- Так ведь распоряжаться придется. Там пилоты в чинах...
- Полетите парой. Старше капитана нету. Два капитана. А распоряжаться... Знаете, как в древности ученик говорил учителю: "Побей, но выучи!" Рукоприкладствовать, конечно, не рекомендуется, - начштаба улыбнулся своей шутке, - но учить нужно. Оба капитана командиры эскадрилий. Они сами просят.
Пе-3 понравился Хамиду. Модификация Пе-двойки. Не случайно его сперва конструктор Петляков конструировал как ВИ-100, высотный истребитель. Моторы повышенной мощности. Крупнокалиберные пулеметы Березина и пушка ШВАК. В хвосте вмонтирован пулемет, из которого можно открыть огонь по прицепившемуся к хвосту "мессеру" или "фокке-вульфу", правда, огонь не прицельный, отпугивающий. Потому и прозвали летчики этот пулемет "пугачом". Вместо стрелка-радиста дополнительный бак с горючим. Изрядно, значит, увеличена дальность полета. И скорость истребительская - свыше 500 километров в час!
Капитан Виктор Стрельцов, командир эскадрильи Пе-3, голубоглазый шатен с орденом Красного Знамени на выцветшей защитного цвета гимнастерке, встретил Хамида приветливо.
- Подучи нас маленько, старшина, - сказал он, пожимая руку штурману. - Мы ведь сухопутчики. Все с азов начинать надо.
И сразу же исчезла скованность. Хамид рассказал о специфике полетов над морем вообще и в Баренцевом - в частности. Объяснил простейшие приемы ориентирования над открытым морем, если, скажем, начнет "играть" компас. Как на глазок определить скорость движения вражеских кораблей, другие хитрости.
- Ну а лучший учитель - практика, товарищ капитан.
Баренцево море в этот день походило с высоты на кипящую ртуть. Небо хмурилось. Хамид, сидя позади и чуть справа летчика на своем откидном сиденьи, наблюдал за сухопутным капитаном. Тот вроде держался нормально, пытался даже шутить. А лицо напряженное, какое бывает у курсантов, впервые выполняющих самостоятельный полет. И еще - инстинктивно, того не замечая, стал набирать высоту.
- Какое впечатление, товарищ капитан? - спросил Хамид.
- Нормальное. Только вот все кажется будто мотор барахлит. А вообще-то здорово! Ни разу до этого не приходилось летать "курс ноль".
- Ползем по меридиану, прямо к полюсу. Скоро вам предстоит, товарищ капитан, принимать поздравления.
- С чем?
- Потерпите немного, узнаете.
Хамид занялся штурманской линейкой, полетной картой. Некоторое время спустя торжественно объявил:
- Поздравляю вас, товарищ капитан!
- Да с чем же, с чем?
- Только что проскочили шестьдесят шесть градусов тридцать две минуты северной широты.
- Ну и?..
- Мы в Арктике. Можете теперь считать себя арктическим летчиком-истребителем.
- Вот здорово! - вырвалось у капитана. - Полетаем теперь вправо, влево по этому случаю? Приказано ведь искать фрицевы "калоши".
- Извините, товарищ капитан, но я не советовал бы пренебрежительно называть немецкие корабли - и боевые, и транспорта - "калошами". Очень больно кусаются. Даже самый замухрышистый сторожевик, если пренебрежительно к нему отнестись, таких бед понаделает! Корабельная зенитная артиллерия у немцев бьет довольно точно.
- Ну, старшина, - шутливо произнес летчик и попытался улыбнуться. - И так летишь, как Баба-яга на метле, еле душа в теле, а ты еще запугиваешь.
- Предупреждаю.
- Понятно. Так что, может, восвояси, а? Уж больно муторно мотаться над Ледовитым океаном. Я холодной воды боюсь.
- Скоро привыкнете. А нам еще лететь и лететь. За семьдесят пятую параллель. Высота пять тысяч метров - оттуда обзор замечательный. Дойдем до точки разворота, походим параллельными курсами - и назад, домой.
- Ладно. А как ведомый наш поживает? Что-то помалкивает.
- Выполняет приказ - радиомолчание. А летит, - словно его веревочкой к нам привязали.
Пе-3 стал набирать высоту. Яркое солнце сияло в светло-голубых небесах. С такой высоты арктические воды отливали потемневшим алюминием. Вдали раскинулось белоснежное бесконечное поле пакового льда. Глубоко внизу, по левому борту, радужно поблескивали две остроконечные льдинки.
- Айсберги, - пояснил Хамид.
- Ну и красотища! - восхитился капитан, любуясь сказочным пейзажем. - Чудо какое-то!..
- Компенсация, так сказать, плата за страх.
Пе-3 обыскали заданный район, но никаких кораблей - ни немецких, ни наших - не обнаружили.
- Что ж, - заметил Хамид, - значит, сведения были неверные. Но ведь отрицательный результат - тоже результат. И очень хорошо, что нету здесь фрицев. Значит, результат мы привезем положительный. А сейчас еще один совет. На тот случай, если с вашим штурманом что-нибудь произойдет. Ранят или что похуже. А вам возвращаться надобно. Не держитесь точно проложенного курса. Берите на пару-другую градусов левее, восточнее.
- Зачем?
- В полете, да еще после боя могут быть штурманские ошибки. И вместо своей базы, можете очутиться где-нибудь возле Кибергнеста. А горючего у вас остается только чтобы зажигалку заправить. А если вы возьмете восточнее, то это уже наша земля.
- Резонно, - согласился комэск.
Еще дважды Хамид Сарымсаков вывозил двух комэсков. Капитаны быстро освоились со спецификой полетов над студеным Баренцевым морем. Расстались друзьями.
И снова полеты, полеты - разведка, бомбежка с горизонта и пикирования, воздушные бои... И опять повезло старшине Сарымсакову. Однажды, подойдя к своей "пешечке", летчик, штурман и стрелок-радист с изумлением увидели: стоит возле самолета старшина эскадрильи и держит в руках три пехотных стальных каски.
- Приказ майора Лапшенкова. Отныне и вовеки веков приказано вам поверх шлемофонов надевать эти стальные горшочки. Говорит, мол, дополнительная гарантия.
Приказ не обсуждается. Надели парни стальные каски. Полетели на задание. Задача: двумя звеньями (шестерка самолетов) нанести бомбовый удар по вражескому морскому конвою в районе Киркенес. Прикрытие - четыре истребителя. Конвой солидный - четыре транспорта и шесть кораблей охранения. Сразу же небо заляпали разрывы вражеских снарядов. Ударили зенитки и из Киркенеса.
АКУЛИНИН. Атакуем головной транспорт.
САРЫМСАКОВ. Есть - головной!..
Штурман направил прицел на крупный, тысяч на восемь брутто-тонн транспорт.
САРЫМСАКОВ. Левее пять градусов.
АКУЛИНИН. Понял. Пять.
САРЫМСАКОВ. Еще два лево!
АКУЛИНИН. Есть два лево.
САРЫМСАКОВ. Так держать.
АКУЛИНИН. Есть!
САРЫМСАКОВ. Решетки!
АКУЛИНИН. Есть решетки!
Летчик перекинул тумблер выпуска тормозных решеток.
Самолет словно кто-то придержал за хвост. В прицеле уровень пополз сначала вперед, затем назад и уравновесился.
САРЫМСАКОВ. Пошел!..
Акулинин резко отдал штурвал от себя, самолет вошел в пикирование. Летчик начал ловить в свой прицел головной транспорт. Могучая сила оторвала штурмана от сиденья и он повис, удерживаемый привязными ремнями.
"Пешечка" продолжала пикировать, стремительно теряя высоту. Скорость нарастает... Вот уже и высота сброса.
САРЫМСАКОВ. Бомбы!
Акулинин нажал на кнопку сброса бомб на штурвале справа. Штурман продублировал сброс бомб механической аварийной ручкой.
Самолет стал резко выходить из пикирования. Неведомая сила прижала пилота и штурмана к сиденьям. От перегрузки темнеет в глазах. Акулинин убрал тормозные решетки и с небольшим снижением повел Пе-2 в сторону моря. А в это же время Хамид, развернув свой прицел на 180 градусов, напряженно наблюдал за полетом бомб.
- Порядок! - вскричал штурман. - Накрыли "купца".
"Купец", выпустив из своего чрева дымный столб, стал крениться на борт.
Обожгло палец левой руки... Удар по каске... Придя в себя, Хамид увидел, что между двумя вертикальными килями "пешки" чуть вверх-вниз "ходит" "мессершмитт". Пикировщик теперь летел по проверенному маршруту - в сторону Северного полюса, на бреющем. В нескольких метрах от его брюха вздымались тяжелые волны Баренцева моря.
Вражеский истребитель, пристрелявшись пулеметами, ударил и из пулеметов и из пушек. Дымные трассы, тускло поблескивая, прошли чуть в стороне, поскольку хитроумный Акулинин создал незаметное для глаза скольжение на крыло. Но надолго ли счастье?
- Командир! - заорал не своим голосом Хамид. - Прижмись... Совсем прижмись к воде!
- Захлестнет!
- Хуже не будет!
Теперь "пешечка" летела так низко над штормящим Баренцевым, что за ней даже пенный бурун виделся. Хамид ударил по "мессеру" из пулемета. Трасса прошла буквально впритирку у пилотской кабины... Эх, досада! Но что это?! Вражеский истребитель, видимо, инстинктивно, уходя от сверкающего пунктира пулеметной струи, толкнул ручку от себя и... нырнул в волны!
На базе экипаж Акулинина встретили торжественно. Сам командир полка майор Сыромятников обнял парней. Замполит Ласкин, человек не щедрый на похвалы, сказал: "У, чертяки, с двойной вас победой!" А секретарь партбюро эскадрильи старшина Откидач, летавший стрелком-радистом у самого Лапшенкова, сказал комэску, хитро улыбаясь:
- Они, товарищ командир, вдвойне именинники. И корабль потопили, и "мессера". Им двойная "наркомовская" норма к ужину полагается.
- После... После войны отдам долг. Обойдутся и одной нормой, - улыбнулся Лапшенков. - Была бы моя воля - и вовсе отменил "норму". Люди глазомер утрачивают, реакцию. Убежден, что сбитый Сарымсаковым фриц был под градусом. Иначе... Зачем ему было "мырять"?
- Я тоже так думаю, товарищ командир, - согласно кивнул Хамид. - Мы как летели?.. Гребни волн винтами бурунили. А он - ручку от себя!
Как бы там ни было, а засчитали Хамиду один сбитый "мессер".
А через несколько дней (они были заполнены боевыми делами) вновь отправили Хамида к "петришникам". Задание: на территории противника действуют наши разведывательно-диверсионные группы. Им надобно сбросить вооружение, боеприпасы, консервы, радиоаппаратуру с питанием и так далее. Показали на карте точку сброса. Условный знак - три костра, выложенных в линию. Полнейшая конспирация. Абсолютное радиомолчание. Все личные документы оставить на базе. Полет, с учетом гористого рельефа местности, максимально приближенный к земле. Напрямик лететь запрещается. В полетной карте указаны точки разворотов маршрута, чтобы сбить с толку противника.
Летчик, угрюмый детина, и, как показалось Хамиду, тоже "варяг" в полку Пе-3, пробасил:
- Поработать, штурман, придется. Я не только не по прямой пойду, но и вилять стану промеж сопок. Может, и получится "бреющий". А тебе морока. Ориентиры будут, как телеграфные столбы, мелькать. Справишься?
- Куда деваться, - развел руками Хамид и рассмеялся.
- Веселый ты парень, как я вижу. Жалко такого хоронить.
- Тебя - тоже.
- Жареный петух тебя еще не клевал.
- Жареный не клевал. А фрицы клевали... Слушай, не знаю, кто ты по званию, не видать отличий. Ты меня только на дуэль не вызывай.
- Дуэль будет, когда полетим. Посмотрю, что ты за серафим.
...Этот полет Хамиду запал в душу надолго. Угрюмый пилот творил чудеса - летел впритирку над озерами, закладывал отчаянные виражи, огибая сопки, взмывал вверх, когда перед самолетом вырастала вдруг поросшая мелкой березкой высота, вновь уходил на бреющий. И только справлялся хрипло:
- По маршруту идем?.. Чо молчишь?
- Сразу не ответишь. Идем нормально. Давай дальше крути цирк.
Вышли в обусловленную точку. Сверили время... Вспыхнули три огонька.
- Выхожу на цель! - пробурчал пилот. - Действуй.
Хамид приник к прицелу... Вот условные огни. Нажал на кнопку сброса, продублировал аварийный сброс.
- Разворот.
Пе-3 с ревом повернул на обратный курс. Теперь уже летели по прямой. Стемнело так, что неизвестно, как дома садиться. Одно успокаивает: задание выполнено.
Цепочка посадочных огней встречала "пешку". Угрюмый посадил самолет идеально.
- Класс! - восхитился Хамид.
- Рады стараться, - буркнул угрюмый. Помолчал и добавил: - А ты, парень, вроде ничего. Годишься. А потому прими добрый совет: очень прошу, доживи до Победы!
- Попытаюсь... И тебе того желаю!
- Ну, бывай.
И они расстались.
Столько лет прошло. Много было в газетах фамилий знаменитых летчиков, асов. Может, среди них был и его угрюмый здоровяк.
Сколько их таких было!..
В сохранившейся "Личной летной книжке" Хамида Сарымсакова под номерами 60, 63 и 64 значатся полеты на Пе-три со следующими заданиями: "Воздушная разведка транспортов противника в районе Тана-фьорда и перехват БА противника", "Барражирование в районе Тана-фьорда на перехват БА и ТА противника" .
Это означает, что командование всепогодных истребителей-перехватчиков Пе-3 "одолжило" штурмана Сарымсакова для выполнения важнейшего боевого задания.
... После разгрома гитлеровскими торпедоносцами и подлодками союзного морского конвоя PQ-17 англичане отказались от формирования новых конвоев, ссылаясь на огромные потери. Стали пробавляться "капельными" посылками, то есть посылкой одиночных транспортов с грузом военных материалов. Однако президент США Рузвельт воспротивился обструкционистской позиции Уайтхолла. Под его давлением был сформирован новый конвой - PQ-18. И легко понять, что от судьбы этого каравана судов зависело дальнейшее снабжение с Крайнего Севера Советской Армии танками, самолетами, другими военными материалами.
Не следует забывать и о том, что в сентябре шли тяжелейшие кровопролитные бои в Сталинграде, на подступах к Орджоникидзе на Кавказе. Решалась судьба социалистической Отчизны. Каждый танк, каждый самолет был на вес золота. Да что там золото! Цены им не было. После разгрома конвоя PQ-17 на дне океана остались лежать более 200 самолетов, 450 танков, а всего военного имущества на 700 миллионов тогдашних долларов! А наша военная промышленность, эвакуированная на восток, еще не развернула полностью производственные мощности. Немного погодя все стало на свои места. Наши заводы дали фронту столько боевой техники, что помощь по лендлизу стала выглядеть просто мизерной. Но это произошло позже. А тогда...
Караван вооруженных торговых судов под охраной военных кораблей союзников прокладывался в наши воды, прижимаясь к паковым льдам Ледовитого океана, а затем, круто повернув на зюйд, "купцы" пробирались мимо мыса Канин Нос к горловине Белого моря, чтобы причалить в Архангельске. Мурманск, начисто разбомбленный фашистами, уже не мог обеспечить приемку грузов. Да и удобней для нас был Архангельск. Но все это понимали и гитлеровцы. Геринг приказал любой ценой уничтожить конвой PQ-18. И тогда разыгралась грандиозная, небывалая в истории морских сражений полярная "воздушно-морская битва".
Поскольку это повествование документальное, позволю себе сослаться на книгу Валентина Пикуля "Реквием каравану PQ-17" с несколько странным, но очень точным определением жанра - "Документальная трагедия". Автор, сам в годы минувшей войны моряк Северного Флота, блестяще изложив все перипетии многострадального конвоя PQ-17, рассказал также и о битве возле мыса Канин Нос. Вот несколько выдержек.
"С короткой палубы "Авенджера" взлетают, как мечи, острокрылые "суордфиши". Их отгоняет в сторону свой же огонь...
Дробным лаем заливаются "эрликоны"... Но что больше всего поразило в бою англичан - так это главный калибр русских... Советские эсминцы в битве у Канина Носа, в нарушение всяких традиций, применили по самолетам свой главный калибр, 130-миллиметровые гранаты творили просто чудеса!
Вот он, низко гудящий над морем строй торпедоносцев.
Ближе... ближе... ближе.
... Надо еще знать тех людей, которые вцепились сейчас в штурвалы своих машин, готовые нажать красную кнопку "залп". Они, эти асы Геринга, отступать не любили. Им только дай цель - они идут на нее, уже не сворачивая в сторону. Ближе... ближе... ближе... смерть твоя!..
Враг не отпускал PQ-18 на протяжении многих часов. И опять наши эсминцы ввели в дело свой главный калибр, гася силу и скорость торпедоносцев. PQ-18 отбивался на два фронта сразу: авиация шла сверху, подлодки шли снизу. И караван прорвался!
Уже в Белом море корабли попали в сильнейший шторм, три транспорта вылезли на мели, но их удалось стащить на воду при высокой точке прилива. Геринг потерял в этой битве над PQ-18 лучших своих летчиков. Это его разъярило: он отправил самолеты далеко - к Архангельску, где корабли уже стояли под разгрузкой на рейдах. Но и там, на земле поморов, враг получил жестокий отпор...
27 транспортов пришло в СССР!
Потери:
12 транспортов, когда PQ-18 охранялся союзными силами (разграничительная линия действий союзных и советских военно-морских н воздушных сил проходила по двадцатому меридиану восточнее Гринвича. - О. С.);
1 транспорт, когда в охранение вступили наши корабли.
Причем транспорт "Кентукки", подорванный возле Канина Носа, не затонул. Его расстрелял союзный эсминец" .
В этом ожесточенном сражении герой моего повествования, Хамид Сарымсаков, не участвовал. Но он способствовал победе. Именно он с пилотом Пе-3 и другие истребители-перехватчики атаковали немецкие пикировщики и торпедоносцы, когда они, под прикрытием "мессеров" рвались к Канину Носу. И если над конвоем, рыча моторами, появлялось двадцать торпедоносцев, сорок... То их могло быть и шестьдесят и восемьдесят. Но остальных разогнали, загнали в ледяную пучину Баренцева моря. В этом бою на боевом счету Хамнда появился второй вражеский самолет - двухместный истребитель "мессершмитт-110". Он срезал стервятника на вираже, когда "мессер" выходил из крутого пике, с близкого расстояния. Ударила длинная очередь - и пират буквально развалился в воздухе.
Командир экипажа помолчал, а потом произнес протяжно:
- Аминь!
- О-омин! - повторил на узбекский лад Хамид и рассмеялся.
- Ты чего такой смешливый? - удивился командир.
- Опять... Опять по каске трахнуло. Спасибо Семену Васильевичу, нашему комэску. Приказал надевать пехотные каски.
- А-а-а... - командир экипажа кивнул. - А я сперва тебя за трухача принял. Теперь же вижу: полезная штуковина.
В разбитый переплет остекления врывался ледяной ветер.
- Потерпи, браток, - летчик обернулся и улыбнулся Хамиду. - До базы осталось всего ничего. Раз, два - ив дамках.
- Недавно небось в Заполярье?
- Недавно.
- Оно и видно. Здесь никогда заранее ничего не угадаешь. Был у меня командир, Кобзарь по фамилии. Перевели меня от него. И полетел Кобзарь на разведку. Все прошло вроде благополучно. От "мессеров" удалось скрыться в облаках. А дошли до аэродрома - налетели снежные заряды, началось обледенение, и аэродрома не видать, и горючка на исходе. База приказала прыгать с парашютами. Кобзарь через два дня пришел. А вот штурман со стрелком-радистом погибли.
- Повезло твоему Кобзарю.
- Повезло, да не очень. Погиб он все же. Позже.