Я никогда не любовался обнаженным женским телом, некогда было. И не скажу, чтоб не попадались тела красивые, но всегда был какой-то изъян (для меня), которого я стеснялся (за нее), и я старался глаза отвести, и мне хотелось, чтоб девушка чуть-чуть оделась. Или морщины, или дряблость, или вытянутость одной части и приплюснутость другой, или груди маленькие, или груди большие... Не хочу перечислять, вдаваться в эти детали и подробности, одно скажу: когда раздевается Ирбис - я обмираю. Хочется, чтоб она никогда не одевалась, хочется позвать людей и показать - смотрите, как это чудесно, замечательно сделано, смотрите, смотрите, это все настоящее, это все мое и... о Боже...
Читайте, читайте, все читайте и завидуйте.
Я хочу дописать этот любовный роман и изведать, испытать материал, потому что другого может не быть, а хочется успеть до какой-нибудь операции... по болезни и старости.
15 октября 1988 г. Суббота. Греция, Афины
Вечером ужин у посла. Владислав Семенович обогрел меня при партнерах и коллегах, говорит про мою роль:
- Грузины ("Генрих IV") и вы в Самозванце - мировой уровень. У вас огромная энергия, я вас знаю, я экстрасенс. И то, что у вас сейчас спад - это закономерно. Огромный взрыв будет у вас, вы это себе еще не представляете. Вы не знаете себя. У вас все впереди. Кажется, что уже все есть, все произошло, все случилось. Нет, все впереди, верьте мне. В вас заложен потенциал невероятной силы. Вы сильный человек.
- Со слабостями к слабому полу.
- А что, это необходимо. Греки относятся к этому с пониманием. Они считают, что у мужчины должна быть для здоровья, для того, чтоб у него был стимул, чтобы он мог творить и работать, молодая пассия. Необходима. Жены относятся к этому с пониманием. Меня это очень привлекает в них. Для них мужчина - все, глава и пр. Посмотрите на президента, на его любовницу - 72 и 34. Как вам? По-моему, хорошо. Для политики, может, это плохо, но зато авторитет у низшего и среднего сословий. Наши жены относятся к этому без понятия и понимания.
Послиха меня поцеловала. Подарила нам по сумке с бутылкой. Я все-таки успел всучить ей "Земляков". "Владиславе - с любовью". Всегда, когда я надписываю, боюсь наделать ошибок в русском языке.
Сон. Будто бегу я в метро, в трусах... Гимнастика. И никто не обращает особенного внимания. Но вдруг прицепилась одна женщина - дескать, хулиган, нарушение этического спокойствия граждан. "Кто такой?" - Вытащила блокнот, стала записывать мои исходные данные, почему-то красными чернилами. "Пишите, - говорю, - народный артист, и не мешайте мне работать". Во сне назвался я народным артистом. Прошлой ночью видел Дениса и Володю В. во сне. Сексуальные сны не снятся мне. Это меня тревожит, какое-то нездоровье, действительно упадок.
О религии говорю, размышляю, хожу иногда в церковь, заглядываю в Евангелие, молюсь по утрам и перед выходом на сцену, но все это - и частое знамение крестное, и поминание Бога - делается только для того, чтобы хорошо сыграть (а значит, во благо себе, своему комфорту), хорошо спеть, ловко написать что-то. Посредством и с помощью Иисуса Христа, покровителя моего, выторговываю я себе земные удобства, но не помню поступка за собой, чтоб я отказался от чего-то во имя, чтоб я пострадал действительно во имя, чтоб я кому-то помог действительно во имя, а не для себя только набирал очки на чашу добра: вот-де, Господи, добро делаю, бескорыстно делаю. Короче, я не делал и не делаю никаких движений, угодных Богу, чтоб это хоть в малой толике нарушило мой комфорт. Так удобно, паразитически устроился я с Верой своей, страдать истинно я не хочу и не умею - избегаю. И в том, что я сейчас говорю, пишу об этом, есть опять гордыня - я ведь горжусь собой, какой я искренний, как я себя бичую. Вот корень зла, корень не-веры моей.
Как жалко, что я не путешественник по натуре. Ведь где я побывал: в Акрополе у Парфенона - Парфена - девственница - чистота - целка непорочная. Такая эта была Афина(они делают ударение на последнем слоге). Оливковое дерево, которое растет с тех времен, когда Афина ударила своим копьем и появилась олива, древо мира. Купил карту Акрополя, рядом с планом Иркутска это будет смотреться. Паломничество надо совершать с любимой. Совсем по-другому, в другой эмоциональной перспективе воспринималось бы это. Праздник души и тела, сознания и подсознания. Однако малообразованному сердцу и голове эти величественные камни кажутся мертвецами и не оживают при самом красноречивом комментарии - надо знать, надо изучать с детства
Эллада - Греция - Византия. Наш духовный, культурный прародитель. Как хочется затащить на эту священную гору мою Тамару, Сережу, Дениса. Надо основать род, клан, родить надо девку, она соединит моих парней любовью к сестре младшей, и назову я ее Ольгой.
Шаповалов гуляет по Греции, почти не просыхает. Зачем его Николай взял? Чтоб репетировать с ним? Глупость. Чтоб тот заменил его в случае потери голоса. Отговорка. Скорее, он покупает его, чтоб тот все-таки ввелся в "Годунова". Николаю это нужно, он еще несомненно поиграет и свалит, что называется. "Высоцкого", он уже заявил, будет раз в месяц играть. "Это не спектакль, это семейное, святое". Демагогия. Николай надеется, что, если повяжет Шопена <Шаповалов Виталий (в дружеском кругу - Шопен) - актер театра.> подарком, круизом в Грецию, отдыхом замечательным да еще и денежно-вещественным, у того совесть заговорит. "Мы специально тебя в Грецию взяли, а ты..." Но разбудить и Шопена не так-то просто.
17 октября 1988 г. Понедельник. Мы покидаем Афину<$Esize 8 {up 20 back 25 prime}>
Счастье заключается в том, чтобы кого-то осчастливить. На холме Акрополя я видел себя с Ирбис и Тамарой. Я понимаю Альцеста: "Чтоб я гордиться мог, как любовь моя вас дарит благами земного бытия". Я плачу. Да, я не общественный человек, я эгоист, одиночка норный. Я подозреваю, что верность очень близка к гордости. Ведь Эфрос, в сущности, был очень гордым человеком, он знал секрет, он им владел, этим секретом, он хотел открыть, отомкнуть Таганку. И он бы ее отомкнул, он бы развернул любовь к себе, но слишком сильна была привязанность, мистическая привязанность и вера труппы в отца, в хозяина, в Любимова.
Николай - человек действительно нежный и заботливый. В туалет ко мне пришел с анальгином, искал лекарства для моего живота. Сам же сказал: "Хватану виски!" Почему-то хочется ему удачи пожелать.
Гнетет меня еще очень сильно Курск и то, что будет перед Курском, - встреча с Тамарой. Она полгода почти не видела меня. Крым - Волгоград - Харьков - Камчатка - Новосибирск - Новокузнецк - Эллада - Курск - Бобруйск. Самое главное чуть не забыл. Мне жалко ее невероятно. Жена моя хорошая, несчастная моя и любимая.
Николай с видимым удовольствием похвастался, что был сегодня в церкви, 20 минут посидел, свечку поставил.
Ну и молодец.
Цитирование хороших отзывов о себе - вот уж действительно чем богаты мои дневники.
18 октября 1988 г. Вторник
Меня нельзя одного пускать ни в какую заграницу. Стыдно, стыдно, надо выучить хоть пять фраз на английском языке - и я в Европе свой человек.
19 октября 1988 г. Среда, мой день
А грех мой страшный как раз против 7-й заповеди - я люблю замужнюю женщину и сам женат. И дети - там и тут.
Губенко - температура 39<198>, расстройство желудка. Заставили его с Антиповым Шопена вытащить на сцену. Шопен как будто за взятку приехал, ни текста, ни мизансцен не знает, а через месяц играть.. Что же тут-то Кольку так подставлять! Эхе-хе-хе-хе...
22 октября 1988 г. Суббота
Написал письмо Пащенко, лягнул и Распутина невзначай. Ну, в самом деле, как в темной бане собрались они мракобесничать в Иркутске, перед миллионной страной глупости говорить.
Увидел вчера у Николая шрам аппендицитный и вспомнил, как мы с Шацкой приходили к нему в больницу, что рядом с театром. Помнит ли об этом Николай? И как он относился к нам, любопытно! Поговорить с ним сердечно, без задней мысли не удается. Хочу передать Жанне строчки - любопытно, что скажет Жанна, какое мнение обо мне возникнет у нее. Хотя, с другой стороны, к чему?
26 октября 1988 г. Среда, мой день
А в Москве дела гнусные - на волне былой славы Дмитрий Певцов, Мальчиш-Плохиш. Конечно, это все дело рук К. и Х. Многим не по шерсти, что Любимов на коне и "Годунов" признан лучшим спектаклем сезона. В "Советской культуре" укусы появились. Теперь нападают прямо на Губенко, что он не ставит спектакли, а восстанавливает, а Филатова и Смехова встречают аплодисментами после истории в "Современнике". Не тебе судить, сопляк, и мешать все в одну кучу. Сами разберемся. И про пьянство осветил сполна, и про саботаж главным исполнителем спектакля "На дне". Это Дима Ванечке припомнил речь его на паспортном контроле по прилете из Испании.
7 ноября 1988 г. Понедельник
Замечательный ответ Кости Щербакова Певцову в "МН". Просто и убедительно. Что бы я делал на месте Певцова? Кто его успокаивает?
8 ноября 1988 г. Вторник
Вчера на "Годунове" был Вайда. Зайдя в кабинет Губенко, я застал их за беседой о предполагаемом сотрудничестве, чтобы Вайда сделал постановку. Губенко сетовал на труппу, опасаясь, что окончательно распадется. Вайда о Европе: "В Европе работать в театре негде, можно наколоться на дилетантов, на самодеятельность". Оговаривали название.
"Терпи, нетерпеливое сердце!"
Разговоры с Хвостовым о Певцове, Смехове и Яковлевой, и все неприятные. Хвостов убежденно мне заявляет, что у Певцова вся правда и все возмущены! Истины в этом театре не добьешься. Надо замолчать, замолчать и писать.
31 октября 1988 г.
"Ну, здравствуй, друг мой. 11 утра, дорогой! Всю ночь сегодня в поезде Москва - Белгород писала я тебе мысленно это письмо. Сколько убедительных, на мой взгляд, слов сочинила! Да ведь все без толку. Ты ведь все равно ничему не внемлешь и внимать не будешь. И зелье это дороже тебе и меня, и детей. Как же я была счастлива и горда тобой, какой пьедестал ты себе этим воздвиг бы: "Сказала моя повелительница-распорядительница: "Не хочу, чтобы ты пил!" Помолился, поклялся именем твоим Богу, что не прикоснусь губами к спиртному никогда, и все". Не надолго же тебя хватило. А я верила тебе больше, чем себе, честное слово. Ты ведь и меня таким образом на свой пьедестал этот взгромоздил, и ох как больно сейчас с него падать!
Я ведь люблю тебя - я боготворю тебя и все твои грехи и достоинства".
13 ноября 1988 г. Воскресенье
650 000 - таков объявленный тираж книги Марины Влади с правом переиздания. Это значит, все издательства (Воронеж и пр.), как "Мастера и Маргариту", переиздадут эту книгу, наводнят ею страну, и наконец-то удовлетворится обывательское любопытство. Без единой купюры.
С утра сегодня обещал Косте Желдину пойти с ним на прием к Жуковой. Похлопотать по обмену квартиры, а заодно замолвить словечко о здании для пельменной.
Вечер. День был полезный. Жукова обещала помочь со зданием для пельменной, ну и, разумеется, обменять Косте квартиру.
16 ноября 1988 г. Среда, мой день
Прочитал "Роман летел к развязке" - Ивинская о Пастернаке. Судьба, жизнь, любовь. Жалко, ужасно обидно, что она не родила ему. Проклятое время, выкидыш... Боже, Боже мой! Все огромное, талантливое, кажется, в чем-то и с твоим романом жизни перекликается, и ищешь, тщетно, может быть, аналогии. Ах Боже, Боже мой! Полдня говорю "люблю" одной, полдня - другой. Вру напропалую, спасает Кузькин. Принесли билет и командировку в Норильск.
18 ноября 1988 г. Пятница
В "Юности" публикация о работе над спектаклем "В. Высоцкий". Какое-то неприятное ощущение, как от не очень чистой игры. И вот беда - тогда позволительно и Певцову говорить.
"Когда меня изгнали из СССР..." - вот эта самая противная для меня фраза в любимовском построении оправдательного слова. Он пытается внушить, и многим он мозги запудрил, что его якобы выдворили, выслали из России. Как ему хочется, чтоб было, как у Солженицына! Зачем? Меня тошнит от его интервью - "все не так, ребята...". И очень много слов говорится о высокой художественности спектакля "Живой". Ах ты, беда какая! Какие же векселя оплачивать скоро придется! Как мне противны эта шумиха, показуха. Неужели без них нельзя обойтись?!
Ведь куда правильнее и честнее было бы даже такое: "Стало невыносимо жить, работать, я покинул СССР под первым предлогом, лишь бы не видеть, не слышать, не участвовать". Ведь так оно и есть... чем глупостями добиваться лишения гражданства.
Валерий! Чего ты себя распаляешь?! Оставь ты этого старика в покое, пусть он играет как умеет. Важно что? Чтоб приехал, чтоб был здоров, чтоб был в форме и выпустил хороший спектакль. Время всех рассудит и все разложит по полкам.
Томление и грусть. Все собрались вокруг моего стола. Тамара читает письма Набокова, в который раз перечитывает "Дар". Я завидую. Сережа болтает, вычитал, как делать деготь.
21 ноября 1988 г. Понедельник. Аэропорт Норильска
Встретили меня там отменно - Дом Высоцкого в Норильске.
27 ноября 1988 г. Воскресенье
К/т "Высота". Кооператив "Кит".
Записка: "Какое отношение вы имеете к кооперативу "Кит"? Мы заплатили по 2 руб. 50 коп. Вам от этого что-нибудь перепадет?"
Перепадет обязательно. Особенно за рассказ о Ельцине, как он хотел помочь перестройке - завалить страну мясом, взяв 34 млн. долларов у США.
В "Советской культуре" подбор писем в защиту Любимова и "Годунова".
"Вести себя раскованно с дураком рискованно" - это мой случай с Рязановым. Одни мыслят, другие цитируют.
Шевелев Илья Нисонович, профессор из Алма-Аты, прислал мне свою книжку "Афоризмы". Есть и мне косвенный совет:
"Развод в 30 лет - неприятная реальность, в 40 лет - неблаговидный поступок, в 50 лет - подлость, в 60 лет - глупость". Где-то мои намерения к подлости склоняются. Сейчас попалась мне на глаза фотография Крицкой Ларисы - роман четвертого и пятого курса ГИТИСа, прерванный внезапной женитьбой на Шацкой. Чего жалко, так это того, что у нас с Шацкой не было романа. Роман обязательно должен быть. Быть может, он-то и есть то, что составляет основу, сердцевину, суть любовного дела, интриги. Так все быстро вспыхнуло, потом свадьба и хорошая жизнь 4 года, а потом... романы мои бесконечные довели Нинку до ручки и до Филатова. После фотографии Крицкой наткнулся я на письма Жени Сабельниковой и узнал по строчке поэтическую душу Жени. Замечательный был роман. Но роман, не закончившийся женитьбой.
"Московская правда" - "Троянский конь у ворот "Таганки". Нина Велихова с дерьмом Певцова смешала. Бедный мальчик! Чем больше в его адрес серьезных слов, тем выше он в собственных глазах - расшевелил-де улей. Вот и так ведь багаж популярности наживается. Сочувствующих у него и тайных, и явных много - по разным причинам и поводам, я думаю. А уж вне стен театра и подавно. Думаю, если бы не грядущий приезд Любимова и не будущее распределение в "Бесах" и у Губенко, число открытых голосов против нынешнего худ. руководства было бы куда больше. И никому тут ничего не докажешь, все аргументы не принимаются заранее - с момента назначения в главные Губенко нет самостоятельной работы. И что мне делать - архив свой хранить вне дома?! Лет 13 назад передо мной вставала та же проблема. И я хотел дневники свои сестре Тоне отвезти. Кому теперь?
Ей известны все мои тайны, которыми жива моя душа, еще не совсем лишенная мало-мальски поэтического воображения - Ирбис, красный конь, ладьевидная радость. Почему я разрешаю над этим смеяться? Ну, конечно, она оскорблена ужасно. И я подлец, очевидно. Да не очевидно, а подлец. Но что мне делать, если я влюбился.
Остановил меня вчера гаишник.
- Ваше удостоверение, Валерий Сергеевич... Ах, Валерка ты, Валерка...
- А что я сделал?
- Сейчас я тебе, Валерка, объясню, что ты сделал. Ты, Валерка, не с той полосы выехал. И когда ты, Валерка, перестанешь нарушать, а? С той полосы вправо поворачивать надо. А? Как же так, Валерка, когда же ты правила выучишь!! Что там у вас в театре интересненького идет? "Солдат и Маргаритка" идет? "Мастер и Маргаритка" и "Иван Грозный"... А, "Борис Годунов"! Я двадцать лет вас останавливаю всех, и Любимова останавливал, и вашего хрипатого наркомана, не люблю я его... не любил. Значит, ничего интересного у вас нет, а чего к вам тогда народ прет? От нечего делать?! Ах, Валерка ты, Валерка... Ну спой мне, Валерка, "Мороз, мороз" и езжай, да больше не нарушай, береги себя.
29 ноября 1988 г. Вторник
Сегодня после спектакля пресс-конференция. До чего же я не люблю это занятие!
3 декабря 1988 г. Суббота. Самолет
Марк Захаров. На вечере 23-го я спрашивал, получил ли он мое письмо.
- Нет, точно нет, у меня это как-то зафиксировалось бы.
- Письмо на вашу статью о Тихонове.
Так вот, Захаров открывал театральный фестиваль, говорил со сцены этого прославленного и многострадального театра. В словах могу быть не точен, но смысл следующий. Говорил, какая новая энергетика заложена в "Годунове". Любимова назвал не только великим режиссером, но и выдающимся общественным деятелем. Это было новое в характеристике Любимова. Марк - умный и хитрый. Характеристика художника как общественного деятеля имеет две стороны. Любимов, особенно последнее время, именует себя только художником и от политического театра открещивается. А Марк как бы напоминает: "Да нет, дорогой товарищ, популярность ваша лежит как раз в области возбудителя общественного спокойствия, именно как политического интригана". С другой стороны, Любимову должен весьма импонировать статус человека-борца, "сахаровость" бунтаря против партийного, коммунистического удушья. Все переплелось, как в ленте Мёбиуса.
А самолет летит. На пресс-конференции запустил я в массы мысль: "Почему от Губенко ждут какого-то театрального манифеста, от его первого спектакля? Все выдающиеся режиссеры начинали с неудачи. Ну и что, Тарковский - "Гамлет", Панфилов - "Гамлет"? Не нужно ставить "Гамлета". Все ждут: вот поставит спектакль Губенко - вот тут-то мы его и потерзаем. Он художественный руководитель, он вообще может не ставить спектакли. Ульянов ведь не ставит, он сам поставил такое условие, хотя мне говорили, что это труппа так поставила вопрос о худруке. Короче, я дал Губенко разрешение на провал и вообще отпускную от постановки. Это Николай четко оценил, заметил, во всяком случае. Велихова в своем письме говорит о беспрецедентной смелости и справедливости суждений Любимова о положении в стране и обществе периодов культа и застоя. Да разве это не может не взволновать самолюбие остальных театральных деятелей! Ведь он оказывается ОДИН и САМЫЙ-САМЫЙ. Как же, как же, а мы что, получали премии и награды, звания и ордена? Мы что, ничего не делали, не были смелыми? И ответ Смелкова про то же самое. Все смешалось, все перепуталось и с этим ударом по Эфросу. Театр дошел до такой жизни, что билеты на новые спектакли, поставленные уже не Любимовым, продавались в кассах метрополитена в нагрузку к другим, более интересующим зрителя. Да, я это слышал сам и был ранен. Но сам Эфрос на кассу театра смотрел иначе, вот в чем вопрос. И тут правых или виноватых нет. И в моей статье "В границах нежности" об этом сказано. Но факты - вещь упрямая. Однако с этим ударом по мертвому Эфросу душа моя ни справиться, ни согласиться не может. Или не хочет? А-а-а, самого себя, кажется, изловил.