Для музыкального сопровождения она выбрала "Музыку на воде" Генделя, "Импровизацию для трубы" Кларка и "Иисусе, радость желания человеческого" Баха. Из-за того, что Дэнис уже был ранее женат, Маргарет, к удивлению некоторых приглашенных, не посвященных в подоплеку дела, явилась к венцу не в белом подвенечном уборе. Вместо этого она сделала заявку на введение новой моды, первую из многих, которые станут вехами на ее пути наверх, - от полного пренебрежения модой к репутации одной из наиболее элегантных женщин в мире. Ее свадебное платье, длинное, из бархата яркого оттенка, нарочито театральное, представляло собой точную копию наряда герцогини Девонширской со знаменитой картины сэра Джошуа Рейнолдса, художника-портретиста XVIII века. Светло синее, как сапфир, с подобранной к нему в тон шляпкой со страусовым пером (она любит носить шляпки), это платье не случайно имело цвет, признанный официальным символом консервативной партии. Всегда отличавшаяся практичностью, она превратила его после свадьбы в платье для званых обедов и "еще долго его потом носила" {12}. Медовый месяц новобрачные провели в Португалии, на Мадейре и в Париже, сочетая приятное с полезным - Дэнис попутно занимался делами. Это была ее первая поездка за границу.
Вернувшись в Лондон после трехнедельного свадебного путешествия, которое до сих пор остается самым долгим их совместным отдыхом, они поселились в маленькой квартирке на шестом этаже, которую Дэнис снимал на Флад-стрит в Челси. В этих краях они в основном и обитали в продолжение двадцати восьми лет до переезда на Даунинг-стрит. Теперь, выйдя замуж, Маргарет была избавлена от необходимости зарабатывать на жизнь, поэтому она уволилась с работы, отошла от политической деятельности и поступила на юридический факультет учиться на адвоката. По завершении двухгодичного курса обучения и после сдачи двух экзаменов ей предстояло получить звание барристера. После этого она должна была проработать третий год практикантом у старшего барристера, как это полагалось всем будущим адвокатам, помогая ему подготавливать дела к слушанию и сопровождая его, в парике и мантии, в зал суда.
В разгар учебы, через год после свадьбы, Маргарет поняла, что она беременна. Она отлично сознавала, что с появлением ребенка изменится жизнь, но не хотела, чтобы его рождение отлучило ее от политики. У нее пока не было ни малейшего понятия о том, как можно исхитриться быть матерью, оставаясь женой и политиком, но с недавних пор ее не покидала мысль, что женщины не должны ограничивать себя какой-нибудь одной жизненной ролью. Всего несколькими месяцами раньше умер король Георг VI и престол заняла его дочь Елизавета, которая была на полгода моложе Маргарет. Убежденную монархистку Маргарет окрыляла перспектива видеть на троне женщину. Елизавета стала первым монархом женского пола после 1901 года, когда закончилось царствование королевы Виктории. Маргарет настолько заинтересовалась тем, что может означать эта перемена для положения женщин в общественной жизни, что даже написала статью под заглавием "Проснитесь, женщины" для выходившей тогда газеты "Санди график".
"Женщины могут - и должны - играть ведущую роль в созидании славной елизаветинской эпохи", - писала она. Женщины, которые отказываются от карьеры ради воспитания детей, недооценивают и себя и свою семью, доказывала она. Женщины могут, не разрываясь, трудиться и дома и вне дома. "Представление, будто от этого страдает семья, на мой взгляд, в корне ошибочно". На женщин нельзя накладывать ограничения, особенно в политике, каково бы ни было их семейное положение. "Коли появится женщина, которой задача окажется по плечу, она должна иметь равную с мужчинами возможность претендовать на важнейшие посты в кабинете. Почему бы женщине не стать министром финансов - или министром иностранных дел?" {13} "Премьер-министром" она не сказала, и на то были веские основания. Ей казалось, что предположить такую возможность при ее жизни было бы нереалистично. Алфа ее статья привела в восторг: не он ли учил ее думать и поступать независимо, преодолевать ограниченность, и вот теперь учеба приносит плоды. О том, как отнеслась Беатрис к этому по сути дела формальному отрицанию ее понятий о материнстве, история умалчивает.
Беременность не сделала Маргарет менее деятельной. Вдобавок к занятиям юриспруденцией она впервые в жизни стала вести все домашнее хозяйство, стряпать, убирать и отделывать квартиру. Встав в шесть утра, она на скорую руку жарила Дэнису яичницу с беконом и провожала его на работу. Вечером она готовила плотную английскую еду: жаркое и отбивные, нечто обильное, сытное и отнимающее не слишком много времени у хозяйки. Красить стены и клеить обои было ее любимым отдыхом. Как только она уставала от юридических книг, она влезала в халат маляра, напоминающий шатер, и принималась обдирать и зачищать стены. Это была своего рода терапия, перемена темпа, но за дело она бралась всерьез. Она всегда старалась делать все как надо. Дилетантски ляпать краску было не в ее манере. Когда в 1988 году шел ремонт помещений на Даунинг-стрит, Маргарет Тэтчер остановилась перекинуться несколькими словами с Карлой Пауэлл, своей приятельницей, женой ее личного секретаря Чарлза Пауэлла, которая в тот момент подкрашивала стену.
- Смотрите, чтобы не подтекло! - предупредила Тэтчер.
- Вы управляйте страной, а я как-нибудь управлюсь с окраской, - ответила Карла. Тэтчер рассмеялась.
Маргарет сдала свой первый экзамен на звание адвоката в мае 1953 года, на пятом месяце беременности. А в августе, на семь недель раньше срока, она разрешилась в больнице принцессы Беатрисы в Челси двойней. Рождение двойни явилось полнейшей неожиданностью. Современных методов обследования тогда не существовало, и она понятия не имела, что носит двоих. Роды были долгими и трудными, и в конце концов врачи решили прибегнуть к кесареву сечению. Сначала появился на свет мальчик, а еще через две минуты - девочка. Каждый из новорожденных весил всего четыре фунта. Родители не выбрали имен заранее и решили не называть детей в честь кого бы то ни было. Они дали им в конце концов имена Марк и Кэрол. "Мы лишь хотели, чтобы имена у них были простые, которые невозможно сократить, - пояснила она. - Нам не нравились все эти уменьшительные клички" {14}.
В ту субботу Дэнис ушел из дома и как сквозь землю провалился. Роды ожидались только в октябре, и он отправился на международный матч по крикету между командами Англии и Австралии. А после матча зашел с друзьями в паб отпраздновать победу: Англия выиграла кубок - знаменитую "Урну с прахом". Когда у Маргарет начались схватки, связаться с ним не удалось. Она самостоятельно добралась до больницы и в одиночестве переносила родовые муки. "Еще бы мне не помнить! - комментировала она впоследствии. - Моего муженька невозможно было нигде найти. Он улизнул и где-то слонялся" {15}. В словах ее звучал шутливый гнев, но угадывался в них и слабый отголосок настоящей обиды. Было бы лучше, если бы он проводил ее в больницу и дожидался там, пусть даже и не присутствуя в палате при родах. Но его вообще не было рядом, и тем не менее она справилась сама. Это не убавило ее любви к Дэнису, но укрепило ее в мысли, что едва ли не все на свете она смогла бы сделать самостоятельно.
Две недели, проведенные в больнице, стали для Маргарет временем раздумий о том, как быть дальше. Одно дело - рассуждать о сочетании карьеры с материнством, и совсем другое - осуществить это на практике, особенно при двух младенцах. Она понимала, что для большинства женщин растить малышей-двойняшек было бы всепоглощающей и утомительной работой. Но ее тревожила мысль, что она растеряет знания и способности, если не продолжит свою карьеру. Перед ее мысленным взором вставал образ ее собственной матери Беатрис, нянчившейся с ней и Мюриел. "Меня пугало, что с двумя детьми на руках я могу поддаться искушению тратить все свое время на домашнее хозяйство и уход за ними, забросив учебу и поставив крест на своем уме и опыте. Я чувствовала, что должна найти применение и остальным сторонам моей личности" {16}.
"Помню, лежу я там и думаю: если прямо теперь, в больнице, я не напишу заявление о допуске к выпускному экзамену, я, может, никогда больше к этому не вернусь. Зато если я напишу его сейчас, гордость не позволит мне пойти на попятную. И я его написала. Усилием воли заставила себя сделать это" {17}. Четыре месяца спустя она пошла на выпускной экзамен и сдала его. Больше всех гордился Дэнис: "Промежуточный экзамен на адвоката в мае, двойня в августе и выпускные экзамены на адвоката в декабре. Хотел бы я посмотреть на женщину, которая смогла бы повторить этот рекорд!" {18} Она проявила верх эффективности, родив сразу и мальчика и девочку. "Она получила все с первой попытки, - с восхищением говорит ее приятельница. - Ей больше не приходилось задумываться над тем, чтобы снова прервать свою карьеру". Все это так, но надо ли удивляться тому, что при любом упоминании об "эффективности", с которой она произвела на свет своих детей, миссис Тэтчер мечет грозные взгляды. Впрочем, рожать еще раз никогда не входило в ее планы.
Маргарет решила больше не баллотироваться в парламент, пока не подрастут малыши. Адвокатская практика - это другое дело. Заниматься адвокатурой - значит работать в одно и то же время дня, исподволь продолжая полезные приготовления к неизбежному возвращению на политическое поприще - после того как близнецы поступят в частную школу-интернат. Пока же преждевременно родившиеся двойняшки, как подчеркивала она, "были маленькие и нуждались в заботе и уходе". Как и всякая молодая мать, она поначалу страшно боялась за них. "Я жила в постоянной тревоге. Конечно, 90 процентов времени тревожишься напрасно, но все равно ведь тревожишься". Предвыборные кампании с их ночными бдениями никогда не изматывали ее так, как изматывали близнецы. "Мне уж стало казаться, что я никогда больше не высплюсь", - сетовала она, вторя жалобам матерей всего света. Она никогда не кормила их грудью, но давала им утром и вечером бутылочку. Когда малыши стали старше, она всегда укладывала их при свете ночника. "Нет смысла пытаться приучить их к темноте, - говорила она. - Ведь почти все дети боятся темноты" {19}.
Квартира, еще меньшего размера, чем в Грантеме, была тесной, но подпадала под действие закона о регулировании квартирной платы и стоила всего 18 долларов в неделю. Уезжать из нее супруги Тэтчер, насколько это зависело от них, не хотели. Какое-то время все четверо ютились в одной комнате, пока не вмешался счастливый случай: освободилась соседняя квартира. Дэнис снял и ее, пробил стену, вделал дверь и водворил близнецов с нянькой в соседнюю комнату, которую Маргарет отделала в розово-голубых тонах. Одевала она близнецов безупречно, чаще всего в одинаковые костюмчики и пальтишки, скроенные и сшитые их бабушкой Беатрис, которая с Алфом приезжала в Лондон навестить внуков. Алф, чья манера держаться с годами смягчалась, играл с ними, без церемоний растянувшись на полу. Маргарет и Дэнис редко наносили ответные визиты в Грантем; городок наводил на нее скуку и напоминал ей о трудном детстве и отрочестве почти без друзей. С родными Дэниса они виделись тоже не часто: Маргарет было с ними не слишком уютно.
Дэнис хорошо зарабатывал в "Атласе", но был почти так же экономен, как Алф. В бережливом семействе ничто не пропадало зря. Когда в конце концов малыши перебрались в соседнюю комнату, Маргарет пустила занавески, отгораживавшие их "детскую", на подкладку для зимнего пальто {20}. Поначалу дети поглощали у матери все время, все силы, но Маргарет Тэтчер была полна желания вернуться к работе. "Они и впрямь становятся центром жизни, - говорила она о малышах. - И все же я сознавала, что могу дать что-то еще" {21}.
Обладая прекрасной памятью на подробности, еще более обостренной занятиями химией, она решила специализироваться на налоговом праве, этой исключительно мужской области в и без того сугубо мужской профессии. Начало было для нее весьма неблагоприятным. К ее собственному и общему удивлению, барристер, у которого она проходила практическое обучение, отказался взять ее к себе на службу после шестимесячного испытательного срока. Этот отказ привел Маргарет в смятение. Пусть у нее не было блестящих способностей, но ведь она упорно работала. Трудясь над изучением систем налоговых скидок и иностранного налогового законодательства, она то и дело приносила домой груды отчетов с цифрами налоговых поступлений, так что Дэнис, лучше нее разбиравшийся в отчетной цифири, мог помочь ей. Коллеги объясняли увольнение Маргарет прихотью их непредсказуемого босса, а отнюдь не изъянами в ее работе. С нею поступили бесчестно, заключила Тэтчер. Она была уязвлена, но не стала тратить время на упреки и обвинения. Вместо этого она быстро нашла себе другую работу и на протяжении следующих пяти лет трудилась полный рабочий день в качестве барристера - специалиста по налоговым вопросам.
Политика по-прежнему занимала ее мысли. Она неотступно думала над тем, как лучше вернуться на политическую арену, ясно сознавая, что она расстанется с налоговым правом, как только подвернется подходящая вакансия. Хотя первоначально Маргарет планировала не баллотироваться в парламент, пока близнецы не поступят в школу, она вскоре отступила от этого плана. Она упорно подыскивала такой избирательный округ, где можно было бы выставить свою кандидатуру на дополнительных выборах, проводимых для замещения члена парламента, умершего или ушедшего в отставку в промежутке между всеобщими выборами. Она искала такую возможность по всему Лондону и вокруг него, полная решимости найти избирательный округ, куда она могла бы ездить и возвращаться в тот же день, чтобы меньше бывать вдали от детей.
Близнецам едва исполнился год, когда она предложила свою кандидатуру в округе Орпингтон в Северном Кенте. Тут ее кандидатуру отклонили, но едва не приняли в Бекнеме; далее, она предлагала себя кандидатом в Ашфорде, Мейдстоне и Хемел-Хемпстеде. Оксфорд тоже отклонил ее кандидатуру. В комитетах по отбору кандидатов ей говорили, что ее подготовленность и ум произвели благоприятное впечатление, но выражали мнение, что молодой жене с малыми детьми лучше бы оставаться дома. Это приводило ее в ярость.
Ее попытки пройти в кандидаты осложнялись еще и проблемой жилья. В 1958 году, как предусматривалось, плата на снимаемую ими квартиру в Челси должна была подскочить, и Тэтчерам предстояло решить, то ли оставаться и платить высокую квартплату, то ли купить собственный дом в другом месте. Но покупать не имело смысла, покуда Маргарет не утвердят где-нибудь кандидатом. Что ее могут не избрать кандидатом или что она прекратит поиски перспективного округа - такой мысли она не допускала.
В конце концов постановление правительства о сокращении контроля над квартплатой заставило Тэтчеров решиться. Они купили дом с четырьмя спальнями на участке земли величиною почти в акр в графстве Кент, к югу от Лондона, и переехали в него из Челси. Едва только они подписали купчую, как открылась вакансия на место кандидата консерваторов в парламент от округа Финчли, к северу от Лондона. В Финчли, не в пример некоторым другим округам, придавалось значение тому, чтобы кандидат жил по крайней мере где-то поблизости от округа. Потенциальный преемник уходящего в отставку парламентария-тори, который сохранял за собой это место двадцать с лишним лет, обязательно должен был быть моложе сорока и жить не далее, чем в сорока милях, от Финчли. Маргарет было тридцать три, а ее дом в Фарнборо находился в тридцати пяти милях от Финчли. К тому времени Тэтчер стала прямо-таки профессиональной соискательницей на конкурсах претендентов при выдвижении кандидатов от консерваторов. На заседания отборочных комитетов она шла, как актриса на пробу, хладнокровно исполняя свой отработанный номер.
Привлекательность Финчли состояла и в том, что отсюда было рукой подать до Вестминстера (где находится здание парламента), и в том, что победа на выборах была обеспечена кандидату консерваторов. На прошлых выборах кандидат тори победил тут кандидата лейбористов с перевесом более чем в 12 000 голосов. Одна беда: на это место претендовало около двухсот человек. Письменный экзамен свел количество претендентов к двадцати двум. Устная презентация Тэтчер вывела ее в число четырех финалистов, среди которых она была единственной женщиной. Судя по репортажу, помещенному в "Финчли пресс", ее выступление произвело сильное впечатление. "Говорившая без бумажки и подчеркивавшая смысл сказанного выразительными жестами, миссис Тэтчер гладко перешла к ясной оценке положения на Ближнем Востоке (после Суэца), ловко, как умелая хозяйка, отмеряющая ингредиенты по знакомому рецепту, взвесила пропагандистские маневры России, прихлопнула Насера, как муху, севшую на кухонный стол, стремительно переключилась на внутренние проблемы Англии (показав себя тонким знатоком проблематики оплаты труда и тред-юнионов), а затем уверенно развернула перед затаившими дыхание слушателями ослепительную картину будущего консервативной партии" {22}.
Консерваторы Финчли нуждались в кандидате, наделенном кипучей энергией. Члены отборочного комитета были обеспокоены ростом у избирателей в округе симпатий к либеральной партии и подыскивали динамичного кандидата, способного противоборствовать этой тенденции. На вопрос, что она предпримет, Тэтчер ответила: "Я объясню людям, что такое консерватизм, и поведу войска в бой". Как раз это и хотели услышать консерваторы Финчли. Она была избрана кандидатом. "Может быть, вам покажется, что это придумано задним числом, - сказал член муниципального совета Джон Типлейди, - но, правда же, на собеседованиях с кандидатами мы спрашивали себя: "Не будущий ли это премьер-министр?" Маргарет явно была таковой, и это пришло в голову каждому".
Дэнис узнал, что его жена возвращается к политической деятельности, только задним числом, пару дней спустя. Уехав по делам фирмы в Южную Африку, он прочел в лондонской газете, что кандидатура Маргарет выставляется избирательным округом, где место в парламенте обеспечено консерваторам; после назначения срока следующих всеобщих выборов она станет кандидатом-фаворитом, имеющим все шансы на победу. Хотя она вот уже четыре года упорно добивалась, чтобы ее избрали кандидатом для баллотирования в парламент, фактически, пусть даже и ненамеренно, Маргарет сдержала свое обещание не становиться профессиональным политиком, пока близнецы не выйдут из младенческого возраста. В 1958 году, когда им пришлось все чаще разлучаться с матерью, им только минуло пять.
И раньше-то, когда им не было пяти, они мало бывали с матерью, а уж после избрания в парламент они ее почти не видели. Пока близнецы были совсем несмышленышами, она, занятой юрист, по будним дням с утра до вечера пропадала на работе. Живя в Фарнборо, она ежедневно ездила в Лондон и обратно или поездом, вместе с мужчинами-соседями, или в стареньком разбитом "воксхолле". Дэнис ездил на работу в противоположном направлении в служебном автомобиле фирмы с престижным номерным знаком DT1.