Будучи богом северного племени охотников и воинов, Уицилопочтли принадлежал к группе богов неба и звезд, которые перешли к этому племени от северных народов, вторгавшихся в Мексику. Этими богами были Тескатлипока, бог Великого Медведя, ночного неба, разноликий чародей, который видит все в своем обсидиановом зеркале; "юноша" Тельпочтли, который покровительствует молодым воинам, и Мишкоатль, бог Млечного Пути, покровитель охотников и, под именем Камаштли, национальный бог Тлашкалы.
Может быть, степные кочевники знали только небольшое число божеств, и их религия была в основном, если не полностью, астральной. Оседлые народы центрального плато, с другой стороны, с древнейших времен поклонялись аграрным богам урожая и дождя. Самым главным из них был Тлалок в маске из змей, который нагромождает облака на вершины гор, где живут маленькие боги дождя тлалоки, и который, когда ему заблагорассудится, посылает либо благодатный дождь, либо опустошающий ураган, либо ужасную засуху. "О мой господин, великий волшебник, воистину тебе принадлежит кукуруза" – так обращались они к нему. Он был верховным богом крестьян, как Уицилопочтли у воинов. И как мы уже видели, его обитель находилась в столице на вершине огромного теокалли, рядом с теокалли Уицилопочтли такой же величины. Его верховный жрец имел такой же ранг, как и верховный жрец солнца. Солнце и дождь, две великие силы, что правят миром, разделили между собой высшее место в городе, созданном народом воинов-кочевников, превратившимся в землепашцев.
Спутницу Тлалока Чальчиутликуэ ("та, у которой юбка из самоцветов") обычно помещали рядом с ним, вместе с богиней Уиштосиуатль: Чальчиутликуэ была богиней пресной воды, а Уиштосиуатль – соленой воды и моря, богиней солеваров.
Землю символизировало чудовище с раскрытой пастью, глотавшее солнце после его захода, останки мертвых и кровь принесенных в жертву. Это чудовище всегда ставили вровень со "старым богом", богом-отцом, с которым была связана богиня-мать. Это был Шиутекутли, бог огня ("властелин бирюзы"), которого иногда называли Отонтекутли – "властелин народа отоми", древнего племени с центрального плато, которое в действительности поклонялось божественной паре. Но помимо них существовало большое число земных божеств: "мать богов", "наша высокочтимая мать", "наша прародительница", "женщина-змея", "обсидиановая бабочка". Они были замечательными и грозными богинями, источниками жизни и смерти. Их скульптуры удивительно сочетают в себе реализм деталей и в высшей степени сокрытый символизм замысла, изображая их с чертами получеловека-полузверя и жуткими украшениями.
В гимнах они сравниваются с белыми и желтыми цветами, которые раскрываются, когда приходят дожди, или изображаются стоящими на "священном кукурузном поле" (сентлатеомилько), покачивая волшебный колокольчик, благодаря которому всходят зерновые культуры. Все они Великие Матери, которые дают жизнь молодому богу кукурузы Сентеотлю и юным богам музыки, танцев и цветов Шочипилли и Макуильшочитль. В них сведены воедино два лика мира и жизни: милостивый и наводящий ужас.
Неподалеку от них и часто изображаемая с такими же атрибутами, хоть она и имела другое происхождение (ее культ, видимо, был принесен с северо-востока из страны уаштеков), располагалась Тласольтеотль, богиня плотской любви, греха и покаяния. Именно ей посредством жреца любой мог покаяться в своих грехах, но, в отличие от практики, принятой в христианстве, это случалось только один раз в жизни человека. Богиню называли тлаэлькуани, "пожирательницей грязи", то есть это была "та, которая поедает грехи".
Для древних мексиканцев так же, как и для многих других земледельческих народов, существовала тесная связь между луной и вегетацией. За фазами и затмениями луны Мецтли внимательно следили местные астрономы со времен майя. Все богини земли были в то же самое время и богинями луны.
Существовало также бесчисленное количество мелких местных богов, которые, как считалось, защищают урожай и делают его обильным. Обычно каждый из них носил имя по названию города или деревни, где ему поклонялись: например, Тепоцтекатль ("тот, кто из Тепоцтлана"). А в целом их всех вместе называли Четыреста Кроликов. Считалось, что кролик олицетворяет луну, так как в темных пятнах на ее поверхности мексиканцы увидели именно кролика. Этим сельским богам был посвящен праздник в конце урожая, и во время этих праздников октли текло рекой, так что они были еще и богами пьянства.
В то время как Тласольтеотль была родом с северо-востока, вероятно, именно с юга, с тихоокеанского побережья, они завезли к себе ужасный культ Шипе Тотека, "нашего господина с содранной кожей", бога ювелиров, который был также божеством весеннего дождя, обновления природы и молодой поросли. Жертвоприношения ему совершались во время месяца Тлакашипеуалицтли: жертв пронзали стрелами так, чтобы их кровь капала на землю, как дождь, а затем с них снимали кожу.
Жрецы надевали их кожу, окрашенную в желтый цвет, чтобы она выглядела как золотой лист, и это магическое действо, символизировавшее то, как земля "надевает новую кожу" в начале сезона дождей, заставляло прорастать новые всходы. Шипе Тотека называли "тот, кто пьет ночью", потому что именно ночью проливались благотворные дожди. Его призывали самым жалобным образом, крича: "О боже, почему ты заставляешь нас так долго просить? Надень свои золотые одежды". И так сердечно благодарили: "Боже, твой дождь пролился, подобно драгоценным камням".
Такова была одна из сторон вечно из года в год повторяющейся драмы: возрождение сил природы и растительного покрова после того, как они умерли в засушливый сезон. Все мысли древних мексиканцев и все их видение мира вращались вокруг этой центральной идеи, о чем бы ни шла речь: о человеке или о природе.
Смерть и возрождение
Кукуруза и садовые растения рождаются на западе, в саду Тамоанчана, где живут богини земли, источники жизни. Затем они предпринимают длительное путешествие под землей (для того чтобы дать толчок росту), воздавая молитвы богам дождя, чтобы те направляли их путь. Наконец, они поднимаются на поверхность на востоке, в стране восходящего солнца, молодости и изобилия, в "красной стране" зари, где поет птица кецалькошкоштли.
Венера, утренняя звезда, рождается на востоке; затем она исчезает и вновь появляется уже как вечерняя звезда на западе. Следовательно, она пересекла небосклон, подобно челноку, движущемуся по ткани; она есть символ смерти и возрождения. Как божество планета носила имя Кецалькоатль, или "пернатый змей". Это название можно также интерпретировать как "драгоценный близнец", так как дважды появляющаяся планета подобна двум звездам-близнецам. Кецалькоатль принес себя в жертву на погребальном костре, и все увидели, как из пламени поднялась ввысь яркая звезда. Под именем Шолотля, собакоголового бога, он ушел под землю, в преисподнюю Миктлан, чтобы искать старые кости давно умерших и делать из них живых людей.
Разве не был Уицилопочтли, солнце-победитель, перевоплощением умершего воина? Как мы уже знаем, он был рожден чудесным образом: душа воина, убитого в бою или на жертвенном камне, оплодотворила его мать-землю. Его имя – "колибри (уицилин) с левой стороны" – означает "рожденный заново воин с юга", так как юг – это левая сторона мира, и воины возрождаются в крошечном, ярком теле колибри.
Таким образом, ни природа, ни человек не предаются на вечную смерть. Воскрешающие силы находятся в действии: солнце снова всходит каждое утро, пройдя ночью "под священной равниной", теотлалли иитик, то есть через Аид; Венера умирает и воскресает; кукуруза умирает и возрождается; весь мир растений, умирающий в засушливый период, возникает вновь, еще более прекрасный и молодой, с каждым периодом дождей подобно тому, как луна убывает на небе и растет, согласно своим фазам.
Жизнь и смерть – не более чем две стороны одной и той же действительности: с древнейших времен гончары Тлатилько делали двойные лица: одна половина лица была как бы живая, а другая похожа на череп. Этот дуализм также можно найти в бесчисленных документах. Возможно, ни один народ в истории так не преследовало мрачное присутствие смерти, как мексиканцев. Но для них жизнь возникала из смерти подобно тому, как молодое растение прорастает из размягченного семени в земле.
Что же касается самого человека и того, что происходило с ним после его смерти, наше знание остается все еще неполным. Однако известно точно, что предусматривались некоторые виды бессмертия, но без какого-либо нравственного содержания, будь то награда или наказание. Воин, который погибал в бою или на жертвенном камне, становился "спутником орла", куаутекатлем, иными словами, спутником солнца. Каждый день он должен был вместе со своими товарищами занимать свое место в блестящей и беззаботной свите, которая окружала светило с его восхода на востоке до того момента, как оно достигало зенита. Эти бессмертные воины заполняли свои залитые солнцем часы военными песнопениями и шуточными боями, а через четыре года они перевоплощались в колибри и порхали в теплом воздухе с цветка на цветок.
Как только солнце проходило точку зенита, оно попадало на западную сторону мира, на "женскую" сторону, потому что там жили богини-матери и женщины, умершие при родах и таким образом тоже ставшие богинями, Сиуатео. Они, в свою очередь, сопровождали солнце с зенита до его захода.
Других умерших судьба избирала для вечной жизни другого рода: тех, на ком Тлалок оставил свою отметину и кто утонул, или был убит молнией, или умер от болезни, вызванной, как полагали, водой, например, водянкой. Бог крестьян создал для них свой собственный рай, Тлалокан, идеализированный образ восточных тропиков, зеленую страну цветов и теплого дождя; это был сад покоя и изобилия, где блаженные жили вечно в мире и счастье.
Таким образом смыкались две идеологии двух составных частей, которые сформировали мексиканский народ: первая – охотники и воины, поклонявшиеся богу-солнцу, вторая – оседлые крестьяне, чьим божеством был бог дождя. Для первых существовал блестящий путь с востока до зенита, а для других – тихое счастье во влажном зеленом тропическом рае посреди изобилия без тревог или трудов.
Но что происходило с остальными, с теми, кого не выделил ни Уицилопочтли, ни Тлалок? Перед этими ничем не примечательными телами открывалась безотрадная перспектива, так как им некуда было больше отправиться, кроме как в Миктлан, подземный мир, который находился под бескрайними северными степями в холодной, сумеречной стране. Там правил Миктлантекутли со своей женой Миктекасиуатль. Лицо мексиканского Плутона было покрыто костяной маской, а восседал он среди сов и пауков.
И даже в этом случае нелегко было умершему человеку достичь места своего последнего успокоения. Ему приходилось четыре года скитаться по подземному миру вместе с "душой-спутником", собакой, сожженной вместе с ним. В течение этих четырех лет он был вынужден подвергаться яростным атакам ледяных бурь, "обсидиановых ветров", спасаться от ненасытных чудовищ и, наконец, пересекать Девять Рек, по ту сторону которых начинался Аид. И там, растворившись в пустоте, он исчезал полностью и навсегда.
Вероятно, наши источники рассказали нам не все, что можно было рассказать. Например, были ли должны императоры и сановники отправляться в Миктлан, если они все-таки умирали в своей постели? А жрецы, которые не подпадают ни под одну из известных категорий умерших? Трудно себе представить, что для них не было предусмотрено никакой жизни после смерти. Подобно тому как Уицилопочтли изображается гарантом воскрешения воинов, а Тлалок – своих верующих, так, возможно, и у Кецалькоатля, который был прототипом жреца, была в запасе иная жизнь для служителей культа. Однако как бы там ни было, первым решением пары богов-создателей, Владыки и Владычицы Мира, было установление неизбежности судьбы каждого человека не только в его земной жизни, но также и в его бессмертии. Все зависело от знака, под которым он родился. Именно эта вера в знаки, знамения судьбы, оказывала самое сильное влияние на жизнь каждого мексиканца.
Судьбы и предзнаменования
Начиная с майя, которые были поистине загипнотизированы грандиозным течением времени, все цивилизованные народы Мексики и Центральной Америки разработали сложные хронологические системы, и все это ради двух целей. Первая: найти неизменные точки отсчета, чтобы понять и предвидеть последовательность природных явлений, времен года и движений звезд и, таким образом, упорядочить церемониалы, которые были необходимы для их правильной очередности. И вторая: определять судьбу каждого человека и будущее каждого предприятия посредством ряда предзнаменований, составлявших логически последовательное целое, в той же мере "научное" для этих людей, в какой наши рациональные объяснения мира являются научными для нас.
Солнечный год, шиуитль, состоявший из 365 дней, был поделен на 18 месяцев по 20 дней в каждом, к ним добавлялись 5 "пустых" дней, считавшихся очень несчастливыми. У каждого месяца было название, имевшее отношение либо к явлению природы, либо – что случалось чаще – к обрядам, которые должны были проводиться в течение этого месяца.
Сам год получал название по первому дню: название брали из ритуального календаря, и оно уже содержало в себе скрытый потенциал – хороший или плохой будет год.
Если из данного числа дней в году вычесть пустые дни, то получится 360, что делится на 20. И тогда становится ясно, что если год начался, скажем, со знака акатль, то первый день из прибавленных дней для согласования с солнечным годом имел тот же самый знак. Но поскольку таких прибавленных дней было еще 4, первый день следующего года был отделен пятью интервалами от предыдущего года. А так как 20, деленное на 5, дает 4, то для обозначения начала года было всего четыре знака. Вот эти четыре знака времен ацтеков: акатль, текпатль, калли и точтли.
Тринадцать основных чисел ритуального календаря сочетались с четырьмя знаками (13 х 4 = 52), и получалось 52 начала лет. Только в конце этой череды лет вновь возникало то же число и тот же знак; и тогда они осуществляли "связывание лет", зажигая новый огонь. Этот период из 52 лет, который иногда называют мексиканским веком, изображали в виде пучка стеблей, связанных вместе.
Вероятно, от своих соседей миштеков ацтеки научились наблюдать видимое обращение планеты Венера. Пять лет Венеры – это то же самое, что восемь лет Солнца. Эти годы считались при помощи знаков ритуального календаря. Две системы счета: по годам Венеры и по солнечным годам – совпадали только после 65 лет Венеры, что является эквивалентом 104 солнечных лет, то есть в конце двух земных "веков". Это был самый длинный период в мексиканской хронологии, который назывался уэуэтилицтли, "один старый век".
Что касается тональпоуалли, или самого ритуального календаря, то ацтеки, как и другие народы Мексики, положили в его основу комбинацию из 13 чисел от одного до тринадцати и 20 названий:
Сипактли: крокодил или водяное чудовище
Ээкатль: ветер
Калли: дом
Куэцпалин: ящерица
Коатль: змея
Микицтли: смерть
Масатль: олень
Точтли: кролик
Атль: вода
Ицкуинтли: собака
Осоматли: обезьяна
Малиналли: сухая трава
Акатль: тростник, камыш
Оселотль: оцелот
Куаутли: орел
Коскакуаутли: гриф
Оллин: движение или землетрясение
Текпатль: кремень
Киауитль: дождь
Шочитль: цветок.
Для названия каждого дня был свой знак. Комбинация из 13 чисел и 20 знаков давала ряд, состоящий из 260 дней. Такова была продолжительность ритуального календаря, который, начинаясь первым днем сипактли, заканчивался тринадцатым днем шочитля, когда дни беспрерывно сменяли один другой, а один и тот же знак ни разу не повторялся с одной и той же цифрой. Непрерывающаяся очередность дат в ритуальном календаре и последовательность дат в солнечном цикле не имели друг на друга абсолютно никакого влияния. Каждый день можно было называть двояко в зависимости от системы счета: например, 8 сипактли, 3 тоцкатль означает восьмой день из группы тринадцати дней, которая начинается 1-го числа оселотля, а оно в то же время является третьим днем пятого месяца Тоцкатля.
Ритуальный календарь из 260 дней естественным образом распадался на 20 групп из 13 дней, каждая из которых начиналась цифрой 1 и особым знаком, ей присвоенным: первый день сипактли, первый день оселотля, первый день масатля и т. д. до последнего первого дня точтли. Каждая из этих групп считалась в целом счастливой, несчастливой или нейтральной в зависимости от значения ее первого дня. Но помимо этого каждый из дней мог быть хорошим, плохим или нейтральным согласно его отличительному номеру и знаку. Дни под номером 7, 10, 11, 12 и 13 считались в общем благоприятными, а дни с цифрой 9 – неблагоприятными. Но воздействие цифр следовало сочетать с влиянием знаков, так что ритуальный календарь на самом деле представлял собой таблицу из двухсот шестидесяти особых случаев.
Кроме того, каждая группа из 13 дней была приписана к одному или двум богам: солнце и луна относились к группе микицтли, Патекатль – бог напитков и пьянства – к группе киауитль; планета Венера и бог умерших – к группе коатль и т. д. Наконец, девять божеств, "властелины ночи", образовывали ряд, параллельный ряду знаков и шедший непрерывной последовательностью рядом с ними. Их особое влияние, безусловно, следовало принимать в расчет при оценке прорицателем любого взятого дня.
Также было необходимо принимать в расчет особенности самого года и то воздействие, которое могли иметь на знаки основные стороны света. Так как, по представлениям мексиканцев, мир был чем-то вроде мальтийского креста: восток сверху, север справа, запад снизу и юг слева, 20 знаков, изображающих дни, делились на 4 группы по 5 знаков, в каждой из которой доминировала одна из сторон света. Например, знаки сипактли и акатль относились к востоку, оселотль и текпатль – к северу, масатль и калли – к западу, а шочитль и точтли – к югу.