Муж Ольги Сергеевны, Павел Васильевич Симонов, крупный учёный, психофизиолог, биофизик, психолог, доктор медицинских наук (1961 год), профессор (1969 год), а также лауреат Государственной премии за создание и разработку методов диагностики и прогнозирования состояния мозга человека (1987 год). Павел Васильевич Симонов в 1987 году стал академиком АН СССР. Являлся членом различных научных и общественных организаций, в числе которых были Международная академия астронавтики и Американская ассоциация авиационной и космической медицины (1971 год). Двадцать лет Павел Васильевич руководил Институтом высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН.
Неординарны и дети Ольги Сергеевны и Павла Васильевича. Дочь, Евгения Павловна Симонова, стала прелестной актрисой театра и кино, приобрела всесоюзную известность и популярность, сыграв очаровательные роли в фильмах "В бой идут одни старики", "Афоня", "Обыкновенное чудо" и других. В советское время новых фильмов с её участием ожидали в равной степени с нетерпением и молодёжь, и старшее поколение. А Юрия Павловича Вяземского (Симонова), писателя, философа, кандидата исторических наук, профессора МГИМО, знают все продвинутые ребята страны и родители этих ребят как автора и ведущего интеллектуальной телеолимпиады для старшеклассников "Умницы и умники".
В биографии народной артистки РФ Евгении Симоновой, опубликованной на сайте Международного объединённого биографического центра, отмечается:
"Мать, Ольга Сергеевна, преподавала в Высшей школе КГБ, хотя не состояла в партии. Она обожала английский язык, была фанатично предана делу, всегда обучала студентов 1-го курса, ставила красивое произношение и передавала им свою увлечённость. У Ольги Сергеевны была фантастическая способность прививать любовь к языку. Она была очень артистичной, в детстве занималась балетом, очень любила театр.
Евгения Симонова родилась и воспитывалась в атмосфере любви. Семья была не только дружная, но и интеллигентная, в ней существовало твёрдое кредо: "Детей нужно учить как можно больше". Евгения и Юрий были натурами увлекающимися, занимались иностранными языками, музыкой, проводили вместе много времени. В семье все были заняты своим делом, и детям давали максимальную возможность для выбора, чтобы они смогли почувствовать своё настоящее призвание…"
Они нашли не только своё призвание, но и завоевали огромное признание своих поклонников. А об Ольге Сергеевне на встрече профессора Юрия Вяземского со студентами МГУ было очень точно сказано: "Педагог от Бога!" Излишне что-либо добавлять к этому.
Глава 6
Мастер! Учил нас наставник Абеля Исхак Ахмеров
С тех пор прошло более пятидесяти лет, но я хорошо помню, как в начале третьего курса моей учебы в Высшей школе КГБ СССР (1962 г.) в класс, закрепленный за нашей группой для занятий по английскому языку, пришел начальник факультета и сообщил, что у нас будет новый учитель. "Но это особенный учитель, - доверительно сказал он, - это бывший разведчик-нелегал. Он много лет работал в Соединенных Штатах Америки. Заслуженный и очень уважаемый в КГБ человек". Начальник попросил нас в общении с ним проявить дисциплину, такт, чуткость и ни в коем случае не расспрашивать о работе, которую он проводил за рубежом.
Мы были молоды и, конечно, были романтиками. Поэтому интригующая новость вызвала у нас восторг и породила добрые ожидания. На следующий день руководитель факультета представил нам Исхака Абдуловича Ахмерова. Его фамилия нам ни о чем не говорила. При появлении бывшего разведчика в классе в моей голове лишь промелькнула веселая мысль: "Да это же настоящий американский дедушка!" Я не раз видел такого же в недублированных фильмах США, показанных в большом количестве в кинозале Высшей школы.
К такой мысли меня подтолкнула располагающая к доброму разговору внешность Исхака Абдуловича, густые брови над улыбчивыми глазами, черные волосы с богатой сединой, чисто выбритое лицо, испещренное морщинками. Темный костюм в малозаметную полосочку, цветная рубашка и галстук выглядели несколько старомодными и выделяли учителя из среды окружающих его людей. Но одежда была подчеркнуто опрятная и впору. Стройный, без лишней полноты, несмотря на пожилой возраст (61 год), он спокойно и уверенно ходил по классу. В его прическе, одежде и жестах виделось что-то необъяснимое, что я замечал и у героев американских фильмов. Несомненно, длительное пребывание в Америке отразилось на его внешности и поведении.
А когда Исхак Абдулович начал говорить по-английски с завораживающим, ярко выраженным американским произношением, с использованием лексики, свойственной американскому варианту английского языка, стало совершенно ясно, что нам, пятерым студентам, сильно повезло с учителем! Он был немногословен, нетороплив. И это хорошо. Так легче воспринималась его речь и надежнее запоминались новые иностранные слова и фразы. Я до сих пор храню в памяти голос старого разведчика, его спокойную, умную и убедительную речь, насыщенную идеоматическими выражениями и блестящими интонациями.
Душа моя тогда ликовала. Ведь я был увлечен английским. Еще в старших классах в целях изучения языка и получения дополнительной информации ловил радио "Голос Америки", прислушивался к отточенной и выразительной речи заокеанских дикторов. Мне нравилось особое произношение американцев, в котором в сравнении с англичанами я слышал больше четкости, уверенности и силы. И вот пришел в нашу группу такой уникальный преподаватель, который говорил по-английски так, как говорили коренные жители США. Фантастика! Все свидетельствовало о том, что наш учитель - высокообразованный человек и очень талантливый.
Исхак Абдулович вел у нас занятия целый учебный год (1962–1963). Связанные с его приходом оптимистические ожидания на качественные изменения в учебе полностью оправдались. Каждая встреча с учителем для студентов была бесценна. Разговор с ним воспринимался как ответственная беседа с иностранцем. А это давало уверенность, что мы действительно учим иностранный язык.
Он владел крепкими педагогическими навыками. Настоящий Мастер своего дела! Я бы сказал, Мэтр! Он глубоко и с творческим подходом разбирал с нами темы, касавшиеся быта и нравов американского общества, рассказывал о взаимоотношениях детей и родителей в американских семьях. Говорил со знанием предмета об американских школах и некоторых университетах, о современной и классической американской литературе, ненавязчиво внедряя в наши мечтательные головы страноведческие знания, а также необходимые английские слова, фразы, особенности языка. Кстати, страноведение, а в нашем случае изучение Соединенных Штатов Америки, на нашем факультете преподавалось на самом высоком уровне. Специальный подробнейший курс вел очень хорошо подготовленный профессионал.
Успешной учебе помогала непринужденная, по-домашнему теплая обстановка, в которой мы занимались. Наш класс представлял из себя крохотную комнату бывшего общежития, в которой сохранилась даже кухонная плита и раковина с краном холодной воды. В аналогичных классах учились студенты и других языковых групп. В нашей комнатушке помещались только четыре письменных стола и учебная доска на стене. Поэтому Исхак Абдулович во время урока всегда был рядом и доступен каждому студенту.
Учитель много рассказывал о тех или иных событиях, имевших место в Америке, увязывая их с темой урока. Но сам он почти никогда не был героем этих рассказов. Обычно Исхак Абдулович говорил, что это произошло с его товарищем либо случайным знакомым, или вообще с посторонним человеком. Мы же понимали, что знакомым был не кто иной, как он сам. Но мы, следуя просьбе начальства, никогда не задавали ему прямых вопросов о его пребывании в США. Мы даже не знали, в какие годы учитель работал в Америке.
К тому времени, когда Исхак Абдулович начал вести у нас занятия, из американской тюрьмы в обмен на летчика-шпиона спецслужб США Пауэрса 10 февраля 1962 года был освобожден советский разведчик-нелегал Рудольф Абель. О нем сразу стали говорить как о суперразведчике. Нам тогда было невдомек, что занимаясь английским у Ахмерова, мы ежедневно общались с таким же асом нашей разведки, каким был Абель. Больше того, согласно статье С.Червонной, А.Судоплатова, В.Воронова "Рудольф Абель. Легенда холодной войны" (2003 г.) наш преподаватель Исхак Абдулович Ахмеров являлся наставником Рудольфа Абеля перед его выездом на нелегальную работу в США в ноябре 1948 года. В указанной статье сообщается:
"Вильяму Фишеру (настоящие имя и фамилия Абеля. - С.Б.) повезло с наставником. Многолетний нелегальный резидент внешней разведки в США Исхак Ахмеров посвятил коллегу во все тонкости предвоенной и военной работы в Америке и "ввел в курс" законсервированного им осенью 1945 года оперативного "задела" будущей работы. Ахмеров передавал свой опыт и контакты в надежные руки. Для ветерана внешней разведки генерал-лейтенанта Виталия Павлова - в 40-е г.г. капитана госбезопасности - Вильям Фишер "был настоящим образцом нелегала, разумеется, после Василия Зарубина и Исхака Ахмерова" (с ними ему довелось работать на американском направлении)".
В одном из интервью В.Г.Павлов даже назвал Ахмерова разведчиком номер один ХХ-го века, наиболее успешно действовавшим в годы второй мировой войны в США.
Мы этого не знали о нашем учителе, а Исхак Абдулович не давал нам ни малейшего повода думать о нем как о суперразведчике, каковым он являлся на самом деле. Он вел себя очень скромно и тихо. Насколько помню, о себе он говорил только по одной теме - об учебе в Институте красной профессуры. В свою очередь задавал вопросы о нашей студенческой жизни и сравнивал ее с ситуацией в среде студентов 20-х годов.
Я, конечно, сосредоточил свое внимание на самом языке и, в первую очередь, на произношении английских звуков, на ударениях в словах, на интонациях в предложениях, на лексике. Старался подметить в американском варианте произношения Исхака Абдуловича все мельчайшие особенности и использовать их в своей речи. Чувствовалось, что Исхаку Абдуловичу нравилось наше желание учить иностранный язык по-настоящему.
Помню, как он упорно добивался того, чтобы я правильно, по-американски, произносил так называемый четвертый гласный звук, который имеется, например, в таких английских словах как: a cat (кошка), a man (мужчина), bad (плохой), black (черный). Исхак Абдулович настойчиво просил при произнесении этого трудного для русских звука энергичнее опускать челюсть, слегка растягивать губы, кончиком языка упереться в десны. Он показывал, как это надо сделать. Большое внимание Исхак Абдулович уделял работе над согласными звуками, произносимыми с придыханием. Учил он нас всем тонкостям американской речи так же любовно, с волнением, как родители учат говорить первые слова малышей. Мы для Исхака Абдуловича действительно были детьми, точнее, внуками. И он радовался нашим успехам очень непосредственно, как ребенок.
Мне тогда было двадцать лет. Моим товарищам по 23–25. Я очень много занимался языком самостоятельно. Часто до полуночи засиживался за учебниками и английскими книгами. Естественно, на уроках Исхака Абдуловича я преуспевал, и ему не требовалось тратить на меня много времени, хотя он старался уделять всем равное внимание. Мне же порой казалось, что ему были привлекательнее долгие и серьезные разговоры с моими старшими товарищами. Я в душе даже обижался на него. Думал, что он смотрит на меня, как на школьника, с которым можно позаниматься когда-нибудь потом. Конечно, я ошибался. Оценки по английскому у меня все годы были неизменные - пятерки.
Уроки английского языка, уроки жизни, которые преподал нам разведчик-нелегал Исхак Абдулович Ахмеров, не были напрасными. То, чему он научил нас, подчас решало в практической работе исход дела.
Еще несколько слов о нашем общении с Исхаком Абдуловичем. Он никогда нас не ругал, не повышал голоса. Но чувствовалось, что он переживал, когда у студентов что-то долго не получалось. Однако он всегда сдерживал свои эмоции. Произошел все же случай, когда Исхак Абдулович не сдержался. Отмечалась 18-я годовщина Дня Победы над Германией в Великой Отечественной войне. В большом зале Высшей школы собрались студенты, преподаватели, руководство. Выступали ветераны. Пригласили высказаться и наших славных разведчиков Исхака Абдуловича Ахмерова и Василия Михайловича Зарубина. Первым выступил генерал Зарубин. Затем взял слово Исхак Абдулович. Оба говорили о вкладе советских разведчиков в дело разгрома немецких оккупантов. Говорили страстно, но общими фразами. Исхак Абдулович в тот момент неожиданно для нас показал себя очень эмоциональным. Он говорил необычно громко и торопливо. Потом начал немного путаться в мыслях. Наконец, сорвался и… зарыдал. Правда, быстро взял себя в руки. Это не были слезы радости по случаю праздника Дня Победы. Это было что-то другое… Он хотел сообщить слушателям о чем-то важном, и не смог, НЕ ИМЕЛ ПРАВА… Но об этом выскажусь в заключительной главе, посвященной работе Ахмерова за рубежом. Разведчикам долго аплодировали.
По окончании третьего курса мы попрощались с Исхаком Абдуловичем, ушли на каникулы, а затем уехали на стажировку. Когда вернулись, он в Высшей школе уже не работал. Мы, студенты, благодарные ему за все, чему он нас научил, были очень опечалены его уходом из школы… Только постепенно я стал узнавать о масштабе воистину героических дел, которые совершил Исхак Абдулович как разведчик-нелегал…
Глава 7
Марина Рытова. Переводила генсекам и президентам
"Вся гордость учителя в учениках, в росте посеянных им семян".
(Менделеев Д.И.)
Увлёкшись английским, испанским и французским языками, я не предполагал, что предметом моего глубокого интереса будет и греческий. А началось всё в феврале 1966 года. Тогда Высшая школа Комитета государственной безопасности СССР спешно организовала годичные курсы по изучению этого редкого языка. Моя кандидатура для учебы на курсах определилась не сразу, а только после того, как несколько коллег поочерёдно отказались от курсов, посчитав, что не смогут что-то выучить за короткий срок. Я, напротив, очень обрадовался появившейся возможности расширить свои знания в языках. Год учить только язык (да какой!) - это ли не мечта полиглота? А я уже относил себя к таковым.
Нужных специалистов по греческому языку в Высшей школе не оказалось, но её руководству удалось найти в другом вузе лучшего в этой сфере профессионала. Для работы на курсах временно, на двенадцать месяцев, из института международных отношений была приглашена Марина Львовна Рытова, опытный педагог и прекрасный переводчик. О ней, славной подвижнице в деле преподавания греческого языка, о её незабываемых уроках и будет моё повествование в этой и следующей главе.
В том далёком 1966 году эта удивительная женщина ещё не имела громкого имени, не удостоилась почётных званий и больших наград. Но, будучи великолепным переводчиком, Марина Львовна уже тогда успела плодотворно поработать с рядом высокопоставленных советских и иностранных чиновников, деятелей культуры и православной церкви. В их числе были крупные фигуры второй половины двадцатого века: Никита Хрущёв, Анастас Микоян, патриарх Московский и всея Руси Алексий I, президент Кипра архиепископ Макариос и греческий композитор Микис Теодоракис. Со стороны каждого из них она ощутила самое доброе к себе отношение и уважение к её непростому труду. Вот что сказала Марина Львовна, например, в интервью корреспонденту газеты "Вестник Кипра" М.Николайчевой: " Я горжусь тем, что была личным переводчиком архиепископа Макариоса. Он ко мне очень тепло относился, я много раз с ним встречалась, была у него в гостях в Президентском дворце. Всегда поражалась его удивительной глубокой проницательности и необыкновенному чувству юмора ".
Спустя годы Марина Львовна Рытова сама ярко проявила себя как очень активный общественный деятель, много сделавший для развития связей СССР (а затем России) с Грецией и Кипром. Она на протяжении многих лет являлась президентом-исполнителем Ассоциации культурного, делового сотрудничества и дружбы с народами этих интереснейших стран (Ассоциация "Филия"). Ей присвоено звание Почётного гражданина греческих городов Афины и Олимпия. Марина Львовна удостоена российской государственной награды ордена Дружбы, высшей награды Греции ордена Каподистрии и кипрской медали "За особые заслуги перед Кипром". Список первых лиц, с которыми она работала как переводчик, пополнился именами Леонида Брежнева, Михаила Горбачёва, ряда президентов Греции и Кипра.
Но вернусь в 1966 год непосредственно к нашей учёбе. Оценив обстановку, я твёрдо решил, что за установленный короткий срок во что бы то ни стало хорошо выучу язык. С самого начала стал внимательно вслушиваться в греческую речь преподавателя, всматриваться в рекомендованные тексты и скрупулёзно их анализировать. И надо сказать, греческий язык мне полюбился с первых фраз, произнесённых Мариной Львовной. Один из древнейших языков, он очаровал меня своей особой и приятной для слуха мелодичностью, чёткими слогами и интонациями. Мне очень понравилась необычная графика печатных греческих букв, особенно строчных, а также и некоторых прописных. Очевидная изысканность в их начертании отчасти напомнила мне изящную угловатость готического письма, которым я восхищался когда-то. Я столкнулся с ним ещё в раннем детстве при переводе с помощью отцовских словарей короткой, но загадочной для меня надписи, выгравированной готическим шрифтом на клинке трофейного немецкого кинжала, хранившегося после войны в нашем доме.
А какое неизгладимое впечатление и колоссальное удовлетворение получили я и мои товарищи от прочтения всемирно известных мифов на языке народа, их создавшего! Одним из таких мифов, который мы прочли с радостным волнением и перевели вместе с Мариной Львовной, был поучительный миф об искуснейшем архитекторе и скульпторе Дедале и его сыне Икаре. Когда они улетали с острова Крит на крыльях, сделанных Дедалом, сын не прислушался к мудрому совету отца не подниматься слишком высоко в небо. Солнечный жар растопил воск, склеивавший перья этих крыльев, Икар упал в море и погиб. Я и сейчас помню печальный чистый голос Марины Львовны, читающей отрывки из этого мифа, а ведь прошло почти полвека!
Внешностью, жестами, эмоциями, характером Марина Львовна напоминала мне мою маму Надежду Ивановну, и это положительно влияло на мой настрой на учёбу. Невысокого роста, стройная, очень подвижная, симпатичная, она сразу покорила нас своей кипучей энергией, решительным характером, открытостью в общении и здоровым оптимизмом. Она создала на занятиях атмосферу раскрепощённости и всеобщей деловитости, что ускоряло усвоение учебного материала. Ей тогда было около сорока лет, моим пятерым товарищам примерно по тридцать, мне исполнилось двадцать четыре года. Уже через неделю интересной и весьма интенсивной работы между нами и учителем сложились отношения взаимного доверия и искреннего уважения. Появилось ощущение, что мы знакомы не пять-шесть дней, а много недель и даже месяцев. Самое важное, Марина Львовна сумела быстро вселить в нас так необходимую нам уверенность, что за отведённое непродолжительное время мы сможем овладеть изучаемым языком. Она делала всё, чтобы обеспечить для этого благоприятные условия.