* * *
В тяжелых условиях приходилось работать связистам телеграфно-строительных рот. В сильный мороз, проваливаясь по грудь в глубокий снег, часто под артиллерийским огнем и бомбежками противника, они самоотверженно выполняли труднейшие задачи. Используя подручный материал, связисты только за январь построили более 200 километров постоянных линий и подвесили около 70 проводо-километров по существующим. Это позволило на протяжении всей зимы поддерживать проводную связь по постоянным линиям со всеми стрелковыми соединениями. Теперь уже Родиону Ильичу Шаповалу не нужно было подсказывать, где можно раздобыть бревна или другой материал. Он сам мог научить этому кого угодно. Старшина Тимашев стал за это время лучшим командиром телеграфно-строительного взвода, и Шаповал не раз говорил, что старшина свободно потянет роту. Я ходатайствовал перед командованием армии о присвоении Александру Алексеевичу Тимашеву звания "младший лейтенант".
В результате зимнего наступления армия освободила Взвад, Юрьево, Парфино, Конюхово, Мухино, Берлюково, Рамушево и многие другие населенные пункты на реке Ловать. На реке Пола были очищены от врага Тулитово, Антипово, Лукино, Щечково, Пола… Но овладеть Старой Руссой так и не удалось.
Наша 11-я армия, действовавшая на правом крыле Северо-Западного фронта, не сумела прорвать на большую глубину оборону противника и выйти на направление Сольцы, Дно. Армиям, действовавшим на левом крыле фронта и принимавшим участие в окружении крупных сил гитлеровцев под Демянском, не удалось перехватить восьмикилометровую горловину и захлопнуть выход из котла.
А февраль подходил к концу. Появились первые признаки приближающейся весны. Убавились ночи. Днями, порой ярко, светило солнце. Начало подтаивать по затишкам. С крыш стали обваливаться тяжелые снежные карнизы. И уже совсем не по-зимнему, весело посвистывал ветер. Предчувствуя весеннее половодье, войска жались к дорогам, выбирали для стоянок места повыше и подальше от зашевелившихся болот.
Во второй половине марта командный пункт армии переместился в лес, километра на полтора северо-восточнее Мануйлово. Второй эшелон армии перешел в Лажины. К началу апреля численность нашей армии резко увеличилась. В ее состав теперь входили восемь стрелковых дивизий, одна танковая и восемь стрелковых бригад. Срочно потребовалось изменить систему управления. Чтобы приблизить управление к войскам, мы организовали два вспомогательных пункта управления: один в лесу юго-восточнее Ершино - для руководства соединениями левого фланга армии; другой в лесу юго-восточнее Стариково - для руководства соединениями, оборонявшими центральный участок фронта.
А весна между тем вступала в свои права. Вскрылись реки, взбухли почерневшие болота, вешние воды затопили землянки, размыли дороги. Пришлось делать насыпные блиндажи, гатить дороги, а в иных местах поднимать настилы на козлы. Из-за весеннего разлива Тулебли, Полисти, Ловати стало невозможно обеспечивать боеприпасами и продовольствием 182-ю и 188-ю стрелковые дивизии. Пришлось вывести их из затапливаемых районов и оставить населенные пункты Взвад, Чертицко, Медведно, Подборовье.
И все нее, несмотря на распутицу, войска нашей армии не только удерживали оборонительные рубежи западнее реки Ловать, но и вели ожесточенные бои с противником, пытавшимся развить наступление вдоль Рамушевского шоссе.
* * *
Во второй половине апреля в состав армии вошли новые соединения. Теперь их стало двадцать пять. В Сельцах был создан ВПУ № 3. Протяженность передней линии войск армии достигала к этому времени 140 километров.
С развертыванием третьего ВПУ и установлением связи с вновь прибывающими соединениями окончательно истощился резерв линейных средств. Резервная радиосеть, в которую включались радиостанции прибывающих соединений, была заполнена до отказа.
Из Москвы приехали представители Главного управления связи Красной Армии комбриг Алексей Григорьевич Лапкин и полковник Федор Федорович Ильюкевич.
- Докладывайте, товарищ подполковник, как у вас обстоят дела.
Я развернул рабочие схемы. Комбриг бегло просмотрел одну из них.
- Сколько у вас в армии соединений?
- Одиннадцать стрелковых дивизий и четырнадцать бригад. В том числе одна танковая.
- Какие имеются части связи?
- Полк связи, три кабельно-шестовые и две телеграфно-строительные роты, товарищ комбриг. Из проводных средств в резерве нет ничего. Из радиосредств - одна радиостанция РБ с повышенной антенной.
- Да, не богато, совсем не богато. Федор Федорович, - обращается он к Ильюкевичу, - посмотрите как следует организацию радиосвязи, а я пойду к начальнику штаба армии. Для меня все ясно.
На другой день я сопровождал комбрига Лапкина и полковника Ильюкевича. Мы побывали на нескольких наблюдательных пунктах командиров соединений и артиллерийских частей. У деревни Сельцы увидели грузовую автомашину. Шофер пытался втащить кого-то в кабину.
- Что случилось? - спросил Лапкин.
- Да вот, товарищ комбриг, ехали мы со старшиной. Шальная пуля пробила стекло кабины, его и ранило.
Мы помогли поднять старшину, но он был уже мертв.
* * *
Объезжая с комиссией соединения, я услышал, что батальоном связи одной из вновь прибывших стрелковых бригад командует капитан Сергей Петрович Аверьянов. Я хорошо знал этого толкового, смелого командира. Осенью сорок первого года он возглавлял батальон в нашем полку связи. Затем был откомандирован в академию связи. Грех было упустить такого специалиста, и я тут же согласовал с отделом кадров перевод Аверьянова в отдел связи.
* * *
По решению Ставки начала формироваться 27-я армия. Я получил назначение на должность начальника войск связи вновь формируемой армии. Пришлось расставаться с боевыми товарищами, с которыми провел вместе самый тяжелый год войны.
Воспользовавшись предоставленным мне правом, я взял с собой нескольких командиров из отдела связи 11-й армии, в том числе капитана Аверьянова и воентехника Шаповала. В конце мая нам предстояло выехать в район Мануйлово, где формировалось полевое управление 27-й армии.
С грустью распрощался с командиром 33-го полка связи майором Рошалем, талантливым и смелым человеком, сумевшим в труднейшее время сколотить высокобоеспособную часть связи, и с капитаном Васильевым, ставшим теперь начальником штаба полка связи. Но и потом, находясь в 27-й армии, я нередко обращался за помощью к верным боевым друзьям.
5
Вновь формируемую 27-ю армию возглавил генерал-майор Федор Петрович Озеров. Я хорошо знал его еще по 11-й армии как командира 5-й стрелковой дивизии. Озеров был одним из немногих командиров соединений, кто был награжден орденом Красного Знамени еще в первые месяцы войны. Его дивизия, сохранив боеспособность, прошла с боями путь от госграницы до Торопца. Позже Федора Петровича назначили комендантом укрепрайона. И вот теперь он формировал новую армию.
Ф. П. Озеров (фото послевоенных лет)
В состав 27-й армии были переданы из 11-й шесть стрелковых дивизий и три бригады. Связистам передали 38-ю и 534-ю кабельно-шестовые, а также 914-ю телеграфно-строительную роты. Родион Ильич Шаповал воспрянул духом, узнав об этом: раз 914-я рота будет с нами, - значит, не придется расставаться с младшим лейтенантом Тимашевым. Кроме того, в наше распоряжение прибыли 117-й отдельный полк связи, 425-я телеграфно-строительная и 494-я телеграфно-эксплуатационная роты, 561-я отдельная авиационная эскадрилья связи. Так что мы теперь имели даже свою авиацию! Остались за нами и все постройки, возведенные еще связистами 11-й армии.
Значительно труднее было с укомплектованием отдела опытными специалистами. К тому же и кадровики не всегда целесообразно использовали знающих людей.
Закончив однажды проверку связи в 384-й стрелковой дивизии, я уже собирался ехать в штаб армии, когда начальник связи дивизии предложил зайти в мастерские батальона и посмотреть, как организован ремонт аппаратуры. Заведовал мастерскими военинженер 2 ранга Владимир Николаевич Кессених, исполнявший обязанности помощника начальника связи дивизии по снабжению.
Военинженера Кессениха мы застали за какими-то расчетами. В мастерских был образцовый порядок.
- Над чем работаете, товарищ военинженер?
- Да вот заканчиваю кое-какие расчеты. Хочу повысить дальность действия маломощных радиостанций…
- Скажите, товарищ военинженер, что вы делали до войны?
- Вообще-то я доктор физико-математических наук… До войны был профессором Томского университета…
- А как оказались здесь?
- Призвали в армию… как и всех. Назначили в дивизию. Работа меня вполне удовлетворяет. Надеюсь, смогу принести кое-какую пользу…
- В этом я не сомневаюсь, товарищ профессор, но мне кажется, вы способны на большее.
- Я человек военный…
- Этим как раз мы и воспользуемся, если не возражаете.
В тот же день я доложил о Кессенихе начальнику связи фронта генералу Николаю Степановичу Матвееву. Посетовал, что плохо используем специалистов, попросил перевести военинженера в отдел связи армии. Генерал Матвеев пошел навстречу. Профессора В. Н. Кессениха перевели из дивизии, только не в армию, а в управление связи фронта.
* * *
В тесной землянке генерала Озерова с весны еще не выветрился запах сырости. К столу, сколоченному из досок, и к железной кровати, накрытой серым солдатским одеялом, ведут от порога дорожки из всосавшихся в земляной пол кирпичей. На ножках деревянной скамьи остались темные отметины: таков был уровень вешней воды, державшейся в землянке не один день. Высокий, грузный Озеров сидит на кровати, внимательно изучая расстеленную перед ним карту. Он приглашает меня к столу.
- Ну, рассказывай, как идет формирование отдела связи.
- По-прежнему мало специалистов, товарищ командующий. Зато своими помощниками - доволен. И Аверьянов, и Шаповал прекрасно знают дело.
- Ты, товарищ Агафонов, наверное, порядком ободрал напоследок 11-ю, - смеется Озеров.
- Только самое необходимое, так сказать, минимум…
- Можешь радоваться: отдел кадров разрешил забрать начальника связи 188-й дивизии майора Поповича.
Я действительно обрадовался. С Григорием Кузьмичом Поповичем мы были знакомы по Каунасу. Совсем еще молодой командир, он имел за плечами академию, начал свой боевой путь на госгранице и прошел с дивизией самые трудные дороги войны. Лучшего заместителя нечего было и желать.
В непринужденной обстановке, за разговорами о предстоящих делах мы просидели около часа, а потом невольно вспомнили 11-ю армию, наших боевых товарищей.
- Трудно сейчас приходится нашему Ивану Васильевичу Зуеву, - со вздохом проговорил командарм и снова занялся картой.
Мы знали, что члена Военного совета Ивана Васильевича Зуева из 4-й армии перевели во 2-ю Ударную, которая с кровопролитными боями пробивалась из окружения под Волховом.
- И вот еще что, товарищ Агафонов, - сказал напоследок генерал Озеров, - начинайте готовить связь на новом командном пункте. В нескольких километрах севернее Мануйлово лес более густой, да и место там повыше… Туда и перебазируемся. А этот КП немцам наверняка известен. Сроками я вас особенно не ограничиваю, переезжать будем недели через две. Устраивает?
- Вполне, товарищ генерал. Раньше, пожалуй, и не успеть: полк связи прибудет с часу на час, но он только что сформирован и опыта не имеет.
На другой день после прибытия полка я организовал проверку специалистов. Картина получилась невеселая. Радисты, за небольшим исключением, не умели работать в армейских сетях. Слабо справлялись с дежурством на коммутаторах телефонисты. Мало чем порадовали и телеграфисты.
И все же мы вышли из затруднительного положения: выручили опытные специалисты из 11-й армии, оставленные для обслуживания узла связи. За две недели подготовили помещения и полностью оборудовали узел в новом районе. Оставалось только переключить туда "связи". Возникла задержка. Мы с Шаповалом выехали на новый узел.
- Что случилось? - спрашиваю начальника телефонной станции техник-лейтенанта Зорина.
- Да вот, товарищ подполковник, запутались с проводами. Не получается что-то…
- Не волнуйтесь, товарищ Зорин. Сейчас разберемся. Знаю, вы инженер, но у нас своя специфика.
Как видите, и телефонные цепи и телеграфные провода - все сосредоточено в одном месте. Со временем, безусловно, освоитесь. А сейчас дорога каждая минута. Думаю, не обидитесь, если я вызову надсмотрщика из Парфино. Он сержант, но очень опытный и толковый специалист. С его помощью все встанет на свое место. Да и вам будет не вредно кое-чему поучиться. А пока проверьте еще раз с товарищем Шаповалом все вводы проводов и цепей на кросс.
К вечеру все "связи" были приняты на новый узел. Забегая вперед, скажу, что впоследствии полк связи отлично справлялся со своими задачами. Но тогда до этого было еще далеко. Личному составу предстояло много и напряженно учиться. У меня же еще не был полностью укомплектован отдел связи. Однако случай с профессором Кессенихом научил внимательно приглядываться к людям.
Будучи как-то в полку связи, я услышал очень приятный баритон. Голос показался знакомым. Заглянул в палатку и увидел высокого, стройного командира.
- Товарищ Гринченко?
- Начальник боевого питания полка военинженер 3 ранга Гринченко, - отрекомендовался он.
- Какими судьбами? Почему на должности начальника боевого питания?
- Долго рассказывать, товарищ подполковник. Да это еще что! Мне довелось побывать даже во фронтовом красноармейском ансамбле…
Алексей Алексеевич Гринченко когда-то преподавал в Киевской школе связи. Инженер-электрик, окончивший два высших учебных заведения, прекрасный методист-математик, опытный командир, он мог принести большую пользу связистам.
- Согласны работать в отделе связи армии? - без обиняков спросил я.
- Согласен работать там, где смогу быть полезным, товарищ подполковник.
Гринченко назначили моим помощником по снабжению и ремонту.
В командование полком связи вступил майор Петр Александрович Прилучный, комиссаром стал батальонный комиссар Федор Григорьевич Ревенко. Был в основном сформирован и отдел связи 27-й армии.
…Летом 1942 года соединения армии вели бои местного значения, улучшали занимаемые позиции. Фронт армии, протяженностью 126 километров, вытянулся по восточному берегу озера Ильмень до реки Ловать в районе Рамушево. На южных направлениях Красная Армия вела ожесточенные бои с гитлеровцами, рвавшимися к берегам Волги и на Кавказ. Перед войсками 27-й армии стояла задача сковать на своем участке как можно больше сил противника и вынудить его усилить свою группировку в районе Старой Руссы. С этой задачей армия справилась.
В конце лета к нам приехал начальник связи фронта генерал Николай Степанович Матвеев. Блестящий специалист и чуткий командир, он давно снискал уважение и любовь связистов. Этот удивительный человек располагал к себе с первого взгляда. Притягательную силу его обаяния я испытал на себе. Глубокой осенью 1941 года, когда генерал Матвеев сменил полковника Курочкина, вызвали меня в Управление связи фронта. Штаб фронта располагался в лесу, невдалеке от Валдая.
Встретил меня сам генерал. Высокий, стройный, с седой шапкой волос, хотя было ему тогда чуть больше сорока, он выглядел очень представительно. Говорили, что в первую мировую войну Николай Степанович был уже офицером, имел ранение, а после революции сразу перешел на службу в Красную Армию. И хотя я немало уже слышал о необычайной приветливости Матвеева, невольно растерялся, поняв, что прибыл к нему первым.
- Приехали, вот и отлично! Вы первый, пока еще никого нет. Пойдемте обедать, подполковник, - радушно предложил Николай Степанович, - сегодня смогу накормить вас настоящим обедом.
После плотного и вкусного обеда потянуло в сон. Какое уж тут, думаю, совещание… Николай Степанович будто прочитал мои мысли:
- А сейчас - отдыхать. Совещание будет ночью, так что не теряйте времени…
С того первого знакомства прошло много месяцев. И вот мы встретились снова.
- Ну, как живете, ветеран старорусских лесов? - спрашивает генерал Матвеев. - Как идут дела?
- Кажется, все в порядке, товарищ генерал.
- Хорошо ли работают связисты? Вспоминаете небось 11-ю армию и ее 33-й полк?
- Теперь уже дела идут лучше. А в первое время здорово помог нам 33-й. Надеюсь, что и 117-й станет не хуже.
Я подробно доложил о проводимых и намечаемых мероприятиях. А затем попросил удовлетворить наши заявки на радиостанции, полевой кабель и различную аппаратуру.
- Ну хорошо, ваши мероприятия одобряю. А вот насчет имущества - скоро не ждите. Сами знаете, какая обстановка сложилась на южных направлениях.
Генерал Матвеев в течение двух дней проверял работу связи армии. Проезжая по линии, мы не пропускали ни одного контрольно-телефонного поста, чтобы не посмотреть и его работу. И везде Николай Степанович беседовал с людьми, интересовался их жизнью, указывал на недостатки, давал ценные советы.
Начальник связи фронта остался доволен состоянием связи нашей армии и работой личного состава.
Вскоре меня вызвали в Управление связи фронта, а на обратном пути я неожиданно повстречал подполковника Сошальского. Мне показалось, что Алексей Андреевич еще больше похудел и был чем-то подавлен. Присели на обочине дороги, закурили, вспомнили свои семьи и нашу довоенную жизнь.
- Будешь писать домой, передавай привет Вере и дочкам.
- И ты, Алексей Андреевич, кланяйся от меня своим.
- Василий Прохорович, а о Зуеве ничего не слыхал? - неожиданно спросил Сошальский.
- Ничего, Алексей Андреевич…
- Дошло до меня, что Иван Васильевич застрелился. За достоверность этих слухов не ручаюсь. Да и сам не очень верю им. Но так говорят…
Подавленные, мы распрощались и разъехались каждый своим путем.