Но конституция этого штата содержала пункт, запрещающий сосредоточение в одних руках железных дорог и угольных шахт. Правда, богачи не обращали на это никакого внимания: с помощью ловких адвокатов они создавали фиктивные фирмы, которым передавали угольные шахты, сохраняя в своем прямом владении железные дороги. Когда спустя несколько лет все эти махинации стали известны Верховному суду в Вашингтоне, было принято решение, выгодное для миллионеров. Морган воспользовался этим и оставил у себя угольные шахты компании "Филадельфиа энд Ридинг". Но в 1902 году именно это обстоятельство привело его к стычке с горняками, о чем автор намерен рассказать несколько подробнее, ибо это лучше освещает образ жизни миллиардера.
В конце августа 1902 года Морган после длительного пребывания в Европе вернулся в Штаты. Еще во время своего путешествия по Европе он получал из дому тревожные сообщения о крупной забастовке рабочих на шахте, принадлежавшей компании "Филадельфиа энд Ридинг". Забастовка началась в мае, и все попытки ликвидировать ее с помощью компромисса между горняками и директорами шахты оказались тщетными. Ознакомившись с положением дел, Морган решил, что ему не следует заниматься забастовкой, хотя шахта и была его собственностью.
Забастовка продолжалась и постепенно охватила другие шахты. Горняки требовали улучшения условий труда и признания их профсоюза. От имени владельцев выступил Джордж Ф. Баер, который и слышать не хотел о переговорах с горняками, а тем более с их профсоюзом. Когда же в стране стала ощущаться нехватка угля, президент Рузвельт в октябре взял дело в свои руки. Однако и он не смог убедить Баера и директоров шахт начать переговоры: те не шли ни на какие уступки.
Американский историк Льюис Кори, в 1930 году опубликовавший свою книгу "Дом Моргана" ("The House of Morgan"), утверждает, что миллиардер запретил директорам шахт идти на какие-либо уступки. По мнению Моргана, рабочие должны были прекратить забастовку и только после этого следовало начать переговоры. В связи с этим Кори приводит отрывок из петиции торговцев и промышленников Пенсильвании, направленной президенту Теодору Рузвельту:
"Разве Дж. П. Морган стоит над народом? – спрашивали они. – Морган навязал нам запрет, который равнозначен разрушению, нужде, беспорядкам и кровопролитию… Мы отказываемся от короля трестов и обращаемся к президенту народа".
Обеспокоенный создавшимся положением, военный министр Илиу Рут нашел выход из положения, который понравился и Рузвельту. Рут выехал в Нью-Йорк, где встретился с Морганом, подлинным владельцем шахт, добывающих антрацит. Встреча состоялась на борту его яхты "Корсар", бросившей якорь в нью-йоркском порту. После нескольких часов совещания Рут и Морган разработали формулу компромисса, призванного покончить с забастовкой. Выждав несколько дней, Морган отправился в Вашингтон, где его принял Рузвельт, утвердивший текст документа, согласованного на яхте миллиардера. На следующий день свое согласие выразили Баер и представители горняков.
Когда в 1904 году Теодор Рузвельт выставил свою кандидатуру на второй президентский срок, Морган частично финансировал его избирательную кампанию, ассигновав для этой цели 100 тысяч долларов (правда, потом Теодор Рузвельт заверял всех, что он "не знал" о таком взносе). А во время экономического кризиса 1907 года президент Рузвельт закрыл глаза на существующие антитрестовские законы, выразив согласие на поглощение моргановским "Стальным трестом" конкурирующего концерна.
"Юнайтед Стейтс стил"
Двенадцатого декабря 1900 года в салонах фешенебельного закрытого клуба "Юниверсити клаб" в Нью-Йорке состоялся торжественный ужин. Хозяевами были нью-йоркские банкиры Д. Эдвард Симмонс и Чарлз Стюарт Смит, а почетным гостем – Чарлз Шваб, председатель правления крупного стального концерна "Карнеги стил компани". Оба хозяина недавно гостили в Питтсбурге, где побывали на заводах концерна, и, видимо, признали необходимым отблагодарить Шваба за гостеприимство.
Среди восьмидесяти других гостей, представлявших сливки американского мира банкиров и промышленников, находился также Джон Пирпонт Морган, которого посадили рядом с почетным гостем. Все полагали, что цель этого пышного приема – установление контакта между Швабом и Морганом. После десерта и кофе выступил Шваб. Говорят, что он был записным оратором.
Магнат начал с того, что он специализируется исключительно на стали, и поэтому именно она будет темой его речи. Затем он развернул перед слушателями заманчивую картину развития американской сталелитейной промышленности. Оратор доказывал, что Соединенные Штаты обладают крупнейшими на земном шаре месторождениями и запасами сырья, необходимыми для выплавки стали, что американская технология в этой области – наилучшая в мире и что можно снизить цены на изделия сталелитейной промышленности, если будет увеличен спрос на них. По мнению Шваба, путь к этому заключался в сосредоточении всей сталелитейной промышленности в одном гигантском тресте, который сразу ликвидировал бы конкуренцию, а затем ввел строгую специализацию на подведомственных тресту предприятиях.
Присутствующие сразу заметили, что Дж. П. Морган внимательно прислушивается к словам оратора и даже отложил в сторону зажженную сигару. Когда Шваб закончил свою речь, Морган подошел к нему, отвел в укромный уголок одного из салонов и полчаса доверительно с ним беседовал. Плодом этой тайной беседы было рождение крупнейшего в истории Америки гиганта сталелитейной промышленности – концерна "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн", известного под сокращенным названием "Ю. С. стил".
Многочисленные американские авторы подробно описывают прием в "Юниверсити клаб" и уверяют, что Морган, "пораженный" речью Шваба, внезапно решил создать "Стальной трест", который – что самое странное! – начал функционировать буквально через три месяца после описанного приема! Но это сказочка для легковерных американцев, от которых скрыты закулисные реальности возникновения крупных трестов и монополий. Другие исследователи, например Густав Майерс, вообще обходят молчанием сей предосудительный прием, а Мэтью Джозефсон спрашивает: "Не было ли это комедией, подготовленной и отрепетированной Эндрю (Карнеги)?"
В последние годы XIX века в Штатах усилились конкурентные баталии между владельцами сталелитейных заводов. Одним из самых богатых среди них был именно Эндрю Карнеги, но и Дж. П. Морган в то время тоже владел акциями нескольких сталелитейных предприятий. Да и слишком долго он интересовался железными дорогами, чтобы не уметь разобраться в стальной промышленности и выгодах, которые та сулит.
Дополнительным толчком в этом деле стала американо-испанская война 1898 года, которая благоприятствовала экономической конъюнктуре и увеличила спрос на сталь. Прием в "Юниверсити клаб" был, таким образом, не столько началом определенного процесса, сколько его окончанием. Созрела необходимость концентрации капиталов в сталелитейной промышленности, и Морган решил этим воспользоваться. В течение нескольких последующих месяцев он развил лихорадочную деятельность, неоднократно встречаясь со Швабом и другими магнатами стали. Результатом было приобретение уже известных нам предприятий Карнеги за фантастическую сумму в полмиллиарда долларов.
Препятствием в создании нового стального треста была необходимость приобретения соответствующих месторождений железа. Крупные залежи железной руды в районе Месаби Рэндж были собственностью Рокфеллеров. А Пирпонт Морган ненавидел Джона Д. Рокфеллера и не желал иметь с ним дело даже в качестве покупателя. Когда же Морган уступил многодневным уговорам своих компаньонов и все-таки явился к Джону Д., визит оказался бесполезным: старый миллионер заявил, что он уже "отошел от дел", и отослал Моргана к сыну. Сын Рокфеллера долго не уступал, дорожился, но в конце концов согласился продать залежи железной руды. Общей суммы сделки никто и никогда не регистрировал, но специалисты называют цифры от 30 до 80 миллионов долларов.
Вот теперь все было готово! В марте 1901 года в американских газетах появились сообщения, что в штате Нью-Джерси зарегистрирован новый трест под названием "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн". Как раньше Рокфеллер (при создании концерна "Стандард ойл"), так теперь Морган воспользовался удобными для миллионеров законами штата Нью-Джерси. Новый трест охватывал своим контролем и властью преобладающую часть американской сталелитейной промышленности.
Акционерный капитал "Ю. С. стил" составлял 1,4 миллиарда долларов, что было неведомым доселе рекордом в истории Соединенных Штатов. В связи с этим полезно отметить, что фактическая стоимость всех предприятий, включенных в трест, исчислялась лишь 700 миллионами долларов. Вторую часть капитала представляли собой "разжиженные" акции, что открывало широкие возможности для различных спекуляций. Созданный для этого синдикат банкиров занялся распространением акций и облигаций нового треста. Единовременную прибыль от такой операции специалисты определяли в 62 миллиона долларов, из которых пятая часть приходилась на долю Моргана. В перспективе было еще более важное и доходное дело: завоевание решающего голоса в американской сталелитейной промышленности.
Создание треста "Ю. С. стил" стало подлинной сенсацией в Соединенных Штатах. (Фирма была крупнее всех известных доселе концернов, опережала их по размеру акционерного капитала и численности занятых рабочих – 178 тысяч человек). В американских газетах того времени повторялся такой анекдот. Однажды учитель спросил маленького Джонни: "Кто создал мир?" На что последовал ответ: "Господь Бог создал мир в 4004 году до рождества Христова, а Пирпонт реорганизовал его в 1901-м".
Вскоре выяснилось, что создатели треста во главе с Морганом обманули ожидания общества.
Во-первых, они заверяли, что рабочие сталелитейных заводов будут их "компаньонами", и в доказательство вручали им одиночные акции "Стального треста" (этот пропагандистский трюк потом не раз повторяли другие). Когда же летом 1901 года на нескольких заводах вспыхнули забастовки, дирекция треста подавила их самым беспощадным образом. В объявлении треста можно было прочесть:
"Мы являемся решительными противниками организации рабочих (завода) в профсоюзы и рекомендуем зависимым от нас компаниям занять в этом вопросе решительную позицию и не признавать профессиональных союзов".
Забастовка была подавлена, но при этом общественное мнение узнало, что на заводах существуют бесчеловечные условия труда. Люди работали тогда по двенадцать часов в день – это было узаконено решениями правительства.
Во-вторых, "Ю. С. стил" пренебрег своими обещаниями в части снижения цен на сталь. Как известно, Шваб заверял всех, что концентрация всей стальной промышленности непременно приведет к снижению цен. На деле же одним из первых шагов нового треста было установление твердых цен на железнодорожные рельсы: вместо прежних 23 долларов 75 центов за тонну теперь приходилось платить 28 долларов. Такое повышение цен было тем более необоснованным, что себестоимость тонны рельсов составляла всего 12 долларов (об этом потребители узнали много лет спустя, когда было опубликовано частное письмо Чарлза Шваба).
Но эксплуатация рабочих и сохранение высоких цен на товары соответствовали жизненной философии Дж. П. Моргана. Создание треста "Ю. С. стил" стало для него наряду с банками и железными дорогами третьим источником получения миллионных прибылей. Как и в железнодорожных делах, Морган и здесь не был ни производителем, ни коммерсантом, а лишь организатором и финансистом.
Несколько недель спустя после создания "Стального треста" Морган отправился на корабле "Тевтоник" в поездку по Европе. Однажды, читая журнал "Космополитен", он увидел такие строки: "3 марта 1901 года (дата регистрации "Ю. С. стил". – Г.Я.) так называемые государственные деятели перестали управлять миром… Подлинными властителями мира стали те, что взяли под свой контроль огромные запасы денег".
По прибытии в Лондон Морган заплатил баснословную сумму за картину "Портрет принцессы Девонширской" – он мог позволить себе и такие траты.
Во главе "Ю. С. стил" стал Чарлз Шваб, к которому Морган питал безграничное доверие. Но спустя несколько лет между ними возникли трения и Шваб вынужден был уйти в отставку. Морган бранил Шваба, в частности, за то, что тот ездил в Монте-Карло и предавался азартным играм. В это время Шваб и создал новый стальной концерн "Бетлихем стил корпорейшн", который вскоре стал – и остается по сей день – главным конкурентом "Ю. С. стил".
Шваба, самого доверенного лица Моргана, сменил Уильям Э. Кори. Но вскоре миллиардер пожалел о своем выборе: в 1907 году Кори стал героем (в негативном значении слова) американской прессы. Нет, не потому, что в соответствии с принципами своего шефа эксплуатировал рабочих, и не из-за того, что сохранял для фирмы высокие цены на сталь. Американские газеты заинтересовались им в связи с его бракоразводным процессом и новой женитьбой.
Второй женой Кори стала популярная тогда актриса Мейбл Гилмен. Гордясь своим успехом, Кори устроил в Нью-Йорке пышную свадьбу, купил для своей любимой замок во Франции за 200 тысяч долларов и охотно рассказывал журналистам, что его расходы в связи со свадьбой и медовым месяцем превышают полмиллиона долларов.
Пирпонт Морган, приняв во внимание поднявшийся по этому поводу светский шум и компрометацию своего доверенного, расстался с ним. Сложный механизм "Ю. С. стил" был столь хорошо отрегулирован и смазан, а позиции треста так крепки, что смена на высших постах не оказала большого влияния на прибыли Они постоянно увеличивались вплоть до смерти Моргана, а в годы первой мировой войны побили все рекорды в одном только 1917 году чистая прибыль треста (за вычетом всех налогов и расходов) составила 250 миллионов долларов!
Коль скоро речь зашла о периоде после смерти Дж. П. Моргана, следует немного остановиться на нынешнем положении треста "Ю. С. стил". Если этот трест и утратил свои монопольные позиции, то все же он остается крупнейшей фирмой сталелитейной промышленности капиталистического мира. Его годовая производительность превышает 20 миллионов тонн стали (то есть в два раза больше, чем вся продукция польских сталелитейных заводов), а годовые работы составляют около 4 миллиардов долларов.
Насколько велико значение "Ю. С. стил", мог убедиться еще в начале шестидесятых годов нашего столетия президент США Джон Ф. Кеннеди. Одним из аспектов его экономической политики была борьба с инфляцией, в связи с чем президент противодействовал повышению цен и заработной платы. После долгих и трудных переговоров Кеннеди добился компромисса между председателямп стальных концернов и сильного профсоюза литейщиков: первые обязались удерживать цены на сталь на существующем уровне, а вторые отказались от требования о повышении зарплаты.
Тем большим было удивление Джона Кеннеди, когда в апреле 1962 года к нему неожиданно явился Роджер Блоу, тогдашний глава "Ю. С. стил". Целью его визита в Белый дом было намерение сообщить президенту, что стальные концерны решили повысить цены на сталь на 6 долларов за тонну и что газетные агентства объявят об этом буквально через час. Таким образом, Блоу поставил Кеннеди перед свершившимся фактом.
Возмущенный президент заявил, что повышение цен на сталь не имеет никакого экономического основания. Он предвидел, что такое повышение станет исходным пунктом для роста других цен. И в довершение всего он оказался в роли человека, который ввел в заблуждение руководителей профсоюза литейщиков.
Честолюбивый и энергичный, президент Джон Кеннеди немедленно приступил к контрдействиям. Первый раунд этой баталии он выиграл: директора стальных концернов временно отказались от повышения цен. Но только временно! Год спустя, на сей раз по согласованию с президентом, были повышены цены на некоторые виды стальных изделий Трест "Ю. С. стил" и другие концерны поставили на своем. Роджер Блоу оказался достойным преемником Пирпонта Моргана.
Один из самых ранних фондовых сертификатов US Steel Corporation. 1901год
"Корсар"
В 1882 году Морган счел, что он уже достаточно богат, чтобы позволить себе купить роскошную яхту, которой дал имя "Корсар". Он весьма охотно проводил время на борту яхты в компании своих друзей и "приятельниц", а кроме того, яхта в те времена считалась наглядным символом богатства. Восемь лет спустя Морган заказал другую яхту – "Корсар II", еще больших размеров и оборудованную с небывалой роскошью. На своих яхтах Дж. П. Морган не только отдыхал, но часто приглашал туда компаньонов или конкурентов, представителей правительства или подчиненных ему директоров, чтобы в тишине завершить какое-либо выгодное дело.
В 1898 году, когда разразилась американо-испанская война, Морган продал яхту "Корсар-Н" правительству, и переименованное судно приняло участие в военных действиях против Испании. Одновременно миллиардер заказал верфям новую яхту – "Корсар III". В заказе говорилось: судно должно быть значительно больше предыдущего (длина 302 фута, то есть около 100 метров), но оснащено с прежней пышностью. В ходе строительства возникли некоторые трудности, поскольку нельзя было достать таких же ковров, как на "Корсаре II". По поручению Моргана и на его деньги были сделаны точно такие же ковры, какие миллиардер очень любил.
В пожилом возрасте Морган все чаще бывал на своей яхте. Даже во время поездок в Европу он приводил яхту в Средиземное море, чтобы там принимать гостей. Чем больше он богател, тем охотнее встречался с членами королевских фамилий Европы. В Риме он добился аудиенции у итальянской королевы и у папы, а в Лондоне королева Александра сама прибыла в его резиденцию, чтобы полюбоваться его коллекциями произведений искусства. Кайзер Вильгельм принял его приглашение на завтрак, устроенный на борту яхты "Корсар III".
Название судна пристало и к самому Пирпонту Моргану, которого и друзья и враги единодушно – но, разумеется, за глаза – называли Корсаром. В этой кличке было немало правды. Льюис Кори в своей книге "Дом Моргана" пишет:
"Неукротимый в своей ненависти, Морган никогда не забывал и не прощал неуважения, а обижался очень легко. Отличаясь железной волей, он непоколебимо шел к намеченной цели, и, если при этом приходилось подминать под себя людей, он их топтал".
Среди множества примеров, которые приводят биографы Моргана, упомянем лишь об одном. В 1893 году, когда Дж. П. Морган энергично занимался "реорганизацией" железных дорог, выяснилось вдруг, что председатель правления одной железнодорожной компании, некий Арчибалд А. Маклеод, не хочет мириться с диктатом миллиардера. А надо заметить, что Маклеод стоял во главе компании "Филадельфиа энд Ридинг" – той самой, что владела угольными шахтами, а позже была инициатором раздора Моргана с горняками.
Строптивое поведение Маклеода привело Моргана в бешенство: он не терпел никакого сопротивления. Миллиардер дал указание своим подчиненным начать на бирже крупную спекуляцию акциями этой компании. Результат сказался почти немедленно: несколько дней спустя компания "Филадельфиа энд Ридинг" не выдержала натиска и объявила о своем банкротстве. Маклеоду пришлось сойти со сцены, а компания перешла в руки Моргана.
Густав Майерс так характеризует Моргана в период завоевания им ведущего положения в железнодорожных делах: