Литературная жизнь вроде бы затихла, но чувство обделенности по-прежнему меня преследует. Жизнь страшит.
Теперь главное, из-за чего я взялся за дневник сегодня: посмотрел Ж. Кокто "Орфей", прочел "Русофобию" Шафаревича (N 6 "Современника") и "Все течет" Василия Гроссмана ("Октябрь", N 6). Все это вещи, способные вызвать сильнейшую ипохондрию от собственного несовершенства.
Шафаревич, конечно, вооружает русскую мысль неким импульсом. Его статьи интегрирует движение, лишает каждого русского крайнего беспокойства за судьбу Родины и предостерегает. Интересно, что мысль Шафаревича - не изображать Россию как страну рабскую - перекликается с Гроссманом.
"Подобно тысячелетнему спиртовому раствору, крепло в русской душе крепостное, рабское начало. Подобно дымящейся от собственной или царской водки, оно растворило металл и соли человеческого достоинства, преобразило душевную жизнь русского человека" (с.92, N 6, "Октябрь").
"Девятьсот лет просторы России, порождавшие в поверхностном восприятии ощущение душевного размаха, удали и воли, были немой ретортой рабства…?" Я совершенно с этим не согласен. Наше "рабство" если и выводить, наше умение идти в рабство - это из-за совестливости, из-за чувства судьбы, из-за ощущения всевышней воли, стремления пострадать, чтобы в этом страдании искать и обрести правду. Мы ведь никогда не знали душевного рабства.
"Орфей" - это фильм 49 года! Как много, оказывается, значит, что мы вовремя не видели, не читали и не знали. Удивительно, что фильм не постарел. Фильм с самодеятельным режиссером, с "литературщенным" сценарием, с очень простыми мыслями. И как современно.
Испортилась машина - я в отчаянии. Значит, надо идти на поклон во внешний мир!
3 июля, понедельник. С утра возил Валю в Болшево к Райзману, а после был в "Молодой гвардии" у Галины Степановны Костровой - отвозил мои предложения по книжке учеников и забирал рукописи Васи Белоглазова. После был в "Новом мире" и "Знамени" - развозил рассказ. Я, как всегда, сделал его на ксероксе - кто быстрее напечатает. Но ведь ненапечатанный рассказ никому не нужен!
Выяснились детали относительно публикации Солженицына. В прошлую среду С.П. Залыгин был у секретаря ЦК Медведева, тот категорически против, С.П. пригрозил отставкой. Как всегда, партийная власть не соображает, с какими калибрами культуры имеет дело. Передали все на секретариат Союза писателей. На секретариат, который состоялся в пятницу, не приехали ни правые (Бондарев), ни левые (Шатров, Бакланов, Коротич). Говорят, Шатров писал по поводу Солженицина письмо в ЦК - причина одна: А.И. плохо относится к иудеям.
Вчера вечером был в театре. К. Сергиенко "Собаки" (Собаки!..) Смотрю Ставропольский театр исключительно из-за афиши - типичная афиша провинции. Театр погибает из-за стремления потакать зрителю. Пьеса, сконструированная на остатках эстетики Шарикова, полна любимых зрителем манков, а не ходят. Ходят на название "Я стою у ресторана" - все билеты проданы. Мой любимый Ростов, переехавший из Костромы в Ставрополь, холоден и ложно-темпераментен.
5 июля, среда. В понедельник вечером снова был в театре. "Свалка"
Н. Коляды - высчитанное, рассчитанное на публику произведение. Театр уверяет публику, что она-то, в отличие от сцены, другая, у нее есть надежды. Какое все-таки у театра безошибочное чутье на пошлость, как он бежит от всего, что может по-настоящему взволновать и заставить сделать интеллектуальные усилия. Воистину, последнее, - самое тяжелое. Недаром на современном театре так охотно эти духовные усилия заменяют пластикой: танцами, дзюдо.
Встретил Веру Максимову, долго говорили. Меня очень увлекает ее борьба с Шатровым. Весь съезд ВТО, оказывается, был отрепетирован у него дома. Зачем? - спросил у Веры. За два последних года у него 41 зарубежная поездка и 20 - у Смелянского. И, честно говоря, я все же не понимаю - зачем?
Сегодня все утро ездил по строительным магазинам: переделывал крыльцо, ищу шифер. Купил пластмассовый, дорого.
Два последних дня взахлеб читаю Сем. Липкина "Декада". Очень узнается Р. Гамзатов (Мансур). Интересные мысли о Боге и науке.
Прочел С. Каледина "Стройбат" - литература наблюдений. Интересно, мастеровито. Путь ли это литературы?
9 июля, воскресенье. Вчера вечером сорвался и на электричке поехал смотреть "Франциска Ассизского" Лилианы Кавани - финал московского фестиваля. Возможно, это и будет самым моим большим впечатлением от начавшегося фестиваля. Сейчас все во мне обострено в размышлениях о религии и судьбе России. Уже вызрела мысль, что родина выше порядка и политических стереотипов. Ради нее, если будет необходимо, надо жертвовать и этим.
В дороге прочел "круглый стол" о религии и христианстве в "Московском литераторе" (все это соотнесено с Грэмом Грином). Под впечатлением "Воздуха свободы" Л. Габышева ("НМ", N 6). Сильно, хотя с моей точки зрения литература - не совсем судьба. Это еще и некая разведка независимого. Не завидую ли? Нет. Мое все впереди, быть может, уже после смерти.
Пишу на пути в электричке. О фильме, повести, "круглом столе", - потому что все это фон, лишь фон для размышлений о романе. Ясен герой: преподаватель атеизма. Есть и некий вариант названия: "Тринадцатый апостол". Рай должен кончиться некоей религией неповиновения. Не так ли?
На даче Иван построил новую терраску.
25 июля, вторник. Утро. Надо немедленно начинать работать. Прошедший фестиваль очень меня поколебал. Может быть, раздражает суета, в которой лично я не участвую. С моей точки зрения, фильмов нет. Куда все это делось? Обмельчало, исчерпав себя, искусство, постарел я, публика? Оба написанных рассказа раздал по журналам. Никуда не звоню: как?
Начал новую работу для "Кругозора", но ушел в сторону, в мемуары. Это о первой звуковой записи А. Солженицына. Возможно, получатся мемуары редактора. Надоумила меня "Автобиография" Евтушенко в "Неделе". В какие юные годы он овладел искусством политической конъюнктуры!
Сейчас попробую побегать. В 13.00 поеду в Москву.
Надо начать роман, и все тогда пойдет.
Бегал. Поле с травой и подсолнухом уже начали косить. Жизнь зреет и проходит. Вода в реке прохладная.
В роман: кающийся за свои публикации Андрей Дементьев - время повернулось. Чтобы не забыть: в пятницу по ТВ передача "Добрый вечер, Москва".
28 июля, пятница. Уезжаем с Валей на дачу. Утром работал - пошло "Говорящее слово" (о радио), потом ездил в Музей В.И. Ленина, смотрел выставку, посвященную Н.К. Крупской. Эта фигура - верная спутница - все больше и больше меня увлекает. Счастливая и трагическая. Одна из тем книги - "Альбом": в альбомчик с заголовком "Ильич" она сама подобрала фотографии. В музее выставлены интересные книги из спецхрана - просто история партии, а в картине И.Н. Бродского "Торжественное открытие II съезда Коминтерна" - почти 200 документальных портретов. Этим надо попользоваться на ТВ.
Завтра женится С.П.
Определилось кое-что и для нового романа. Мучительные отношения героя с женой. Именно она его по доносу и посадит!
Вчера слушал телевизионную пленку, которую дал мне Андрей Мальгин: прелестные у него старухи и переговоры с Карповым.
2 августа, среда. О предыдущем. Валя, жена С.П., мне понравилась. Четкое ощущение собственной социальной ниши, много такта и сдержанности. И он молодец, без помпы и страданий, скромно. В "Украине" посидели втроем. Было еще какое-то безобразное шоу на эстраде. На следующий день, в воскресенье, вернулся на дачу.
Упорно работаю над мемуарами, идут. В понедельник был в "Кругозоре". Мою статью они развалили. Видел Велтистова, который вернулся в журнал. Из ЦК он ушел, попав в реорганизацию. Сегодня партийный Женя Велтистов - это беззубая развалина, мне с ним страшно.
"Вопли" вернули мне "Технику речи". Великовато.
Вчера сдал в Библиотеку Ленина в отдел рукописей первую порцию своих рукописей. Теперь, наверное, и все оставшееся окажется там. Даже более того, Валя после моей смерти сможет все недорого продать. Сдал в отдел рукописи "Эсхатологии" и "Имитатора", рассказов последних лет и письма: К. Чуковского, Г. Бакланова, С. Залыгина, автограф М. Исаковского.
Сегодня уезжаю на дачу, в Обнинск.
17 августа, четверг. Видимо, когда идет работа, нет необходимости в дневнике. Почему-то сейчас даже проблема публикации у меня с прежней остротой не стоит. Мемуары идут, хотя третий день ничего не делаю. Запомнились брежневский эпизод и цензура на радио.
Довольно легко перенес статью Н. Ивановой в "Дружбе народов". В общем-то мне это даже смешно. Я вдруг понял, что Наташа, напрягаясь, воображает, имитирует себя писателем и мыслителем. А чем острой девочке кормиться? Занятно, конечно, как она старательно расчищает от возможных крошечных конкурентов площадку перед "Детьми Арбата" - тесть. Но как все перемешалось, тесть - председатель русского отделения Пен-клуба - оказался плагиатором ("Комсомольская правда"). Сегодня в один день прочел статью Бушина в "Молодой гвардии", в которой упоминаются Евтушенко, Бакланов, А. Беляев и (основной герой) Дементьев. И в тот же день в "Огоньке" письмо самого Дементьева, этот об обратном. Публика, конечно, многое не понимает. Вот бы организовать журнал "Досье события". (Печатать все материалы сразу "за" и "против". Надо предложить кому-нибудь.)
Волнуют ли меня события в Эстонии? Думаю, что есть логика в развитии этого сюжета. Все более крепчает русское самосознание, по мере того как жизнь сбивает с нас ложный интернационализм, возникает и лепится национальный характер. В пользу русских, бастующих в Эстонии, уже идет сбор денег. Поговаривают о северной автономии в Эстонии.
Вчера был на выставке этрусков в музее на Делегатской. Интересно невероятно. Кассирша сказала: пять посетителей в день. Интеллигенция, где ты?!
4 сентября, понедельник. Сейчас иду в институт. Обучение студентов мне уже надоело. Это держит меня, и я чувствую бессмысленность задачи. Хорошо ли В. Крупин набрал курс, который доводить до диплома придется мне? Последнее время много занимаюсь ТВ и строительством на даче. Мало читаю. В связи с появлением повести Набокова роман мой присмирел. Я должен сжевать одинаковость заголовка…
Кажется, "Венок геодезиста" я буду печатать в кооперативе. "Знамя", по-моему, ко мне охладело. По крайней мере, Бакланов сказал, что в один год два раза Есина печатать не следует. Я-то наивно полагал, что поддерживаю свой журнал. "Новый мир" обещает напечатать "Венок" на следующий год, во 2-й половине, Рита Тимофеева сказал мне, что это, дескать, "уже в какой-то части проговоренное". Бог и с ними. Из "Октября" "Венок" заберу.
Возможно, кооперативные издания создадут некоторую свободу для маневрирования писателей. Посмотрим.
В стране начались забастовки. Скоро у нас все будет, как на Западе. Меня очень занимает русская идея.
Вечерняя запись. Утром позвонили из "Кругозора": умер Е.С. Велтистов. Ездил на похороны, на Троекуровском кладбище - спецкладбище. Как удивительно потрачена жизнь - на т.н. партийное руководство, но написал несколько дельных книг. Я долго буду испытывать боль от потери этого человека, которому многим обязан.
11 сентября, понедельник. Надо бы записывать каждый день. Очень увлечен записями на радио: делаю огромный, на 23-е или 24 сентября радиоканал ЛИК - "Литература, искусство, культура". Вчера, в понедельник, провел интервью с В.Н. Крупиным о "Байкале" Распутина, а сегодня - с С.П. Залыгиным о Солженицыне. Я сам удивляюсь, как это довольно ловко у меня получается: видимо, уже нажито определенное количество идей и наблюдений. Если б молодость знала.
Опять был потрясен мудростью Залыгина. Его удивительно простые решения необычно емки и выразительны. Он мастерски идет вглубь, в сердцевину вопроса.
На прошлой неделе видел в "Советской культуре" "Око" Сергея Овчарова по М. Салтыкову-Щедрину. Валя сделала из моих и Апенченко высказываний об этом фильме материал. Интересно.
В стране все идет к развалу и безверию.
19 сентября, вторник. Валя увезла меня в Сочи, в тот же, как и всегда, санаторий. Уже третий день, и я втянулся в комплекс здоровья. В санатории встретил В.С. Олейниченко - мы с ним вместе работали на Радио, Ю. Грибова и Генриха Зигмундовича Юшкявичуса, нашего родного зампреда.
Много и интересно говорил с Г.Ю. Его идея о "возможном" диктаторе (скажем, прототип - Громов).
20 сентября, среда. Ездил в санаторий "Актер". Долго говорил о радийных делах с Алексеем Покровским. Встретил Тамару (Т-р Гоголя).
Постепенно вырисовывается сюжет романа: РСФСР отделилась, Союз ввел танки.
22 сентября, пятница. Идет пленум по национальному вопросу. Вчера "Правда" поместила статью о Ельцине в Нью-Йорке. Сегодня ее опровержение. Судя по всему - это нажим госдепартамента: кого вы присылаете встречаться с госсекретарем и президентом?
23 сентября, суббота. Вчера был у врача мануальной терапии. Распял он меня очень удачно. Весь день проходит в физических мучениях: бегаю (всегда - 9 км, сегодня - 6), лечебная физкультура, плаваю, хожу, стараюсь меньше есть. "В России писатель должен жить долго". Я понимаю, что есть судьба, и против нее не попрешь. И все же, и все же… Ведь все это направлено на одно: успеть реализоваться, выжать из себя максимум до того, как сомкнутся над лицом черные шторки крематория.
Лег рано спать, но ночью несколько раз просыпался из-за болей в спине, все время мерещится роман. А может быть, перемешать "роман" с моими собственными "изданиями"? Роман-размышление, роман - правдивая история. Роман - история написания романа. Роман - дневник.
Еще одна история: Саппоро. Из рассказов Юшкявичуса. Подходит спортивный комментатор из ФРГ Шмидт: интервью с Родниной и Улановым, но нет студии, советской, русской студии. В конце Роднина - говорит по-немецки - оговаривается: "У меня есть друзья, как в Восточной, так и в Западной Германии". Гэдээровцы уходят, когда зазвучала подобная формулировка. Переговаривают дубль. Через некоторое время Г.Ю. узнает, что на ФРГ проходят оба дубля. Сначала первый, а потом, после комментария: "к Родниной подошел советский политический надсмотрщик…", прошел второй.
В пресс-баре Юшкявичус (это уже время визита Л.И. Брежнева, друзья встречаются вновь) подошел к Шмидту: ты свинья, а не профессионал!
Но помни, С.Н., реальность способна погубить роман!
26 сентября, вторник. Вчера началась сессия Верховного совета. М.С. Горбачев раздражен, депутаты со своими запросами не дают спокойно жить, как малые дети, полны эгоизма. При голосовании отвергли все до одной поправки демократов.
Все сейчас концентрируется на экономике. Был запрос и о Ельцине.
Вчера сидел над планом "Казуса". Многое проясняется. Главное - специальность.
Вчера начал - частью на Ривьере, платно - курс массажа. Контраст нашего ЦКовского санатория и "общего" на Ривьере. А нельзя ли это в роман?
30 сентября, суббота. Ездили с Валей на премьеру в Театр Ермоловой "Новый Декамерон", новая пьеса Радзинского - монолог для Догилевой. Подобное я уже видел по П. Нилину с Дмитриевой: "Впервые замужем" в Театре на Бронной. Виктюк, работающий виртуозно, прилагает немыслимые силы, чтобы "поднять" этот текст Радзинского. Но за всем этим видится лишь Догилева, отыскавшая ходы еще в "Спортивных играх". Высчитанное, не затрагивающее душу зрелище. По нашей сцене уже пошли проститутки, "голубые", наркоманы и сутенеры. Мы, через газеты, уже приучили зрителей воспринимать внешний абрис жизни, психология ему стала тяжеловата.
2 октября, понедельник. Сочи. Вчера показали по ТВ американские съемки Ельцина. Лучшего антиматериала придумать было нельзя. Для нас, русскоязычных людей, это и оскорбление нашей истории в его словах, и оскорбление наших чувств к нему. За всеми его уклончивыми ответами я увидел гигантское тщеславие и бешеную интригу - свалив Горбачева, сесть на его место.
Интересно, смотрела ли на эти съемки Бехтерева? Каков будет ее диагноз: под каким кайфом был этот человек? Поразительно и другое - как и у нас, ряду американцев эта клоунада нравилась: в звуке все время возникал смех аудитории, но как скрытно ироничны были все комментаторы, которые, конечно, все разгадали.
Вчера написал первый абзац в роман. Дай бог, чтобы пошло.
Вклеиваю заметочку из "Книжного обозрения" (из большой статьи Оскоцкого от 15 сентября): "Уже вышли, вот-вот на выходе или выйдут в 1990–1991 годах роман Александра Бека "Новое назначение", повести Василя Быкова "Карьер" и Анатолия Приставкина "Ночевала тучка золотая", книга Анатолия Жигулина "Черные камни", роман Сергея Есина "Имитатор", проза Виля Липатова, Вячеслава Кондратьева, Владимира Маканина, книги Натана Эйдельмана "Лунин" и "На рубеже веков"… "
5октября. Слава богу, все к концу. Вчера позвонил С.П. -
19-го мне вылетать в Африку; а до 10-го надо сделать прививку от желтой лихорадки.
Чуть-чуть подвигается роман. Задумал два цикла: "История разрушения русской культуры" и, масштабом поменьше, "Ненаписанные рассказы" - цикл небольшой публицистики, когда темперамент перехлестывает художественные возможности. Кое-
что не написано из-за лени, кое-что из-за упущенного времени, а потом заглохло.
Сегодня выступал перед врачами. Обычный комплекс вопросов. Что опять поразило - меня знают. К Юле, которая делает массаж, сегодня уже специально пришел ее родственник, чтобы познакомиться со мною. "Соглядатая" знает очень подробно.
Говорил с Валентиной Александровной Толстик, моим врачом, о санатории, о цене за все это, о детях - "внук секретаря ЦК" (живет в полулюксе), о сыне Жданова (бывает два раза в год), о Никонове ("пенсионер союзного значения" - сам, сыновья с женами и внуками - "может быть, последний раз"), о прикрепленном к ним катере и т.д. В отсутствие сановных и именитых стоят пустыми люксы, полулюксы, госдачи, в которых цветные телевизоры, шелковые занавески, люстры. Скучают горничные, собачники и пр.
"Куда же летишь ты, Русь?"
8 октября. Пишу в самолете. Завтра последний день для прививки, поэтому поменял билет, еду раньше, но очень этому рад. Много времени занимало любимое занятие Вали - смотрение ТВ и чтение газет. Бессмысленное все это дело, но надо подчиняться правилам.
Вчера ходил на выставку Н.С. Хрущева, переехавшую в Сочи. Поразил в этой рассчитанной на потребителя выставке ее очень низкий уровень - дворцовая. Ее-то обыватель жадно и потребляет. И второе - цена. Полтора рубля - это опять косвенное подтверждение первого. За дворцовую-то жизнь отдадут и дороже.
Улетаю: в Сочи жарко, в Москве холодно. Утром купался и бегал десятку. Роман опять встал, нет сил разбежаться и - вперед.
12 октября, четверг. Разминулись на аэродроме с Валей. Она вернулась из Сочи, и все мое спокойствие и работа рухнули.