышать её".
"Но они должны чувствовать, что вы готовы быть твёрдыми", – сказал Насер.
"Они это как следует почувствуют", – ответил Хрущёв.
Обсуждение некоторое время продолжалось, а примерно в 11.30 Хрущёв должен был поехать на заседание Политбюро. Он обещал вернуться к нам к обеду, а появился только в три часа. Хрущёв сказал нам, что было решено увеличить масштабы манёвров Варшавского пакта, которые должны были начаться недалеко от болгаро-турецкой границы. Добавил, что завтра будет широко оповещено об этих манёврах и, по его мнению, это даст необходимый эффект. Маршал Гречко будет командовать полумиллионом солдат, однако, конечно, должно быть ясно, что это только манёвры. Новые правители Ирака, опять сказал Хрущёв, должны сыграть свою роль, дав Западу подходящие гарантии.
Было очевидно, что Хрущёва поразил взрыв националистической лихорадки в Ираке и толпы демонстрантов, приветствовавших Насера почти как полубога. "Эти люди – ваши люди", – сказал он. И спросил, знаем ли мы новых иракских лидеров. Насер ответил, что они выходили на контакт с нами: "Из сообщений из Каира мы поняли, что они запросили у нас военную помощь. Мы можем легко дать им всё, что им нужно, потому что на бывшей британской военной базе в зоне [Суэцкого] канала хранится много оружия и амуниции, подходящих для иракской армии. Мы начали перебрасывать его по воздуху и отправили миссию связи в Багдад".
Хрущёв задавал Насеру массу вопросов о положении в Ираке и других арабских странах – о языке, религии, традиции, о династии Хашемитов и её религиозном статусе. Наконец он задал прямой вопрос, который определённо всё время держал в голове: "Есть ли шанс, что вы объединитесь с Ираком?" "Не знаю, – ответил Насер. – Но знаю, что Ирак столкнётся с массой сложных проблем, и единство не должно добавить к этим проблемам ещё одной сложности. Ирак не похож на Сирию, а между Египтом и Сирией достаточно проблем. Я думаю, что какая-то связь между ОАР и Ираком будет установлена, а вот какая именно, будет зависеть от многих обстоятельств, и было бы неверно пытаться определить её до тех пор, пока я не встречусь с новыми руководителями Багдада, чтобы прояснить ситуацию".
На Хрущёва особое впечатление произвёл тот факт, что группа сторонников Насера захватила штаб-квартиру Багдадского пакта. "Все обнаруженные там документы мы перевозим в Каир", – сказал Насер. Хрущёв выпучил глаза, а Серов сглотнул слюну.