"Норман решил послать фото в USA Today, потому что по был отличный снимок, и Майкл вроде не сомневался насчет него. Но когда он вышел, Джексон подпрыгнул до потолка. "Что за черт? Я не хочу, чтобы в газете было мое фото с Донни Осмондом, - сказал он. - Вы знаете, какой у него имидж? Почему меня увидят с ним в USA Today?" Майкл хотел, чтобы все копии были уничтожены. Этим занимались в офисе. Норман до сих пор смеется, вспоминая это".
Донни Осмонд выглядел подростком, его долго не воспринимали серьезно. В 1989 году он разрушил этот стереотип, выпустив запись Soldier of Love. Но до этого - и после "Доннигейта" - он встречался с Майклом и спрашивал его совета, как сменить имидж. Осмонд надеялся, что он напишет для него песню, или запишет его, или даже запишется вместе с ним.
Майкл дал совет Донни: "Для начала смени имя. И никому не говори, что когда-то ты был Донни Осмондом". Осмонд обиделся, их дружеские отношения на этом закончились.
Большинство сопровождавших Майкла в турне Bad вспоминают о его щедрости к детям, которые хотели посмотреть его выступление. На каждой остановке он выделял билеты для детей из необеспеченных семей, которые иначе не смогли бы сходить на его концерт. Все доходы от его хита Man in the Mirror были пожертвованы лагерю Camp Good Times, благотворительному заведению для смертельно больных в Лос-Анджелесе. Благотворительной деятельности Джексона обычно уделялось мало внимания, в основном потому, что он сам не хотел, чтобы это стало широко известно. Лучше всего сказал об этом Фрэнк Дилео, когда в 1984 году его спросили, почему Майкл передал все доходы от турне Victory на благотворительность. "Потому что он - классный парень", - лаконично объяснил Фрэнк.
Хотя его добрые дела остаются незамеченными, остальная его жизнь проходит под неусыпным контролем. Будучи на сцене Madison Square Garden, он получил поцелуй от модели Татьяны Тамбцен, которая снималась в его клипе The Way You Make Me Feel. Через неделю фото появилось в "National Enquirer" с заголовком: "Майкл Джексон и модель очертя голову полюбили друг друга". Рассказывалось, что, когда закончилась интрижка Майкла с гримершей Карен Фэй (у них никогда не было романтических отношений), начался роман Майкла и Татьяны (что было неправдой).
"Мне все это не нравится. Откуда они это берут?" - негодовал Майкл. Он был вне себя.
Позже в National Enquirer сообщалось, что во время выступления Майкл часто видит бога, появляющегося из облака дыма. Затем Star напечатала, что у него роман с принцессой Дианой и он предлагал ей сняться в главной роли в его следующем клипе. Когда Джексон потребовал указать ему источник этих нелепых слухов, некоторые указали на Фрэнка. Обвинение выглядело безосновательным. К этому времени Дилео уже знал, насколько эти истории расстраивали Майкла, и, конечно, не стал бы их распространять.
Самый популярный из ложных слухов о Майкле и его окружении был опубликован в Enquirer. Утверждалось, что Принс использовал ESP, чтобы свести Бабблз с ума. "На этот раз Принс зашел слишком далеко, - будто бы сказал Майкл. - Какой идиот будет связываться с обезьяной? Это последняя капля!"
"На самом деле Майклу понравилась эта история, - говорит один из служащих. - Никогда не видел, чтобы он так смеялся".
В это время Майкл работал с Motown Productions для капельного телевидения Showtime. Программа Motown в "Шоу-мим": Майкл Джексон", которую выпустили для показа в США, делалась два года, над ней работали четыре творческих команды, ее бюджет превысил миллион долларов. Самое большое препятствие, с которым столкнулись исполнительный продюсер Сюзанн де Пасс и команда Motown, - отказ Майкла давать интервью для программы. Вместо этого все остальные участники, включая Элизабет Тэйлор, Софи Лорен, Джин Келли и Йоко Оно, давали интервью о нем в качестве "экспертов", хотя ничего не знали о нем, кроме того, что он - "знаменитость".
Дайану Росс попросили вести передачу, но она отказалась, потому что все еще была обижена на Майкла за то, что он не пришел на ее свадьбу с Арне Нэссом и крестины их ребенка. "Я ревновал, потому что всегда любил и буду любить Дайану Росс", - предложил свое объяснение Майкл.
"Да, я бы хотел на ней жениться", - сказал он перед ее свадьбой с Нэссом. И когда кто-то упомянул о разнице в четырнадцать лет, он ответил: "Ну и что? При чем здесь возраст? Если подумать, сколько бы вам было лет, если бы вы не знали своего точного возраста?" Сомнительно, чтобы Майкл был влюблен в Дайану Росс или когда-либо собирался жениться на ней.
Когда Дайана прислала ответ, что не собирается участвовать в съемках, Майкл был просто убит. "Почему она мне отказала? Она мне так нравится. Она единственная, кто бы мог это сделать. Почему она что-то делает для меня только в том случае, если сначала я для нее что-то делаю?"
Нельзя сказать, что двадцатидевятилетний Джексон не был злопамятным. Когда Дайана отказалась вести программу, он настоял, чтобы о ней как можно меньше там упоминалось. Не хотел, чтобы она получила бесплатную рекламу в этом шоу. Больше того, предлагал, чтобы в записи было прямо сказано, что это не она открыла его талант.
Сначала в программе шел сюжет с Куинси Джонсом, который заметил, что слышал, будто Дайана Росс когда-то первая обратила внимание на Майкла. Это давало повод Сюзанн де Пасс утверждать, что это все неправда, "легенда", которая "казалась в то время хорошей идеей". Потом продюсеры Джексон и де Пасс переходили к клипу Эда Салливана, представляющему Дайану Росс после первого выступления "Пятерки Джексонов" в его шоу. Салливан настоял, чтобы Росс встала и приняла аплодисменты за открытие этой группы, что она радостно и проделала. Дайана была очень горда собой, все вокруг аплодировали, но материал был подан так, что она выглядела лгуньей.
Майкл был сопродюсером с де Пасс и полностью контролировал содержание часовой программы.
"Он придал новое значение термину "профессионал шоу-бизнеса". Встретиться с Майклом Джексоном стало мечтой тысяч, миллионов людей", - говорит в программе рассказчик Джеймс Эрл Джонс.
Знаменитости одна за другой восторгались его личными качествами и сценической деятельностью.
"Когда я встретилась с ним, это была любовь с первого взгляда", - признается Софи Лорен.
"Он - самый лучший человек в мире", - считает Шон Леннон.
"Он являет в своем лице ту невинность, которой мы мечтаем достичь, - подчеркивает Элизабет Тэйлор. - Я люблю тебя, Майкл".
Эти похвалы перемежались кадрами, где люди кричали и аплодировали ему на концертах. Постоянно подчеркивалось, что "Майкл Джексон - величайший в мире". Большинство обозревателей были удивлены программой Motown в "Шоу-тайм": Майкл Джексон", особенно те, кто знал, как тесно он связан с ее созданием. Это выглядело так, будто он послал гигантскую "валентинку", полную любви, сам себе.
Были и другие документальные фильмы, полные такого же самовозвеличения и самолюбования. Один из них, Around the World with Michael Jackson, хроника его турне Bad, который распространялся по кабельному телевидению, даже вызывал тревогу. Здесь тоже было много кадров с кричащими истеричными поклонниками, но изобиловали "искренние" интервью с девушками всех рас и цветов, признававшихся в побви до гроба Майклу и повторявших, что он - самый талантливый артист всех времен.
Было похоже, он считает, что видео такого рода поможет ему завоевать признание, подобное тому, что имел "король" Элвис Пресли. Посмотрев такой фильм и увидев имя Джексона в титрах в качестве исполнительного продюсера, публика и, естественно, критики усомнились, что с ним все в порядке. Многие задумались: почему он не находит, что его музыка и артистизм могут говорить сами за себя? Почему ему нужно постоянно напоминать окружающим о своей "гениальности"? Для кого были сделаны эти фильмы, для публики или для него самого?
В марте 1988 года, когда Майкл еще был в турне, он купил новый дом, поместье площадью в две тысячи семьсот акров в Санта-Инес Вэллей под названием "ранчо "Сикомора". Майкл был очарован этим поместьем, когда он останавливался здесь во время совместных с Полом Маккартни съемок видео Say, Say, Say. Маккартни на время съемок снимал ранчо для себя и своей жены Линды.
На ранчо было достаточно места для его животных - что было немаловажно, - и оно было достаточно далеко от Эн-сино, чтобы обеспечить дистанцию между Майклом и его семьей. Дом в тринадцать тысяч квадратных футов принадлежал Уильяму Боуну, который много лет строил его для себя. За ранчо просили 35 миллионов с обстановкой или 32,5 миллиона без нее. Майкл осмотрел поместье, сидя в экипаже, запряженном лошадьми, который ему предоставил Боун.
Джон Бранка предложил 15 миллионов, но ему отказали. Последнее предложение было 17 миллионов, каковая сумма и была уплачена. Майкл также получил всю мебель и антиквариат восемнадцатого-девятнадцатого веков. В сделку входил еще наполненный винный погреб.
Пресса сообщила, что Майкл выложил за поместье 28 миллионов.
Джон Бранка предупреждал Майкла, что с точки зрения коммерции это не лучшее вложение денег. Вряд ли найдется много желающих на огромное ранчо, стоящее 17 миллионов. В письме Джексону Бранка отметил, что, если он действительно хочет купить ранчо, не должен рассчитывать на прибыль. По его мнению, гораздо выгоднее купить дом, который однажды использовался для съемок шоу The Beverly Hillbillies, приобрести все соседние дома, снести их, и тогда у него было бы пять акров земли, которыми можно было наслаждаться.
Майкл хотел знать, почему у него должно быть только пять акров земли, если он может купить почти три тысячи акров. Он признавался, что, когда встречался с Полом Маккартни, любовался его великолепным поместьем и встречи с Берри Горди происходили в его роскошном дворце, которым он восхищался. "Когда я приглашаю гостей, они рассчитывают увидеть что-то грандиозное", - сказал Майкл.
Переговоры были долгими и трудными, потому что Бранка хотел заключить как можно более выгодную для Майкла сделку. Но Джексон торопился поскорее все уладить. Он звонил Джону по три раза в день, чтобы поторопить его.
Наконец Майкл решил, что Бранка просто не хочет покупать ему это поместье, и пришел в ярость и якобы подговорил одного из партнеров Джона проникнуть в его офис и украсть дело ранчо "Сикомора", а затем завершить сделку.
"Когда Бранка услышал об этом, он был изумлен, - вспоминает его бывший служащий. - Он немедленно позвонил Майклу и спросил, как он мог так непрофессионально поступить".
"Потому что мне кажется, что ты не хочешь позволить мне тратить слишком много денег, - оправдывался Майкл. - Ты не хочешь, чтобы у меня было это ранчо".
"Бранка сказал ему, что это правда, он считал, что ему не стоит совершать такую покупку. Однако собирался исполнить его желание и надеялся, что такой трюк больше никогда не повторится. Он не скрывал, что очень обижен. Майкл понял, что поступил неправильно. Встретившись позже с ним, спросил: "Если бы ты хотел машину, то какую?" Джон ответил, что это был бы либо "Мерседес", либо "Роллс-Ройс". "Вскоре после этого разговора, - заключил служащий, - Бранка завершил сделку по покупке ранчо, а Майкл купил ему "Роллс-Ройс".
В последнюю минуту Уильям Боун начал сомневаться, нужно ли продавать дом. Он не хотел его лишаться окончательно.
Бранка включил в договор пункт, по которому Боун мог проводить на ранчо одну неделю в году в течение последующих трех лет, в зависимости от расписания Майкла. Хозяин был удовлетворен, сделка состоялась.
Первое, что сделал Майкл, - поменял название ранчо на Nevcrland Valley - "Долину страны "Никогда". Если он должен был работать в Лос-Анджелесе, останавливался в доме, который снимал в Вествуде.
Чтобы не было конфликтов с родителями, Майкл ничего не сказал им о том, что переезжает из поместья Энсино. Кэтрин и Джозеф услышали о его новом доме из телепрограммы. Марлон позвонил брату, чтобы уточнить, правда ли он купил ранчо почти в три тысячи акров за 28 миллионов. Майкл ответил, что нет. Где он услышал такую нелепицу? На следующий день он уединился в своем новом имении. И послал нескольких служащих забрать вещи из Энсино. "Я ждал, что сын придет и сам все расскажет, - сказал Джозеф. - Но он так этого и не сделал".
Майкл отпраздновал новоселье с родными, но не пригласил Кэтрин и Джозефа. Возможно, он и хотел пригласить свою мать, но не знал, как при этом избежать появления отца в качестве гостя. "Это, - признался он позже, - обидело нас обоих".
Имя Майкла не стояло под договором о покупке дома. Его подписали его адвокат Джон Бранка и бухгалтер Маршалл Гелфанд. Джексон сказал им, что не хочет, чтобы кто-нибудь мог просмотреть доступные всем записи о землевладельцах и узнать таким образом, где он живет. Гелфанд предложил образовать трест, где он и Бранка были бы попечителями. Майкл владел бы трестом и мог в любой момент уволить их. Они не могли ничего сделать с поместьем без его разрешения.
Майклу все это показалось хорошей идеей, но ненадолго. Он был слишком подозрителен, чтобы допустить такую ситуацию. Билл Брэй, видимо, поговорил с Майклом, и на следующий день тот пожелал узнать, почему он не владеет собственным домом.
- Но он твой, - попытался объяснить Маршалл Гелфанд. - Образован фонд. Это то, чего ты хотел.
- Ну, мне это не нравится. Мне кажется, это глупо выглядит.
- Хорошо, мы закроем фонд. Его больше нет.
11 апреля 1988 года Майкл заставил Бранка и Гелфанда подписать дарственную, по которой его собственность возвращалась к нему.
Майкл разместил своих животных в удобных помещениях. Однако после переезда в загоне жирафов случился пожар. Хотя все трое были спасены, он запаниковал. "Потому что любит своих животных больше, чем многих людей, - говорит Джером Говард, - и не хочет, чтобы их пугал огонь. На самом деле Майкл боится пожара с того случая с Pepsi. Он построил собственную пожарную станцию в поместье. Думаю, это ему обошлось примерно в триста тысяч долларов".
Говорят, одной из причин, почему Майкл покинул дом родителей, было обвинение его в гомосексуализме, которое однажды предъявил ему отец.
Майкл любил семейные сборища, они давали ему возможность узнавать новости об обожаемых им племянниках и племянницах. По слухам, он появился на одном из семейных вечеров с незнакомым молодым человеком. Это было странно, потому что на встречи приглашались только самые близкие, друзья и родные. Неписаным правилом было незнакомых не приглашать.
Джозеф подозрительно оглядел гостя. Заметил, что, когда кто-нибудь задавал ему вопрос, казалось, ответ был отрепетирован заранее, будто Майкл учил его, что можно говорить, а что нет.
Майкл играл на траве с младшими племянниками и племянницами, когда, по словам женщины, которая будто бы была очевидцем этого происшествия, отец подошел к нему и сказал: "Я хочу с тобой поговорить".
Майкл последовал за ним в дом.
Через десять минут он вылетел оттуда, Джозеф за ним, захлопнув за собой дверь. Они спорили, Джозеф обвинил сына в том, что он голубой. Не дав ему ответить, он указал на гостя и спросил, кто он и почему Майкл так много времени проводит с ним. "Ты что, мне не веришь? - возмутился тот. - Я не голубой!"
Не сказав ни слова, гость ушел. Майкл вернулся в дом.
Женщина, которая утверждает, что была там и все видела, дала интервью журналисту Star и для этой книги. Она просила сохранить ее имя в тайне. "Бедная Кэтрин. Ее мир рухнул, - вспоминает она. - Она так хорошо проводила время с семьей, с внуками, и вдруг - БАЦ! - это случилось в один миг".
"О, этот рассказ - вымысел, - говорит Энид Джексон. - Это ужасная история. Я была на всех семейных собраниях - даже после развода - и могу сказать, что, если бы что-то такое произошло, я бы знала. Когда я прочитала это, была изумлена. Кто мог такое придумать? Это один из тех слухов, которые писали о Майкле".
Ди-Ди Джексон, жена Тито, подтверждает: "Никогда не случалось ничего подобного. Уж поверьте мне, я бы знала. Майкл - чудесный дядя для наших детей. Он уделяет им на встречах все свое внимание. Даже если он и не должен идти гуда, он все равно идет - из-за детей. И просто позор, что публикуют такие россказни. Но меня это не удивляет".
Чарльз Монтгомери, который написал байку про барокамеру для National Enquirer, а также многие другие истории, в юм числе для Globe в сотрудничестве с командой Майкла, говорит: "Я не думаю, что это правда, и вот почему. Если бы вы знали Джозефа Джексона, вы бы понимали, что он никогда не сделает ничего подобного на людях. И я не верю, что Майкл Джексон голубой. Я не знаю точно, но не верю. Мне кажется, что он асексуален, к такому заключению можно прийти на основании всех историй, рассказанных о нем за последние десять лет".
Этот случай интересен не сам по себе. Он показывает, как появлялись слухи в газетах. Публика, видимо, хотела верить, что Майкл голубой, и любая байка на эту тему хорошо шла. Да и источник казался вполне заслуживающим доверия, из-за близости этой женщины к семье. Похоже, ничего из того, что кто-либо сообщает журналистам о Майкле Джексоне, нельзя принимать на веру.
"Майкл Джексон не гей, - настаивал Фрэнк Дилео, - и если кто-нибудь это и должен знать, так это я. Я был рядом с ним больше, чем все остальные, и я бы знал, если бы это было так".
Майкл предался безмятежной жизни в своем поместье. Дом подарил ему две вещи, в которых он нуждался: покой и место, где можно подумать. Но пока он намеревался отдохнуть после турне Bad, семья замышляла еще одно возрожденное шоу Джексонов. Неудачное турне Victory в 1984 году должно было побледнеть на фоне предполагаемого корейского тура 1988. Но к этому времени Майкл уже вырвался из семейных пут.
Глава 29
Весной 1988 года Джерому Говарду, смекалистому, квалифицированному 35-летнему президенту по вопросам бизнеса многочисленных корпораций, Джозефу и Кэтрин позвонил Кеннет Чой, корейский бизнесмен, который хотел организовать встречу с его боссами. Чой, которого уже выгнали из офисов Майкла и его сотрудников Маршалла Гелфанда и Джона Бранка, сказал Говарду, что принадлежит к богатой семье, которая заинтересована в организации семейного концертного тура Джексонов по Южной Корее. Говард, понимая, что о таком концерте, где братья снова были бы вместе, всегда подумывали родители, немедленно организовал встречу Чоя и старшего Джексона.
"На ней речь шла о миллионах долларов, - вспоминал Джером. - Парень говорил о 10-15 миллионах. Сколько бы ни понадобилось для того, чтобы собрать вместе "Пятерку", и на эти выступления, ровно столько они хотели потратить. Отец был в восторге. Чой пригласил нас приехать в его страну, чтобы решить этот вопрос на месте. Мы не знали, что происходит; все думали, что у парня много денег".