2. Над Ригой - ночь
Наступила первая ночь при немцах. С чердаков, с крыш, из подвалов выползли гитлеровские агенты. В городе появились немцы-"репатрианты", в 1940 году эмигрировавшие из Латвии.
Немцы везли их в обозах как осведомителей, сыщиков, будущих комендантов тюрем и лагерей и просто палачей. Прибалтийские немцы оправдали надежды своих хозяев; среди гитлеровских негодяев они были самыми отъявленными, среди палачей - самыми жестокими, среди следователей и надзирателей - самыми подлыми.
С каждым часом еврейский погром принимал все более разнузданные формы, все более широкие масштабы. Начался повальный грабеж еврейских квартир. Потом начались массовые аресты. Хватали всех, кто попадался под руку, и отводили в тюрьму, в префектуру, а иных вели прямо в Бикерниекский лес. Всего в эту ночь было арестовано 6 тысяч евреев.
Бикерниекский лес имеет незабываемую и печальную славу в истории Латвии. В 1905 году прибалтийские бароны, занимавшие все командные посты в этом крае, потопили в крови волну первой русской революции. Тысячи участников революционного движения были расстреляны тогда в Бикерниекском лесу. В годы гражданской войны здесь проводились массовые казни борцов за советскую Латвию. В этом лесу, словно геологические напластования, покоятся кости борцов и мучеников двух поколений. Это же место было избрано немцами для массового истребления сотен тысяч рижских и привезенных из Западной Европы евреев.
Немцы стремились перещеголять друг друга в изощренных способах истребления беззащитных людей. Штурмбанфюрер Краус из Зихерхейтсшуполицай, например, выработал свой излюбленный прием. На улицах Московского Форштадта он выстраивал группы евреев, завязывал им лица портретами Ленина и Сталина и, вооружив латышских мальчиков винтовками, приказывал: "Стреляйте в большевиков!" Когда те отказывались, он ловил одного-двух из них, завязывал и им лица портретами и загонял в общую толпу. И тогда уже целая команда эсэсовцев расстреливала колонну "портретов". Унтерштурмфюрер Брунс заставлял евреев предварительно копать себе ямы, ложиться в них, примерял по росту, долго и придирчиво добивался, чтобы каждая яма имела правильные геометрические формы и, только полностью натешившись, расстреливал свои жертвы.
Кровавую оргию справляли немцы в здании префектуры. Сюда непрерывно привозили евреев для "регистрации на работу". Немцы заполняли какие-то анкеты, у некоторых измеряли нос, лоб, скулы, что-то долго записывали. Потом, громко смеясь, они сжигали в печке только что заполненные документы и выносили "решение":
- В Бикерниекский лес.
Однажды в полночь один эсэсовец приказал раздобыть парикмахера. Когда тот пришел, он велел всем пожилым евреям сбрить половину бороды, вырвать один рукав из костюма, разуть по одному ботинку и пуститься в пляс. Через полчаса явился командир эсэсовского отряда, совершенно пьяный, и объявил, что сейчас он прочтет политический доклад. Говорил он долго и бессвязно, но единственно, что можно было понять, означало: евреям он, штурмбанфюрер, пощады давать не будет. Раз они попали в его руки, то могут считать себя покойниками и готовиться к встрече со своими праотцами на том свете. И в доказательство, что у него слово не расходится с делом, штурмбанфюрер тут же застрелил нескольких человек из своего пистолета. В эту ночь прошли "перерегистрацию" в префектуре около 3-х тысяч человек. Больше тысячи были сразу отправлены в Бикерниекский лес и расстреляны. Остальные были заключены в городскую тюрьму.
Во дворе Центрального Комитета МОПРа немцы обнаружили много плакатов и портретов и несколько знамен. Гитлеровцы приказали собранным ими здесь евреям взять знамена и плакаты, изобразить "демонстрацию", петь "Интернационал" и другие революционные песни. Когда палачи решили, что репетиция закончена, они вывели "демонстрацию" на улицу, пытаясь натравить на нее население. Но провокация гитлеровцев провалилась. Латыши и русские шарахались в стороны от страшного зрелища. Тогда немцы пустили в ход автоматы и пулеметы, - и вся "демонстрация" была расстреляна тут же на улице.
В эту же ночь в доме №10 по Мариинской улице праздновали свои успехи офицеры Виртемберг-Баденского гренадерского полка. Они загнали на свою оргию несколько десятков еврейских девушек, заставили их раздеться догола, плясать и петь песни. Многие из несчастных были тут же изнасилованы, а затем выведены во двор и расстреляны. Превзошел всех своей выдумкой капитан Бах. Он выломал у двух стульев сиденья и заменил их листами из жести. К стульям были привязаны две девушки-студентки Рижского университета и посажены друг против друга. Принесли два горящих примуса, которые были поставлены под сиденья. Офицерам очень понравилась эта затея. Они взялись за руки и организовали вокруг двух мучениц хоровод. Девушки извивались в муках, но руки и ноги были накрепко прикручены к стульям, они пробовали кричать, им заткнули рот грязными тряпками. Комната наполнилась тошнотворным запахом жареного человеческого мяса. Немецкие офицеры с хохотом кружились в веселом хороводе.
3. Первые дни оккупации
Еврейские дела были переданы в руки прибалтийских немцев, вернувшихся в Ригу. Эти прохвосты с давних пор были одержимы звериной ненавистью к еврейскому населению. Прибалтийский немец - это особый вид колонизатора, наглый и безудержный, веками высасывавший все соки и богатства из прибалтийских земель и не скрывавший ни своего презрительного отношения к "туземцам", ни своей ненависти к евреям. Только с присоединением к Советскому Союзу Латвия, Литва и Эстония избавились от извечного гнета прибалтийских немцев.
Теперь они вернулись в форме штурмовиков, облеченные неограниченными правами и властью. В рижских полицейских участках в свое время был известен, как матерый хулиган некий Ганс Манскайт. Рижане вздохнули спокойно, когда он в 1940 году репатриировался в Германию. Он вернулся вместе с германскими войсками в должности следователя гестапо по еврейским делам. Видную роль при гестапо стали играть прибалтийские немцы - бухгалтер Лоренцен, доктор Бернсдорф, бухгалтера Шульц и Браш. Другие прибалтийские немцы, нахлынувшие обратно в Ригу, хотя и не занимали официальных постов в гестапо, но изощрялись в издевательствах над беззащитным еврейским населением города не меньше гестаповцев.
Специальным приказом евреям запрещалось покупать продукты в тех лавках, где покупают немцы и латыши, запрещалось заниматься "вольной" работой: все евреи должны были трудиться на принудительных работах. Евреям было предписано носить шестиугольную звезду "Щит Давида" на груди и запрещалось ходить по тротуарам: разрешалось пользоваться только мостовыми.
Аресты и массовые расстрелы продолжались непрерывно. Людей хватали на улицах, в квартирах и тут же расправлялись с ними. На Гертрудинской улице группа штурмовиков взобралась на крышу пятиэтажного дома и оттуда сбрасывала на землю еврейских детей. Какой-то чиновник приказал было прекратить эту казнь. Ему ответили с крыши:
- Мы здесь ведем научную работу. Мы проверяем правильность закона Ньютона о всемирном притяжении.
- Доннэр вэттэр! Хорошо сказано! Продолжайте, господа. Наука требует жертв.
По улице Лачплеша шел старый еврей-портной, сгорбившись под тяжестью швейной машины. Немецкие офицеры направили на него свой автомобиль, но старик успел отскочить в сторону и прислониться к телеграфному столбу. Немцев возмутила такая "непокорность". Они повернули машину и устроили форменную охоту за стариком. Пять минут они гонялись за ним; наконец, они прижали его к газетному киоску, и он отскочил на тротуар.
- Что? Нарушаешь законы Германской империи? закричали гитлеровцы.
Они оттащили старика на мостовую и стали избивать его железными прутьями. Когда он, весь окровавленный, упал без чувств, немцы отошли к своей автомашине и, закурив, начали весело беседовать. Латышка Петрунья Салацас, которая была свидетельницей этой дикой сцены, принесла кружку воды и подошла к старику, чтобы обмыть ему лицо и дать напиться. Немцы заметили это, один из них вырвал из рук латышки кружку и с размаха швырнул ее женщине в лицо, затем избил ее своей плеткой и, пригрозив пистолетом, прогнал ее. Старик скончался через два часа тут же на улице Лачилеса у газетного киоска.
В эти дни шла жестокая расправа не только над евреями, но и над всеми, кого немцы подозревали в симпатиях к советской власти. Евреев расстреливали за то, что они евреи. Латышам ставилось в вину, главным образом, одно - хорошее отношение к советской власти. Это уравнивало обе национальности в глазах палачей. 3 июля во дворе Рижской тюрьмы было выставлено 50, связанных спина к спине, пар, - в каждой паре был один еврей и один латыш. В первой паре стояли латышка Эльвира Дамбер и еврей Яков Абесгауз.
- Вы хотели равенства, - кричал руководивший расстрелом унтерштурмфюрер, - сейчас вы его получите.
И 100 связанных попарно людей - евреи и латыши - были расстреляны. Каждая пуля пронизывала последовательно два тела, и кровь 100 человек лилась одной струей во дворе тюрьмы. Трудно перечислить все изощренные пытки, которым подвергались евреи. В памяти многих рижан сохранилась мученическая смерть 19-летней Лины Готшалк. Ее поймали на улице и привели на Елизаветинскую улицу в квартиру, где кутили пьяные немецкие офицеры. Гитлеровцы затеяли дискуссию, каким способом умертвить свою жертву. Девушка хорошо знала немецкий язык и безмолвно слушала спор, в котором решалась ее участь. После длительного обсуждения немцы пришли к решению - превратить девушку в существо без костей. Ее завязали в мешок и стали методически бить по телу шомполами. Избиение длилось два часа. Девушка уже умерла, а кости ее все переламывались. Немцы не оставили своего занятия, пока не убедились, что все до единой кости переломлены. Тогда они скатали тело Лины Готшалк в окровавленный мясной шар и приказали солдату выбросить его на бульвар у оперного театра.
Через несколько дней немцы приступили к проведению приказа о трудовой повинности для евреев. Вершители судеб в Риге - генерал-комиссар Латвии обергруппенфюрер Дрекслер и гебитскомиссар Витлок распорядились, чтобы все трудоемкие работы выполнялись только руками евреев. При этом были запланированы такие работы, которые не вызывались никакой необходимостью и часто сводились к ненужной затрате материалов.
Еврейский отдел биржи труда возглавляли лейтенант Краус и зондерфюрер Дравэ. Они с особым садизмом пытали свои жертвы. Вначале большой группе евреев, главным образом, молодежи, поручили разборку зданий, полуразрушенных в результате военных действий. Задания были так велики, что многие юноши, и в особенности девушки, буквально надрывались. На носилки, которые несли два человека, немцы приказывали грузить по 8-10 пудов камня или кирпича. Падавших от изнеможения избивали палками и нередко - до смерти.
Рабочий день начинался, как правило, с избиения и кончался обычно убийствами. С утра экзекуция начиналась с того, что наказывали нарушителей приказа о ношении шестиугольной звезды. Вначале звезду надо было носить на левой стороне груди, потом был издан приказ, что носить ее следует на правой стороне. Затем было приказано носить звезду на спине. Еще через некоторое время последовал приказ звезду носить и на спине и на груди. Затем правила претерпели еще несколько изменений: немцы возвращались к первому варианту, затем ко второму и так без конца.
Каждое утро люди спрашивали себя, куда же прикрепить клеймо, и каждое утро немцы находили "нарушителей" и начиналось массовое избиение.
О мерах по обеспечению хотя бы относительной безопасности при разборке зданий немцы и не задумывались. Наоборот, они заставляли отбивать кирпичи у основания разрушенных стен с тем, чтобы ускорить снос ненужных домов. Почти ежедневно стены рушились, хороня под своими обломками десятки людей. Каждый день возвращавшиеся с работы евреи не досчитывались друзей и близких.
Сотни рижских евреев погибли на торфоразработках у Олайна.
Гебитскомиссаром Елгавского (Митавского) уезда был прибалтийский немец барон Эмден. Его прозвали "Король Земгаллии", потому что здесь, в окрестностях Митавы, находились его бывшие владения и потому что в подчиненном ему уезде он вел себя как жестокий деспот и безудержный властолюбец. Имеется свидетельство о нескольких "охотах" и "облавах", которые он устраивал на беззащитных евреев. Известен и список соучастников одной из таких "охот": капитан Цукурс, майор Арайс, префект города Риги Штиглиц, унтерштурмфюрер Егер, прибалтийские немцы - братья Брунс, группенфюрер Копиц.
Однажды эта компания явилась к директору торфоразработок и потребовала выдачи двухсот евреев. Директор возразил было, что подобные изъятия могут привести к срыву поставок торфа в указанный срок, но всесильный гебитскомиссар настоял на своем. Правда, и ему пришлось пойти на некоторые "уступки": ему выдали только женщин и детей. Вскоре началась "охота". Несчастных группами по 10-15 человек выгоняли в поле и предупреждали, что если они смогут убежать и скрыться в ближайшем лесу в течение 8 минут, то у них есть шанс на спасение. В противном случае они будут расстреляны. как саботажники и неполноценные субъекты. Женщины и дети по свистку, насколько хватало сил, бежали по направлению к лесу. Бежать надо было целый километр через канавы, кочки, заросли кустарника. Немцы, следя за хронометром, сдерживали своры охотничьих собак. По истечении восьмой минуты собаки с визгом и лаем срывались с места и гнались за своими жертвами. Многих они настигали еще в открытом поле или в мелком кустарнике. Специально выдрессированные псы перегрызали людям горло и мчались дальше. Иные собаки, повалив свою жертву на землю, ждали пока не прибежит хозяин. Тот стрелял в лежащего человека и собака, получив в награду лакомство, бежала дальше, разыскивая новую дичь.
Когда немцы разделались с теми, кого они настигли в открытом поле, началась облава в лесу. Проводилась она по всем правилам охотничьего искусства - с глубокими обходами, гонкой, лягавыми, огневыми засадами. Собаки рыскали по всему лесу и гнали обезумевших женщин к тому месту, где обосновался "Король Земгалии" со своими друзьями. Как только женщины выбегали на небольшую поляну, они попадали под огонь двустволак. Стреляли немцы волчьими зарядами.
Убийства евреев происходили ежедневно. Сотни людей были расстреляны при возвращении с работы, при появлении на улице. Многие предпочитали отсиживаться в подвалах и голодать, но не подвергать себя риску попасться на глаза какому-нибудь фашисту. Особо памятны дни 16 июля, когда была расстреляна тысяча человек, и 23 июля - годовщина присоединения Латвии к Советскому Союзу, когда было убито свыше 200 человек и арестовано около 800. И еврейских мертвецов немцы преследовали: был издан специальный приказ не принимать трупы евреев в морг. По 7 суток валялись трупы евреев на улицах Риги.
Затем немцы начали энергичную подготовку к полному истреблению евреев. Для этого надо было собрать евреев в одно место и изолировать от остального населения. Районом для переселения евреев немцы избрали Московский Форштадт (Московское предместье), где в средние века находилось еврейское гетто. Вряд ли немцы руководствовались историческими соображениями. Просто Московский Форштадт - наименее благоустроенная часть города и находится в непосредственной близости от Бикерниекского леса - традиционного места массовых расстрелов.
Вскоре было сформировано правление рижской еврейской общины, ответственной перед немецкими властями. Председателем правления был назначен доктор Шлетер, венский еврей, бывший государственный советник Австрии. В правление вошли также адвокаты Михаил Ильяшев и Минц, врач Рудольф Блюменфельд, бывший директор текстильной фабрики Кауфер, бухгалтер Блуменау и др.
В первые же дни стало ясно, что назначение правления не создает никаких перспектив на улучшение условий существования. Нормы снабжения продуктами были урезаны - евреи получали половину того, что получало остальное население; и это сводилось к 100 граммам суррогатного хлеба в день. Поездки в села для закупки продовольствия евреям были строго запрещены. Среди еврейского населения начался голод. Отрезанные от всего мира - сношения по почте были запрещены - евреи Риги в тревоге ждали дальнейших событий.
4. Гетто
Немцы всячески торопили евреев с переселением в Московский Форштадт. На выезд они иногда предоставляли всего два-три часа. Мебель и имущество выселяемых немцы присваивали себе.
Район, отведенный для гетто, был очень мал, а люди все прибывали. 21 октября был издан приказ генерал-комиссара о создании гетто и о введении новых, суровых ограничений. Отныне на рижских евреев распространился человеконенавистнический "Нюрнбергский закон" и изданная в его развитие "Новелла Геббельса".
По выражению творцов этих "законов" евреи перестают быть субъектами в обществе, а делаются объектами расовой политики.
Приказ генерал-комиссара запрещал евреям находиться за пределами гетто; выходить за колючую проволоку они могли только под конвоем. Предприятия, на которых применялся труд узников гетто, должны были своих работников доставлять к месту работ и обратно под стражей. Населению города строго запрещалось общаться с евреями и даже близко подходить к ограде гетто.
Двойной забор из колючей проволоки опоясал несколько кварталов в Московском Форштадте. 24 октября вечером немецкая стража впустила последних евреев в наспех воздвигнутые ворота. Рижские евреи были загнаны в огромную западню.
Потянулись дни, полные тревог. Каждое утро распахивались ворота гетто, и тысячи людей под конвоем уходили на работу. Директора предприятий, подрядчики, коменданты немецких воинских частей широко пользовались бесплатным трудом обитателей гетто. Руководивший еврейским отделом биржи труда лейтенант Краус никому не отказывал в рабочей силе. На воротах гетто висел плакат: "Отдаются евреи за вознаграждение. Это относится и к воинским частям".
Возвращавшихся с работы евреев ежедневно обыскивали у ворот гетто. Немцы тщательно осматривали каждого. Они искали газеты, книги, продовольствие. Однажды у студента Кремера нашли бутерброд, юношу тут же расстреляли. Тем временем в гетто голод усиливался, многие от недоедания падали с ног.
Правление общины принимало локальные меры для улучшения условий жизни. Врачи гетто приложили много сил, чтобы при исключительной скученности населения, антисанитарной обстановке (немцы запретили вывозить нечистоты из гетто) предупредить вспышки эпидемий. В гетто работали амбулатории, приют для сирот, столовая для стариков и инвалидов.