– А может, это был секретарь Виниция или старик Герод – воспитатель Кая? – выдвинул новую версию Флавий. – Они тоже знали о Руфе.
Но у Юлия и на это был готов ответ.
– Они – рабы, – напомнил он, – а рабы не могут свидетельствовать против римского гражданина. К тому же они никогда не осмелились бы действовать без, позволения своего хозяина.
– Но ведь должен же быть кто-то! – воскликнул Муций, совершенно сбитый с толку.
– Все очень просто: кто-то застукал его на месте преступления, – спокойно заключил Публий.
– Кого застукал на месте преступления? – переспросил Юлий, отчаянно подавая знаки Публию, чтобы тот замолчал. Но Публий ничего не понял.
– Руфа. Когда он выводил "Кай – болван" на стене храма.
Ливия испуганно посмотрела на друзей сына.
– Значит, вы верите, что Руф виновен? – с беспокойством спросила она.
Публий уставился в пол, да и остальные тоже избегали взгляда Ливии.
– Вы не должны так думать, – твердо произнесла она. – Мой сын поклялся, что невиновен, а он никогда не обманывает.
Но уверенность ее была поколеблена, так как она повернулась к одной из рабынь и спросила:
– Когда Руф вернулся домой вчера вечером?
– Не знаю, – ответила девушка. – Но Ромп должен знать, госпожа.
– Ромп забрал вчера Руфа из школы? – обратилась Ливия к мальчикам.
– Руф ушел первым, – ответил Муций. – Ромп поспешил домой, надеясь перехватить Руфа по дороге.
– Я так и не поговорила с Ромпом, – посетовала Ливия. – К несчастью, его нет сейчас дома. Утром я почувствовала недомогание, и Ромпа послали к врачу за целебными травами. Врач живет на другом берегу Тибра, так что Ромп вернется не раньше как через три часа. Нам остается только ждать. Может, вы будете столь добры и зайдете еще раз попозже? Мне очень нужна ваша помощь, одной мне не справиться. Конечно же, первым делом я отослала гонца к моему мужу, но ему понадобится по крайней мере дней пять, чтобы достичь Галлии, да и то только, если он сможет часто менять лошадей. В лучшем случае десять дней на дорогу туда и обратно, а тем временем может произойти самое ужасное. Мы должны найти истинного виновника, и как можно скорее. И вы мне в этом поможете. Вы ведь не покинете Руфа?
Мальчики с горячностью закивали в знак согласия, хотя в душе недоумевали, каким образом они смогут помочь Ливии. Теперь они уже почти не сомневались в виновности Руфа. Ливия, однако, цеплялась за последнюю надежду.
– Вчера вечером Руф не мог прийти поздно, – повторила она, – иначе Ромп сказал бы мне.
Мальчики не поняли.
– Вы сказали, что осквернение храма могло произойти только между пятым и шестым часом ночи, не так ли? – напомнила она.
– Да, – подтвердил Юлий. – Стражники поклялись, что ничего не видели до пятого часа, а когда мы обнаружили надпись утром, краска уже высохла. Это означает, что ее должны были нанести на стену немногим позже пятого часа ночи.
– Тогда Руфу пришлось бы уйти из дома прошлой ночью, – продолжала Ливия. – А это невозможно. Дверь заперта и хорошо охраняется; он и в окно не смог бы пролезть, так как окна слишком малы, а садовая ограда чересчур высока, чтобы через нее перелезть.
Мальчики снова почувствовали полную растерянность. Каждый из них знал из собственного опыта, что улизнуть незаметно ночью из своего дома было практически невозможно.
– А может, Ромп тайком выпустил его? – предположил Юлий.
– Нет. – Ливня без колебаний отвергла эту идею. – Об этом не может быть и речи. Я полностью доверяю Ромпу. Он очень предан нашей семье. Мы не могли бы найти лучшего наставника для Руфа. Ромп скорее член семьи, нежели раб. Мой муж привез его из Македонии, когда Ромп был еще совсем ребенком, и мы воспитали его как родного сына. По правде говоря, мы собирались в скором времени даровать ему свободу, и он тогда сам может решить, оставаться ли ему с нами или открыть собственную небольшую лавочку где-нибудь в городе. – Ливия вздохнула. – Наверное, вам лучше отправиться по домам. Сейчас мы не в силах что-либо предпринять. Нужно ждать возвращения Ромпа и послушать, что он скажет.
– Мы оставили наши школьные вещи в комнате Руфа. Можно забрать их? – спросил Юлий.
Ливия кивнула. Мальчики поспешили в соседнюю комнату, сопровождаемые Ливией, которая держала занавеску откинутой, чтобы им было лучше видно. Подобрав свои вещи, ребята хотели уже уйти, когда Муций неожиданно вспомнил о своем фонаре, который Руф захватил по ошибке вчера вечером. Муций огляделся вокруг. Комната Руфа была обставлена по-спартански. Вдоль одной стены стояла кровать, над которой висел портрет отца Руфа в полном военном облачении. У другой стены находился маленький столик и полка с игрушками и школьными книгами. Шкафа у него не было, и одежда висела прямо на стене, на больших гвоздях.
– Что ты ищешь? – спросил Юлий.
– Фонарь, – ответил Муций. – Руф вчера взял его нечаянно. Это дорогой фонарь, на нем выгравировано мое имя. Дома поднимется шум.
– Он должен быть где-то здесь, – решил Антоний, внимательно оглядывая комнату.
– Что случилось? – спросила Ливия, переступив порог.
– Я ищу свой фонарь, – покраснев, объяснил Муций. – Я… одолжил его Руфу… а сейчас он мне нужен.
– Он должен быть среди его вещей на полке, – предположила Ливия.
Муний тщательно все осмотрел, но ничего на полке не нашел, кроме книг Руфа, письменных принадлежностей, одиннадцати мраморных шариков, нескольких сломанных деревянных воинов, маленького ножика, кусочки александрийского стекла и копилки. Публий взял из рук Муция копилку и с любопытством встряхнул ее.
– Пустая, – констатировал он, положив копилку на место.
Тем временем Антоний залез под кровать и появился вновь с ворохом одежды.
– Вот все, что я нашел, – разочарованно проговорил он.
Ho Ливия была поражена.
– Это так не похоже на Руфа – прятать что-то под кровать, – сказала она. – Обычно он всегда очень аккуратен. – Она взяла одежду из рук Антония и воскликнула: – Да ведь она насквозь мокрая! – и протянула ее ребятам, чтобы они потрогали.
Одежду как будто только что вынули из воды. Ливия слегка сжала ткань, и на каменный пол брызнули тяжелые капли.
– Но почему она мокрая? – удивленно произнесла она.
В этот момент в комнату вбежала рабыня.
– Вернулся Ромп, госпожа! – задыхаясь, объявила она.
– Так скоро? – засомневалась Ливия. – Значит, он не дошел до доктора.
– Нет, госпожа, – пояснила девушка. – Он вернулся, чтобы сообщить важную новость.
ЛАЗ В СТЕНЕ
Когда Ливия с мальчиками вошла в зал, Ромп, красивый юноша, радостно подбежал к ним со словами:
– Я принес хорошие новости, госпожа!
– Рассказывай! – нетерпеливо велела Ливия, и по выражению ее лица было видно, что она думает о Руфе.
– Наш господин выиграл великую битву, – объявил Ромп. – Когда я проходил через Форум, там только что вывесили последний выпуск новостей. Наш господин одержал победу над восставшими галлами, и поэтому в городе царит ликование.
Мальчики пришли в восторг, а девушки-рабыни окружили Ливию и поздравляли ее.
– Теперь все будет хорошо, госпожа! – заверила Ливию одна из них.
– Руфа немедленно освободят, – обрадовался Муций.
– Освободят? Руфа? – не понял Ромп.
От волнения ему забыли рассказать об аресте Руфа.
– Боюсь, что нет, – ответила Ливия Муцию, и он понял, что для нее более радостной была бы новость о Руфе, нежели о победе мужа.
Она хотела добавить что-то еще, но передумала и отослала рабынь. Позволили остаться только Ромпу. Ливия села, кивком пригласила ребят устроиться поближе и заговорила тихим голосом:
– Император ревнует к славе моего мужа, которого обожают воины. Вы же знаете, император требует, чтобы ему поклонялись, как богу, и он не потерпит никаких соперников. Префект крайне честолюбив, и сейчас более вероятно, чем когда-либо, что он определит Руфу суровое наказание и тем самым польстит императору.
Мальчики понимающе закивали. Большая честь слушать такие политические секреты, но и доля риска в этом тоже есть. Любое пренебрежительное замечание об императоре влекло за собой огромную опасность. Флавий с беспокойством огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Тут Ромп не выдержал.
– Что случилось с Руфом, госпожа? – выпалил он.
– Руф в тюрьме, – ответила Ливия.
Ромп побледнел.
– В тюрьме! – в ужасе выдохнул он.
Ливия рассказала ему, что произошло, потом строго спросила:
– Где был Руф вчера ночью? Почему его одежда вся мокрая?
Ромп рухнул перед ней на колени и забормотал:
– О госпожа, это моя вина! Мне следовало остановить мальчика…
– Значит, его все-таки не было дома! – прошептала Ливия. – Куда он ходил? Как он смог улизнуть из дому? Когда это произошло?
Ромп смотрел на свою госпожу глазами, полными раскаяния.
– Когда вчера вечером я пошел в школу за Руфом его там уже не было, – начал он. – Эти молодые люди сказали мне, что Руф себя плохо почувствовал и ушел домой.
– Мы так сказали, потому что не хотели рассказывать о его неприятностях с Ксантиппом, – объяснил Флавий.
– Я поспешил домой, – продолжал Ромп, – но Руф еще не вернулся. Он объявился через полчаса.
– Почему же ты не пришел ко мне и не рассказал, как было дело? – возмутилась Ливия.
– Вы были больны, госпожа. Нам строго-настрого приказали не беспокоить вас, – оправдывался Ромп.
– Но почему Руф пришел так поздно? – не понимала Ливия.
– Он не захотел объяснить, госпожа, – продолжал Ромп. – Он выглядел очень подавленным, не отвечал на мои вопросы и сразу прошел к себе в комнату. Меня обеспокоило такое поведение, и я стал следить за ним через щелочку в занавеске. Я удивился, что он не снял плаща, ведь ужин стоял наготове. Он взял в руки трут и кремень и зажег фонарь. Тут я заметил, что это был вовсе не его фонарь.
– Фонарь был мой, – вставил Муций.
– Потом он опустошил копилку, – продолжал Ромп, – высыпав деньги в небольшую сумку. Я подумал, что он намеревается убежать, но не стал его останавливать. Мне было любопытно узнать, как он собирается это сделать. Я решил, что будет полезно выведать его уловки, и потому затаился. Конечно, это было глупо с моей стороны, мне ни за что не следовало выпускать его из комнаты. Выйдя оттуда, он проскользнул через зал в сад. Я шел по пятам. В саду он пробежал по лужайке к самшитовой изгороди, перепрыгнул через нее и неожиданно исчез. Тут я не на шутку заволновался, побежал за ним, но было слишком поздно. С ужасом я увидел, что в стене есть лазейка, о которой мы не подозревали, так как снаружи она заросла плющом, а внутри скрыта живой изгородью. Отверстие было слишком мало для меня, я смог только просунуть голову и кричать Руфу вслед: "Стой! Стой! Руф, сейчас же вернись!" Но он не обратил на меня никакого внимания и продолжал удаляться. Мне пришлось бежать через весь дом к главному входу и просить Тита открыть дверь. Я потерял столько времени, что Руф скрылся из виду, прежде чем я смог пуститься за ним вдогонку. Несколько часов я искал его повсюду, но так и не нашел.
– Когда он вернулся? – спросила Ливия.
– Его не было всю ночь, – виновато признался Ромп.
– Всю ночь! – воскликнули в один голос его слушатели.
– Он вернулся только под утро, незадолго до рассвета, – добавил Ромп.
– Но где он был? – с тревогой спросила Ливия.
– Руф наотрез отказался объяснить мне, – ответил Ромп. – Он выглядел очень усталым и при себе не имел ни денег, ни фонаря, ни плаща. Но больше всего меня обеспокоило, что он промок до нитки. Я еще раз потребовал рассказать, где он был, но Руф даже не стал со мной разговаривать. Тогда я пригрозил, что пойду и все расскажу вам, госпожа. Услышав мои слова, он ужасно разволновался, схватил меня за руки и выкрикнул: "Если ты сделаешь это, мой отец пропадет!"
– Что он, собственно, имел в виду? – растерялась Ливия.
– Этого я не знаю, госпожа, – ответил Ромп. – Но его отчаяние было таким искренним, что я поверил ему. "Только не выдавай меня! – умолял он. – Никто не должен знать, где я был. Даже моя мать. Иначе на всех нас обрушится несчастье". Он так горячо просил, что я в конце концов пообещал никому ничего не рассказывать. Если бы я только мог предположить, к каким ужасным последствиям это приведет, госпожа, я бы тут же пошел к вам. Может быть, мы могли бы спасти его. Я бы помог ему вовремя скрыться; мы смогли бы вместе уйти из города и спрятаться. – Ромп замолк и горестно уставился в пустоту.
– Теперь слишком поздно, – заключила Ливия. – Мне следовало бы рассердиться на тебя за то, что ты забыл свой долг, но ты действовал из лучших побуждений. Мы теперь все должны что-то делать, чтобы помочь Руфу. Но сколько загадок! Кроме всего, я никак не пойму, при чем здесь мой муж? Если бы только удалось узнать, где был Руф прошлой ночью!
– Мы могли бы пойти к Руфу в тюрьму и спросить его, – предложил Антоний.
Ромп мрачно покачал головой.
– Нас не пустят, – сказал он. – И потом, заключенным строго запрещено разговаривать.
– Должно быть, он прятался на площади Минервы, – высказал предположение Публий.
– Для того, чтобы написать на стене: "Кай – болван", не нужна целая ночь, – возразил Юлий.
– А как тогда объяснить потерянный плащ, мокрую одежду и пустую копилку? – размышлял Муцин.
– Наверное, он потратил деньги на красную краску, – предположил Флавий.
– Чушь, – отрезал Муций.-После захода солнца в целом Риме не найти открытой лавки.
– Что-то мне подсказывает, что Руф натолкнулся на злых людей прошлой ночью, – задумчиво произнесла Ливия. – Нет другого объяснения его поведению и тому, что он пропадал целую ночь. Кто-то силой заставил его написать "Кай – болван" на священном храме, возможно намереваясь шантажировать моего мужа. А может, здесь скрыты и другие политические мотивы. Если бы у нас было доказательство, что Руфа силком заставили совершить это, префекту пришлось бы отпустить его. Мы должны найти этого шантажиста или кого бы там ни было.
– Мне кажется, что тот, в чьи руки попал Руф, и тот, кто напал на учителя Ксанфа, – одно и то же лицо, – решил Ромп. – Два происшествия за одну ночь – здесь должна быть какая-то связь.
– Если бы можно было найти этого негодяя! – пробормотала Ливия. – Но у нас нет ни одной зацепки.
– А цепь! – неожиданно завопил Антоний.
– Какая цепь? – не понял Муций.
– Та, которая у тебя в кармане. Она ведь принадлежит грабителю, не так ли?
– Ах, эта… – пробурчал Муций.
Он вынул цепь из кармана, Ливия и Ромп с любопытством рассмотрели ее.
– Дорогая цепь, – заметил Ромп. – Знатные полководцы на Востоке носят такие на своих плащах.
– Может, грабитель-предводитель персов? – задумчиво изрек Антоний.
– Более вероятно, он украл ее с плаща предводителя персов, – предположил Публий.
– Боюсь, эта цепь не очень нам поможет, – разочарованно сказала Ливия.
– У меня есть идея! – воскликнул Муций.
– Какая? – живо отреагировали его друзья.
– Лукос… – произнес Муций, и голое его понизился до шепота.
– Лукос?
– Да, – подтвердил Муций. – Он обладает даром прорицания. Давайте сходим к нему, покажем нашу цепь и спросим, кому она принадлежит!
Антоний пришел в восторг.
– Вот здорово!
Ливии идея тоже понравилась.
– Говорят, у этого Лукаса на самом деле есть дар предсказателя, – заметила она. – Я слышала это из уст самых высокопоставленных людей.
Но Юлий, Публий и Флавий смущенно молчали.
– Вы что, боитесь его? – с вызовом обратился к ним Муций.
– Скажешь тоже! – буркнул Публий.
– С чего мне бояться? – отозвался Юлий, почесывая за ухом.
– Я тоже не боюсь, – поспешно заверил Флавий.
ЗМЕИ
Спустя два часа они встретились на площади Минервы. Погода испортилась, поднялся промозглый ветер, гнавший по небу грязные серые дождевые тучи. У Флавия стучали зубы, и он поглубже надвинул капюшон своего плаща. Его дрожь в равной степени объяснялась и холодом, и мыслью о Лукосе.
Антоний продемонстрировал всем маленький кинжал, который был у него спрятан в складках одежды.
– На всякий случай, – таинственно пояснил он и устроил целый спектакль, снова пряча кинжал под тогу.
– Ты ведешь себя так, как будто Лукос чем-то опасен, – нервно заметил Юлий.
– Во всяком случае, он может попытаться заколдовать нас, – ответил Антоний.
– Тогда твой кинжал не поможет, – решил Юлий.
– Кинжал всегда пригодится, – настаивал на своем Антоний. – Одиссей точно таким проколол глаз Циклопу.
– То была заостренная палка, – поправил его Юлий.
– Тогда давайте и палку захватим, – живо предложил Антоний.
Муций велел всем трогаться.
– Мы должны вернуться по домам до того, как двери запрут на ночь, – напомнил он.
– У вас есть с собой деньги? – спросил Юлий.
– А зачем? – удивился Муций.
– Лукос не будет предсказывать даром. У меня при себе ни гроша.
Антоний и Публий также оказались не при деньгах. Муций рассвирепел.
– Раньше нужно было думать, – накинулся он на ребят. – У меня только обычная сумма на мелкие расходы. Тридцать пять сестерциев. Вот и все.
– Это будет стоить дороже, но, может быть, он поверит нам в долг? – предположил Флавий.
– Или мы скажем ему отослать счет Ливии, – выдвинул свою идею Юлий.
– Нет, – решил Муций. – Лукос не воспользуется волшебной силой, пока не увидит деньги прямо у себя перед носом. И времени терять мы тоже не можем. Нужно поскорее вызволять Руфа. Кто знает, что он сейчас переживает.
– В тюрьме ужасно, – принялся рассуждать Антоний. – Заключенных сажают на цепь и дают им только хлеб и воду. По их лицам бегают крысы, а еще их избивают. Как-то раз я шел мимо тюрьмы и слышал жуткие вопли.
– Сколько у вас денег дома? – строго спросил Муций.
Этот вопрос всех поверг в смущение.
– Совсем мало, – проворчал Публий.
– У меня есть золотой, который подарил мне дядя на день рождения, – признался Флавий.
Муций с довольным видом похлопал его по спине.
– Прекрасно! – произнес он. – Это уже сто сестерциев. А у тебя? – обратился он к Юлию.
– Я скопил немного, – заикаясь, проговорил тот, – хотел купить "Избранные труды Юлия Цезаря". Они стоят триста сестерциев. У меня уже есть двести.
– Значит, тебе придется расстаться с одной сотней, – милостиво разрешил Муций. Юлий покорно вздохнул.
– Я смогу занять денег у нашего повара, – поспешно сказал Антоний. – У нас знаменитый повар, родом из Галлии. Отец заплатил за него целое состояние.
– Бегите и принесите деньги! – приказал Муций. – Я вас здесь буду ждать.
Флавнй, Юлий и Публий вскоре вернулись. Юлий принес сто сестерциев, Флавий свой ценный золотой, а Публий целую жменю мелких медных монет. Антонии появился немного позже и с вытянутым лицом. Повар оказался не на высоте.
– Каков скряга! – пожаловался Антоний. – Так и не дал мне ничего. Утверждает, что у него нет никаких денег. Но я проучил его.
С этими словами он вынул круг сыра, разломал его на куски и предложил ребятам.