Но все же для полной ясности пришлось продолжить изучение "Музыканта" и прекрасной "Ботанички". Кстати, женщина была очень красивая! Оба по месту своей работы, один - в ресторане, другая - в школе, характеризовались ислючительно положительно. Не было к ним претензий и со стороны соседей по домам, где они жили. Оба уроженцы нашего города. Им было по 35 лет. Бывшие одноклассники. К секретам никакого отношения не имели. За рубеж не выезжали. В связях с иностранцами не замечены. У обоих очень крепкие семьи. Все это было выяснено из надежных источников в срочном порядке.
На следующий день, опять в полдень, "Ботаничка" по пути в школу подошла к кусту и снова ловко, как если бы это совершала уже бесчисленное число раз, вернула сучок на место. Потом проверили. Как и ожидалось, тайник был пуст, бумажка осталась у учительницы. На следующей неделе, во вторник, когда у нее в школе не было занятий, а так у нее всегда было по вторникам, она и "Музыкант" уединились в одном из номеров гостиницы, при этом на улице в контакт не вступали. Каждый зашел в номер самостоятельно. Уединение продолжалось около трех часов.
После дополнительной проверки, с "Музыкантом" встретился оперработник, который вежливо объяснил ему, что не стоило делать тайник в таком популярном общественном месте. И посоветовал использовать какой-либо более простой способ связи. "Музыкант", несколько смущенный, рассказал, что он и она очень дорожат своим семейным благополучием, рушить семьи никоим образом не желают, но увлечены друг другом. И вот таким путем, не контактируя на глазах публики, организуют тайные встречи. Это их даже дополнительно забавляет. В кратких записках "Музыкант" всегда сообщал ей зашифрованные данные о месте и времени любовной встречи. Номер в гостинице он заказывал через друга, который работал в ее администрации, и которому он доверял все свои сокровенные тайны.
Следует заметить, что "Музыкант" очень любил читать детективы и находил в них полезную для себя информацию. Сбоя у него с подругой на то время, по его словам, не было. Каких-либо действий чекистов, пока они были под пристальным наблюдением, "Музыкант" не выявил. "Ботаничка" тоже считала себя неуязвимой, постоянно успокаивая любовника, когда тот проявлял по этому поводу беспокойство. Обо всем этом он признался в беседе. Здесь можно было бы поставить и точку, но, учитывая творческие задатки "Музыканта" и его близкое к иностранцам место работы, контакт с ним был продолжен в интересах безопасности страны.
Как видите, к сожалению для чекистов, громкого задержания "шпионов" с поличным на этот раз у сотрудников КГБ не получилось из-за отсутствия таковых. Дело, естественно, стояло на контроле в Центре и на него очень рассчитывали. Наиболее оптимистичные опера мечтали об орденах и досрочных воинских званиях, но все в одночасье развеялось, как легкий утренний туман. Может быть, это даже к лучшему. Зачем нам лишние шпионы?! Но, во всяком случае, эта история явилась хорошей проверкой способности отдела КГБ выполнять сложные задачи. Оценка Центра на этот счет была положительная. Посчитали, что сотрудники отдела КГБ сработали классно!
Глава 5
Эх, рано встает охрана! Хрущев, Буденный и другие
Согласно нормативному акту "Положение о КГБ" на органы государственной безопасности СССР возлагалось выполнение 10 конкретных задач - разведывательная деятельность в капиталистических странах, борьба со шпионажем, актами диверсий и террора и других. Под номером семь стояла ответственная задача - охрана руководителей Партии и Правительства. Об одном из эпизодов, связанных с участием в охране первого лица государства Никиты Хрущева я и расскажу в этой главе. Но сначала обращусь к воспоминаниям раннего детства. Интересоваться общественной жизнью страны я начал с самых ранних лет. Слышал от мамы, что страной нашей руководит Сталин. Живет он в далеком и большом городе Москве. Работает в Кремле. Сам Кремль для меня ограничивался только Спасской башней с большими часами, боем курантов и красной звездой. И никаких прилегающих стен. Я все размышлял, где же в башне то окошечко, из которого Сталин смотрит на улицу. И в голову всегда приходили стихи Сергея Михалкова, выученные в детском саду:
"Новый год! Над мирным краем
Бьют часы двенадцать раз.
Новый год в Кремле встречая,
Сталин думает о нас.Он желает нам удачи
И здоровья в Новый год,
Чтоб сильнее и богаче
Становился наш народ".
В нашей квартире в Вологде была малюсенькая комнатка, которую называли почему-то кабинетом. Там был стол, два стула, телефон и пепельница на столе, маленькая этажерка с книгами. Среди авторов значились Пушкин, Лев Толстой, Некрасов, Тургенев, Пришвин, Бианки. Были книги о Древнем Риме, Древней Греции, Философский словарь, атласы. Кроме того начали поступать первые тома Всемирной истории. На средней полке расположились около 50 томов сочинений Ленина в красивой обложке и 10 томов сочинений Сталина. Не раз заглядывал в книги Ленина и Сталина. Пытался почитать о чём они пишут. У Ленина совсем ничего в том возрасте не понимал. Сталин же показался понятнее и доступнее. Но, естественно, чаще читал "Лесную газету" Виталия Бианки.
В кабинете на стене висела радио-тарелка, из которой Левитан своим уникальным голосом сообщал о достижениях и горестях советского народа, слышались песни Шаляпина, лилась музыка отечественных и зарубежных классиков. Рядом находились три фотографии-портрета: Ленин, читающий газету "Искра"; общий портрет по пояс Сталина с трубкой и Ворошилова с папиросой (поэтому долгое время я считал Ворошилова главным помощником Сталина); любимый всеми Буденный.
Кроме того на стенном крючке висело охотничье ружье в чехле, патронташ с патронами и ягдташ. Последний мне казался роднее школьного портфеля. Несколько раз меня, девяти-десятилетнего мальчишку, отец брал на охоту с ночевкой у костра в шалаше. Брал и зимой. Нас всегда сопровождала одна из собачек, русских гончих, Найда, Альма или Зорька.
Я знал, что из числа четырех лиц, изображенных на указанных фотографиях-репродукциях, дедушка Ленин уже умер. Но остальные, наряду со Сталиным, в моем понимании, и были теми людьми, которые руководили нашим народом, чтобы жизнь становилась более прекрасной и спокойной. Не вывесил бы мой папа их портреты на стенку, думал я, если бы было иначе. Когда я пошел в первый класс школы, которая носила имя Вячеслава Молотова, то я и Вячеслава Михайловича зачислил в этот свой список.
Молотов в 1909 году был сослан в Вологду за революционную деятельность в период обучения в реальном училище Казани, не успев завершить учебу. По окончании двухлетней ссылки в Вологде он сдал экстерном экзамены уже в аналогичном Вологодском реальном училище. После Великой Октябрьской социалистической революции это училище стало называться школой номер 1, главной школой-десятилеткой Вологды. Тогда, в далеком детстве, у меня возникло страстное желание увидеть лично всех этих важных людей, которые внимательно смотрели на меня с фотографий кабинета, а также и Молотова, чей портрет находился в вестибюле школы. Лишь бы добраться до Москвы, а там увижу. Добрался таки и увидел.
Когда я вырос, то мир оказался довольно тесен, а представлявшаяся далекой Москва находилась совсем близко от Вологды. Ленина и Сталина я увидел в 1959 году в Мавзолее при посещении столицы. Сталин выглядел более ярким, значительным. Лежал в гробу, как живой, в зеленом френче Генералиссимуса, с густой шевелюрой и красивыми усами. Ленин - мрачный, лысый, черно-белый, очень бледный, выглядел старше Сталина, хотя на самом деле прожил на двадцать лет меньше.
Буденного и Ворошилова, этих славных советских полководцев легендарной Первой Конной, а также Молотова довелось увидеть позже и в полном здравии.
В начале июня 1961 года, нас, слушателей Высшей школы КГБ, направили на площадь около Киевского вокзала для помощи в обеспечении безопасности отъезда Никиты Сергеевича Хрущева в Вену для переговоров с недавно избранным президентом США Джоном Кеннеди. Хрущев отправлялся в столицу Австрии на спецпоезде. Провожали его с помпой, поскольку предстоящие переговоры имели огромное значение, так как отношения с Америкой тогда ухудшились из-за провокационного полета летчика-шпиона Пауэрса над территорией СССР, из-за попытки США свергнуть правительство Фиделя Кастро, а также из-за разногласий по вопросу подписания договора нашей страны с ГДР и по Западному Берлину.
Для проводов Хрущева на Киевский вокзал прибыли члены президиума ЦК КПСС и секретариата ЦК в полном составе, а также другие высокие лица. Площадь перед вокзалом частично была освобождена от излишнего транспорта и публики. На правый участок площади на автобусах прибыли организованные группы трудящихся. И вот в какой-то момент на площадь вкатил шикарный лимузин руководителя страны. Автомобиль был открытый, крыша убрана. В нем находились Хрущев и его супруга Нина Петровна, а также Алексей Аджубей с супругой Радой (дочерью Хрущева). При подъезде к провожающим его трудящимся Никита встал. Встал и Аджубей. Оба приветствовали толпу, а она их. Процедура была выстроена в лучших традициях Голливуда. Затем Хрущев вышел из автомашины и с сопровождающими его лицами скрылся за одной из дверей вокзала.
Публика стала расходиться, а мы подошли к этой самой двери, зная, что вскоре оттуда выйдут другие руководители страны. Действительно, минут через десять оттуда повалил узнаваемый народ. Прошло с того времени пятьдесят пять лет, но в моей памяти накрепко засела картинка, как из дверей вышел Семен Михайлович Буденный в парадной шинели и фуражке, мощный, энергичный, с высоко поднятой головой, открытым взглядом и… роскошными усами. Я его таким только всегда и представлял. Шел уверенно и энергично. А ведь ему было почти восемьдесят лет!
Рядом с Буденным шел Климент Ефремович Ворошилов, в гражданской одежде, невысокий и стройный, скромный, не бросающийся в глаза, но тоже очень узнаваемый. Я видел Ворошилова и позже. Однажды после праздничного мероприятия он сошел с Мавзолея и прямо пошел в толпу народа, остававшегося на Красной площади, и, окруженный зеваками, проследовал к своей машине в сторону Исторического музея.
Из остальных руководителей, что покидали Киевский вокзал, запомнился только Михаил Андреевич Суслов, длительное время исполнявший роль идеолога Коммунистической партии Советского Союза. Мне он показался очень высоким, крупным, но сильно сухощавым. Ему тогда было 59 лет.
При виде Семена Буденного и Клима Ворошилова не мог не вспомниться известный "Марш Буденного" на слова Д'Актиля и музыку Братьев Покрасс со следующими словами:
"Буденный - наш братишка,
С нами весь народ.
Приказ: "Голов не вешать
И глядеть вперед!"Ведь с нами Ворошилов,
Первый красный офицер,
Сумеем кровь пролить
за СССР".
Ну а Вячеслава Михайловича Молотова, самого уважаемого наряду со Сталиным мною политического деятеля советской эпохи, я увидел при следующих обстоятельствах. Мы с другом Сергеем посетили Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, где на этот раз знакомились с лучшими образцами французских художников. Мы часто бывали в этом музее. Сергей - хороший знаток в области искусства и литературы. Выйдя из музея, мы повернули в сквер налево. Был воскресный день, слегка пасмурный, первая половина дня, людей на улице мало. Идем по дорожке сквера. Нам навстречу идут двое, мужчина и женщина. Идут медленно, явно пожилые. Приближаемся. Да это же Молотов! Вячеслав Михайлович! Для нас все это было неожиданно, но все-таки мы успели кивком головы и робкими словами сказать "Добрый день!". Молотов тоже кивнул нам. Я не знаю, кто была эта женщина. Видимо, жена - Полина Семеновна Жемчужная. Молотов вел ее под руку. Где-то через неделю наши ребята, восточники, прочитали заметку в одной из арабских газет, что иностранные корреспонденты видели в Москве Молотова и даже сумели заснять. Видимо, тогда он вернулся из Монголии и других заграничных мест, куда его сослал Хрущев, посчитав его организатором "антипартийной группы". А как известно, в эту группу входил почти весь президиум (позднее назвали - политбюро) ЦК КПСС, который не хотел дальше видеть Хрущева во главе страны.
Вот при таких обстоятельствах я увидел людей, портреты которых висели на стенке в домашнем кабинете моего отца в далекие сороковые годы… Их имена были присвоены городам, промышленным и сельскохозяйственным предприятиям, учебным заведениям, военным академиям. Буденный, Ворошилов, Молотов жили насыщенной событиями жизнью. Все они оказались долгожителями. Буденный прожил 90 лет, Ворошилов - почти 89, а Молотов - все 96 лет. Но нашлись "умники", изъявшие их имена из истории… Но, города-то были: Ленинград, Сталинград, Ворошиловград, Молотов. И никуда они не делись. Они живы. И, как говорится, ничто не забыто, никто не забыт! Нельзя было из ХIХ-го века сразу перейти в ХХI-й.
Глава 6
20-летие Великой Победы! Папанин, Егоров, Кантария
Как я уже отмечал, сотрудники органов КГБ, занимаясь основной работой, нередко выполняли задачу по охране руководителей Партии и Правительства. Особенно часто рядовые сотрудники привлекались к этому в период торжественных общегосударственных мероприятий, например, по случаю 1 мая, 7 ноября и тому подобных. Там доводилось видеть и слышать выдающихся людей советской эпохи. Об этом и расскажу в данной главе.
Ребята начала 50-х годов много времени уделяли чтению. Телевидения еще не было. Радио, газеты и кино не могли полностью удовлетворить любопытство. Поэтому мы гурьбой, всем двором, ходили в ближайшую детскую библиотеку, брали книги домой, а чаще оставались на час-другой в читальном зале.
Поскольку я сильно интересовался авиацией, то чаще других читал книги о самолетах. Именно в читальном зале я познакомился с книжками полярного летчика Михаила Водопьянова. Он тогда числился в кумирах у ребят, так как участвовал в спасении челюскинцев, за что ему было присвоено звание Героя Советского Союза под номером 6. Позже он занялся писательской деятельностью, издав в 1953–1954 годах "Рассказы летчика", "На крыльях в Арктику" и "Полярный летчик".
Из прочитанного я и узнал об Иване Дмитриевиче Папанине и его коллегах по исторической экспедиции "Северный полюс-1", высветившей перед всем миром способности советской авиации, наших ученых и специалистов совершать дела, на которые ни одна страна не отваживалась прежде. 21 мая 1937 года самолет, ведомый командиром летного отряда по Арктике Михаилом Водопьяновым, совершил нелегкую посадку на одну из льдин в районе Северного полюса, доставив туда четверку отважных - Ивана Папанина (начальника СП-1), радиста Эрнста Кренкеля, гидролога Петра Ширшова и геофизика Евгения Федорова. Пятым членом экспедиции, продолжавшейся 274 героических дня, был пес Веселый, которого впоследствии полярники подарили Иосифу Виссарионовичу Сталину. Читал я воспоминания о проделанной работе в Арктике и самого Папанина "Жизнь на льдине", изданные значительно раньше, в 1938 году.
Какова же была моя радость 9 мая 1965 года своими глазами увидеть Ивана Дмитриевича Папанина в районе Красной площади в день празднования 20-летия Великой Победы советского народа над гитлеровской Германией!!! Группа моих товарищей по Высшей школе КГБ и я находились вблизи от Контрольного пункта около Исторического музея и соответствующей гостевой трибуны, помогая работникам Комитета в охранных мероприятиях.
Праздник уже должен был начаться, гости заполнили трибуну, войска были готовы к Праздничному параду. Вдруг один из оперработников сказал нам: Вот и Иван Дмитриевич идет! Со стороны Манежной площади и Александровского сада по опустевшему тротуару медленно поднимался человек, в котором опытный офицер узнал Папанина. Когда он подошел ближе, и я узнал его. В те годы по документальной хронике и книгам все, от детворы до стариков, знали о подвиге Папанина и папанинцев. Иван Дмитриевич подошел к нам, остановился и первым сказал: Здравствуйте, коллеги! Поздравляю Вас с праздником Великой Победы! Пожелал нам успехов в несении службы. Его также все поздравили, пожелали здоровья и счастья. 71-летний Дважды Герой Советского Союза был бодр, в хорошем настроении, попрощался с нами и пошел на трибуну.
Каких-то три минуты короткого общения! Но они запомнились мне на всю жизнь! Подвиг папанинцев открыл новую эру в освоении Арктики и Северного морского пути, так важного для экономики нашей страны. Он закрепил за Советским Союзом сферу суверинитета над Арктикой, особенно после того, когда над станцией "Северный полюс-1" 18 июня 1937 года, тоже впервые в мире, пролетел самолет Валерия Чкалова на пути беспосадочного полета из СССР через Северный полюс в Америку.
Тогда я не обратил особого внимания на обращение к нам Папанина, сказавшего: "Здравствуйте, коллеги!". Я посчитал, что это просто контр-адмирал так обратился к офицерам-чекистам и будущим офицерам. Но как стало мне известно значительно позже, Иван Дмитриевич Папанин действительно был ранее чекистом, работал комендантом Крымской ЧК и даже следователем.
Всем папанинцам было присвоено звание Героя Советского Союза. Научные результаты, полученные Папаниным и его друзьями, были переданы в Академию наук СССР. Папанин и Кренкель получили степени докторов географических наук. Папанин является почетным гражданином городов Мурманска, Архангельска, Севастополя, Липецка, почетным крымчанином. Именем Папанина назван мыс на полуострове Таймыр, остров в заливе Сиваш (Азовское море), горы в Антарктиде, подводная гора на Тихом океане, улицы в Москве и многих городах нашей страны. Я очень признателен судьбе, что она предоставила мне случай видеть и приветствовать Великого гражданина нашего Отечества в день всеобщего торжества!
Из воспоминаний моего друга Вадима Ивановича Прохоркина, хорошо помнящего о тех годах, когда герои Страны Советов творили чудеса во второй половине 30-х годов: "Кто из нашего поколения не знал Папанина? Не было таких. Вообще, тридцатые годы были насыщены героическими событиями: Челюскинцы и их спасение летчиками - первыми Героями Советского Союза. Папанинцы. Первый беспосадочный перелет Москва-США, совершенный Чкаловым, Байдуковым и Беляковым. Беспосадочный перелет Москва-Дальний Восток Гризодубовой, Расковой и Осипенко.
О всех этих героических событиях писали газеты, сообщало радио. И для нас, пацанов, эти героические подвиги имели большое воспитательное значение. Мы пофамильно знали всех героев, бредили ими и хотели быть на них похожими. Имена Папанина и его товарищей по экспедиции, так же как и других героев, были у всех на устах. Папанинцев встречала и славила вся страна. В газетах были напечатаны их портреты. На предприятиях проходили митинги.