- За что? - переспросил Ромка.
- Неужели непонятно? - снова влезла Лешка. - К нам гость приезжает, должно все везде чисто быть.
- Еще чего! - возмутился брат. - Мне, во-первых, уроки учить надо, во-вторых, мы же перед Восьмым марта все везде убрали.
- А сколько дней с тех пор прошло! Посмотри, у тебя даже монитор в пыли, - Валерия Михайловна провела пальцем по экрану. - А Дик снова везде шерсти натряс.
- Так весна же, ты сама сказала. Потеплело, вот он и линяет, - обиделась за своего друга Лешка.
- Он всегда линяет, круглогодично. А весной еще больше.
Ромка смирился быстро. Маму все равно не переубедить.
- Ладно, так и быть, помогу вам. Лично я берусь мусор выносить. Я, можно сказать, теперь вполне квалифицированный мусорщик. Только к Славке за тетрадкой сбегаю, и весь к вашим услугам.
Он быстро оделся и выскочил за дверь, а когда вернулся, протянул тетрадку матери.
- Раз Эля завтра днем приезжает, то ты домой с работы рано вернешься. Не забудь у себя в редакции на
ксероксе мне эту тетрадку скопировать, я Славке ее днем вернуть обещал.
- Постараюсь, - ответила Валерия Михайловна и сама себе сказала: - Надо еще успеть продуктов побольше закупить.
- Эля появится и опять заставит нас порридж есть, овсянку противную, - вздохнул Ромка, возвращаясь в свою комнату. - И еще мне теперь предстоит свои вещички отсюда убрать.
- Пускай заставляет, - сказала Лешка. - Можно потерпеть и овсянки поесть немножко. Ты глаза закрой и глотай, не раздумывая, будто лекарство. Не так-то это и трудно. Зато с ней интересно и весело.
- Как ты думаешь, она нас с тобой хоть куда-нибудь сводит?
- Попросим - так и сводит.
Ромка достал из сумки тетрадь по физике. Хорошо еще, что папа где-нибудь на дороге физика не встретил, а тот ему пока позвонить не догадался. А то еще похлеще Антона чего-нибудь ему наговорил бы. Вот как ее решать, эту задачку?
Мальчишка вдруг загрустил. Предстоящий приезд Эли навеял много воспоминаний. В прошлом году у Артема программа компьютерная была, с ее помощью они задачки по физике решали. А помогал ее составлять Венечка, с которым Темка сперва познакомился знаком по чату в Интернете. Псевдоним у Веньки "Вэнс", и они все думали, что он взрослый парень, и лишь встретившись с ним, узнали, что мальчишке всего одиннадцать лет. Было очень смешно, когда они высматривали своего ровесника, а у них под ногами вертелась малявка в очках и кепочке, и никто не обращал на нее внимания. Теперь Венечка подрос, ему уже двенадцать, но он все так же похож на Знайку из "Приключений Незнайки и его друзей". Они с Лешкой теперь к нему чуть ли не каждый день ездят, чтобы Артему письма по е-мейлу посылать, так как сам Темка теперь в Англии учится, а у Венечки компьютер к Интернету подключен, не то что у них.
К счастью, Артем летом вернется, а оно, кстати, уже вот-вот наступит. Интернет у них, наконец-то, свой будет, с почтой электронной, не потребуется к Веньке гонять. Эля завтра здесь появится, а когда уедет, наступят весенние каникулы, и они в Воронеж подадутся, а там хоть что-то интересное, да произойдет. Вот только скутера пока у него нет. Но когда все слишком хорошо - тоже нехорошо. Так что, с удивлением вдруг отметил Ромка, если бы не досадные помехи вроде всяких там уроков, то можно сказать, что их с Лешкой жизнь в какой-то мере налаживается.
Глава 2 Визит к старой графине
Ромка с Лешкой выскочили из школы и, даже не подождав Славку, побежали домой.
- Как ты думаешь, приехала? - на бегу спросил Ромка.
- Приехала, - радостно улыбнулась Лешка, ощутив у порога терпкий запах Элиных духов.
И действительно, когда они вошли в дом, американская гостья уже заканчивала раскладывать свои вещи в Ромкиной комнате, которая на их с Лешкой глазах моментально превратилась в рабочий кабинет. Здесь появились куча видеокассет, факс, рабочие тетради, киножурналы на английском языке и много всего другого, что она, когда работала, привыкла держать под рукой.
Лешка, увидев мамину подругу, восторженно взвизгнула и кинулась ей на шею. Ромка свои эмоции сдержал. Подойдя поближе, он лишь легонько погладил Элю по плечу:
- А мы тебя ждали.
Эля быстро прижала к себе обоих детей и, как всегда, чмокнула Лешку в левую, а Ромку в правую щеку.
- Все, как в прошлом году, - засмеялся он. - А теперь ты на "митинг" пойдешь? Лешк, помнишь, как ты не знала, что митинг - это встреча, и думала, что наша Эля с рупором в руках перед людьми на площадях выступает?
- Теперь я взрослая, - заявила Лешка. - Я теперь много чего знаю.
Эля полезла в свой необъятный чемодан, выдала им обоим по огромному темно-бордовому мягкому пластиковому мешку и, взяв в руки свой плащ, сказала:
- Сейчас я иду не на деловой митинг. Мне срочно нужно навестить одну женщину. Оттого, собственно говоря, я и прилетела к вам в Москву прямо из Будапешта, хотя собиралась сделать это несколько позже.
И с плащом в руках она направилась к двери.
- Ты же только что вошла! - выскочила из кухни Валерия Михайловна. - Тебе сперва отдохнуть надо! Сейчас мы обедать будем. Поешь хотя бы.
- Потом, - ответила Эля и помедлила. - Вот кофе я, пожалуй, выпью и сразу поеду.
- Да какую женщину? Объясни толком. Валерия Михайловна принесла ей только что сваренный кофе, Эля присела и стала объяснять:
- У меня в Лос-Анджелесе есть подруга, Лида. Вспомни, я тебе о ней рассказывала. Она немного старше меня, дочь у нее уже взрослая, Викки ее зовут, по-американски, а попросту Вика, так как родилась она здесь, в Москве, но с детства живет в Штатах: они туда переехали лет двадцать тому назад. В прошлом году Вика окончила Лос-Анджелеский университет. А Софья Яковлевна, к которой я сейчас собираюсь съездить, - Лидочкина тетка, и Лида всегда считала ее своей матерью. Родители Лиды трагически погибли в автокатастрофе, когда она была совсем маленькой, и Софья Яковлевна взяла ее на воспитание и полюбила, как родную дочь. Своих детей не имела. Но время на месте не стоит, она теперь совсем старенькая и, кажется, серьезно заболела. Совсем недавно перенесла очередной сердечный приступ. Понятно, что Лида и Вика волнуются, поэтому Лида мне в Будапешт позвонила и попросила слетать в Москву, выяснить, как на самом деле все обстоит. Тем паче что все равно у меня здесь и своей работы навалом.
Валерия Михайловна пожала плечом и резонно заметила:
- Часом раньше, часом позже, какая разница?
- В общем-то, никакой, но хочется скорее выполнить это поручение, чтобы душа не болела. А то буду здесь с вами сидеть, а сама дергаться, что там да как. Не люблю, когда на мне какое-то дело висит. - Эля поставила чашку на стол и решительно поднялась с места. - Нет, лучше я прямо сейчас и поеду.
- Ну, смотри сама. Надевая плащ, Эля добавила:
- Понимаешь, Лера, она им недавно сообщила, что составила завещание, и это их еще больше насторожило.
- Почему? - удивилась Валерия Михайловна. - Что ж в этом такого, если старый человек завещание составляет? Это в порядке вещей.
- В принципе да, но только не для Лидиной тетки, - та себя всегда молодой считала. Совсем как в анекдоте о возрасте женщины: "Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина. Старушка умерла". Лида рассказывала, как она за собой всегда следила. А теперь, значит, сильно сдала. Ну, допустим, она смирилась и признала себя, наконец, старушкой. Это тоже объяснимо. Но дело в том, что, поскольку они довольно часто звонят ей из Америки, то в последнее время стали замечать разительные перемены в ее поведении. Например, ей кажется, что у нее в квартире кто-то бывает. Она частенько говорит что-то невнятное, какими-то намеками, и постоянно чего-то или кого-то опасается. Лида боится, что у нее наступил старческий маразм, не дай бог, склероз, и тогда одну ее оставлять больше нельзя. А Лида пока в Москву вырваться не может из-за работы.
- А внучка? - спросила Валерия Михайловна.
- Вика уже собралась сюда лететь, да вдруг тоже заболела. А у меня виза открыта. Ну, я и согласилась посмотреть, насколько серьезно то, что происходит с их родственницей.
- А далеко она живет? - спросила Лешка. Они с братом, стоя рядом, внимательно слушали Элин рассказ.
- Отсюда совсем близко, в Медведкове, причем дом ее находится недалеко от метро. Но я поймаю на дороге машину, чтобы поскорее к ней попасть.
- На тачке скорее не будет, - убежденно заявил Ромка. - Мы с Лешкой часто ездим к своим знакомым на "Бабушкинскую", станция эта перед "Медведково" находится. И если на метро, то всегда вовремя приезжаем, а когда на какой-нибудь машине, то каждый раз на дороге в пробке застреваем. Правда, Лешка?
- Ну что ж, можно и на метро, - легко согласилась Эля.
- Давай я поеду с тобой, - предложила Валерия Михайловна.
- Лучше мы с ней поедем, - сказал Ромка. Он уже успел заглянуть в свой пакет и, обнаружив маленький фонарик с часами, компьютерные игры, кроссовки, пачки жвачек, довольно улыбнулся: - Интересно взглянуть на старушку. Вдруг у нее и вправду кто-то в квартире затаился?
Валерия Михайловна взглянула на подругу.
- Или мне и в самом деле лучше дома остаться обед доваривать?
- Конечно, оставайся, мы втроем быстро съездим и вернемся, - ответила Эля. - Одна я, кстати, и заблудиться могу, поскольку Москву уже забывать стала, а когда в Медведкове была, и вовсе не помню.
- А можно я в новых кроссовках пойду? - спросил Ромка, доставая из мешка Элин подарок.
- Конечно, они же твои, поступай как хочешь. Ромка быстро поменял обувь и, надев куртку, двинулся к двери.
- Мне еще к Славке на минутку зайти надо, - объяснил он.
Лешка тоже надела куртку и оглядела брата.
- Странно, - сказала она. - Мне почему-то сначала показалось, что твои кроссовки серые с черным, а они наполовину белые.
Ромка приподнял левую ногу и оглядел ее. Кроссовка наполовину серая.
- А ты стань вот сюда, - сказала Лешка. Он подошел ближе к окну и, едва удерживая равновесие, вытянул вперед ногу.
- Смотри-ка, а теперь вставка и вправду белая. И на носке кусочек тоже белым отсвечивает. Почему так? - спросил он Элю.
- Не знаю, - ответила она. - Я их особенно не разглядывала. Они мне понравились, я их тебе и купила.
- Наверное, малюсенькие ворсинки на этом материале в зависимости от того, как падает свет, по-разному отсвечивают, - заключила Лешка. Она вытащила из своего пакета похожие на Ромкины, но более светлые и, как их ни верти, не меняющие свой цвет кроссовки, и радостно улыбнулась.
- Давно хотела именно такие, - объявила она и проникновенно сказала: - Спасибо тебе, Элечка.
Налюбовавшись своей оригинальной обновкой, Ромка сказал:
- Вы идите, я Славке тетрадку занесу и вас догоню. Мам, и тебе спасибо, - крикнул он, выбегая за дверь.
Валерия Михайловна не забыла о просьбе сына и скопировала ему на работе Славкину тетрадь по истории.
Удобно устроившись на сиденье в вагоне метро, Ромка снова с удовольствием стал осматривать свои ноги. Повернешь так - вставка серая, эдак - серебристая, а взглянешь сверху - белая. Да еще сверкает, словно шелковая. Блеск! А на сверкающем носке яркими желтыми нитками вышита буква С. Прямо как золотая!
- А эта твоя подруга Лида кем работает? - спросила Лешка Элю.
- Лидочка - бухгалтер, а ее дочь Вика теперь тоже, как и я, в кинобизнесе занята.
- А чем Вика заболела?
- На нее откуда-то свалилась сильнейшая ангина, с большой температурой. Поэтому она и не смогла сюда ехать. Выздоровеет - тоже прилетит, если понадобится.
- Увезет с собой бабку, и та тоже станет американкой, - добавил Ромка.
- Возможно, так оно и будет. Не оставлять же ее здесь одну. - Эля откинулась на спинку сиденья и сказала: - У этой семьи очень интересная история. С начала девятисотых годов они жили в самом центре города, на Арбате. Но после революции Лидочкины прадед с прабабушкой со своими детьми остались в коммуналке, то есть в двух маленьких комнатках своей собственной огромной квартиры, куда подселили других людей. В этой самой квартире родились и Софья Яковлевна, и Лидочкина мама, которая, выйдя замуж, переехала в другое место. А после ее гибели Лидочка снова на прежнем месте поселилась, и Вика там на свет появилась. К сожалению, с мужем своим, Викиным отцом, Лида довольно скоро разошлась, и стали они жить вчетвером: муж Софьи Яковлевны тогда еще был жив. Потом кому-то понадобилась их огромная коммуналка, и всех жильцов расселили кого куда. Вот им и досталась двухкомнатная "хрущевка" в Медведкове. Поначалу они и ей были рады - отдельное жилье, своя собственная кухня.
- И что ж тут интересного? - удивился Ромка.
- Пока ничего. А скажите мне, пожалуйста, знаете ли вы, кто такой Брюс? - ни с того, ни с сего спросила Эля.
- Еще бы, - сказала Лешка. - Кто ж Брюса Уиллиса не знает? "Крепкий орешек", "Пятый элемент", "Шестое чувство"… У нас полно кассет с фильмами, где он снимался.
Эля улыбнулась.
- Я не Уиллиса имею в виду, а графа Якова Брюса, сподвижника Петра Первого.
Лешка задумалась, а Ромка торжествующе оглядел своих спутниц и снисходительно бросил:
- И этого знаем. - И небрежно пожал плечами. - Кто ж его не знает?
Достав из сумки копию Славкиной тетрадки, он полистал ее и стал громко читать, периодически запинаясь, так как плохо разбирал почерк друга.
- Вот, пожалте вам, Яков Вилимович Брюс - потомок знатного шотландского рода. Входил в состав Великого посольства Петра Первого, изучал астрономию и математику в Лондоне у Ньютона и Лейбница. Неразлучный спутник царя во всех военных кампаниях, сенатор, оказывал большое влияние на взгляды и интересы царя. Кроме того, он занимался издательским делом и выпустил первый русский гражданский календарь, а также, по велению Петра, наставление для младых отроков и девиц дворянского сословия, оно называлось "Юности честное зерцало". В этом наставлении помещались азбука, таблицы слогов, цифр и чисел, то есть оно являлось пособием по обучению гражданскому шрифту и арабскому написанию цифр. - Ромка оторвался от листков. - Еще почитать? Но почему ты об этом спрашиваешь?
- Хватит читать. Все верно, - сказала Эля. - Дело в том, что этот Яков Брюс - один из предков Софьи Яковлевны.
- Ух ты! Сколько ж веков прошло! И кем же она ему приходится?
- Теперь уж и не понять кем. Лида смеется и говорит, что седьмая вода на киселе.
- Послушай, - Ромка схватил ее за руку. - Если он граф, то она, значит, тоже графиня? Эля улыбнулась.
- Должно быть. Только кто теперь придает значение всяким титулам? О них давно забыли. Тем не менее семья всегда гордилась этим родством.
- И что тогда? - не успокаивался Ромка. - Может быть, она богатая? Брюс-то был богатым человеком, ученым и коллекционером еще, здесь об этом тоже написано.
- Конечно, нет, - улыбнулась Эля. - Откуда у старушки богатства? Если что-то давным-давно и имели, то сначала в революцию, а потом во время войны все пропало. Продавали, исчезало… Ведь люди думали тогда не о вещах, а о том, как уцелеть при всех тех катаклизмах, что принесло с собой двадцатое столетие.
- Жаль, - вздохнул Ромка. - Сейчас бы посмотрели на что-нибудь старинное.
- Сейчас и посмотришь. На старушку, - сказала Лешка.
Они вышли из метро и довольно быстро нашли пятиэтажную "хрущевку". Дверь подъезда открывалась свободно, на ней не было ни домофона, ни кодового замка. Но внутри подъезда, как ни странно, чисто, ветер из разбитых окон не свистел, стены, выкрашенные в светло-коричневый цвет, не выглядели обшарпанными.
- Нам на второй этаж, - Эля нажала на звонок возле квартиры под номером семь.
Через некоторое время за дверью послышался шорох, и испуганный голос глухо спросил:
- Кто там?
- Знакомая Лидочки, вашей приемной дочери, - ответила Эля.
Дверь открылась. Лешка ожидала увидеть робкую старушку, похожую на Серафиму Ивановну, с какой их свела судьба в Воронеже, во время каникул. Ромка представлял себе высокомерную графиню, сухую и чопорную старуху. Однако стоящая перед ними старая женщина разительно отличалась как от их воронежской знакомой, так и не соответствовала Ромкиным представлениям о старинной знати. Интеллигентное лицо со светлыми внимательными глазами, держится прямо и с достоинством.
"И впрямь как графиня", - подумала Лешка, оглянувшись на брата.
Но лицо старой женщины было бледным, когда-то красивый шелковый халат сильно потерт, а квартира, куда они протиснулись все разом, очень запущена. Из комнаты пахло корвалолом - сердечными каплями.
Женщина пригладила седые волосы, незаметно оправила складки на своем халате и вопросительно посмотрела на вошедших.
- Здравствуйте, Софья Яковлевна, - сказала Эля. - Я к вам из Лос-Анджелеса, от Лидочки с Викой.
- А что? С ними что-нибудь случилось? - Она как-то разом обмякла, схватилась за сердце и, быстро вернувшись в комнату, зашла за большую зеленую ширму. За ширмой стояла кровать, на нее старая женщина и села. - Что с ними? - простонала она.
- Нервы у нее - того, - прошептал Ромка Лешке.
- С ними все в порядке, - поспешила за ней Эля. Она достала из сумки альбом с цветными фотографиями и стала его быстро листать. - Вот, смотрите. Здесь Лидочка у себя дома. А здесь - в кафе. А это Вика в Диснейленде… Я их близкая подруга, в Москве оказалась по делам, потому-то они и попросили меня вас проведать.
- А они? Сами они никак не могут меня повидать? Сколько уж лет их жду - не дождусь.
- Вика скоро приедет. Буквально через несколько дней. Они с Лидой просили передать, что очень вас любят и что тоже за вас волнуются. Впрочем, вы об этом и сами знаете. Но позавчера вы не подошли к телефону, а ваша соседка, которой они тоже позвонили, сказала, что вам плохо было с сердцем. И почему-то Лидочка не смогла до Павла Демидовича дозвониться. Он вас часто навещает?
- Давно не заходили. Зря они волновались, мне уже гораздо лучше, - сказала Софья Яковлевна и повторила: - Гораздо лучше. А если Виконька приедет, то я прямо-таки скакать от счастья стану.
"Сама себя обманывает", - подумала Лешка, глядя на трясущиеся руки и бледное, бескровное лицо старой женщины.
- Может, вам лечь в больницу, пока она не приехала? - заметив состояние старухи, предложила Эля.
- Что ты! - Софья Яковлевна с трудом замахала руками. - Я никак не могу бросить свою Кису. И вообще как можно оставить дом, когда сюда постоянно кто-то приходит? И днем, и ночью. Вот, опять кто-то крадется. Слышите? - И она указала на вторую комнату.
Ромка прислушался. И впрямь там что-то шуршало. Он вскочил и побежал туда. Однако в комнате с довольно убогой обстановкой и старым телевизором "Рубин" на черной подставке никого не было видно. Бросались в глаза большие узлы и картонные коробки, словно хозяйка квартиры замыслила переезд. Он выглянул в окно. Какой-то дряхлый дед вез по асфальту старую тележку с чем-то набитым мешком, и она громко шуршала и противно дребезжала. Вот и объяснение непонятных звуков.
- Это на улице шум, - сказал он, вернувшись в первую комнату.