В ветреную погоду труба угрожающе жутковато раскачивалась, может быть, на какие-то сантиметры, но когда сидишь на верхотуре, чувствуется каждое движение тверди под тобой. Для более точного нанесения ситуаций на карте-планшете пришлось сделать визирную сетку, позволяющую засекать цели и на раскачивающейся трубе. Неудобства для наблюдения приносила и вторая половина дня: солнышко на юго-западе давало демаскирующие отблески на стеклах стереотрубы. Приходилось учитывать множество неожиданных тонкостей, от которых зависела живучесть наблюдательного пункта.
И все-таки через некоторое время немцы его засекли, то ли выдал блеск объективов стереотрубы при низком солнце на закате, то ли движение на верхушке трубы заметили - начали обстрел из дальнобойных. Пришлось выломать в кирпичах трубы амбразуры, спрятать объективы стереотрубы в них. Но сбить трубу на расстоянии почти 20 км, как знает любой, знакомый с артиллерией, - практически безнадежное дело. Попасть в трубу - уникальный случай, она и сейчас стоит там целехонькая.
Разведчики тоже не дремали - засекли по блеску немецкий наблюдательный пункт на колокольне в городе. Дуэль двух НП - наблюдательных пунктов - длилась долго. Наши тоже пытались достать колокольню, но без успеха. Кончилось тем, что пришлось вызвать морскую 1 ЗО-мм пушку на железнодорожном ходу. Такой мощности пушки обычно пристреливаются по реперу, расположенному в стороне от цели. Игорь корректировал пристрелку со своего НП на трубе, и, когда перешли к огню на поражение, с колокольней было покончено. А наблюдательный пункт на трубе разведчики использовали еще долго, а когда их часть передислоцировалась, там обосновались другие наблюдатели. И "работала" эта труба до января 1944 года, когда освободили Старую Руссу.
Через много лет, проходя по старинным улочкам Старой Руссы, знавшей Достоевского и еще в XII веке принимавшей странников в Спасо-Преображенский монастырь, Игорь с горечью и тяжелым осадком в душе любовался речкой Малашкой, каналом Перерытицей и сказочным собором с многочисленными луковками, отражавшимися в воде. Как меняется шкала ценностей! Колокольня! Сбить ее из-за немцев. А она из XII–XIV веков… Да и прошлое, коммунистическое воспитание, атеизм давали себя знать, время такое было!
Много лет спустя, гуляя по тропам Михайловского, по камням Святогорского монастыря, рассматривал он экспозицию "Фашисты в Михайловском" или что-то в этом роде, о зверствах. Ах они, варвары, хотели взорвать могилу Пушкина! И фото: мины заложены прямо в могилу поэта! Но мины-то ПТ-З5, противотанковые, наши! Неужели немцы наши мины специально подбирали для этого? Да что уж там! Кто обстреливал Новгородский кремль, кто попадал в Софию, прямо в XI век? А кто раздолбал Петродворец? Немцы вошли в него, он не горел, а Царское Село? Сегодня кинохроника тех лет показывает, что немцы даже выставляли в той же Янтарной комнате часовых, чтобы солдаты не выковыривали камни из облицовки. Что уж говорить, - на войне всегда виноват противник… А приказ? "Ничего не оставлять врагу!" И взлетали на воздух Мосты, заводы, шахты, электростанции, горели деревни. Даже Зою Космодемьянскую, поджигавшую по заданию дома в деревне, схватили свои. Выходит, сами постарались не меньше тех самых варваров. Ох, война, война, мало - уложила миллионы в могилы, так еще миллионам Покалечила мозги на долгие годы. Вину легче всего свалить на других, на них, на врагов, на варваров. Эти - униЧтожают и громят плоды труда тех, те - громят и уничтожают этих, а до человеческих действий, до политических решений и до сего дня не созрели. Главный аргумент и сегодня - сила…
Словесность в боевых условиях
Кончалась уже весна сорок третьего, а военный переводчик Бескин, показавший себя в деле, ходивший в тыл к противнику, общавшийся с захваченными в плен немцами, тем не менее не вел ни одного официального допроса пленного в полку. Как уже говорилось, "язык" В обороне - событие, если и приводили, то чаще всего раненых, подбитых, которые отдавали богу душу еще до первого допроса. Чаще разведчики из вылазок приносили всякие документы, бумаги. Зимой применяли и такой распространенный прием: подбирались к немецкой землянке, бросали в печную трубу термитный шарик. Фрицы выскакивали, их пристреливали, а после криков, паники, короткой схватки забирали документы из землянки. В работе с документами Игорь уже набил руку, а вот живого полного допроса так и не получалось.
А тут на рассвете позвонили: взяли "языка", ведут в штаб полка, переводчика немедленно в штаб. Командир полка Болтакс пригласил Игоря в свою землянку, где переводчик и расположился с арсеналом словарей, разговорников, приготовил по форме протокол допроса. Немца привели. Он был ранен в ногу, уже перевязан, но сам идти не мог. Это был фаненюнкер. В немецких военных училищах по окончании офицерское звание сразу не присваивали, выпускались, что мы называли бы, кандидаты в офицеры, недоофицеры. В мирных условиях такой фаненюнкер проходил год стажировки, на фронте - полгода. Звание офицера присваивалось по решению офицерского собрания части. Вот это и был такой "недоофицер". Держался немец довольно нахально, презрительно. Имя, год, место рождения сказал, сам из-под Мекленбурга. Номер части назвать отказался. Но довод, что, 'находясь в обороне столько времени, мы уже сами знаем наперечет все части и прочее, убедил его, разговаривать стало проще. Многое друг у друга переспрашивали, так как не очень четко понимали. Болтакс молчал в сторонке, в допрос не вмешивался. Пленного увели. Поговорили о пленном, о сведениях, полученных от него.
- Ну, а теперь о допросе. Я вас внимательно слушал, но так и не понял, на каком языке вы его допрашивали? На немецком? На еврейском?
- Да я ни слова по-еврейски не знаю! - изумился Игорь.
- Я понимаю, волновались, впервые-то, но тем не менее с языком надо работать серьезно. Знания - это тяжелая работа.
Убедиться, что изучение языка - дело серьезное, пришлось вскорости. Неподалеку от занимаемого дивизией участка обороны располагалась у немцев испанская "Голубая дивизия". А в приносимых разведчиками документах частенько мелькали слова "шпанише рейтерн" - испанские всадники и что прибыло этих самых рейтерн сколько-то эшелонов и размещены они на переднем крае. Какие-то кавалерийские испанские части? В дополнение к своей же пехотной "Голубой дивизии"? А почему бы и нет? Кроме того, раз прибыла кавалерия - жди наступления: конница в обороне не сидит! С другой стороны - в условиях лесисто-болотистой местности кавалерии делать нечего. Даже наш конный корпус, с которым по весне сражались за гороховый концентрат, и тот расформирован. Разведчик - это не только логика, догадки, но и проверка догадок. Игорь несколько раз лазил на подслушивание - не ржут ли где кони, но - тихо!
Тем не менее в очередном донесении разведки "выдал", что, по данным ряда документов, отмечается прибытие под Старую Руссу кавалерийских испанских частей. Через несколько дней в газетах в сводке Совинформбюро прочитали текст, который запомнился Игорю дословно: "… генералу Франко неймется. Мало того, что его пеХотная "Голубая дивизия" застряла в болотах под Старой Руссой, так он еще прислал кавалерию. Но ее ожидает такой же бесславный конец". Пару дней Игорь ходил гордый, как петух.
"20,6.43… Допрашивал своих первых пленных. Сопливые, зеленые мальчишки, противно смотреть на них. Большинство - не чистокровные немцы, а австрийцы, баварцы, даже эльзасцы и фламандцы. Рассказывают о плохом питании в тылу в Германии (в Мюнхене выдают 400 г хлеба), плохой дисциплине. Сами себя называют эрзац-солдатами…"
Допрашивая очередного "языка" В эти дни, в завершение допроса поинтересовался на всякий случай, что это такое у вас "шпанише рейтерн". Немец стал объяснять, и Игорь похолодел от того, что говорил пленный. Переспросил. Немец попросил бумагу, карандаш, толково все нарисовал - рогатки: жердь с крестовинами по концам с намотанной колючей проволокой, проволочные заграждения, этакие колючие валы… Душа переводчика ушла в пятки. Пленного увели.
Болтакс, присутствовавший при допросе в землянке, все понял и лукаво посмотрел на Игоря:
- Что делать? Со сводкой Информбюро?
Игорь молча смотрел на него.
Мудрый Болтакс только и сказал:
- Вас об этом кто-нибудь спросил? Нет? Ну, и молчите!
И как бы закрыл тему.
Деликатность Болтакса была безгранична. А уж как он командовал во время боя, ветераны вспоминали через десятилетия. Научный работник, петербургский интеллигент до мозга костей, тонкий человек попал в стрелковый полк, который по своему составу далеко не элита армии. Наиболее знающих, толковых, культурных отбирали в авиацию, артиллерию, особенно в ракетные части. Остальные распределялись в стрелковые, пехотные подразделения. Так же как и в полку - наиболее сообразительных, живых отбирали в разведку. Даже привилегия была у начальника разведки - из пополнения он отбирал себе людей первым, а уж по каким критериям… начиная с внешнего вида, места в строю, взгляда, собственного желания идти в разведку, да мало ли по каким.
Командовать стрелковым полком на фронте - тяжелая черновая работа. Нравы в полку создает начальство. И Болтакс - высоконравственный человек - создал в полку нетривиальную, непохожую на другие полки, особую обстановку.
От Бориса Иосифовича никто ни разу не слышал не только традиционной на фронте матерщины, столь привычной В обиходе, не слышали даже громкого слова, разговора на повышенных тонах. Однополчане проникались к нему таким глубоким уважением, что не выполнить то, что сказал, приказал, попросил Болтакс - не дай бог! Это относилось не только к офицерам полка, но и к солдатам. Тем более что и те и другие знали, какой это отважный боевой командир, как он умело выводил полк из, казалось бы, безнадежных ситуаций, как оберегал людей, заботился о них.
Легенды, ходившие о нем, имели под собой почву. В бою он командовал так, как и не снилось никому на фронте. Например, по полевому телефону или рации во время боя спрашивает командира батальона:
- Ну, что там, Иван Степанович? Не удается поднять в атаку? Огнем прижимает? А вы попробуйте гранатами, только так, чтобы все разом, единым ударом, залпом и вслед за гранатами поднимаЙтесь. Может, получится!
И Иван Степанович поднимал батальон в атаку. Такой вот стиль был у Бориса Иосифовича Болтакса.
Официальные заседания, разбор боев, оперативные и прочие говорения никогда не были разносами, выволочками - это всегда были дружеские беседы соратников, коллег. Пока Игорь был переводчиком в штабе, частенько приходилось фиксировать отдачу боевых приказов. ПриГОДИЛИСЬ его знания стенографии, после приказа Болтакса документ можно было отдавать сразу печатать на машинку без всякой правки. Поражала четкость формулировок: научный работник, и этим все сказано. Знание стенографии прибавило Игорю авторитета среди офицеров штаба, и вот когда ему довелось записывать вот так же боевой приказ, отдаваемый устно командиром дивизии, то расшифровка полного текста произвела афронт. Больше к услугам стенографии в штабе дивизии прибегать не рисковали.
А Борис Иосифович действительно в часы затишья, особенно когда полк был во втором эшелоне или в резерве, выходил из землянки и играл на скрипке. Скрипка и фронт, нежное существо - и горелое железо, музыка - и взрывы, убийство людей - и высокие идеалы гуманизма музыки, мысли о высоком, человеческом. Играл Болтакс для себя, но слушателей не избегал, хотя и сторонился.
Болтакс, как и всякий талантливый человек, был талантлив во многом. И, как бывает только у нас, в России, крупный ученый, нужный стране, командует полком на передовой, подставляя свою голову под шальные пулиснаряды, добросовестно выполняя мелкую, рутинную работу, доступную очень многим. Да уж, бережем людей, как на турецкой перестрелке, так говаривали в старину.
Мушкетерский, Новгородский
"5.07.43… На днях был большой праздник, приезжала делегация трудящихся магнитогорцев, привезли массу писем, поздравлений, пожеланий… Сколько тепла, заботы в каждой посылочке, прямо-таки кажется, что делают это хорошо знакомые тебе люди. В той посылочке, что мне попалась, вложено хорошее украинское полотенцерушник, на нем крестом вышито: "Да хранит тебя Бог!" Я повесил это полотенце у себя в блиндаже над койкой. Жаль, что адреса своего не написала женщина, что выслала этот подарок. Прислали печенье, консервы, носовые платки, книги и… табак. Везет мне всегда с этим табаком. Мне, некурящему, его присылают всегда больше всех. Раздал товарищам. Вообще наша часть стала входить в почет. Приезжают артисты. Вчера приехал зам. редактора "Красной звезды" Л. Никулин, поэт М. Матусовский. О нас часто пишут во фронтовой газете и в "Красной звезде". Я рад, значит, неплохо воюем…"
Лето 1943 года, точнее июнь-июль - канун подготовки к очень крупному наступлению. Жизнь полка, стоявшего на пополнении и в резерве в Парфине, была отмечена небезынтересным событием - парадом в честь 140-летия. Оказывается, 312-й полк, в который попал Игорь, был незаурядным не только потому, что командовал им доктор наук.
26-я стрелковая дивизия, в состав которой входил полк, была сформирована в 1918 году в одном ряду с 25-й Чапаевской и 27 - й "Железной". Участвовала во взятии Симбирска, Златоуста, за что и получила почетное звание "Златоустовской", была награждена Революционным Красным знаменем за бои под Омском. После Гражданской войны дивизия была на Дальнем Востоке, участвовала в боях на озере Хасан, получила наименование "имени И.В. Сталина Златоустовская, дважды Краснознаменная".
В 1941 году в сентябре прямо с ходу дивизия была брошена против немцев под Валдай и остановила наступление фашистской дивизии СС "Мертвая голова" и, удивительно, за всю войну никогда и нигде не отступала ни шагу - случай уникальный. Может быть, ее, "имени И.В. Сталина", щадили? Держали почти всегда в полном комплекте по штатам мирного времени - 16,5 тысячи человек, когда в рядовых стрелковых дивизиях состояло иногда не более 3–4 тысяч. Но тем не менее за войну через дивизию за счет смены убитых, раненых прошло 143 Тысячи человек - фронт есть фронт.
В дивизии было три стрелковых полка: 87-й Карельский, 349-й Казанский и 312-й Новгородский, куда и попал Игорь. Полк имел непростую, особую историю, да какую!
Сформирован полк в 1803(!) году в Копорье и назывался "4-й мушкетерский копорский". В 1807 году отличился в боях под Прейсиш-Эйлау, а в Отечественную войну 1812 года участвовал в Бородинском сражении, был награжден походом на Париж и сопровождал туда Александра 1, который подарил полку еще и серебряные трубы для оркестра. Затем полк участвовал в Крымской кампании, в боях за освобождение Болгарии от турок, в Русско-японской войне, в Первой мировой, причем отличился в знаменитом Брусиловском прорыве. Об этих временах историки не очень-то в те годы распространялись, больше нажимали на послереволюционную историю.
В начале 1918 года ПОЛК был сначала под Псковом, потом - под Новгородом. Более 250 его солдат со знаменами и хоругвями перешли на сторону большевиков, когда чуть ли не с него "есть пошла" Красная Армия. По некоторым сведениям, полк стал называться вначале "Первым коммунистическим имени Ленина".
И вот, в трудном 1943 году, воскрешая традиции русских войск, вспомнили старую историю полка и решили отметить 140-летний юбилей старейшей в Красной Армии военной регулярной части. Полк доукомплектовали, выдали новое обмундирование, офицерам даже достались отличные суконные гимнастерки - подарок королевы Великобритании, с которым Игорь так драматично позднее расстался, выдали сапоги, что по тем временам, а тем более для солдат, было роскошью.
Командовал полком на параде Болтакс, принимал парад командующий армией. Гремела полковая музыка, Игорь впервые услышал Егерский марш, ставший маршем полка. Памятуя, очевидно, серебряные трубы Александра 1, к музыке в полку относились уважительно. В составе полка даже в войну был музвзвод, который В боевых действиях был санитарным или минометным, а в остальное время - полковой оркестр. Его капельмейстер, подполковник Андрей Иванович Хрипунов, - был сыном полка, участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов. Человек в солидных летах, он жил в полку постоянно, с семьей. Сыновья воевали в этом же полку, жена занималась хозяйством, и даже таскали они с собой корову: капельмейстеру многое позволялось, так как это была живая история полка. Андрей Иванович всегда встречал пополнение, исподволь, в неофициальной обстановке, в шинели внакидочку, где-нибудь в сторонке рассказывал славные полковые дела от сформирования до последних текущих дней, часов. И вот на параде во фронтовых условиях оркестр выдавал старинные марши в лучшем виде, с блеском.
Необычное в боевых условиях действо, хоть какие-то минуты радости - все это давало чувство торжественной приподнятости, вдохновения. Красивая музыка, марширующий строй, нарядная обстановка - это было так необходимо хотя бы в микроскопической дозе на том тягучем, как осенний дождь, Севера-Западном фронте. "Красная звезда" посвятила юбилею целый подвал. Но праздники коротки, быстро кончаются, а войне конца еще не видно…
Хитер мужик
Будучи полковым переводчиком, Игорь нечасто общался с дивизионным начальством, но все-таки оказался на примете у инструктора политотдела дивизии по работе среди войск противника Мориса Николаевича Шиленского - из немецких антифашистов. Лет ему было 40–45, для Игоря - старик. Полковые разведчики не раз выполняли задания капитана Шиленского - разбрасывали листовки в окопах противника. С Шиленским Игорь подружился - оба сторонились начальства, оба нетривиально мыслили, оба с интересом брались за новое дело. Шиленского привлекало и инженерное творчество Игоря.
Так, они реализовали очередную изобретательскую идею: из минометной мины вынимался разрывной заряд, вместо него вставлялся пыж и листовки, свернутые трубкой. Вышибной заряд подбирался так, чтобы при стрельбе в сторону окопов противника он срабатывал в верхней точке траектории полета мины, и листовки разлетались белыми голубями на большом пространстве. В такие "агитмины" закладывали и пропуска для перебежчиков.
Шиленский на пару с Игорем вели и радиоагитацию: поближе к переднему краю немцев вытаскивали рупоры и, почитав популярные лозунги и призывы, агитировали немцев сдаваться в плен, перебегать к нам. Работа эта требовала немалой сноровки, смелости, оперативности, так как не все в передачах такого рода немцам нравилось, Они спешили перекрыть радиоголос пулеметными очередями, стреляя непременно туда, откуда радиоголос только что раздавался. Главное было - вовремя сменить позицию,
Работы у Игоря прибавилось после ранения командира взвода полковой разведки, когда пришлось совмещать должности, а к тому же еще автоматически добавлялись неофициальные обязанности инженера-испытателя. Разведчики принесли из очередного рейда несколько фаустпатронов. Это была новинка, никто не знал, как ими пользоваться. Фаустпатроны притащили в ящиках заводской упаковки, с инструкцией в каждом из ящиков. Кому разбираться? Естественно, тому, кто знаком с техникой и знает язык - Бескину, поручение комполка Болтакса.
Игорь все прочел, перевел и даже понял. Болтакс предложил:
- Давайте соберем командиров, офицеров, покажем, расскажем о новинке.