Сразу после уроков Федя отправился в библиотеку, якобы за дополнительной литературой для реферата по химии. Тем, кто сдавал такие рефераты, химичка прощала многое, и можно было неплохо подправить пошатнувшуюся успеваемость. У Феди по химии уже стояли четверка и двойка, так что ему действительно не мешало бы написать какую-нибудь самостоятельную работу, скажем, о значении Периодической системы Дмитрия Ивановича Менделеева. Но сейчас он об этом не думал. Выбирая нужные ему книги, он хотел потянуть время: ему надо было дождаться, пока его одноклассники - по возможности все - покинут стены школы. Библиотека была еще выгодна тем, что ее окна выходили прямо во двор, и Федя видел, как уходят ученики и преподаватели.
Взяв рекомендованное химичкой пособие, он попросил у библиотекарши разрешения еще самому порыться в книгах.
- Может быть, что-нибудь полезное выищу, - сказал он.
- Ну ищи, выискивай, - согласилась библиотекарша и уткнулась в какой-то детективный роман с красочной обложкой, на которой был изображен распростертый в живописной позе труп женщины.
Федя занял позицию у окна и время от времени поглядывал во двор. Учащиеся стайками и поодиночке расходились в разные стороны. У забора стоял, ожидая Олю, черный "Мерседес" с затененными стеклами. Вот и она. Идет, как всегда, склонив голову, совсем одна, никто ее не провожает, никто не разговаривает. Блестящая, будто лакированная дверца "Мерседеса" распахнулась перед Олей и захлопнулась за ней, надежно скрыв девочку от посторонних глаз.
И тут Федя опять заметил этого мужика. Того самого, с рябой щекой, что расспрашивал вчера об Оле Толоконцевой. Теперь он явно знал, как она выглядит, потому что стоял и пристально смотрел на "Мерседес", который уже разворачивался и увозил Олю домой. Как только машина выехала из ворот, мужик вышел со школьного двора за ней.
Федя встревожился не на шутку. Нет, он не собирался бежать прямо сейчас вниз и следить за незнакомцем, да это было бы и глупо, тот десять раз успеет уйти и скрыться, пока Федя добежит с четвертого этажа. Но теперь он был уже просто уверен, что этот человек замышляет что-то нехорошее в отношении Оли Толоконцевой. Надо будет сегодня же еще раз поговорить об этом с Сашей Губиным. И журнал… "Журнал!" - вспомнил Федя, взял первую попавшуюся книгу по химии и, отметив ее у библиотекарши, поспешил на первый этаж. Он просто не мог больше терпеть, хотя по-хорошему можно было и еще потолочься у полок с книгами, пока народ окончательно не рассосется.
Сбежав вниз по лестнице, Федя повернул по коридору налево и скоро оказался возле директорской. Там, в "предбаннике", рядом со столом секретарши была полочка, разбитая на секции, - туда-то и сносили после уроков журналы классные старосты.
Секретарша, как назло, сидела на своем месте, хотя кроме нее в "предбаннике" больше никого не было. Федя остановился снаружи у дверей и сделал вид, что внимательно читает прикнопленный к стенду рядом с директорской печатный листок. Информация на этом стенде предназначалась учителям, а на листке был распечатан приказ о предоставлявшихся им летних отпусках. Стало быть, долго изучать его Федя не мог, тем более что ему следовало привлекать к своей персоне как можно меньше внимания.
- Марин Степанна! Марин Степанна! - вдруг громко закричала со своего места секретарша. - Марина Степановна, подождите!
Проскрежетал по полу невидимый Феде стул, и секретарша пронеслась мимо него, размахивая еще каким-то печатным листочком.
Впервые за эти дни Феде по-настоящему повезло. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он стремительно ворвался в комнатку секретарши, выхватил журнал из секции с пометкой: "8 Б" и пулей вылетел обратно. Только в коридоре он сообразил, что теперь должен делать все очень спокойно, опять же чтобы не привлекать внимания. Федя чинно прошагал с журналом под мышкой до поворота на лестницу, так же спокойно поднялся на второй этаж и, никого не встретив, проследовал в ближайший туалет. Туалет, к его радости, тоже был совершенно пуст, и Федя без помех спрятал журнал в сумку.
Итак, операция по изъятию журнала прошла успешно.
Глава IV "ИНТЕРЕСНО ДЕВКИ ПЛЯШУТ…"
Родители приходили с работы не раньше шести вечера, и Федя от души порадовался этому факту. У него было около двух часов, чтобы спокойно составить список всех родителей его одноклассников. Правда, не совсем всех: у Кати Полоцкой, например, в журнале была записана только мама, а у Вовки Хлебникова - отец. Но уж тут ничего не попишешь, кто есть, тот и есть.
Федя даже поесть успел до прихода мамы - она появлялась обычно первой, на час или немногим больше опережая отца. Федя поел, помыл за собой посуду, а потом от нечего делать еще долго перелистывал журнал. Он узнал, у кого какие отметки, кто сколько болел, а также фамилии преподавателей, которые, в отличие от их имен и отчеств, знал еще далеко не все. Только информатика и помнил, и то потому, что Саша просил узнать.
Мама пришла ровно в шесть, а уже полседьмого Федя, сопровождаемый ее недовольным взглядом, ушел на привычную уже вечернюю прогулку. Журнал он, конечно, припрятал и был спокоен, зная, что родители никогда не станут рыться в его вещах.
- Ты, как всегда, точен, Федор Михалыч, - приветствовал его Саша Губин.
- Рад стараться, шеф, - отчеканил Федя. Он впервые назвал так вслух Сашу Губина, но тот и бровью не повел, разве что отметил его приподнятое настроение.
- Чего это ты сияешь, как на именинах? В "Русское лото", что ли, "джек пот" выиграл?
- Точно, "джек пот", подтвердил Федя. - Вот список всех родителей моих одноклассников.
- Ну, ты даешь! - тут уж и Саша не сдержал своих эмоций. - Я все-таки думал, что ты за один день всех собрать не успеешь. Гений сыска Федор Чудинцев! Расскажи, как ухитрился?
- Не-ет, секрет фирмы.
- Ишь ты, - усмехнулся Губин, - от шефа секреты держишь, смотри! Небось журнал спер?
- Как ты угадал? - в который раз поразился Федя Сашиной проницательности.
- Тоже мне бином Ньютона! Я сам вчера едва удержался, чтобы не подсказать тебе. Да подумал, нехорошо все-таки, что ж я буду учить нехорошему. Да и пострадать может кто-нибудь невинный.
Федя покраснел: до него вдруг дошло, что он наделал. Действительно, за пропажу журнала в первую очередь спросят с Ленки, потом с секретарши. "Приду завтра пораньше и первым делом на место подложу, уж как-нибудь исхитрюсь", - решил он.
- Все равно молодец, - немного успокоил его Саша, - ты ведь не из плохих побуждений, а ради благого дела. Не психуй, вернешь, и все будет в порядке. Если что, я тебя подстрахую. И мне теперь есть с чем работать, - он спрятал список в карман. - Что еще нового?
- Опять этого мужика во дворе школы видел. После уроков. Он Олю выслеживал. Смотрел, как она в "Мерседес" садится. Он теперь ее в лицо знает.
Теперь Федя говорил быстро, тревожно, с дрожью в голосе, краска стыда сменилась бледностью.
- Это очень серьезно, - согласился с ним Саша. - Говоришь, знает в лицо? С этого и надо было начинать. На свиданку ты с ней куда бегаешь?
- Тут неподалеку, метров триста, не больше, есть в лесу тропинка. Она там своего пекинеса выгуливает. И сейчас там, наверное.
Саша позвал Тамерлана и, к неудовольствию пса, стал пристегивать к его ошейнику поводок. - Пойдем-ка посмотрим. Ты мне Олю покажешь.
После таких слов Федя встревожился еще больше. Ни о чем не решаясь спросить своего "шефа", он быстро шагал впереди, а Саша с Тамерланом чуть сзади. На полдороге Саша догнал своего проводника и тронул за плечо.
- Сусанин, - сказал он почему-то вполголоса, - мы немного отстанем, чтобы никого не спугнуть, а ты шагай, не оглядывайся, Олю ищи.
Федя молча пошел дальше, не забывая осматриваться по сторонам. Лес терял свою зимнюю прозрачность с каждым днем. Салатовая мелкая листва уже рябила в глазах и мешала хорошему обзору. И все-таки Федя увидел его первым.
Да этот человек и не прятался. Он просто стоял на самом краю леса, прямо перед Федей, рябой щекой к нему, спиной к оврагу. Федя смотрел на его профиль, самый что ни на есть обычный, с немного вздернутым, почти курносым носом и совсем не волевым подбородком. Федя понял: он поджидает Олю.
Где же Виктор? Охранник липовый, ловит кого не надо, а настоящую опасность в упор не видит. Федя еще раз огляделся и заметил на краю Осенней улицы "Мерседес". Значит, и Оля была где-то здесь.
Тем временем рядом с "мерсом", в какой-нибудь паре метров, затормозила еще одна машина, тоже какая-то иномарка серебристого цвета.
Из нее вышли двое и целенаправленно двинулись к лесу. Федя тихонько отступил за дерево.
Пара неизвестных пересекла по тропинке грязный газон с пятнами блеклой прошлогодней травы, кое-как перезимовавшей под снегом, миновала первые заросли кустарника, спустилась в овраг и вышла на тропинку прямо позади человека в джинсовой куртке. Он обернулся, и Федя понял, что его окликнули. Обменявшись несколькими фразами, все трое снова спустились в овраг и проделали вместе весь обратный путь до серебристой машины. А вот там случилось неожиданное.
Задняя дверца машины приветливо распахнулась, когда троица приблизилась к ней. Человек в джинсовой куртке склонился, видимо, разговаривая с кем-то, сидящим в салоне. Вдруг он выпрямился и резко метнулся в сторону, но поздно: подоспевшая сзади пара быстро схватила его, скрутила, запихнула в салон. За ним и оба нападавших тоже нырнули внутрь. Хлопнула дверца. Машина уехала. Все это произошло в считанные секунды. Федя не успел даже толком сообразить, что же случилось.
Он беспомощно обернулся - сзади по тропинке к нему спешили Саша и Тамерлан.
- Они его схватили, - только и выговорил Федя.
- Знаю. Видел, - лаконично ответил Саша. - Пошли-ка отсюда, и побыстрее, - он взял Федю за рукав и потянул прочь от этого места. Лицо Саши было в этот момент настолько серьезно, что Федя безропотно подчинился.
- А Оля?! - вспомнил он через несколько шагов.
- Идем, идем, - тянул его Саша, - сейчас ей ничего не угрожает.
- Откуда ты знаешь?
- От верблюда. Этого человека скорее всего схватили люди Толоконцева. Пошли отсюда, быстро.
Больше Федя вопросов не задавал, и они остановились лишь тогда, когда вышли к автобусной остановке с другой стороны Рублевского шоссе.
- Теперь едем домой, - сказал Саша. - Больше сегодня мы сделать ничего не можем. Если будут новости, связь держим по-прежнему.
- Как ты думаешь, - забеспокоился Федя, - нас кто-нибудь видел?
- Не знаю. Постараюсь выяснить.
- За что они его?
- Пока не могу сказать. Неизвестно даже, кто он. Во всем этом придется разбираться. Ты никому ничего не говори, понял? Даже Оле. Так будет лучше.
Федя согласно кивнул.
- Журнал не забудь вернуть. Давай, автобус подходит, - Саша подтолкнул застывшего в оцепенении Федю и стал натягивать на широкую морду бультерьера кожаный намордник.
Мама встретила Федю в прихожей: видимо, она вышла туда специально, заслышав, как поворачивается ключ в замке.
Некоторое время она пристально вглядывалась в Федино лицо, потом, ни слова не говоря, повернулась и ушла в большую комнату. Оттуда доносился ровный, красивый голос диктора телевидения - отец смотрел новости.
Федя посмотрелся в зеркало на стенке. Да-а, было от чего встревожиться, вид у него и впрямь неважнецкий. Волосы всклокочены, глаза блестят, лицо бледное - наркоман да и только. Интересно, что о нем мама сейчас думает? Впрочем, не до нее сейчас.
Федя прошел на кухню, попил остывшего чая - горячего было лень дожидаться - и, не зайдя к родителям, уединился в своей комнате. События сегодняшнего дня не выходили у него из головы и не давали покоя. Садиться за уроки просто не имело смысла, он и думать не мог сейчас об уравнениях и грамматических правилах. Наконец он решил, что утро вечера мудренее и надо поскорее лечь спать.
Он сходил в ванную комнату, почистил зубы, погасил свет, лег и попытался уснуть. Не тут-то было, сон не шел к нему, и вместо бесчувственного покоя в голову лезли всякие мысли. Кто этот странный незнакомец, которого схватили и увезли в машине неизвестные люди? Почему он следил за Олей Толоконцевой? Что ему от нее было нужно? Почему Саша Губин поспешил скрыться и сразу сказал, что этого человека схватили люди Толоконцева? Только ли потому, что тот следил за Олей? Вон сколько вопросов. Феде казалось, что перед Сашей их стоит поменьше. Он что-то знал, только почему-то не хотел с Федей поделиться. Такое отношение несколько обижало Федю: все-таки это он начал расследование, заметив, что у Оли неприятности. Но много ли он сам сумел?.. Короче, сна у Феди не было ни в одном глазу.
Ко всему прочему за стеной тихо бубнили родители. Им, видимо, тоже не спалось, и они что-то тихо обсуждали. Интересно, что?
Стараясь не скрипеть диванными пружинами, Федя вылез из-под одеяла, босиком прокрался в коридор и застыл у двери большой комнаты. Через нее почти все было слышно.
- Он точно влюбился, - возбужденно шептала мама, срываясь на громкие нотки. - Это кошмар. Втюрился в восьмом классе, причем по уши. Каждый вечер, каждый вечер…
- И каждое утро, - заметил папа.
- Значит, до школы ее провожает, - заключила мама. - Господи, только бы чего-нибудь не натворил сдуру!
- Да он не дура-ак…
Федя тихонько вернулся в свою комнату. Что ж, мама недалека от истины, а папе спасибо за оценку его умственных способностей. Тайком это особенно приятно услышать.
Федя снова лег в постель, но спать все равно не хотелось. Да, мама права, он влюбился, и сам это знает, с этого все началось. Вот только Оля… Правда, она обратилась к нему за помощью, значит, не совсем он ей безразличен. Но в глубине души Федя почему-то знал, что это и сравнивать нельзя с тем чувством, которое испытывает он к ней. Ему было обидно. А сначала-то, оказывается, было еще хуже, она думала, что это он шлет ей дурацкие компьютерные послания. Ну почему она так думала?
Федя сел в темноте.
Оля говорила, что она решила так, потому что посланий долго не было, а как только ло-явился Федя, так и прилетело. Ну, и еще там всякая ерунда - "Братья Карамазовы" на парте, апельсин… Но главное - он появился одновременно с посланием.
Федя смутно начал о чем-то догадываться, вернее, почувствовал, что близок к догадке: как будто вышел в лесу на какую-то тропинку, которая еще неизвестно куда выведет, но что все-таки выведет - это точно. Все тропинки куда-то выводят.
Он подумал, что с помощью похищенного им журнала можно еще кое-что проверить, поставить следственный эксперимент, как принято говорить в криминалистике. И именно сейчас для этого самое подходящее время.
Федя прислушался. Голоса родителей стихли, но спешить не стоило - мама спит очень чутко. Лишь когда раскатистый папин храп наполнил наступившую в квартире тишину, Федя вылез из-под одеяла, вытащил из-под диванной подушки журнал, включил ночничок и погрузился в очередное исследование похищенного им документа.
Он рассуждал так. Когда Толоконцев-старший запретил Оле подходить к компьютеру, никаких посланий от проклятого хакера, видимо, не поступало, иначе психованный папаша не разрешил бы через пару недель своей дочери снова сесть за компьютер. И только на третий день после того, как Оля получила доступ к сети, в ее почтовом ящике электронной почты появилось новое послание. О чем это говорит?
Во-первых, возможно, о том, что этому таинственному незнакомцу без обратного адреса, компьютерному анониму, как назвал его Саша Губин, прекрасно известен каждый шаг Оли Толоконцевой. Но тогда почему он дал ей эти три дня спокойной жизни в Интернете? Не знал, что она уже села за компьютер? Или сам не имел доступа к компьютеру? Или еще почему? Не понятно. Эх, ночь некстати - нельзя позвонить Оле, узнать бы у нее, что она говорила своим одноклассникам, когда ее вновь допустили к Интернету! "Ах, нет! - вспомнил Федя. - Она говорила. Говорила, что дала свой электронный адрес только Артему. Ладно, Артема пока исключим, чтобы не сбивал с толку", - решил Федя.
Немного запутавшись в ходе своих рассуждений, он вернулся к исходной точке, к журналу. Догадка его состояла в том, что ведь этот таинственный аноним - или его осведомитель из класса - мог просто отсутствовать в те три дня, когда Оля спокойно гуляла по Интернету. А дальше больше: сейчас ведь тоже прекратились всякие послания, и половина класса болеет - похожая ситуация. Что, если Олин мучитель - один из заболевших? Тогда надо только проследить, после чьего появления в классе Оля получит новое послание. А главным подозреваемым станет тот, кто болеет сейчас и пропустил несколько дней перед тем, как Оля получила первое послание по новому адресу. Это было незадолго до того понедельника, когда Федя пришел в новую школу.
"Совпадение, опять совпадение, сколько их в этой истории, думал Федя, листая журнал, - наверняка какие-то из них не случайны". Очень скоро он понял, что без дубликата не справится, потому что предметов много, а фамилий еще больше. Ему пришлось взяться за ручку и составлять свой собственный маленький журнальчик из тех, кто пропускал учебные дни в апреле.
Первые результаты Федю несколько разочаровали: никто из ребят не болел на той неделе, когда Феди еще не было в этой школе. Прямо как назло. Только три девчонки: Анька, Ленка и Катя. Ленка и Анька вышли после болезни с начала новой недели, в день Фединого появления. А Катя вообще только вторник, среду и четверг проболела, а в пятницу уже вышла, правда, опять ушла с последних уроков видно, не долечилась.
Мужики же все были здоровы, как быки.
"Фигня", - сказал себе Федя и хотел уже отложить журнал в сторону, однако решил все же посмотреть, кто болеет сейчас. Во-первых, Петька болел, но Петька не в счет. "Кочет он и есть кочет - ходит в школу, когда захочет", - неожиданно для себя срифмовал Федя. Неплохо получилось, надо запомнить, чтобы дразнить Петьку, - он оценит. Кто кроме него? Вовка, Генка, Серега, еще Серега, Сашка Долмацкий, Кощеева, Катя Полоцкая, Юлька, Мишка Кудрин - полкласса! И из них никто не болел на той неделе, когда Оля получила возможность пользоваться компьютером. Стоп! Как это никто, а Катя? Катя-то болела!
Федя отложил ручку и уставился в потолок. Там, в красноватом полукруге от его ночничка, одиноко сидела ранняя весенняя муха и чистила лапки, будто радовалась и потирала несуществующие ладошки.
"А чего это, действительно, я так прицепился к мужикам? - подумал Федя. - И Саша тоже всегда называл этого анонима не иначе, как "он". А ну, как этот пугатель противоположного пола? Почему бы и нет? Не пугатель, а пугательница. Точно! Не станет парень обращать внимание на какое-то там колечко, даже с александритом. А для девчонки ничего интереснее нет!"
Он опять уткнулся в журнал. Стоило все-таки проверить Катину посещаемость. Значит, она вышла в пятницу, а Оля говорила, что воскресенье, когда поступило послание по новому адресу, - это был третий день после того, как она снова села за компьютер. Значит, она получила доступ к Интернету в пятницу, так? "Опять фигня", - вздохнул Федя. Три дня спокойной жизни все равно остаются, тогда весь затеянный Федей анализ не имеет никакого смысла.