- Ого!.. - повторил он, радостно засмеялся и хватил стакан кока-колы.
Но, добрый человек, он тут же с большой похвалой отозвался о русском лесе и сообщил, что собирается я Советский Союз. Я пригласил его на охоту. Он медленно покачал головой:
- С охотой покончено… А вы охотитесь?
- Сейчас нет.
- И хорошо делаете. Время охоты миновало. Сохранить бы то, что еще осталось.
- Но ведь приходится уничтожать кроликов, кенгуру…
- Именно уничтожать! - с отвращением повторил Маршал. - Это мерзкое следствие всегдашней человеческой безответственности, неспособности да и нежелания видеть хоть на шаг вперед. Зачем было доводить до массового убийства?.. Знаете, что делают фермеры? - Он подкатил свое кресло ближе ко мне, за очками у него была боль. - Они нанимают стрелков - это демобилизованные солдаты корейской и вьетнамской войн, не нашедшие применения в мирной жизни. Банды этих парнюг бродят по стране, у них сохранилось старое оружие. Может быть, они слишком привыкли убивать и теперь не годятся ни на что другое? Они косят кенгуру из пулеметов и автоматов, забрасывают гранатами.
На полях остаются сотни трупов прекрасных и добрых животных. Кончится тем, что кенгуру изведут вроде вашего волка.
- Да, теперь спохватились, что волк - санитар леса. А на севере, где выбили волков, олени вырождаются, теряют силу, выносливость, скорость бега. Волк был их тренером.
- Есть и еще одно, - чуть улыбнулся Маршал. - Ивану-царевичу не на чем вывезти царевну из леса. "Джип" в чаще не пройдет. У детей украли одну из самых красивых и поэтичных сказок…
Мой друг писатель Виктор Астафьев рассказывал, как били глухарей у него на родине, в Красноярском крае, года два назад, когда этой редкой, почти истребленной птице как-то удалось восстановить убыль. Приезжие охотники отстреливали столько, что пришлось срочно оборудовать пункты по приемке дичи. Но вскоре эти пункты свернули, не хватало ни рабочих рук, ни транспорта. А вошедшие во вкус стрелки продолжали лупцевать глухарей просто так, из азарта и распущенности. Повсюду гнили мертвые глухари, эти редкие зашельцы в наш век из глубокой древности, биологическое чудо - у них вместо голосовых связок косточки. Измаравшиеся по маковку в крови, пусть и птичьей, охотники убили что-то важное в самих себе. Они стали бояться друг друга, прятаться по ночам. "Зачем вы прячетесь?" - спросил одного из них Виктор Астафьев. "Как зачем? Убьют!" - ответил тот с жуткой простотой. "Да за что?" - "Вот те раз! Может, ружье мое приглянулось, или надувная лодка, или сапоги. А может, так, из настроения…" Это не были какие-то отщепенцы - самые обыкновенные, средние люди…
Аллан Маршал внимательно выслушал эту историю.
- Ну вот видите… Какая уж там охота! Людей слишком долго ориентировали на истребление, надо повернуть руль на сто восемьдесят градусов. Иначе черт знает до чего дойдем, уже дошли. Не охрана природы, а спасение гибнущего мира, включая и человека, - так стоит вопрос.
Я сказал, что прочел его статью.
- Это только начало. Нет страшнее браконьера, чем само государство. Тысячи нарушителей сроков и способов рыбалки не причинят того вреда, как одна бездарная плотина или стоячая лужа, гордо названная новым морем…
Я покинул Маршала поздно ночью - племянник-стригаль шипел от гнева, как сало на сковородке, - так бесило его легкомыслие дяди, нарушившего режим.
Не помню, кто из мыслителей прошлого сказал: "Человек должен стать тем, что он есть", но мы с Маршалом вспомнили эту формулировку и взяли на вооружение. Подписались мы еще под несколькими отнюдь не новыми истинами. Надо ежечасно, ежеминутно помнить о детях и отвечать перед ними за все свои поступки. Мы оставляем мир в неважном состоянии, надо, чтобы дети были очень хороши, добры, умны, тверды и ответственны, иначе не потребуется термоядерной войны, дабы покончить с тем, что так широко и вдохновенно было задумано господом богом. На кумач - изречение Блейка: "Все существующее свято". Сразу оговариваюсь для тех, кто при малейшем проявлении "отвлеченного" гуманизма хватается за оружие: гитлерообразные не включаются в понятие "существующего", это нежить. Еще не поздно спасти этот безумный, безумный, безумный, но все равно самый лучший из миров.
Мы не открыли никаких Америк, даже Австралии, - кстати, почему вовсе безвестен голландский шкипер Биллем Янц, подаривший современникам целый материк? - нам просто хотелось укрепиться в нашей вере.
А потом я поцеловал Аллана в загорелое гладкое темя, мы обменялись рукопожатием, и гарцующий от нетерпения, как застоявшийся конь на ферме Маршала-отца, домовод-племянник выпроводил меня за дверь, в теплую и влажную ночь Мельбурна…
На другой день я вылетел в Брисбейн, лишившись доброй опеки гостеприимной четы Уоттенов. Но Общество дружбы во главе со своим президентом позаботилось, чтобы я не чувствовал себя одиноким в чужой стране.
На всем немалом пути меня заботливо передавали из рук в руки, как некогда аборигены - Аллана Маршала, чтобы он увидел свою землю с самой высокой горы. И сколько чудесных людей узнал я, сколько завязал дружб!..
Мир сегодняшней Австралии пестр, как попугай розелла, и в социальном, и в политическом, и в идеологическом, и в общественном смысле слова. Правда, краски его далеки от ликующей птичьей яркости. Эмигранты, хлынувшие сюда после второй мировой войны, несколько напоминают первопоселенцев конца восемнадцатого века - впрочем, среди них не было ирландских бунтарей. Зато всякой протери хоть отбавляй: дезертиры войны, украинские националисты, бандеровцы, фашиствующие всех мастей нашли здесь пристанище. На долю мне выпали не только спичи, тосты, рукопожатия, доверительные, душа в душу, беседы, внимание заинтересованных аудиторий, но и немало яда. Были и серьезные споры, и настоящие идеологические бои, и словесные драки, да такие, что друзья на всякий случай засучивали рукава.
Это в порядке вещей, иначе жизнь была бы слишком пресна.
Поездка не изжилась в моей душе, но Австралия слишком сложна, чтобы писать о ней впрямую после двухнедельного пребывания. Не скрою, мне случалось писать о некоторых странах после столь же краткого визита, но то были страны, а это целый материк. И наконец, разве Аллан Маршал - это не сама Австралия с ее муками и радостями, победами и поражениями, с ее мужеством, твердостью, верой в будущее и умением за это будущее бороться? Конечно, каждая страна, каждый народ многолик, Аллан Маршал - самый светлый образ породившей его земли.