22 мая 1787 г., завершая свое знаменитое путешествие, Екатерина II прибывает в Севастополь. Специально для нее в Инкермане на возвышенности, откуда хорошо просматривается Севастопольская бухта, Потемкин приказал возвести дворец. Екатерина вместе со свитой, куда входили знаменитый европейские аристократы и несколько послов, прибыла в Инкерман ночью, и до обеда никто не видел Севастопольской бухты.
Во время торжественного обеда по знаку Потемкина упал большой занавес, и императрица и все присутствующие увидели эскадру в составе трех кораблей, двенадцати фрегатов, трех бомбардирских и двадцати малых судов. Громыхнул салют из сотен орудий. Восхищенная Екатерина провозгласила тост за здравие Черноморского флота.
За два года до этого, 10 августа 1785 г., Потемкин направил императрице донесение, в основу которого лег документ, подготовленный инженером Корсаковым, – "Краткая идея об укреплении Севастопольского пристанища". В документе определялись три главные задачи: первая – "чтобы устье Севастопольского пристанища защитить сильным огнем и в то же время закрыть от огня противника прилегающие к нему заливы; вторая – стенами сего укрепления оградить морские магазины, доки для строения и починки кораблей; третья – сие место должно быть столь сильно укреплено, что хоть неприятель и высадит на берег превосходящие силы, облечь крепость с земли и с моря, чтобы она была в состоянии его нападением противиться, доколе из других пределов России не прибудет помощь".
По проекту планировалось строительство каменной плотины на южном и северном мысах длиной до 150 саженей (320 м) и на конце каждой "замок о двух рядах пушек, чтобы нижними очищать морскую поверхность, а верхними вредить неприятелю на дальнем расстоянии…" После окончания работ расстояние между двумя мысами для прохода в бухту будет всего 300 саженей (640 м). На плотине предполагалась установка "светильника" (маяка).
Екатерина II проект утвердила, особо отметив роль Севастополя и необходимость превращения его в "крепость чрезвычайной силы".
В 1786 г. императрица одобрила добавление к проекту, предусматривающее укрепление береговой обороны не только главной Севастопольской бухты, но и большинства смежных с ней бухт. Проект включал в периметр крепости почти весь Херсонесский полуостров, фактически это должна была быть не крепость, а целый укрепрайон. Планировалось построить: "первую северную батарею" на 28 орудий на Константиновском мысу и "вторую северную батарею" на 10 орудий на втором мысу от Константиновского мыса, а также "первую южную батарею" на 24 орудия на мысу между Карантинной и Песочной бухтами и еще три батареи, вооруженные 28 орудиями, на побережье между Артиллерийской и Южной бухтами.
Все эти батареи должны быть сомкнутыми, неправильной формы, временными, с одеждами из плетней и туров. На северных батареях и "первой южной" проектировалась двухъярусная оборона. По предварительным подсчетам сумма проекта превышала 6 млн рублей.
Однако начавшаяся вскоре Русско-турецкая война не дала возможности приступить к полномасштабному строительству крепости. В результате Севастополь получил лишь несколько береговых укреплений и не был защищен с суши. Постройка же большой крепости могла сыграть решающую роль в ходе Крымской войны 1853–1856 гг. Союзники физически не смогли бы взять "большой" Севастополь, не имея возможности базировать свои флоты в Камышовой и Балаклавской бухтах.
Глава 2. Политика "Вооруженного нейтралитета"
Как мы уже видели и еще увидим, Екатерина II в своих целях широко использовала корсаров и заведомых пиратов. Но, что удивительно, в историю, особенно в русскую, она вошла как защитница морской торговли и автор декларации о "вооруженном нейтралитете". Поэтому, говоря о каперах Екатерины Великой, придется рассказать и о ее декларации от 28 февраля 1780 г.
В 1776 г. 13 колоний в Северной Америке провозгласили свою независимость от британской короны. Началась Война за независимость. Этим воспользовались давние недруги Англии – Франция и Испания. 13 марта 1770 г. Людовик XV объявил войну Англии, 16 июля 1779 г. в войну вступила Испания, и наконец 20 декабря 1780 г. к коалиции примкнула Голландия.
Поначалу союзники поставили себе правильную стратегическую задачу: разгромить британский флот в Ла-Манше, а затем высадить большой десант в Англии. Замечу, что у этих трех морских держав кораблей имелось больше, чем у Англии, и шансы на успех были более чем реальные. Но Испанию мало волновали сражения в Ла-Манше, она предпочитала синицу в руках, то есть захват у англичан Гибралтара и Менорки. В итоге морская война приняла, скажем так, объемный характер, то есть затронула все европейские моря, а также Атлантику и Индийский океан. Как военные суда, так и каперы обеих сторон начали захватывать нейтральные суда, в том числе и русские.
В 1778 г. появившиеся в Северном океане американские каперы под разными предлогами стали захватывать коммерческие суда, шедшие в Белое море. Это заставило русское правительство для охранения торговли в следующем году отправить к Нордкапу эскадру из четырех кораблей под начальством контр-адмирал Хметевского. Затем у берегов Пиренейского полуострова испанские корсары взяли в качестве приза два русских торговых судна под предлогом, что они везли товары в Гибралтар, занятый англичанами. И вот тогда матушка-государыня и разразилась знаменитой "Декларацией о вооруженном нейтралитете".
Тут мне придется дать краткую справку о сути дела. Основой, определяющей вытекающие из понятия нейтралитета права нейтральной торговли, был старинный (XI–XIV веков) испанский сборник морских обычаев "Consolato del Mare", устанавливавший следующие правила: 1. Нейтральный флаг не покрывает неприятельского груза, который, следовательно, может быть конфискован; 2. Нейтральная собственность на неприятельском корабле не конфискуется; 3. Нейтральный собственник может выкупить захваченное воюющей стороной судно.
А вот декларацией от 28 февраля 1780 г. Екатерина объявила воюющим державам: Англии, Франции и Испании, что для освобождения морской торговли от притеснений… "считает обязанностью объявить правила, которым будет следовать, и для поддержания которых и покровительства чести российского флага и безопасности торговли ее подданных, противу кого бы то ни было, она повелит выступить в море со значительной частью своих сил".
Правила эти состояли в следующем: 1. Нейтральные корабли могут свободно плавать из одного порта в другой и у берегов воюющих держав. 2. Имущество, принадлежащее подданным воюющих держав, свободно на нейтральных судах, за исключением заповедных товаров. 3. Заповедными товарами признаются только военных снаряды и оружие. 4. Блокированным портом почитать только тот порт, войти в который предстоит очевидная опасность по расположению судов атакующей державы, находящихся довольно близко к порту. 5. Правила эти будут служить руководством в судах и приговорах о призах.
Одновременно с объявлением правил как воюющим, так и нейтральным державам предлагалось вступить в союз с Россией для защиты общими силами свободы морской торговли.
На основании декларации от 28 февраля образовался союз, известный под названием "Вооруженного нейтралитета", к которому в скором времени последовательно примкнули нейтральные державы: Дания, Швеция, Голландия, Португалия, Пруссия, Австрия, Соединенные Американские Штаты и Королевство обеих Сицилий. Из воюющих: Франция и Испания отозвались готовностью уважать принятые союзом правила, и только одна Англия дала уклончивый ответ, что она всегда считала обязанностью оказывать всякое уважение русскому флоту.
Для поддержания правил "Вооруженного нейтралитета", по примеру эскадры Хметевского, в 1781 г. были посланы еще три эскадры, состоявшие вначале каждая из пяти кораблей, к которым впоследствии прибавлено было по два фрегата. Одна из этих эскадр под начальством контр-адмирала Круза пошла в Немецкое море, другая, под начальством контр-адмирала Палибина, – в Атлантический океан, а третья, под начальством контр-адмирала Борисова, – в Средиземное море. Таким образом, наши крейсерские отряды составили цепь, охватившую всю Европу от Нордкапа до берегов Мореи. В инструкциях, данных флагманам, начальствующим отрядам, предписывалось охранять всеми силами конвоируемые ими торговые суда, и главной обязанностью устанавливалось, "чтобы флаг наш везде надлежащим образом уважаем был".
Крейсерства эти, в которых принимали участие и другие державы, хотя в значительно меньше степени, чем Россия, продолжались до 1783 г., то есть до окончания войны между Англией, Францией и Испанией.
Любопытно, что когда за рубежом пошли слухи о том, что идея о вооруженном нейтралитете принадлежала Фридриху II или вельможам русской императрицы, Екатерина решительно опровергла эту версию: "Это неправда, вооруженный нейтралитет родился в голове Екатерины II и ни в чьей другой. Граф Безбородко может засвидетельствовать это, потому что эта идея как бы по наитию была высказана устами этой императрицы однажды утром. Граф Панин не хотел об этом слышать, потому что не он это придумал, и потребовалось много усилий, чтобы заставить его понять это".
Какую цель преследовала императрица, издавая декларацию и посылая эскадры в дальние моря? Увы, в данном случае она действовала по принципу: чем чудовищнее ложь, тем больше ей верят. И это удалось в полной мере. Престиж Екатерины и, соответственно, Российской империи еще более утвердился во всем мире. Мало того, Екатерина еще раз подтвердила свой имидж гуманной, просвещенной государыни, стремящейся установить справедливые законы.
Русским же морякам дальние походы стали превосходной практической школой. В марте 1776 г. для Балтийского флота был принят новый штат, согласно которому для условий мирного времени предписывалось иметь три 74-пушечных и восемнадцать 66-пушечных кораблей. А для обеспечения "вооруженного нейтралитета" в 1780 г. было принято решение построить еще 8 больших 100-пушечных кораблей. Хлопоты с "нейтралитетом" помогали маскировать лихорадочную подготовку Балтийского флота к новому походу в Архипелаг.
Ну а как насчет российской морской торговли? Да ее у нас кот наплакал, и прибыль в казну от оной не покрывала и десятой части расходов на посылку русских эскадр для ее защиты. Введение "вооруженного нейтралитета" сильно поссорило Россию с Англией, которая так помогла нам в Первую турецкую войну.
Русский посол в Англии с 1785 г. Семен Романович Воронцов писал к брату: "Ненависть к нам Англии происходит от вооруженного нейтралитета. Здесь… ласкаю себя надеждой, что Россия при возникновении мира [между Англией и Францией. – А.Ш.] откажется от этой системы, которая к тому же должна считаться совершенно бесполезной, так как Россия не имеет возможности создать собственный торговый флот".
Многочисленные же беды от екатерининской декларации начались лишь спустя 70 лет, когда при Александре II, его сыне и внуке наши недалекие и бестолковые дипломаты всерьез восприняли большую ложь императрицы.
Кстати, в дальнейшем Екатерина Великая воспринимала слово "нейтралитет" как понятие весьма относительное. Так, в инструкции графу Панину от 5 июня 1797 г., говоря о посылке русского корпуса для войны с революционной Францией, Екатерина писала, что такая помощь "не дает права считать помощную державу воюющей, доколе та держава не усилит мер своих до такой степени, что уже общее составит дело". То есть я могу творить, что хочу, и нападать, на кого хочу, при этом только я могу решать, в каком случае Россия воюет, а где блюдет нейтралитет.
Глава 3. Греческий проект
Греческий проект Екатерины Великой уже 200 с лишним лет служит любимым коньком русофобов и антисоветчиков, которые, как мы в 1991 г. узнали, представляют одно и то же. Этот проект служит якобы доказательством агрессивности русских и их стремления к безудержной экспансии. Советские же историки предпочитали обходить проект стороной. Послеперестроечные авторы оценивают проект крайне осторожно и больше отрицательно, нежели положительно. Так, Г. Л. Арш пишет: "Так чем же можно объяснить полет фантазии императрицы? Версия насчет провокационного, макиавеллистического характера документа нам убедительной не представляется. Разгадку, скорее, следует искать в психологии. Ничто человеческое не было чуждо Екатерине, включая тщеславие, заблуждение, головокружение в водовороте успехов. Двадцать лет царствования – и ни одного провала. А она была падка на лесть…
Проект явно химерический: Османская империя, хоть и была больна, испускать дух не собиралась".
Попробуем разобраться, что было на самом деле. Первым о необходимости занятия Константинополя заговорил "Тишайший" царь Алексей Михайлович. О планах Петра I в отношении Проливов и Константинополя Екатерина II узнала, как говорится, из первоисточника – от сподвижника Петра фельдмаршала Бурхарда Миниха (1683–1767). В один из дней рождений наследника престола Павла Петровича приглашенный во дворец Миних высказал такое пожелание имениннику: "Я желаю, чтобы когда великий князь достигнет семнадцатилетнего возраста, я мог бы поздравить его генералиссимусом российских войск и проводить в Константинополь, слушать там обедню в храме Св. Софии. Может быть, назовут это химерою… Но я могу на это сказать только то, что Великий Петр с 1695 года, когда в первый раз осаждал Азов, и вплоть до своей кончины не выпускал из вида своего любимого намерения – завоевать Константинополь, изгнать турок и татар и на их месте восстановить христианскую греческую империю". И это не была рутинная лесть придворного. Миних в 1736 г. брал Крым.
В июле 1771 г. в Петербург по приглашению императрицы прибыл известный греческий священник и ученый Евгений Булгари (Евгениос Вулгарис). Почти сразу Екатерина дала ему аудиенцию в Царскосельском дворце. Обращаясь "ко благочестивой и христолюбивой, Богом прославляемой, непобедимой, великой императрице всероссийской" и выражая сожаление, что она не является и греческой императрицей, он призывал ее оказать помощь в освобождении его родины: "Соверши ты мое благополучие приведением и рода моего в благополучное состояние. Греция после Бога на тебя, державнейшая императрица, взирает, тебя молит, к тебе припадет".
В 1772 г. Булгари публикует книгу "Размышления о нынешнем критическом состоянии Османской державы". По мнению священника, в ходе шедшей тогда войны с Россией Османская империя оказалась на краю пропасти. В то же время греческий мыслитель не считал крах османского государства неизбежным. Более того, он предупреждал, что если османы усвоят технические достижения европейцев и их военную тактику, то они снова будут представлять грозную опасность для всей Европы. По мнению Булгари, военный разгром Османской империи силами России предотвратил бы эту опасность. Грек выражал сожаление в связи с тем, что некоторые христианские государства стремятся помешать решительной победе России в войне с Османской империей, оправдывая свои действия необходимостью сохранения европейского равновесия. Между тем, как доказывал Булгари, именно уничтожение Османской империи необходимо для поддержания равновесия в Европе. Он полагал, что это предоставило бы, возможно, другим христианским державам большие выгоды, чем России; и в конечном счете произведенный по взаимному согласию раздел турецких провинций в Европе, вместе с созданием небольшого независимого Княжества Греческой Нации, могли бы содействовать в будущем сохранению действительного европейского равновесия.
27 апреля 1779 г. у цесаревича Павла от второй жены родился второй сын. Бабушка поспешила окрестить его Константином, именем, ранее не встречавшимся в домах Калиты и Романовых. Уже имя, данное великому князю, заключало в себе намек на имевшуюся для него в виду карьеру.
Несколько забегая вперед, я процитирую посвящение великому князю Константину Павловичу из книги Матвея Коковцева "Описание Архипелага", изданной открыто в Петербурге в 1786 г. "Константин основал престол в Цареграде и просветил Восточную [Римскую. – А.Ш.] империю. Константин потерял сей град и владычество. Константину предписано в книге судеб восстановить сие царство. Преподнося книгу, изъявляю предчувствие Греческих народов, ожидающих своей свободы от брегов Невы".
Сама же книга Коковцева представляет собой военно-топографический справочник по островам Архипелага, рассчитанный на высших и средних офицеров армии и флота.
В манифесте, изданном по случаю рождения великого князя Константина Павловича, говорилось, что "от новорожденного можно ожидать увеличения славы и могущества России".
Кормилицей великого князя Константина была гречанка. Екатерина в ходе беседы с английским послом Гаррисом, отец которого был ученым знатоком древнего мира, о греках, многозначительно заметила, что им предстоит великая будущность. На празднестве, устроенном по случаю рождения Константина, читались греческие стихотворения. На медали, выбитой по поводу этого события, были изображены Софийский храм в Константинополе и Черное море, под которым сияет звезда. А на храме Святой Софии, которую турки обратили в мечеть, четко был виден крест.
Рождение Константина можно считать и рождением так называемого "греческого проекта". Некоторые исследователи, в том числе В. И. Шеремет, полагают, что "первые наброски проекта" появились в 1780 г., а автором проекта считают графа А. А. Безбородко. На самом деле мы видим, что проект появился на год раньше, а его авторами были Екатерина и Потемкин. Граф же Безбородко, бывший казак (помните, у Пушкина: "В князья не прыгал из хохлов"), был талантливым дипломатом и превосходным организатором, но он всегда оставался лишь исполнителем, и такой фантастический проект был ему явно не по плечу.
10 (21) сентября 1782 г. Екатерина отправил австрийскому императору Иосифу II письмо, вошедшее в историю под названием "Греческий проект". Она начала его с жалобы: Порта чинит препятствия проходу русских судов через Босфор и Дарданеллы, подстрекает жителей Крыма к восстанию, нарушает права Дунайских княжеств. Затем следовали уверения в миролюбии и будто бы присущей царице умеренности: "…я не добиваюсь ничего, выходящего за рамки, установленные договорами". Но на всякий случай ей и Иосифу благоразумно заранее продумать о возможных военных операциях и подписать "секретную конвенцию о вероятных приобретениях, которых мы должны домогаться у нарушителя мира", то есть у Турции. Екатерина утверждала, что в европейских владениях Порты христиан в пять или шесть раз больше, чем турок.
На освобожденных от турок землях предполагалось создать два полностью независимых государства: Дакию и Греческую империю. В составе Дакии должны были быть нынешние Молдавия, Румыния и часть Болгарии. Греция, южная Болгария, Македония и острова Архипелага должны были составлять Греческую империю со столицей в Константинополе. Для проектируемой империи был уже готов и император – Константин II. При этом наследник цесаревич Павел и его старший сын великий князь Александр должны заранее письменно отречься от всяких претензий на константинопольский престол.