Современные миноносцы несут теперь не только минное вооружение, но и сравнительно сильную артиллерию. Быстрота их хода почти равна скорости мины, поэтому действовать миной по миноносцу бесполезно - попадание почти невозможно; при встрече миноносцы вступают в артиллерийский бой, в котором численное превосходство противника обеспечивает ему решительный успех.
Точно так же миноносцы бессильны против быстроходных, так называемых "малых", или "легких", крейсеров, достигших, однако, теперь водоизмещения 6000–8000 тонн и несущих 8-дюймовые орудия.
Ясно, что неприятель вышлет против нашего минного флота свои миноносцы и свои малые крейсеры, при поддержке которых или уничтожит наши миноносцы, или заблокирует оставшиеся из них в Кронштадте.
Подводные лодки также бессильны против миноносцев и быстроходных малых крейсеров, и ясно, что когда море охраняется миноносцами противника, то подводная лодка может идти лишь подводным ходом, а это значит удаляться не более чем на 35 миль от своей базы.
Таким образом, если бы мы имели только миноносцы и подводные лодки, то они скоро очутились бы загнанными в Кронштадт, а неприятель явился бы полным хозяином всего моря до линии примерно в 40–50 милях, скажем, в 100 верстах от Кронштадта, и неприятель не откажет себе в удовольствии видеть эффект бомбы, брошенной с аэроплана хотя бы на Невский проспект.
Отсюда ясно, что для поддержки наших миноносцев против неприятельских и нам надо иметь "малые" быстроходные крейсеры с сильным артиллерийским вооружением.
Положим, что мы завели бы подводные лодки, миноносцы и "малые" крейсеры, - противник выслал бы свой минный флот, свои "малые" крейсеры и на поддержку им быстроходные же большие броненосные крейсеры, от одного вида которых "малому" крейсеру надо уходить, чтобы не быть расстрелянным и утопленным 12- и 14-дюймовыми фугасными снарядами с дальних расстояний. Кроме того, он выслал бы несколько второклассных броненосцев, которые ходили бы с опущенными сетями, не боясь мин, а своей артиллерией уничтожили бы опорные пункты нашего флота и наших подводных лодок.
Вы видите, значит, необходимость больших крейсеров, без которых минная оборона не может быть обеспечена.
Большие броненосные крейсеры теперь отличаются от линейного корабля разве только большею скоростью хода и своею более слабою по числу, а не по калибру орудий артиллерией; поэтому большому крейсеру невыгодно вступать в артиллерийский бой с линейными кораблями, и если большие крейсеры противника будут иметь поддержку в виде линейных кораблей, то нашим крейсерам придется им уступить или же опираться на такую же поддержку.
Таким образом, вы видите, что возможна лишь планомерная, рассчитанная борьба флота против флота, причем флот есть органическое целое, и отсутствие в нем какого-либо типа судов или их относительная малочисленность не искупается преувеличенным развитием числа судов другого типа - их излишнее число не доставит преобладания над противником, а представит лишь напрасную трату средств, которые при более правильном соотношении были бы использованы выгоднее.
Необходимо сказать еще несколько слов о минном заграждении. Минное заграждение действительно лишь тогда, когда оно обеспечено поддержкою береговых укреплений или боевого флота от тралящих судов; если же этого нет, то осторожный противник протралит себе фарватеры и своими сторожевыми судами обеспечит их от возможного или случайного заграждения; поэтому минные заградители имеют вполне определенную и весьма важную задачу, но и она должна быть в связи с боевым флотом, а не может быть исполняема без него.
Пояснив таким образом необходимость иметь в составе флота суда всех типов, надо обратить внимание на обеспечение возможности флоту бороться возможно долгое время и с возможным успехом с более многочисленным и сильным противником. Здесь успех обеспечивается подготовкою позиций и близостью базы к месту главных операций.
Как видно, ближайшею и главною задачей флота является - не допустить противника к овладению Финским заливом. Благоприятное положение Ревеля, оцененное еще Петром Великим, указывает этот пункт как естественную базу для флота (как в смысле запасов, ремонта, укрытия, так и как пункта опоры для борьбы с противником), поэтому в общий план воссоздания флота включено и создание базы для флота в Ревеле.
Флот, хотя бы на первое время и немногочисленный, но гармонически составленный из линейных кораблей, больших и малых крейсеров, миноносцев и подводных лодок и минных заградителей, базирующийся на Ревель, потребует от неприятеля уже весьма серьезных усилий для завладения морем. Неприятелю уже нельзя будет выслать передовые только отряды миноносцев или легких крейсеров, ему придется вести наступление всем флотом, на походе ему нельзя будет идти с опущенными сетями, ибо он должен будет всегда быть готов к бою, или, точнее говоря, он должен будет вести свое наступление с боем. Это значит, что тогда наши подводные лодки, наши минные заграждения получают полную действительность и, пока наш флот не будет уничтожен вконец вместе со своей базой - Ревелем, побережье Финского залива будет обеспечено от высадки неприятельской армии.
В Черном море задачи нашего флота настолько очевидны и встретили от Государственной думы такую немедленную поддержку, что в настоящую программу включены лишь те два "малых" крейсера, которые должны обеспечивать действия минного флота, и затем суда вспомогательного назначения, относящиеся к оборудованию Севастопольского порта и базы для флота.
Наконец, в Тихом океане ближайшею задачею является поддержание обороны Владивостокской крепости с моря, - для этой цели там и предполагается постройка подводных лодок, базирующихся на Владивосток.
Я не буду утомлять ваше внимание подробным перечислением потребных кредитов, все это вы можете видеть в таблице вместе с изложением оснований сделанных расценок. Скажу лишь, что всего испрашивается 502 744 000 руб., из них 392 500 000 пойдут на сооружение боевых судов, 15 477 000 - на вспомогательные суда, 13 133 000 - на плавучие средства портов, т. е. 421 107 000 руб. - на судостроение, остальные 81 637 000 - на оборудование баз заводов.
Эти числа вас могут поразить своею громадностью, но если их сопоставить с важностью флота для обороны государства и если примете в расчет, что все будет исполняться в России, что при судостроении около 80% составляет плата за рабочую силу, что ассигнованием этих средств вы полагаете прочный фундамент под самые насущные нужды государственной обороны и что при этом вы дадите заработок сотням тысяч рабочих к приложению их трудоспособности во всех отраслях промышленности, - то вы не откажете в том полумиллиарде, который нужен России на возобновление ее флота".
Так называемые "знатоки дел думских" уверяли, не зная содержания доклада морского министра, что Морскому министерству обеспечено большинство в 4 или 5 голосов.
К общему изумлению оказалось 288 голосов "за" и 124 "против".
В Совещании по судостроению
В конце 1908 г. было учреждено Межведомственное совещание по судостроению под председательством товарища морского министра И. К. Григоровича, в составе: представителя председателя Совета Министров К. П. Боклевского, представителя Государственного контроля Левицкого, представителя Министерства финансов Лангового и других лиц.
Я был назначен членом этого Совещания; заседания происходили каждую среду в 7 часов вечера, затягиваясь иногда до 12 часов.
Это Совещание решало все денежные дела, относящиеся к судостроению и поставкам материалов, главных механизмов, башен, снарядов и пр.
Представители Министерства финансов и контроля не были сведущи в морской технике и часто делали возражения, возбуждавшие смех. Приведу несколько примеров.
В 1909 г. на Обуховском заводе был большой пожар, сгорела мастерская полевых орудий, ее надо было возобновить. Начальник завода представил проект, в котором значились револьверные станки.
Ланговой стал возражать:
- Вот Морское ведомство в пушечную мастерскую ставит револьверные станки.
Я попросил слова и сказал:
- Представитель Министерства финансов под словами "револьверные станки", видимо, разумеет станки для выделки револьверов. Но это не так; револьверный станок есть такой, в котором несколько инструментов, долженствующих работать последовательно, зажимаются на поворотный барабан, при поворотах которого соответствующий инструмент начинает действовать; изделие не переставляется. Этим работа ускоряется и уточняется.
Ланговой покраснел и больше в этом заседании ничего не говорил.
Другой случай. Рассматривается проект оборудования лаборатории сопротивления материалов при бассейне мощными (нагрузка до 500 т) прессами и контрольным штабом, нагружаемым до 20 т без всякой передачи, а прямо гирями по 2 т весом.
Ланговой возражает: - У нас есть лаборатория при Институте путей сообщения, надо вам испытать - послать туда планку, там испытают и пришлют вам данные.
Это дело докладывал я.
- Ваше превосходительство, у вас есть карманные часы?
- Есть.
- Зачем же вы их носите? Вон окна вашего кабинета, а вон адмиралтейская башня и на ней часы; надо вам знать время - пошлите сторожа, он посмотрит и вам доложит. При постройке новых дредноутов придется испытывать многие тысячи планок, а контрольный штаб нужен для проверки прессов на заводах, поставляющих нам материалы.
Вопрос был исчерпан.
Еще пример. На Ижорском заводе устраивается газовая резка.
Ланговой возражает:
- Ведь вам нужен кислород, а вы сверх того добываете ненужный вам водород, да еще требуете компрессор для его сгущения, опять ненужные расходы.
- Ваше превосходительство, с этим вопросом вам нужно обратиться к господу богу, зачем он воду сотворил так, что если от нее отнять кислород, то останется двойной объем водорода. Близ Ижорского завода воздухоплавательный парк, которому нужен водород. Ижорский завод, вместо того чтобы его выпускать в воздух, будет его поставлять воздухоплавательному парку. Это все пояснено в проекте и доставит серьезную экономию. Прежде чем возражать, следовало проект прочесть.
За последние слова была жалоба министру финансов. Товарищ морского министра вызвал меня для объяснений:
Вы опять наскандалили?
- Ну что же, приходится, когда таких сажают вам идолов, которые дела не знают, а возражают.
Приносило ли пользу государству Совещание по судостроению, я не знаю, но оно приносило большую пользу ловкому чиновнику.
В 1915 г. я был назначен председателем правления секвестрованных Путиловских заводов. Судостроительным отделом Путиловских заводов заведовал корабельный инженер Ш.; по выпуску он был намного старше меня, но по Морской академии был моим учеником; затем он был членом кораблестроительного отдела Морского технического комитета, когда я был главным инспектором кораблестроения; поэтому он не стеснялся мне докладывать и такие дела, о которых другие заведующие отделами не стали бы говорить.
Перед рождеством входит в мой кабинет Ш.:
- Ваше превосходительство, прикажете возобновить подписку на журналы по судостроению?
Я притворяюсь глупым:
- А вы что выписываете?
- Schiffbau, V. D. I., Engineering и пр.
- Конечно, продолжайте.
- Я не об этих журналах, а о журналах Совещания по судостроению.
- Но ведь они совершенно секретны; я их получал, когда был в Морском техническом комитете как член Совещания, а остальные главные инспектора их не получали.
- Мы имеем их полный комплект, годовая цена 300 рублей.
- Нам сказано вести дело на коммерческом основании - продолжайте подписку.
Прошло пять лет. Зимой 1920–1921 гг. жил у меня И. К. Григорович, ибо у меня были дрова, а у него не было. Как-то рассказываю ему о журналах Совещания по судостроению. Он меня перебивает, вспоминая прошлое:
- Теперь я понимаю, в чем дело. Встречаю как-то - катит по Невскому на великолепном рысаке чиновник из типографии Морского министерства, получающий 900 рублей в год жалованья. Думаю, откуда сие?
По 300 рублей за экземпляр журнала. Наверное, расходилось 250–300 экземпляров; это 75 000 – 90 000 рублей в год - в пять раз больше оклада министра.
В. П. Костенко
В бытность мою и. д. председателя Морского технического комитета я приходил в комитет в 9 часов утра, тогда как присутствие начиналось в 11; таким образом я имел два часа, когда мог свободно заняться делами.
Как-то в марте 1910 г. сижу у себя в кабинете; докладывают:
- Вас желает видеть корабельный инженер Маслов.
- Просите.
Входит Маслов.
- Ваше превосходительство, я живу в одних меблированных комнатах с Костенко. Сегодня ночью пришли жандармы, произвели обыск, забрали разные бумаги и его самого и увезли.
- Скажите, был при этом капитан 1-го ранга Зилоти?
- Нет, не был.
- Если Зилоти не был, то был его помощник лейтенант Славинский?
- Нет, не был.
- Значит от Главного морского штаба никого не было?
- Никого.
- Благодарю вас.
Между тем существовало высочайшее повеление, чтобы при обыске или аресте морского офицера был непременно или старший адъютант Главного морского штаба (в то время Зилоти) или младший адъютант (Славинский); значит, здесь было явное нарушение этого повеления.
Я сейчас же пошел в штаб. Зилоти был на месте.
- Сергей Ильич, известно вам, что сегодня ночью арестован корабельный инженер Костенко?
- Нет, не известно.
- Может быть, вас дома не было?
- Где бы я ни был, всегда известен телефон.
- Лейтенанту Славинскому тоже ничего не известно. Значит, прямое нарушение высочайшего повеления. Пойдемте к помощнику начальника штаба контр-адмиралу князю Вяземскому.
- Вашему сиятельству известно, что сегодня ночью арестован корабельный инженер Костенко?
- Нет, не известно.
- Пойдемте к начальнику штаба вице-адмиралу Николаю Матвеевичу Яковлеву.
Яковлева я знал лет с 25, и мы с ним вместе писали руководство к уничтожению девиации.
Пошли к нему князь Вяземский, Зилоти и я.
- Николай Матвеевич, известно вам, что сегодня ночью арестован после обыска корабельный инженер Костенко?
- Нет, не известно.
- Пойдемте к морскому министру, ибо товарищ министра этих дел не касается.
Пришли к министру вчетвером: Яковлев, князь Вяземский, Зилоти и я. Очевидно, что весь штаб был достаточно накален таким нарушением его права.
Министр принял нас немедленно.
- Ваше высокопревосходительство, известно ли вам, что сегодня ночью арестован корабельный инженер Костенко, производитель работ Морского технического комитета?
- Нет, не известно.
- Главному морскому штабу это тоже не известно. Позвольте доложить вам этот указ Петра I:
"Поручика Языкова за наказание батогами невиновного и ему не подчиненного писаря корабельной команды лишить чина на четыре месяца, вычесть за три месяца его жалование за сиденье кригсрехта [военного суда] и за один месяц в пользу писаря за бесчестие и увечье его. Поручику же Фламингу, который тот бой видя, за своего подчиненного встать не сумел, вменить сие в глупость и выгнать аки шельма из службы".
- Ваше высокопревосходительство, вы имеете случай не уподобляться поручику Фламингу.
- Николай Матвеевич, поезжайте немедленно к Столыпину и выясните это дело.
Поехал Яковлев к Столыпину, но вернулся ни с чем. Столыпин извинился, сказал, что это случайная неосмотрительность, которая больше не повторится, но что Костенко должен быть предан суду судебной палаты с сословными представителями.
Вскоре Воеводский был назначен в Государственный совет, морским министром стал Григорович. Приехал в Петербург отец Костенко, врач Полиевкт Иванович, сговорился с адвокатом Сидамон-Эристовым, который принял на себя защиту его сына.
В конце июля был суд. Председательствовал старший председатель судебной палаты сенатор Крашенинников, я был вызван защитою как свидетель.
На суде выяснилось, что в день ареста Костенко получил от судившегося вместе с ним Михалевича пакет, содержащий революционное воззвание и брошюры. Михалевич просил Костенко сохранить этот пакет, что Костенко и сделал, не вскрывая пакета.
Когда дошла очередь до моего показания, я отметил талантливость Костенко, его тщательное наблюдение за переделкой башен "Рюрика". Тогда Крашенинников меня перебил:
- Мы судим Костенко не за то, что он хороший инженер, а за то, что он революционер; что́ вы по этому поводу можете сказать? Не выражал ли он вам своих революционных взглядов?