* * *
Повалил снег, начались метели, а наша армия продолжала наступать с переменным успехом в южном и юго-восточном направлениях, имея в основном продвижение на правом фланге.
В этих боях мы едва не потеряли армейский узел связи.
Командный пункт 47-го стрелкового корпуса находился в местечке Виноград. В тот же район намечался переход и штаба армии. Радиосвязь корпуса с дивизиями и со штабом армии работала весьма неустойчиво. Чтобы выяснить причины неполадок и оказать помощь, я выслал в штаб корпуса инженер-капитана Бориса Александровича Комарова.
Обстановка в корпусе сложилась тяжелая: одна из его дивизий вела бои в окружении. Комарову не раз приходилось самому брать ключ. И только благодаря его настойчивости и находчивости радиосвязь с дивизиями была налажена, а штаб армии смог поддерживать ее с корпусом.
ННСом к корпусу был командир взвода 534-й кабельно-шестовой роты лейтенант Гринюк, очень расторопный и находчивый офицер.
Получив задачу подготовить связь для штаба армии в местечке Виноград, я приказал своему заместителю подполковнику Роману Семеновичу Павлину следовать с колонной подразделений полка связи, а сам выехал вперед.
У меня существовало правило: куда бы ни ехал, как бы ни спешил, всегда заезжал на контрольно-телефонные посты, чтобы проверить их работу, поговорить с людьми, услышать боевые новости. Кто, как не связисты, раньше всех узнавал об изменении обстановки! Не отступил от этого правила и в тот раз. Не доезжая нескольких километров до местечка Виноград, я остановил машину и направился на контрольно-телефонный пост.
Только открыл дверь дома, навстречу начальник поста:
- Товарищ полковник! Вас срочно просит к телефону наш командир взвода.
Подхожу к телефону, беру трубку:
- Что случилось, товарищ Гринюк?
- В Виноград ворвались немецкие танки. На окраине идет перестрелка. Штаб корпуса еле успел погрузиться на машины и выехать… Мой обоз подготовлен. Буду следовать по другой дороге. Линию придется бросить. Товарищ полковник, танки выходят в вашем направлении.
- Отходите, товарищ лейтенант. Вышлите вперед разведку. Любой ценой сохраните имущество, которое у вас осталось.
Пока разговаривал с лейтенантом Гринюком и докладывал генералу Лукьянченко о прорыве немецких танков, неподалеку завязалась артиллерийская дуэль. Вышел на улицу: разрывы снарядов доносятся со стороны Винограда. Остался у дороги, решил встретить подполковника Павлина с колонной. "Чего доброго, не разберутся в обстановке, махнут напрямик в Виноград и попадут под огонь своей артиллерии или немецких танков", - думал я, с тревогой поглядывая в ту сторону, откуда должна была появиться колонна.
Шум моторов послышался с противоположной стороны. От Винограда неслись на предельной скорости несколько автомашин. Затормозили. Из передней выскочил подполковник Павлин:
- Товарищ полковник! Чуть не угодили к фашистам. Хорошо, услышали перестрелку, успели развернуться… Из Винограда уже выползали немецкие танки. Если б не наши артиллеристы, нам конец. - На побледневшем лице Павлина следы недавно пережитого, а в глазах радость человека, чудом избежавшего смертельной опасности.
- Надо было, товарищ Павлин, зайти на контрольный пост, узнать что к чему, а не гнать, очертя голову. Вы что, не заметили мою машину? Или во что бы то ни стало решили меня опередить?
Оставив колонну возле контрольного пункта, мы с подполковником Павлиным прошли на небольшую высотку, с которой был виден Виноград. На окраине в густых клубах дыма догорало несколько фашистских танков. Местечко заволакивало черным туманом.
По дороге в сторону Винограда прогромыхали наши танки с десантниками на борту. Вскоре там завязался ожесточенный бой, продолжавшийся несколько дней.
Мы вернулись к своей колонне.
- Товарищ Павлин! На старый КП.
Сидя уже в машине, я подумал: "Название-то какое соблазнительное - Виноград! А вот поди ж ты, еще немного - и вышел бы нам боком этот Виноград…"
Повалил снег. Ветровое стекло залепило белыми хлопьями. Единственный "дворник", дергаясь из стороны в сторону, с трудом выскабливал на стекле широкую прозрачную черту. Настроение было прескверное.
* * *
Отразив контрудар гитлеровцев в районе Винограда, армия приводила себя в порядок. Теперь командармы получили право самостоятельно проводить мобилизацию на освобожденных территориях. В нашем 150-м запасном стрелковом полку число призванных, с которыми велось обучение, доходило до нескольких тысяч человек. С пополнением порядок. А с имуществом, со средствами связи все так же неважно. "Воюем третий год, и хотя бы раз вызвали и сказали: "Бери, что положено по штатному расписанию, товарищ Агафонов!" Куда там… Все приходится вырывать, выклянчивать, будто связь в войсках что-то вроде комфорта… Нет, дальше так нельзя".
Решаю пойти к начальнику штаба. На мой звонок адъютант сообщает, что Лукьянченко у командарма, но должен скоро прийти.
- Что нос повесил, товарищ Агафонов, - гремит голос генерала Лукьянченко. А я и не заметил, когда он вошел. Начштаба лихо шмякнул на стол заснеженную папаху, обтер рукой мокрое от снега лицо. - Радуйся, начальник связи, скоро опять в наступление! Связистам работенка найдется.
- А мы, товарищ генерал, не сидим без дела.
- Не нравится мне что-то сегодня настроение начальника связи, - не теряя шутливого тона, говорит Лукьянченко. - Присаживайтесь, товарищ Агафонов, кое-что покажу, - продолжает он, вытаскивая карту. - Сейчас посмотрим, как будем наступать…
Я сказал, что когда-то служил в Шепетовке и в предстоящем наступлении местность мне будет знакома.
- Навряд ли, - возразил Лукьянченко, - наступать-то будем, только не в том направлении. Смотрите сюда. После освобождения Левобережной Украины и форсирования Днепра нам удалось изрядно потеснить противника. Все это верно. Однако юго-восточнее Киева немцы удерживают на среднем течении Днепра значительную территорию с центром в Корсунь-Шевченковском.
Действительно, хотя мы и вышли в район Сарн и на подступы к Шепетовке и Виннице, дальнейшее наступление по Правобережной Украине поставило бы под удар весь левый фланг нашего фронта. Войска 2-го Украинского фронта, действуя на кировоградском направлении, заняли рубеж Смела, Варваровка, и теперь в случае их дальнейшего продвижения на запад мог также оказаться под ударом их правый фланг.
Рассказав в общих чертах о готовящейся Корсунь-Шевченковской операции, генерал Лукьянченко детально остановился на задачах армии. Я доложил о состоянии средств связи.
- Знаю, полковник, знаю, - машинально произнес он, прикрыв глаза ладонью и что-то соображая. - Послушайте, Агафонов, - оживился Лукьянченко, - слышал я, что начальник связи фронта генерал Стрелков очень любит, когда, обращаясь к нему, в первую очередь докладывают обстановку, а потом уже излагают просьбы. Говорят, в таких случаях генерал Стрелков становится более податливым…
Иду к себе в отдел и по ВЧ звоню начальнику связи фронта.
- Здравия желаю, товарищ генерал! Докладывает полковник Агафонов. У меня к вам просьба, товарищ генерал…
- Я вас слушаю, полковник, - раздается очень сдержанный голос Андрея Матвеевича Стрелкова.
- Товарищ генерал, разрешите сначала доложить обстановку на участке фронта нашей армии? - закидываю я свой "крючок" и делаю паузу.
- Да, да, пожалуйста, товарищ Агафонов! Только прошу, подождите одну минуточку.
Я слышу, как что-то шуршит, наверное, генерал разворачивает карту.
- Итак, прошу, товарищ Агафонов…
Я и раньше докладывал начальнику связи фронта обстановку, но на этот раз доложил за каждое соединение, не скупясь на подробности. А потом, затаив дыхание, спросил:
- Товарищ генерал! В предстоящей операции наша армия будет играть очень важную роль. Прибывают новые соединения, а я не только не могу им помочь, но даже не в силах как следует установить с ними связь. Не хватает кабеля, анодного питания. Прошу вашей помощи.
- Анодного питания я вам подброшу. С кабелем дело хуже. А сколько нужно?
Моментально соображаю - цифру надо завысить.
- Да хотя бы километров триста - четыреста, товарищ генерал.
- Что вы, полковник, разве можно столько?
"Неужели перегнул и все испортил?"
- Километров двести, пожалуй, выделю, а больше не просите…
Звоню генералу Лукьянченко, хочу поделиться хорошей новостью. Отвечают - занят. Я понял, начальник штаба разрабатывает предстоящую операцию, теперь его нельзя отвлекать. Я знал, что в таких случаях командарм и начальник штаба работают порознь, потом встречаются и сверяют свои оперативные планы. Расхождения, как правило, бывают очень незначительными. Сергей Георгиевич Трофименко обладал незаурядным военным дарованием, глубокими военными знаниями, смелостью и редкостной интуицией. Хладнокровие и дерзость Григория Сергеевича Лукьянченко подкреплялись большим опытом оперативной работы, изобретательностью, исключительными военными знаниями. И думаю, не ошибусь, сказав, что такая слаженность в работе командарма и начальника штаба была основой успешных действий нашей 27-й армии в наступательных операциях.
В полночь позвонил генерал Лукьянченко.
- Что там у вас, товарищ Агафонов? Мне доложили о вашем звонке. Только освободился.
Я рассказал о результатах переговоров с начальником связи фронта.
- Ну вот, а вы отчаивались, - весело загремел начальник штаба. - Я же говорил, найдем выход… Через час жду вас у себя.
За время нашей совместной службы в 27-й армии я хорошо узнал генерала Лукьянченко. Тайной для меня навсегда осталось одно: когда он спал.
Утром рассказал Алексею Алексеевичу Гринченко о своем разговоре с генералом Стрелковым.
- Надо ехать немедленно, пока не раздумали, - оживился Гринченко.
На следующий день он привез обещанные нам кабель и анодное питание. Отдел связи начал усиленно готовиться к предстоящей Корсунь-Шевченковской операции.
9
26 января 1944 года войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление и взломали оборону противника. Наша армия, прорвав оборону гитлеровцев в районе Антоновки и Лук, развивала наступление в восточном направлении. Используя резко пересеченную местность и развитую систему оборонительных сооружений, немецко-фашистские войска оказывали яростное сопротивление, часто переходили в контратаки. Связистам то и дело приходилось вступать в бой наравне с пехотинцами.
Особенно трудно в те дни приходилось личному составу линейных частей и подразделений связи. Внезапно началась оттепель. Утопая в мокром снегу, под непрекращающимися артиллерийскими обстрелами и бомбежками связисты прокладывали кабель к передовым подразделениям, устраняли многочисленные повреждения линий.
Командир отделения кабельно-телеграфной роты младший сержант Афанасьев получил приказ установить телефонную связь с одним из отрядов. Во время прокладки кабельной линии отделение попало под сильный пулеметный огонь. Ползком и перебежками бойцы добрались по глубокому снегу до НП командира отряда. И тут увидели фашистских автоматчиков. Крикнув товарищам: "За мной!" - младший сержант Афанасьев первым ринулся в бой. Вместе с бойцами и командирами, находившимися на НП, связисты отбросили гитлеровцев. После этого Афанасьев, включив в линию аппарат, соединил командира отряда с НП армии и доложил обстановку подполковнику Поповичу.
Но враг не унимался. Отряд был окружен. Связь прекратилась. Ночью, когда разбушевалась метель, Афанасьев пробрался сквозь боевые порядки немцев в расположение наших войск. При поддержке нашей артиллерии отряд вышел из окружения.
За мужество и отвагу младший сержант Афанасьев был награжден орденом Красной Звезды.
Большая нагрузка в этих боях легла на радиосвязь. Благодаря радио мы через голову противника поддерживали связь с армиями и соединениями другого фронта, действовавшими нам навстречу. И не было случая, чтобы та или другая радиостанция не ответила на вызов.
Стремясь обеспечить в любых условиях бесперебойную связь, армейские радисты по инициативе подполковника Поповича и майора Аверьянова создали в начале операции специальную радиосеть информации. Чтобы ускорить получение данных об обстановке, в боевые порядки стрелковых дивизий выехали офицеры штаба армии с радиостанциями РБМ.
* * *
28 января ударная группировка нашего фронта, преодолевая сопротивление неприятеля, вышла в район Звенигородки и соединилась с 5-й гвардейской танковой армией 2-го Украинского фронта. Кольцо окружения гитлеровцев замкнулось.
31 января дивизии нашей армии соединились с 11-й кавалерийской дивизией 5-го гвардейского кавкорпуса.
Противник решил деблокировать окруженную группировку и начал подтягивать новые танковые соединения на внешний фронт в район Канижа, Ерки, Рузина. Бои на внутреннем фронте разгорелись с новой силой.
Командованию армии приходилось часто маневрировать войсками, и тут очень многое зависело от связистов.
Экипаж радиостанции РСБ младшего лейтенанта Петухова из армейского полка связи придали танковому корпусу. Во время налета вражеской авиации Петухов, находившийся на НП командира корпуса, был тяжело ранен. Мужественный офицер разрешил перенести себя на перевязочный пункт только после того, как лично передал важное оперативное донесение.
Неоценимую помощь командованию оказал Герой Советского Союза лейтенант Павел Богатов, тот самый Богатов, что отличился при форсировании Днепра. В один из напряженнейших моментов, когда неожиданно прекратилась радиосвязь между стрелковым полком и штабом дивизии, ему приказали проложить кабельную линию и восстановить нарушенную связь. Сориентировавшись по карте, Богатов взял два отделения и отправился выполнять задание. Невдалеке слышалась пулеметная стрельба: поблизости были немцы. Богатов тянул линию в кустарнике, возле дороги, когда неожиданно заметил по другую сторону дороги тонкие столбики с аккуратно подвешенными проводами. Это была типичная немецкая постоянная линия. Лейтенант приказал своему помощнику продолжать прокладку кабеля, а сам быстро вырезал несколько пролетов немецкой линии и с одним отделением остался в засаде. Ждать пришлось недолго. Буксуя по глубокому снегу, к месту повреждения направлялась машина. Из нее выскочили человек десять солдат и два офицера. Вытащив карманный фонарик, офицер стал шарить лучом по столбам. Наше отделение выскочило из засады. В короткой схватке гитлеровцы потеряли несколько человек убитыми, остальные сдались в плен.
Прихватив пленных, группа Богатова догнала работавших впереди товарищей и помогла им в срок проложить кабель. При обыске у одного из офицеров обнаружили карту с дислокацией штабов окруженной группировки. Эти данные были очень важны для нашего командования.
За отличное выполнение боевого задания и захват важных оперативных документов лейтенант Богатов и его связисты были представлены к правительственным наградам.
* * *
Чтобы избежать напрасного кровопролития, советское командование предъявило командованию окруженных немецко-фашистских войск ультиматум о капитуляции.
8 февраля в течение двух часов окопные звуковещательные станции передавали сообщение о предстоящем переходе парламентеров с ультиматумом командования Советской Армии.
В расположение гитлеровских войск направлялась группа офицеров во главе с подполковником Савельевым. Вскоре немецкое радио сообщило, что текст ультиматума принят и изучается. Наши парламентеры благополучно вернулись.
В течение суток царило затишье… Ответа на ультиматум не поступило. 9 февраля неприятель предпринял попытку вырваться из окружения.
Вновь начались тяжелые бои.
Отбивая ожесточенные контратаки врага на одних направлениях и наступая на других, наша армия, произведя перегруппировку, продолжала уничтожать окруженных гитлеровцев в районе Стеблево, Шандеровка. В эти горячие дни к нам прибыла 202-я стрелковая дивизия, немедленно вступившая в бой.
Управление войсками осуществлялось в тот период с двух пунктов: оперативной группой командарма (ВПУ), которая находилась в Джурженцах, и с КП, располагавшегося в Бараньем Поле. Чтобы сделать устойчивой проводную связь между командным пунктом и ВПУ армии, связисты быстро восстановили две постоянные линии: на участке Баранье Поле, Медвин, Лисянка, Джурженцы и на участке Баранье Поле, Медвин, Щербашенцы, Джурженцы. Одна из них могла быть обходным направлением. И это вскоре оправдало себя.
Критическое положение создалось 11–12 февраля, когда гитлеровцы предприняли отчаянную попытку деблокировать свою окруженную группировку. Из районов Ризино и Ерки, со стороны внешнего фронта, восемь немецких танковых дивизий и шесть пехотных ценой больших потерь сумели прорвать фронт и пробились в район Лисянки. Одновременно из района Стеблево окруженные соединения противника нанесли мощный удар по нашим войскам внутреннего фронта и пробились в район Шандеровки. Коридор между двумя фронтами достигал в этом районе 10–12, а на отдельных участках 6–8 километров.
Но даже когда противник захватил Лисянку и перерезал магистраль на участке Лисянка - Медвин, то и в этих условиях штаб нашей армии не потерял проводной связи с ВПУ и подчиненными войсками: удалось использовать направление, которое проходило через Щербашенцы.
С 10 по 12 февраля войска 27-й армии отбивали на правом фланге в районе Шандерсвка, Стеблево непрерывные атаки пехоты и танков противника, пытавшегося прорваться через шандеровский коридор и соединиться со своими частями, наступавшими из района Франковки и Бужанки. В это время радиостанции противника работали уже через голову наших войск.
В столь напряженный момент нужно было во что бы то ни стало парализовать управление противника, и мы начали забивать его радиостанции. На ряде частот результаты забивки оказывались столь эффективными, что немецкие радиостанции полностью прекращали работу. Правда, и нам пришлось на этом участке перейти в основном на проводную связь, прокладывать новые линии (почти все армейские и дивизионные радиостанции использовались для создания радиопомех).
Положение со средствами связи ухудшалось с каждым днем. Выходили из строя радиостанции, на исходе было анодное питание, особенно плохо обстояло с кабелем. В метель и снегопад свои же танки и автотранспорт нередко обрывали линии, ломали в темноте шестовку. А какой ущерб причинял артиллерийско-минометный огонь противника! Потребовалось срочно увеличить число контрольно-телефонных постов. На наиболее уязвимых участках создали аварийные команды. Усилили охрану и патрулирование линий.
А бои становились все ожесточеннее.