- Обед готов! - крикнула она. - Давайте, мойте руки - и за стол!.. Что случилось? - встревожено спросила она отца, когда он, с мотором на плечах, поравнялся с ней, тяжело поднявшись по ступенькам. - Какие-то неприятности с?.. - она проглотила последние слова, словно не хотела, чтобы мы их слышали, но мы с Ванькой все равно догадались: она волнуется, что попытка отца выручить "монахов" и обезвредить Степанова оказалась неудачной.
- Все отлично! - отец подмигнул ей. - За исключением того, - он с ухмылкой оглянулся на нас, - что у нас неправильные дети. Слишком умные для своего возраста!
Мама все поняла в единый миг.
- Я ж тебе говорила, что нет смысла пытаться от них что-то скрыть! Если б ты меня послушал, нам бы не пришлось ломать эту комедию с "домовым"! Ты, что, до сих пор не успел понять, что наши любознательные обезьянки куда угодно сумеют сунуть свой нос?
Мы захихикали, отец тоже. Мама улыбнулась:
- Ладно! По крайней мере, мне больше не придется кормить нашего гостя тайком и наверху! Хоть в чем-то облегчение! Приглашайте его в кухню на семейный обед.
- Обязательно, - сказал отец, входя в дом, мы за ним следом. Он подошел к лестнице на второй этаж и громко позвал:
- Никита!..
Наверху послышались шаги, и мы услышали голос Пижона (мысленно мы иногда продолжали называть его Пижоном):
- Да, в чем дело?
- Мальчишки раскололи нас, и игра окончена! - сообщил ему отец.
- Раскололи? - переспросил Кутилин с сомнением в голосе. - Что это значит?
- Это значит, что мы будем все вместе обедать внизу, - ответил отец.
- А, понимаю, - сказал граф (вот-вот, мы ведь видели настоящего графа, хоть в это и трудно было поверить!), спускаясь по лестнице. - Привет, ребята! Насколько я понял это незнакомое мне выражение, вы раскусили нашу игру, и для меня больше нет никакого резона и дальше пребывать наверху. Что ж, я только рад.
- Привет! - откликнулся мой братец. - Мы тоже очень рады! Мы думали, что вас похитили, и что вообще вы влипли хуже некуда, и собирались вас спасать! - после секундного колебания он выпалил, не в силах справиться с собой. - Можно нам поглядеть на "картежные червонцы"?
- Иван!.. - строго сказал отец.
Граф Никита Кутилин рассмеялся.
- Разумеется, можно, когда пожелаете! Но я бы предпочел сначала пообедать. Деревенский воздух на удивление разжигает аппетит, и, мне кажется, я мог бы сейчас съесть быка!
Обед получился замечательным, полным смеха и самых захватывающих рассказов.
- Откуда вы приехали? - спросил я Кутилина, когда он управился с третьей порцией из "царского котелка" и, похоже, вполне утолил голод.
- Из Франции, - ответил он.
- А, так вот почему на вас был этот навороченный прикид, когда мы встретились на дороге! - воскликнул Ванька.
- Что-что на мне было? - спросил Кутилин.
- Ну, всякое пижонское барахло! - объяснил мой брат.
Звучало это не слишком вежливо, но "Пижон", похоже, не обиделся. Посмотрев на неброскую рубашку отца, в которую он был облачен в данный момент, он рассмеялся.
- Да, именно поэтому! Вы знаете, я старался одеться "по-деревенски" то, что называется во Франции "крестьянский стиль". В крайнем случае, думал я, я буду выглядеть бедным художником, выехавшим на природу делать наброски и искать натуру для своих картин. Точно так же я внимательно перечитал все русские классические вещи о деревне, чтобы говорить с крестьянами на их языке. Представляю, каким дураком я выглядел в ваших глазах! Прогулочные мокасины из дорогой кожи, и "крестьянская" блуза хорошего покроя… Точно так же и с языком - как видите, я говорю совершенно чисто, но некоторые современные слова и выражения, которые необходимо знать, чтобы не выделяться на общем фоне, мне оказались незнакомы. Надо сказать, все это вместе сильно встревожило вашего отца. Он объяснил мне, что своей одеждой и манерой речи я превратил себя в слишком приметную фигуру, а поскольку вокруг дома вертелись подозрительные типы, интересовавшиеся подвалами, то нельзя исключать, что им стало известно о приезде потомка Кутилиных который, как легко предположить, едет за семейным кладом. Ведь о кладе до сих пор витают слухи… И даже если они не знают меня в лицо, сказал ваш отец, они меня опознают в две секунды, и устроят мне засаду в глухом местечке. Да и вообще своим излишне "дорогостоящим" видом я могу притянуть какого-нибудь бандита или грабителя… Что совсем не надо, особенно когда при мне будет золото. Поэтому мы решили, что будет лучше, если я исчезну, а потом сяду на поезд посреди ночи, совсем в другом городке. И одет я буду как настоящий сегодняшний провинциал, буду этим… как вы сказали? - вопросил он у отца.
- Задрипанным, - с легкой улыбкой подсказал отец.
- Вот-вот, задрипанным… Если даже меня кто-нибудь выслеживает, то к тому времени, когда мои преследователи - какие-то монахи, или кто там еще? - разберутся, что к чему, я уже буду в самолете, летящем в Париж!
- А почему вы решили выкопать клад только сейчас? - спросил Ванька.
- По нескольким причинам, - объяснил Кутилин. - Отец рассказал мне о кладе совсем недавно. И в любом случае мы не могли бы за ним приехать вплоть до недавних времен. Ведь мы были семьей эмигрантов, бежавших от Советской власти, да к тому же ещё со знаменитой графской фамилией - кто бы нам дал визу? А если б и дали - то ограничили бы право пребывания Москвой и Ленинградом. Шансов добраться до родного имения и извлечь клад у нас не было бы никаких! Отца волновало, что ситуация в России очень неспокойна и он боялся, что, если мы упустим момент, то можем потерять семейное достояние навсегда. Поэтому он поведал мне тайну, которая передавалась в нашем роду от старшего сына к старшему сыну - историю золота, которое появилось в нашей семье благодаря двум знатным картежникам, нашему далекому прадеду и князю Потемкину, и которое было спрятано старым графом Александром при помощи верного слуги…
- Которому граф дал вольную и который стал богатым мельником? - спросил я. - А всю жизнь был денщиком графа и участвовал с ним во всех походах?
- Совершенно верно. И они не раз спасли друг другу жизнь, - ответил Никита. - Откуда вы все это знаете?
- Мы догадались, - ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойней и скромнее.
Отец и мама расхохотались, Никита Кутилин присоединился к ним.
- Честное слово, от этих великих сыщиков ничего нельзя утаить! - сказал отец. - С ними надо держать ухо востро!
- В общем, мой отец решил, что самое время извлечь древний клад и перенести его в другое место, - продолжил Кутилин. - Он сообщил мне все ключики, по которым я должен был без проблем найти клад, когда доберусь до подвалов, и я отправился в путь. Остальное вы или знаете, или легко догадаетесь…
- А как вы поступите с кладом? - спросил Ванька.
- Будем и дальше его хранить - только в другом месте. Может быть, поместим в банк, который оценит его и будет выплачивать нам проценты. Ведь, согласно воле старого графа, которую никто не собирается нарушать, этот клад - последний резерв семьи, на самый воистину крайний случай, и черпать из него можно только тогда, когда семья окажется в действительно безвыходном положении. Пока что такого нет. Не скажу, что мы живем очень припеваючи, но все мы работаем - и на жизнь хватает. Возможно, - он пожал плечами, - что-то придется взять, когда моя младшая сестра пойдет в университет. Потому что образование стоит очень дорого.
- Но ведь вам ещё надо как-то вывести ваши червонцы из страны, разве с этим не возникнет сложностей? - спросила мама.
- Я отправлюсь во французское консульство, едва приеду в Санкт-Петербург, - ответил Кутилин. - Думаю, они помогут мне оформить все официальным образом и устранят все сложности. Возможно, дадут мне охрану до самой посадки в самолет, или до самого прибытия в Париж.
- И все-таки очень жаль, что в нашем доме нет домового! - заявил Ванька, явно высказав наконец мысль, которая мучила его с того момента, как он узнал правду.
- Ну, от домового зарекаться не стоит, - с мягкой улыбкой сказал Кутилин. - По рассказам отца и деда, хорошо знающих семейные предания, мне известно, что в этом доме всегда был какой-то особенно проказливый домовой, ещё с семнадцатого века. Но, при всей проказливости, очень бдительный и заботливый. Кажется, он переживал, когда снесли старинные каменные палаты но, похоже, в новом деревянном доме ему ещё больше понравилось. Домовые вообще любят дерево… И, вы знаете, со мной приключилось два или три странных случая - небольших, но очень впечатляющих - которые я могу объяснить только тем, что домовой узнал во мне одного из Кутилиных и взял под свое покровительство. Например, когда в дом влетела первая "дымовуха", разбив стекло, я как раз задремал. И мог бы и не проснуться, если бы не ощутил мягкий толчок в бок. Конечно, и этот толчок мог мне присниться допустим, я во сне учуял запах дыма, и таким образом аукнулось во мне ощущение тревоги… Но как тогда объяснить, что мне даже не пришлось шарить в поисках противогаза - стоило мне открыть глаза, как кто-то словно впихнул его мне в руки! Так что… - он приподнял ладони, тем жестом, которым человек обычно выражает удивление или пытается всех примирить. - На вашем месте, я бы продолжал оказывать домовому всяческое уважение, - он поглядел на Ваньку, который от этого рассказа просиял как новенькая монета (интересно, подумал я, с Пижоном и впрямь такое приключилось, или он все это придумал на ходу, чтобы порадовать моего брата?). - Но вы хотели поглядеть на червонцы? Давайте полюбуемся!..
Да, это было сказочное зрелище! Золотые монеты, которые горой сверкали на нашем столе, в сумке, завязки которой Пижон распустил, чтобы мы могли видеть всю кучу разом! Я даже глаза на миг зажмурил! А потом взял один червонец, очень осторожно, кончиками большого и указательного пальцев, а Ванька повторил мой жест.
- Это вам!.. - сказал Пижон… то есть, граф Никита Кутилин.
- Ну, знаете, такое детям совершенно… - начала мама, но Кутилин её остановил.
- Можно мне сделать небольшой подарок? Хотя бы, в знак того, что у вас появился новый друг. Бог даст, мне удастся пригласить вас во Францию, и вы сумеете приехать. Честное слово, в этой стране вы увидите не меньше удивительного для себя, чем я увидел в сегодняшней России.
- Это не для всяких трат, это для нашей коллекции, - сказал Ванька, обращаясь больше к отцу и маме, чем к Пижону.
Мама махнула рукой.
- Поступайте, как знаете! Я вовсе не собираюсь ворчать и портить всем удовольствие.
- А теперь, - твердо сказал отец, - наш гость должен отдохнуть. Ему предстоит трудная и бессонная ночь.
- А он оказался очень славным парнем, - заметил Ванька, когда мы сидели за чаем, а Кутилин спал в гостиной, набираясь сил перед своим ночным марш-броском до Санкт-Петербурга.
Отец улыбнулся - немножко иронически.
- Истинный европеец. Ох уж, эти эмигранты, воображающие совсем другую Россию!.. Можете себе представить, что он задал мне два-три вопроса, а потом взял и тут же рассказал мне, кто он такой, и зачем пожаловал? Меня до сих пор дрожь берет, как подумаю, что было бы, если бы он, со своей искренностью и своими понятиями о законе и морали, нарвался на совсем других владельцев дома!..
- Может быть, другим людям он и не стал бы ничего рассказывать, - предположила мама. - Я думаю, он не так прост, как кажется, и после нескольких вопросов, заданных им предельно точно и с дальним прицелом, отлично понял, что имеет дело с человеком, которому можно доверять.
- Будем надеяться, что это так, - пожал плечами отец. - Сейчас главное - помочь ему добраться до Санкт-Петербурга целым и невредимым. На дорогу мы переоденем его в мой старый костюм, а сумку с монетами упакуем в старый потрепанный рюкзак. Факт в том, что мы действительно приобрели нового друга. Искреннего и открытого людям. Дай Бог ему таким и остаться, и дай Бог, чтобы все неприятности, которые могут его из-за этого постигнуть, были мелкими и преходящими.
Наверно, отец выразил вслух все то, о чем так или иначе думали мы все, пришло мне на ум. Я сунул руку в карман и в очередной раз нащупал "картежный червонец", крохотным солнышком притаившийся в его глубине.