Люди, близко знавшие Русланову, общавшиеся с ней на протяжении длительного времени, отмечали её человеческие качества: доброту, простоту, юмор, непритязательность. И в то же время неприятие панибратства. Могла резко осадить назойливого и теряющего чувство меры. И ещё она была смелой. Даже после длительных изнурительных допросов и угроз применения мер физического воздействия могла довольно резко отвечать следователю, не боясь очередной вспышки его садистского гнева. На фронте выступала в непосредственной близости от передовой, под обстрелом. Иногда неподалёку рвались снаряды. Гармонист невольно сбивался с ряда, а она хоть бы что, пела и пела.
"Настоящая русская красавица!" - порой восхищённо говорили о ней, имея в виду вовсе не внешность. Красавицей она не была, это общеизвестно. Но обладала таким обаянием, в жестах её было столько царственности, что производила впечатление очень сильное, особенно на мужчин.
Она была русской женщиной из народа. Вот почему так любила поэзию Некрасова. Пела многие песни на его стихи: "Меж высоких хлебов…", "Коробейники", "Что ты жадно глядишь на дорогу…". Иногда на средах-посиделках у Турчаниновой, словно пробуя себя в другом жанре, читала наизусть какое-нибудь стихотворение Некрасова. Любила слушать, когда читали Некрасова другие, порой пришёптывала следом. Свою поющую поэтическую душу она растила всю жизнь.
Драматург и сценарист Иосиф Прут вспоминал: "К отдельным сторонам житейского обихода Русланова была совершенно равнодушна. У неё никогда не было чисто женского беспокойства, касающегося, к примеру, культа одежды, в этом отношении она была более чем скромна, хотя на официальных приёмах выглядела царственно. Будучи женщиной среднего роста, она казалась высокой - такая была в ней стать и особая, присущая только ей одухотворённость. Русланова не была красавицей, но, когда она появлялась, все видели её таковой. Поэтому она приносила на сцену величавость женского обаяния, нечто такое чисто народное, сельское, что описать стихами мог бы только великий Некрасов".
Глава седьмая
С МИХАИЛОМ ГАРКАВИ
"Что толст он, это не беда, беда, что тонок не всегда…"
В 1929 году Русланова встретилась с Михаилом Наумовичем Гаркави. Они, как говорят в народе, сошлись и стали жить в гражданском браке. Известная певица, любимица публики и не менее известный и популярный конферансье. Сейчас артистов разговорного жанра называют несколько иначе - ведущий.
Семейная лодка с Наумом Науминым давно уже дала течь и медленно оседала в пучину. Видимо, роман с Гаркави не был уже тайной. Русланова сама, годы спустя, когда осталась вдовой после смерти генерала Крюкова, с юмором рассказывала такую историю.
В подъезде дома, где она в то время жила с Науминым, в одной из соседних квартир проживала сумасшедшая женщина. По утрам за Науминым приезжал служебный автомобиль, чёрная "эмка", и он с портфелем важно шёл к машине. Тем временем сумасшедшая заступала ему дорогу и, уперев "руки в боки" и покачивая головой, выразительно декламировала:
- Коммунист, коммунист, а у твоей жены любовник - то-о-лстый!..
Популярность Гаркави была огромна, доходы соответствовали и его популярности, и темпераменту. Они сразу же начали совместные концерты. И жили - не тужили. Работали много.
Михаил Гаркави родился в Москве. Родители прочили ему медицинское поприще, но артистическая натура взяла своё. С медицинского факультета Московского университета он перешёл на театральное отделение Московского филармонического училища. Окончил его в 1916 году и сразу же был принят в труппу МХАТа. У него всегда всё складывалось хорошо. Кроме личной жизни. Да и в личной жизни был период, когда он был счастлив - 13 лет рядом с Руслановой. С 1919 года работал в Камерном театре. В 1928 году окончательно определился как конферансье.
Был знаком с Владимиром Маяковским и, находясь под его влиянием, стал на сцене применять излюбленный приём поэта - импровизировать, разговаривать с залом на самые неожиданные темы. В 1945 году Гаркави был награждён медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.". В 1949 году он сыграл роль Геринга в фильме "Сталинградская битва". В 1957-м - эпизодическую роль в фильме "Девушка без адреса". К концу жизни на сцене появлялся всё реже и реже, популярность его таяла.
Высокий, толстый, но удивительно, почти неестественно подвижный, он появлялся на сцене стремительной походкой, улыбающийся, с широко разведёнными руками и обрушивал на зрителей ливень шуток-прибауток, мгновенно располагая к себе. Читал короткие фельетоны, исполнял куплеты. Иногда затевал рискованный разговор с залом. Ему задавали вопросы, а он мгновенно отвечал.
Правда, однажды самонадеянность подвела обаятельного конферансье. Концерт уже начался, а публика продолжала входить в зал, рассаживаться в свои кресла. Гаркави уже вышел на сцену и вынужден был сделать паузу, чтобы люди, наконец, расселись. И когда он уже собрался начать, в зале появилась ещё одна запоздавшая пара.
- Пожалуйста, пожалуйста, проходите, а то я уже думал, что вы вообще не придёте, - произнёс конферансье.
На этом надо было бы и остановиться, но куда там, Гаркави закусил удила.
Опоздавшая пара была довольно красивой, и на неё многие обратили внимание. Они двигались не суетясь, с достоинством. Он вёл её за руку, всячески оберегая. Она была со вкусом одета и выглядела настоящей красавицей.
- Ну, когда женщина опаздывает - это понятно, она хочет показать свой туалет, - продолжил Гаркави, почувствовав настроение зала. - Вот интересно, что хочет показать нам сегодня этот мужчина?
И тут произошло то, чего никак не ожидал бедный Гаркави, но что от души позабавило публику. Мужчина замедлил шаг и, глядя в билеты, как будто про себя, но довольно громко произнёс:
- Боже мой! Боже мой! Такие дорогие билеты и такие дешёвые остроты!
Зал взорвался хохотом, который начал переходить в аплодисменты, закончившиеся почти овациями в адрес опоздавших.
Гаркави смутился, сразу не нашёлся чем ответить, что-то пробормотал и, окончательно стушевавшись, ретировался за спасительный занавес. Это был провал.
Русланова, тем временем стоя за кулисами в ожидании своего выхода, давилась от смеха.
Вскоре после того злополучного концерта на Гаркави кто-то из острословов написал эпиграмму:
Что толст он, это не беда,
Беда, что тонок не всегда.
Гаркави был знаком со всем театральным миром Москвы, состоял в приятельских отношениях с известными писателями, художниками, музыкантами. И если у Руслановой и был какой-то расчёт, когда она связала с ним свою жизнь, то Гаркави вполне оправдал его: новый муж ввёл её в артистический свет столицы, в богему. Чего ей порой, при всей её независимости, всё же не хватало. Говорят, что Гаркави стрелялся на дуэли - из-за Руслановой. Но с кем? Когда? Неизвестно. Хотя поверить в это можно - вполне в характере благородного толстяка.
Владимир Иванович Немирович-Данченко после одного из концертов Руслановой в беседе с Гаркави сказал: "Замечательная певица! Кое-кто считает, что она вульгарна. Но большинство наших зрителей от неё в восторге. Была у нас в театре одна драматическая актриса. Мнения о ней тоже разделялись подобным образом. Но и она, и ваша жена самобытны! Не все это понимают. Отсюда и разброс в мнениях. У нас ещё не привыкли к актёрам, которые никого не повторяют, ни на кого не похожи. Ваша жена - чудо! Передайте ей от меня низкий поклон! Придёт время - её оценят, поймут! Вспомните мои слова!"
Гаркави передал Руслановой отзыв театрального режиссёра, педагога и критика первой величины. Русланова была счастлива этим признанием великого маэстро. Гаркави, добродушный и весёлый, тоже сиял от удовольствия. Он признался жене, что завидует ей. Что о нём, игравшем в Художественном и в московском Камерном театрах, Немирович-Данченко ничего подобного, к сожалению, не говорил и никогда уже не скажет.
Зато кое-что ему сказал сотрудник ВЧК, включённый в труппу на время зарубежных гастролей Камерного театра. За границу артистов, как известно, безнадзорными не выпускали. Однажды чекист, выпив лишнего, развязал язык:
- Прёт из тебя, Миша, дворянство, хотя ты и наш человек. И фигура, и взгляд, и манеры - всё насквозь дворянское. Избавляйся от этого как можно быстрее!
Из Камерного Гаркави ушёл в Театр им. В. Ф. Комиссаржевской. Но и там долго не продержался, перебрался в Ленинград, где в Театре сатиры и комедии он и нашёл себя как куплетист и конферансье.
Легендарный Буба Касторский о Гаркави написал в одной из своих книг: "Он был, что называется, конферансье от Бога". При этом особо отмечал одну особенность своего приятеля и учителя: "У Михаила Наумовича была страсть к вранью, причём абсолютно бескорыстная. Он не преследовал никакой цели, а просто любил придумать историю, долго её рассказывать и верить в это".
Бубе Гаркави чистосердечно признавался в том, что в Гражданскую был главным хирургом фронта, что в первой сборной Советского Союза по футболу был центральным нападающим, что дружил с Рихардом Зорге, шахматистом Алёхиным, шпионом ЦРУ Пеньковским, был личным врагом Гитлера и сбил во время войны несколько "мессершмиттов"…
Актриса Мария Миронова об этом явно артистическом качестве Гаркави говорила: "Миша такой врун, что если он скажет "Здрасьте!", это надо ещё десять раз проверить".
Но то, что он был первым исполнителем знаменитых шлягеров 1940-х годов "Синий платочек" и "Песня старого извозчика" - это совершенная правда. Хотя именно на этом Гаркави никогда не настаивал.
С новым мужем Руслановой было легко. Во-первых, он всегда в нужную минуту оказывался рядом. Во-вторых, они прекрасно работали в паре. Хорошо зарабатывали. В-третьих и остальных, Гаркави умел превращать жизнь в праздник. Немножко обжора, любитель хороших сигарет и всяческих розыгрышей, он каждый случайный угол мог преобразовать в сцену. Правда, от этого Русланова порой уставала и могла грубовато одёрнуть мужа: "Прекрати. Хватит".
Если с Науминым Русланова увлекалась собирательством и коллекционированием редких книг, то Гаркави пристрастил её к более, как сейчас сказали бы, бюджетному коллекционированию.
Концертов они давали много. Работали с утра до ночи. Гонорары и сборы, как правило, были высокими. Всегда - аншлаг. Так что могли себе позволить и весьма дорогие покупки.
Гаркави знал толк в редких книгах. Их Русланова покупала по-прежнему, не жалея денег. И, надо заметить, все потом прочитывала.
Неплохо он разбирался и в драгоценностях, и в живописи. Правда, по части знания живописи, особенно русских мастеров, жена его очень скоро превзошла. Она общалась со многими художниками. Всерьёз увлёкшись русской живописью, прочитывала все каталоги и альбомы периода, который её интересовал. Не ради ведь красного словца на вопрос журналистов, что, кроме песни, она любит в жизни, неизменно отвечала: "Книгу".
Русланова завела знакомство с директорами всех антикварных и букинистических магазинов Москвы. И когда вдруг появлялась какая-нибудь редкая старинная вещь, которая могла её заинтересовать, или картина, ей сразу же звонили. Она приезжала и смотрела товар. Иногда привозила с собой кого-нибудь из своих знакомых, кто хорошо разбирался в живописи и предметах старины.
Очень часто во время таких походов её сопровождал Игорь Грабарь.
В 1943 году, после Сталинградской битвы, он обратился в Совет народных комиссаров с предложением компенсировать потери советских музеев во время войны "за счёт конфискации произведений искусства из музеев Германии и её союзников".
Немецкие войска ещё стояли под Вязьмой и Харьковом, а в Москве, в Академии наук СССР, в Главном архивном управлении и Комитете по делам искусств формировались трофейные бригады, которые комплектовались высококлассными специалистами, готовились к отправке в действующую армию.
Грабарь был ключевой фигурой в этой ещё одной масштабной и весьма удачной операции, проведённой нашими войсками в ходе Великой Отечественной войны. Его назначили главой так называемого Бюро экспертов. Ещё когда немецкие танки маневрировали в районах Курска и Белгорода, Грабарь со своими подчинёнными из Бюро экспертов составил реестры и каталоги лучших произведений искусства - живописных полотен, гобеленов, коллекций фарфора, серебра, скульптур малой формы, - которые хранились в музеях Европы и могли оказаться в полосе действий наших войск. Искусствоведы и научные сотрудники музеев работали днями и ночами, чтобы составить сводный, наиболее полный каталог сокровищ Европы, а также предметов искусства, которые оккупанты вывезли с территории СССР.
Отвлекаясь от темы, скажу, что, судя по этой работе, вступление Красной армии в Европу было не нашествием гуннов и варваров, как это сейчас пытаются представить некоторые публицисты и политологи, а походом армии-победительницы государства, которое вполне отдавало себе отчёт в том, какая задача стоит перед солдатами. А задача стояла непростая: и противника добить "в его логове", и фарфоровую чашечку при этом не разбить.
На завершающем этапе войны Грабарь и его ближайшие помощники принимали прибывающие с запада эшелоны с трофейными произведениями искусства, музейными коллекциями и другими ценностями. Среди них было много предметов, вывезенных с территории Советского Союза немецкими войсками и специальными командами.
Дело в том, что именно немецкая сторона первой поставила дело отъёма культурных ценностей на уровень государственной политики.
Ещё до вторжения на территорию СССР по приказу Гитлера была создана особая миссия под кодовым названием "Линц". Фюреру в голову пришла потрясающая, как ему казалось, идея: создать в Линце, городе его детства, роскошный квартал - музеи, библиотеки, галереи, наполненные трофеями, взятыми в поверженных странах и в землях завоёванных народов в ходе Второй мировой войны. Была сформирована отдельная команда, впоследствии развёрнутая в батальон СС, наделённая особыми полномочиями и имевшая задачу наладить по всей Европе агентурную сеть по выявлению особо ценных артефактов с последующей их скупкой и вывозом в пункт сбора - Мюнхен. Зачастую не продать тот или иной предмет, картину или коллекцию сотрудникам миссии "Линц" было попросту нельзя. Офицеры СС являлись к владельцам артефакта и, расстегнув кобуру пистолета, выкладывали суммы, по их мнению, вполне достаточные для оплаты предмета, забирали его, оформляли нужные бумаги и уходили. Батальоном командовал штурмбаннфюрер СС барон Эберхард фон Кюнсберг. Зондеркоманда Кюнсберга основательно поработала и в Польше, и в Западной Украине, и в оккупированных областях РСФСР. Литература пропагандистского характера, как правило, уничтожалась, книги и журналы по экономике, технике, проблемам производства и технологий передавались в разведывательные органы, старинные издания, рукописи, уникальные книги, научная литература отправлялись спецвагонами в Германию.
В 1942 году в торговых залах фирмы "Адлер" в Берлине открылась выставка культурных ценностей, захваченных на востоке в качестве трофеев. Немцы не стеснялись своих побед.
В Линце немцы хотели устроить в числе прочего также музей уничтоженных народов. Своеобразное напоминание о том, что на земле жили когда-то славяне, евреи, цыгане и пр.
Когда маятник истории Красная армия качнула в другую сторону, по части сбора ценностей начала активно промышлять другая сторона, а вернее - стороны. Союзники зачастую оказывались более проворными, когда дело дошло до трофеев. Победитель получает всё, как говорили древние европейцы.
Демонтировались и увозились в СССР целые заводы, склады готовой продукции, полуфабрикатов и сырья, стада скота.
За годы войны трофейные команды собрали 24 615 немецких танков и самоходных артиллерийских установок, более 98 тысяч орудий и миномётов, 114 миллионов снарядов, 16 миллионов мин, 257 тысяч пулемётов, 3 миллиона винтовок, около двух миллиардов винтовочных патронов и 50 тысяч автомобилей. Общий вес трофейного металла, доставленного из прифронтовых районов для вторичного использования, составлял порядка десяти миллионов тонн. Было вывезено 21 834 вагона вещевого и обозно-хозяйственного имущества; 73 493 вагона строительных материалов и "квартирного имущества", в том числе: 60 149 роялей, пианино и фисгармоний, 458 612 радиоприёмников, 188 071 ковёр, 941 605 единиц мебели, 264 441 настенных и настольных часов; 6370 вагонов бумаги и 588 вагонов разной посуды, в основном фарфоровой; 3 338 348 пар различной гражданской обуви, 1 203 169 женских и мужских пальто, 2 546 919 платьев, 4 618 631 предмет белья, 1 052 503 головных убора; 154 вагона мехов, тканей и шерсти; 18 217 вагонов с сельскохозяйственным оборудованием в количестве 260 068 единиц. Чёрные, цветные и прочие металлы в промышленном виде 447 741 тонна на сумму 1 миллиард 38 миллионов рублей по государственным ценам; золота, серебра, платины - 174 151 килограмм; зернопродуктов - 2 миллиона 259 тысяч тонн; мясопродуктов - 430 тысяч тонн; рыбопродуктов - 10 тысяч тонн; жиров - 30 тысяч тонн; маслосемян - 35 тысяч тонн; сахара - 390 тысяч тонн; табака - 16 тысяч тонн; картофеля и овощей - 988 тысяч тонн; 20 миллионов литров спирта; 186 вагонов вина и др.
А теперь наша скромная статистика, по линии Бюро экспертов Грабаря: 24 вагона музейных ценностей. В сущности, немного - всего около двух небольших составов. Или один большой. Немцы из миссии "Линц" действовали куда масштабнее. Хотя их теперь не упрекают.
Правды ради надо заметить, что добрую половину вывезенного впоследствии, в реставрированном виде, советское правительство в разные годы вернуло музеям и предприятиям ГДР. Была возвращена "Сикстинская мадонна" Рафаэля. "Девушка, читающая письмо у раскрытого окна" Вермеера. "Спящая Венера" Джорджоне. В 1960 году к 250-летию основания мануфактуры в Мейсен была возвращена коллекция мейсенского фарфора.