Часть первая
Молодой герцог
Глава 1
Происхождение и право наследования
Вильгельм Завоеватель – герцог Нормандии Вильгельм II, король Англии Вильгельм I – появился на свет в городе Фалэз в 1027-м или 1028 году (по другим данным – осенью 1029 года). Он был незаконнорожденным сыном шестого герцога Нормандии Роберта I и простой горожанки по имени Херлев, о которой известно совсем немного. Авторы, являвшиеся ее современниками, предусмотрительно обходят молчанием вопрос о происхождении матери Вильгельма. Однако более поздние источники сообщают, что отца ее звали Фульберт и что он, возможно, был кожевником. Известно также, что любовная связь девушки с герцогом оказала благотворное влияние как на ее собственную судьбу, так и на судьбы родственников. Отец получил должность при герцогском дворе. Братья – Осберт и Вальтер – упоминаются в качестве свидетелей, присутствующих при подписании важных документов. Сама Херлев вскоре после рождения Вильгельма была отдана в жены виконту Контевиля, которому родила двух сыновей – Одо и Роберта, ставших впоследствии довольно известными людьми. Первый стал знаменитым епископом Байе, а затем графом Кентским, а второй – графом Мортеня, одним из крупнейших английских землевладельцев XI века. Таким образом, потомки этой малоизвестной, но, безусловно, неординарной женщины оказали заметное влияние на ход истории Северо-Западной Европы. Если мать Вильгельма была простолюдинкой, то его отец принадлежал к одной из самых знатных семей Европы. Он являлся прямым потомком Рольфа Викинга, который в 911 году был признан императором Карлом III Простоватым в качестве законного правителя Нейстрии. Его титул и власть последовательно переходили по наследству к сыну – Вильгельму, прозванному Длинный Меч, внуку – герцогу Ричарду I, правнуку – герцогу Ричарду II, деду Вильгельма Завоевателя, умершему через три года после его рождения. Таким образом, немногим более столетия отделяет Рольфа Викинга и его самого знаменитого потомка, столь существенно приумножившего полученное наследство.
Рольф, более известный по франкскому произношению имени как Ролло, скорее всего, имел норвежские корни. Известно, что он был сыном Рёгнвельда, графа Меро, и что до обоснования в Нейстрии он с дружиной викингов совершил множество набегов на прибрежные поселения Франции, Англии и Ирландии. В 911 году, в ходе одного из них, его отряд продвинулся в глубь Галлии по реке Луаре и осадил Шартре. Этот поход закончился тем, что викингам были дарованы земли в долине Сены. Согласно более поздним источникам, король Карл сделал Ролло столь значительное земельное пожертвование после едва ли не дружеской беседы, состоявшейся в Сен-Клер-сюр-Эпт. Но это утверждение доверия не вызывает. Скорее всего, речь идет о каком-то соглашении, накладывавшем определенные обязательства на каждую из противоборствовавших сторон. Как бы то ни было, установлено, что к 918 году Рольф и его сподвижники имели крупные наделы в этом районе, права на которые были официально подтверждены императором. Видимо, в целях закрепления своего нового статуса вскоре Рольф Викинг решил принять христианство. Его крещение архиепископом Руанским также является достоверным фактом.
Могущество новой династии медленно, но верно возрастало. Хроники Жюмьежа, Сент-Уана, Мон-Сен-Мишеля в полном согласии с Флодоаром Реймским указывают, что первоначально она контролировала район между Эптом, Орном и морским побережьем. Между 911-м и 918 годами Рольф присоединил к ним Руан и, соответственно, зависящую от этого города часть морского побережья, а к 925 году продвинул восточную границу своих владений до О. Расширение в западном направлении шло несколько медленнее: к 924 году – до Орна и Вире, и лишь к 943 году (уже при Вильгельме Длинном Мече) – до Кюзнона.
Примечательно, что очерченные границы не совпадают с какими-либо природными препятствиями, что довольно нетипично. На формирование территории Нормандии, правителем которой впоследствии стал Вильгельм Завоеватель, история повлияла в гораздо большей степени, чем география. В Бресле и Эпте на востоке, так же как в Селуне и Кюзноне на западе, практически нет больших рек, а южная граница в Аври, обозначенная крепостями Нонанкорт, Тилльери и Вернюиль, по сути, представляет собой лишь стратегическую оборонительную линию. С другой стороны, провинция делится практически на две равные части Сеной, по которой через спорные земли Вексена можно было приплыть в самый центр Франции. В ее нижнем и верхнем течениях всегда существовали переправы, связывающие Нормандию с Бургундией и Руан с Парижем. Даже расстояние от Руана до Орлеана не столь велико, и сколько-нибудь значительных водных преград между ними также не имеется. Нормандия XI века, несмотря на свою обособленность, имела устойчивое сообщение с остальными частями Франции. Через нее проходили два старинных галльских торговых пути, ведущих к побережью Английского канала: первый – из Марселя и Леона через Париж и Манте, второй – из долины Луары через Тур, Се и Байе. Неотъемлемой частью обоих являлась Сена. Вполне естественно, что долина этой реки была местом постоянного обмена как товарами, так и идеями.
Непонятными с географической точки зрения являются не только границы провинции, но и единство ее отдельных частей. Нижняя Нормандия по ландшафту разительно отличается от Верхней. Восточные районы расположены вокруг Сены в ее нижнем течении со всеми связанными с данным фактором последствиями. Каждый из них, конечно, имеет свои особенности, но в целом это сельскохозяйственный регион, покрытый полями пшеницы и фруктовыми садами. К западу картина резко меняется. По мере приближения к Бретонскому массиву культурные растения все чаще сменяются зарослями дикого вереска, и сама местность скорее воскресит в памяти горные перевалы Бретани, чем долину Сены. В Нижней Нормандии очень сильно ощущается влияние холодного моря, и выглядит она менее обжитой. Западное побережье Котантена, скалистое и малодоступное, сливается с северной частью Бретонского побережья и могло бы служить естественной границей единой провинции. А пересечение двух береговых линий могло бы стать отличным местом для ее столицы. Попытки воплотить этот предложенный природой проект предпринимались, но не увенчались успехом. Кюзнон и по сей день остается западной границей Нормандии. Различия между двумя частями провинции, которую унаследовал Вильгельм Завоеватель, однажды чуть не привели к краху. Но он получил то, что получил. Исторические факторы при формировании Нормандии оказались сильнее географических, и действовать они начали задолго до XI века.
Римские наместники первыми поняли, что большая береговая дуга между О и Барфлье может объединить расположенные вдоль нее земли. Римляне образовали здесь административную провинцию, которая, согласно официальному реестру "Notitia Provinciarum et Civitatum", к 400 году включала территории, расположенные вокруг семи городов: Руана, Байе, Авранша, Эврё, Се, Лизье и Котанса. Новый статус территории, как и повсюду в Галлии тех времен, был закреплен созданием в ней церковных епархий. В конце IV века Руан стал резиденцией архиепископа. Есть все основания полагать, что еще раньше, в начале IV века, было основано епископство Байе. Известно, что епископы Авранша, Эврё и Котанса принимали участие в Лионском соборе 511 года, с 533 года в различных текстах начинает упоминаться епископ Се, а с 538-го – Лизье. До конца VI века епископства создавались во всех округах римских империй. Очевидно, эта традиция была перенесена сначала на управляемую Меровингами Нейстрию, а затем далее и, таким образом, оказала влияние на всю последующую историю Нормандии. Еще в IX веке, когда начались опустошительные набеги викингов, провинция воспринималась сугубо в рамках, определенных римлянами. Такое восприятие сохранилось и в XI веке, но уже из-за границ архиепископства Руан и входящих в него шести епископств.
К 933 году новые правители этих земель распространили свое господство на всю территорию бывшей римской провинции, но выйти за ее пределы не смогли. Это ограничение не менее примечательно, чем сама стремительная экспансия. Получается, что за сто лет до появления на свет Вильгельма Завоевателя его скандинавские предки могли успешно действовать только на строго ограниченной территории. И отнюдь не из-за естественных географических препятствий. Возникает вопрос, не связано ли это с изменениями, произошедшими здесь в IX–X веках в результате притока в Нейстрию переселенцев из Скандинавии.
Тот факт, что Нормандия в 1066 году отличалась от остальной Галлии, никто не оспаривает. Традиционно причину этого видели во вторжении сюда скандинавов. Попробуем проверить данную гипотезу. Сколько сподвижников Рольфа прибыло вместе с ним в Нейстрию, неизвестно. Но хорошо известно, что их соотечественники регулярно появлялись в этих местах на протяжении предшествующих ста лет. Современники рассказывают об исключительной жестокости набегов викингов на долину Сены. А более поздние нормандские хроники единодушно повествуют о страшных опустошениях и уменьшении численности населения, ставшем их следствием. Конечно, подобные источники склонны к преувеличениям, но полностью игнорировать изложенные в них факты нельзя. Более того, описанные в них набеги не прекратились и после появления Рольфа. Известно, что самая существенная миграция в этом регионе приходится на середину X века, а на его конец приходится целый ряд крестьянских мятежей. И есть все основания полагать, что волнения эти были вызваны недовольством крестьян-воинов, привыкших к личной свободе, теми ограничениями, с которыми они столкнулись, оказавшись в Нормандии.
К аналогичным выводам приводит изучение церковных источников. Более поздние авторы пишут о серьезном ущербе, который причинили язычники христианству в Нейстрии. В начале X века деятельность Руанской епархии была практически парализована, и сама она существовала лишь формально. Неопровержимое доказательство тому – пробел в официальном списке католических епископов Нормандии, приходящийся на этот период. Можно предположить также, что епископы Котанса в X веке утрачивают связь с районом, оказавшимся во власти язычников, и именно стремлением к ее восстановлению объясняется последовательное пребывание пятерых из них в Руане. Ситуация в Авранше была столь же плачевна, а епископ Се в конце X века, чтобы восстановить кафедральный собор, был вынужден разобрать каменную кладку городских стен. Монашество пострадало в еще большей степени – в конце X века на территории Нормандии не было ни одного монастыря.
Все это наводит на мысль о том, что, несмотря на крещение Рольфа, представители династии Викингов лишь формально отреклись от своего языческого прошлого. Не исключено, что сам Рольф незадолго до смерти вновь обратился к религии предков, а возрождение язычества после убийства его сына Вильгельма Длинного Меча в 942 году является непреложным фактом. На несколько лет провинция превратилась в арену столкновений противоборствующих группировок викингов, и даже в первые годы правления внука Рольфа Ричарда I борьбу за восстановление в ней порядка вел не герцог, а французский король Луи д'Отр-Мер. Летописи сообщают, что он в 942 году разгромил язычника Сихтрика, а в 945-м году потерпел поражение от руки викинга Гаральда. Даже шестнадцать лет спустя противостояние продолжалось, о чем свидетельствуют сообщения "об ужасной войне", по описаниям схожей с кровавыми столкновениями IX века, которая разразилась в провинции между 945-м и 965 годами. Кризис был разрешен путем заключения нового договора. В 965 году герцог Ричард I и Лотарь подписывают Гисорский пакт, и практически сразу же после этого "с одобрения короля" начинается восстановление монастыря Мон-Сен-Мишель. Судя по всему, этот пакт сыграл в истории Нормандии не менее значительную роль, чем договор 911 года между Рольфом и Карлом Простоватым.
С момента его заключения позиция правителей из династии Викингов начинает меняться. Они постепенно налаживают связи со светскими и церковными властями Галлии, а население провинции перестает сопротивляться влиянию католичества и латинской культуры. Но и в этот период Нормандия все еще остается своеобразной периферией скандинавского мира, с которым ее связывают не только коммерческие интересы, но и участие в походах викингов. Так, в конце X века английский король Этельред II выказывал свое неудовольствие по поводу набега на его земли викингов, а также того гостеприимного приема, который был оказан нападавшим в портах Нормандии. В Реймских хрониках 966 года герцог Нормандии описывается не иначе как вождь викингов. Еще больше впечатляет сообщение о том, что всего за пятнадцать лет до рождения Вильгельма его прадедушка Ричард II радушно принимал в Руане, столице архиепископства, гостей-язычников из Скандинавии, которые незадолго до того под предводительством Олафа и Лакмана совершили опустошительный набег на Северо-Западную Галлию.
Однако не следует переоценивать роль скандинавов в становлении Нормандии. До сих пор открытым остается вопрос о наличии в Скандинавии населения в количестве, достаточном для обеспечения столь масштабной миграции. Кроме того, более детального изучения требует ситуация, сложившаяся в самой Нейстрии. Топонимическое исследование названий географических объектов Нормандии, встречающихся в текстах X–XI веков, выявило на удивление большое количество слов, имеющих гибридное латинско-скандинавское происхождение. Как минимум, это свидетельствует о широкой распространенности поселений крестьян-воинов, пришедших из Скандинавии. Особенно примечательно, что чаще всего такие языковые гибриды встречаются в названиях крупных земельных владений. Это же исследование позволяет сделать вывод о том, что расселение скандинавов не было равномерным, – в частности, на западе их присутствие было гораздо заметнее, чем на востоке. Уже во второй четверти X века скандинавская речь считается в Руане чем-то устаревшим, но сохраняет значение в Байе. Последующая культурная ассимиляция произошла очень быстро и была практически полной. Это позволяет говорить, что в политическом и административном плане герцогство Нормандия стало полноправным преемником Нейстрии Каролингов.
Можно найти и другие доказательства этой преемственности. С этой целью обратимся к позиции церкви. Основной ее задачей, без сомнения, являлось сохранение в Нейстрии христианских традиций. Поэтому главным пунктом соглашений 911–912 годов становится крещение Рольфа. Это налагало на него определенные обязательства в отношении принятой религии, которые он пусть далеко не полностью, но все-таки выполнял. Его деятельность по восстановлению "прежней церковной жизни Нейстрии", скорее всего, преувеличена симпатизировавшими династии авторами. Но неоднократные пожертвования храмам, в частности руанскому Сент-Уану, безусловно, имели место. Репутация покровителя церкви, которая закрепилась за его сыном Вильгельмом Длинном Мече, пусть и слегка приукрашенная впоследствии, базируется на вполне реальных фактах. Свидетельства о его богоугодных делах даже стали основой для легенд, согласно которым Вильгельм намеревался восстановить нейстрийские монастыри и едва ли не лично участвовал в строительстве одного из них в Жюмьеже.
В 965 году этот процесс получает мощный импульс. Пакт Рольфа и Лотаря ознаменовал начало периода приобщения священства Нормандии к движению монастырских реформ. Причем происходит это по инициативе герцога. В конце X века Мэйнар проповедует здесь идеи святого Жерара из Гента. В начале XI века Вильгельм Вольпианский, прибывший из Дижона по приглашению герцога, начинает активную проповедь учения клюнийцев. Ко времени прихода Вильгельма Завоевателя к власти при непосредственной поддержке династии Викингов было восстановлено четыре крупнейших монастыря Нейстрии и создано несколько новых. В 990 году Ричард I издает указ, направленный на восстановление всех прав Руанской епархии. Процесс религиозного возрождения продолжился и при Вильгельме. Об этом, а также о влиянии данного процесса на характер Нормандского завоевания Англии будет подробно рассказано в последующих главах. Пока же отметим, что унаследованная Вильгельмом герцогская власть имела серьезную поддержку церкви и опиралась на возрожденные ею старинные традиции.
Преемственность Нейстрии Каролингов и Нормандии отчетливо прослеживается не только в политической структуре герцогства, но и в том, как она развивалась до и во время правления Вильгельма. Практически не вызывает сомнений, что Рольф Викинг получил от Карла Простоватого земельные владения на правах графа, и именно этот титул носили первые представители династии. В отношении Рольфа и Вильгельма Длинного Меча формальных подтверждений этого факта не существует из-за отсутствия собственноручно подписанных ими документов. Как к графу Руана обращается к Ричарду I латинская элегия, написанная на смерть его отца. Примерно с этого времени титул "граф" начинает встречаться и в официальных документах. Известны указ Ричарда I, датированный 990 годом, который он подписал как "граф и консул", и не менее девяти государственных документов времен Ричарда II, в которых он также именуется графом. Эта традиция сохранялась довольно долго. Как о графе писали даже об отце Вильгельма Завоевателя Роберте I, а в ряде случаев и о нем самом. Обращение "герцог" начинает доминировать в источниках, касающихся представителей династии, лишь с середины XI века.
Конечно, в значительной степени это было простой формальностью и данью традиции. Но не следует забывать, что графский титул не только узаконивал новое социальное положение династии Викингов, но и давал ей определенные привилегии. При Каролингах графы на управляемой ими территории осуществляли судопроизводство и собирали налоги, в том числе с находящихся на ней королевских поместий. Эти права, естественно, получили и Викинги, и нет никаких сомнений, что они ими пользовались тогда и таким образом, как это было выгодно. С крушением центральной власти графы стали почти независимыми правителями и фактическими собственниками имперских земель. Это происходило по всей Северной Галлии. Но в Нейстрии сложилась особо благоприятная для правящей семьи ситуация. Продолжавшиеся десятилетиями столкновения с Викингами и стремительное расширение владений самого Рольфа в 919–933 годах привели к тому, что на огромном пространстве, заключенном между Бресле, Кюзноном, Эврё и морским побережьем, не осталось ни одного феодала, который мог бы оспаривать властные полномочия графов Руана. Значение этого фактора для становления герцогской власти в том виде, в каком она досталась Вильгельму Завоевателю, трудно переоценить. Когда он стал герцогом, графские семьи в Нормандии уже были. Но все они получили титул незадолго до того и были напрямую связаны с Викингами.