ГОТОВЯСЬ К ПРЕДСТАВЛЕНИЮ
Джулиан и Дик смотрели на огонь еще некоторое время, а потом пошли домой. Ветер дул так сильно и стало так холодно, что даже летней ночью их прохватывала дрожь.
– Хорошо, что ты нашел нас, Ян, – сказал Дик, кладя руку на плечи малыша, тоже дрожавшего от холода. – Спасибо за помощь. Мы обследуем эту старую башню. Ты бы мог показать нам дорогу туда?
Ян дрожал все больше – и от холода, и от страха.
– Нет, я боюсь, – признался он. – Я теперь боюсь этой башни.
– Ладно, Ян, – сказал Дик. – Можешь не приходить. Дело весьма необычное, должен признаться. А теперь ступай к своей хижине.
Ян рванулся с места и исчез в темноте, как испуганный кролик. Мальчики направились домой, причем шли, не особенно соблюдая осторожность, уверенные, что, кроме них, здесь этой ночью никого нет. Но когда подошли ко двору, они увидели нечто такое, что заставило их резко остановиться.
– В большом сарае свет! – шепнул Дик. – А вот погас… нет, снова зажегся. Там кто-то с фонарем – то включит, то выключит. Кто бы это мог быть?
– Наверное, кто-то из Барни, – так же шепотом ответил Джулиан. – Пойдем посмотрим. Мы же знаем, что Барни сегодня ночуют в соседних амбарах.
Они подкрались к сараю и глянули в щелочку. Сперва ничего видно не было. Потом зажегся фонарь, бросая свет на составленный в углу реквизит Барни, на бутафорию, костюмы, одежду и прочие вещи.
– Кто-то шарит по карманам, – с негодованием сказал Джулиан. – Посмотри! Это вор!
– Кто же это? – удивился Дик. – Один из Барни – и вдруг воришка-карманник?
На какое-то мгновение фонарь осветил руку злоумышленника, и мальчики чуть не закричали. Эта рука была им знакома! На ней росли черные волосы, и они были почти такие же густые, как мех!
– Мистер Пенрутлан! – прошептал Дик. – Да, это он, теперь я вижу. Взгляни, какая у него громадная тень. Но что он тут делает? С ума он, что ли, сошел, что бродит ночью по холмам, ворует в сарае, чистит карманы? А теперь глянь, что творит! Выдвигает ящики комода, который Барни используют для представления. Нет, он сумасшедший!
Джулиану было очень не по себе. Ему не нравилось шпионить за хозяином, как они вот сейчас делали. Но какой странный человек! Лжет, бродит где-то по ночам, инспектирует чужие карманы. Да он, должно быть, не в своем уме! Знает ли все это миссис Пенрутлан? Должно быть, нет, а то она бы ходила несчастная, а ведь сейчас она выглядит как самая счастливая жена во всем мире!
– Пойдем, – сказал Джулиан на ухо Дику. – он все проверяет! Хотя не знаю, что он ожидает найти в костюмах и реквизите Барни. Он, видно, большим приветом! Пойдем, не хочу видеть, как он возьмет что-нибудь, в смысле стащит. Неловко будет, если придется сказать, что мы видели, как он воровал.
Они покинули сарай и пошли к дому. Снова вошли через заднюю дверь. Проверили входную -она была закрыта, но не заперта.
Мальчики поднялись наверх, вконец сбитые с толку. Что за дикая ночь! Ветер воет, огонь мерцает, вороватый мужик обыскивает сарай. Что бы это все значило?
– Разбудим-ка девчонок и все им расскажем, – предложил Джулиан. – А то, мне кажется, не дотерплю до утра.
Джордж не спала, и Тимми тоже. Пес услышал, как они уходили, и стал ждать их возвращения. Он вел себя беспокойно и разбудил Джордж. Гак что она не удивилась, услышав шепот за дверью.
– Энн, Джордж! У нас еще новость! – шептал Джулиан.
Тимми тихонько взвизгнул в знак приветствия соскочил с постели. Тут проснулась и Энн, и изумленные девочки стали слушать новости, принесенные ребятами.
Их почти так же поразил рассказ о мистере, Пенрутлане в сарае, как сообщение о том, что огонь на башне и в самом деле горел.
– Значит, старик сказал правду? – прошептала Энн. – Он действительно видел огонь? Я думаю, во всем этом есть что-то сверхъестественное. Джулиан, ты же не думаешь, что завтра станет известно о кораблекрушении, а? Я бы этого не вынесла!
– И я тоже, – сообщила Джордж, прислушиваясь к вою ветра за окнами. – Невеселая судьба ждет то судно, которое в такую ночь налетит на камни и разобьется в щепочки. Прямо хоть сейчас беги к тем заливам и пытайся кого-нибудь спасти!
– Не много от нас было бы пользы, – отозвался Дик. – Сомневаюсь, что мы вообще могли бы подойти к берегу в такую погоду. Там волны, должно быть, долетают до самой дороги, по которой мы ходили к бухте.
Они говорили и говорили, перебирая все, что только можно. Потом Джордж зевнула.
– Давайте лучше остановимся, – сказала она. – А то завтра утром не проснемся. Джулиан, мы не сможем пойти к башне завтра – ведь здесь Барни, и мы обещали миссис Пекрутлан помочь ей.
– Тогда, значит, послезавтра, – сказал Джулиан. – Но я твердо решил сходить туда. Ян сказал, что не станет показывать дорогу – очень боится!
– Я и сама очень боюсь, – откликнулась Джордж, опускаясь в кресло. – А если б я ночью увидела этот огонь, так умерла бы со страху.
Мальчики вернулись к себе в комнату. Скоро они уже спали. Ветер все еще выл вокруг дома, но они его не слышали. Долгая прогулка по холмам вымотала их до предела.
Следующий день оказался столь хлопотным, что о ночных событиях вспоминать было некогда. Но все же один случай им о них напомнил.
Миссис Пенрутлан присутствовала при завтраке и, как обычно, украшала его интересным разговором. За словом в карман ей лезть было не надо, и она тараторила весь день, обращаясь либо к детям, либо к собакам.
– Всю ночь так ветер завывал! Вы хорошо спали? – спросила она. – Я спала как убитая. И мистер Пенрутлан тоже! Он мне сказал, что за всю ночь даже не повернулся, так устал!
Ребята пнули друг друга под столом, но не сказали ничего. Они-то гораздо лучше нее знали, чем занимается ее муж по ночам!
А потом у них было совсем мало времени для того, чтобы думать о чем-либо, кроме сбора фруктов, лущения гороха, беготни туда-сюда, переноски вещей Барни, помощи при расстановке скамей, бочек, ящиков и стульев для публики и даже починки костюмов для выступлений! Энн предложила пришить кому-то пуговицу и тут же обнаружила, что на нее обрушилась лавина подобных просьб!
Очень трудный был день. Как обычно, явился Ян, восторженно встреченный Тимми. Мальчика явно любили все собаки, но Тимми был от него просто без ума. Миссис Пенрутлан то и дело посылала Яна с поручениями, которые тот выполнял быстро и охотно.
– Может, он чуточку простоват, но быстро поворачивается, когда есть надежда получить какую-нибудь еду! – сказала она. И весь день только и слышалось: "Ян, принеси то!", "Ян, сделай это!"
Барни тоже трудились вовсю. Они наскоро провели репетицию, на которой все шло вкривь и вкось; директор рвал и метал, топал ногами, так что Энн подумала – да чего же они все не убегут прочь, чтобы и не возвращаться!
Сперва репетировали что-то вроде небольшого концерта. Потом пьеску, душещипательную и мелодраматичную, со злодеями и героями и с героиней, которой не очень-то улыбалась жизнь.. Но гюд конец все для нее обернулось к лучшему, и Энн вздохнула с облегчением.
У коня Клоппера вообще-то не было отдельного большого номера. Просто он то выбегал на сцену, то исчезал и, вызывая смех и радуя всех, заполнял скучные паузы. Уж это он мог делать в совершенстве!
Джулиан и Дик смотрели, как мистер Бинкс и Сид немножко порепетировали отдельно ото всех, в уголке двора. Как же здорово взаимодействовали задние и передние ноги! Как эта лошадь танцевала, бегала рысью и галопом, маршировала, кувыркалась, завязывалась узлом, усаживалась, вставала, ложилась спать и вообще выполняла практически все, что только могли выдумать Сид и мистер Бинкс! Они и в самом деле были очень, очень забавны.
– Дайте мне попробовать надеть голову, мистер Бинкс, – умолял Джулиан. – Пожалуйста, прошу вас. Я только попробую и сразу отдам!
Но ничто не помогало. Сид не разрешал, а мистер Бинкс вообще на просьбы не реагировал. "Приказ есть приказ", – повторял Сид и крепко брал в руки голову, как только мистер Бинкс ее снимал.
– Не хочу потерять работу. Директор говорит, что если голова этой лошади опять пропадет, то я отправлюсь вслед за ней. Так что руки прочь от Клоппера!
– Ты небось и спишь вместе с Клоппером? – спросил Дик шутливо. – Должно быть, заведовать лошадиной головой все время без перерыва – это ужасная скука!
– Привыкаешь, – сказал Сид. – Да, я и сплю вместе со старым Клоппером. У нас головы на подушке рядом. Сон у старого Клоппера спокойный!
– Он – лучшее, что есть в вашем шоу! – ухмыльнулся Джулиан. – Вы со своим Клоппером весь сарай на лопатки положите сегодня вечером.
– Так всегда и бывает, – ответил мистер Бинкс. – Он самый важный член труппы, а получает меньше всех. Стыд какой.
– Да, задним и передним ногам платят плохо, – откликнулся Сид. – Нас, видите ли, считают одним актером, так что мы получаем по половине ставки. Но все равно нам эта жизнь нравится, вот так!
Они шли к сараю; Сид нес голову коня под мышкой, как обычно. Он был все же забавный парень, этот коротышка! Живой, бесхитростный и веселый.
За обедом Джулиан вдруг кое-что вспомнил.
– Миссис Пенрутлан, – сказал он, – надеюсь, этот жуткий ветер не стал причиной какого-нибудь кораблекрушения?
Фермерша удивилась:
– Нет, Джулиан. С какой стати? Теперь суда здесь держатся подальше от берега. Вы же знаете, маяки их предупреждают. Тут суда могут подойти к берегу и войти в залив только во время полного прилива, да при этом очень остерегаясь камней. Рыбаки, которые знают эти камни как свои пять пальцев, порой заходят в залив. Но кроме них – никто.
Ребята вздохнули с облегчением. Значит, этот мерцающий огонь никого на камни не заманил. Слава Богу! Они продолжали обед. Мистер Пенрутлан тоже сидел за столом и, по обыкновению, заглатывал еду, не произнося ни слова. Его челюсти мощно работали, двигаясь вверх и вниз, хотя – подумать только – во рту у него даже не было зубов. Джулиан глянул на его руки, покрытые черными волосами. Да, эти руки он видел прошлой ночью, без всякого сомнения! Только тогда они не орудовали ножом и вилкой, а шарили по чужим карманам.
Наконец наступил вечер. Все было готово. В кухне соорудили большой стол из крепких досок, уложенных на козлы. Миссис Пенрутлан достала огромную белую скатерть и попросила двух девочек расстелить ее. Такой большой скатерти они в жизни не видели!
– Мы всегда ею пользуемся после жатвы, – с гордостью сообщила фермерша. – У нас тогда бывает чудесный праздничный ужин, и мы устраиваем его на этом самом столе, но только выносим его в большой сарай, потому что здесь, на кухне, места для всех работников не хватает. А потом убираем стол и устраиваем танцы.
– Здорово! – сказала Энн. – По-моему, счастливые люди, кто живет на ферме. Тут все время что-то происходит!
– Городские так не считают! – сказала миссис Пенрутлан. – Они думают, что в провинции просто живут и умирают, но я вас уверяю – на ферме больше жизни, чем где бы то ни было! Фермерская жизнь – настоящая, я всегда это говорила.
– Так оно и есть, – согласилась Энн, и Джулиан кивнул в знак одобрения. Они уже разостлали снежно-белую скатерть – очень красивую.
– Эта скатерть тоже настоящая вещь, – сказала миссис Пенрутлан. – Она принадлежала моей прапрапрабабушке, и ей почти двести лет, но она такая же белая, как была, и ни разу даже не штопалась. Она видывала больше праздников урожая, чем любая другая скатерть, и это истинная правда!
Стол уставили тарелками, графинчиками и стаканами, положили ножи и вилки. Должны были прийти все Барни, не исключая детей, разумеется. Несколько человек из соседней деревни тоже должны были остаться на ужин, они обещали помочь миссис Пенрутлан. Ух, какой у них у всех будет праздник!
Кладовая была так забита провизией, что в нее трудно было войти. Пироги с мясом, пироги сладкие, с фруктами, окорока, большущий круглый язык, пикули, соусы, торты с вареньем, печеные и свежие фрукты, разные студни, бисквиты, кувшинчики со сливками – просто конца не было тому, что наготовила миссис Пенрутлан. Дети смотрели и восхищались, а она стояла рядом и смеялась.
– Сегодня вам обычного ужина не будет, – сообщила она. – Вы ничего не получите с обеда до вот этого ужина, так что накопите хороший аппетит и поедите как следует!
Кому было дело до обычного ужина, когда их ждала такая роскошная трапеза! Возбуждение нарастало по мере того, как приближалось представление.
– Вон уже идут первые зрители из деревни! – закричал Джулиан, занявший место у входа в сарай: он собирался помогать кассиру. – Ура! Скоро начнется! Подходите все! Лучшее шоу в мире! Приходите все как один! Все сюда!..
БАРНИ – И КЛОППЕР
Когда большой сарай наполнился публикой, явившейся из соседних деревень, шум в помещении поднялся оглушительный. Пришлось принести еще несколько ящиков, чтобы усадить всю детвору. Все разговаривали и смеялись, некоторые ребятишки хлопали в ладоши, торопя начало представления, а возбужденные собаки тявкали и лаяли во всю глотку.
Тимми тоже был возбужден. Он приветствовал всех лаем, энергично размахивая хвостом. Ян сидел рядом с ним, и Джордж была уверена, что он претендует на то, чтобы считать Тимми своей собственной собакой. Ян выглядел чище, чем обычно. Миссис Пенрутлан и в самом деле заставила его искупаться!
– Не пойдешь на представление и на ужин не попадешь, пока не выкупаешься, – пригрозила она.
Но все было тщетно: Ян заявил, что боится купания.
– Я там утону, – сказал он, отшатываясь от ванны, которая уже была наполнена водой.
– Ах, боишься! – безжалостно сказала миссис Пенрутлан, поднимая его и окуная в воду прямо в одежде. – Еще больше испугаешься! Ну-ка, раздевайся прямо в воде, я твои одежки постираю, когда ты вымоешься. Ой, малыш, какой же ты грязный!
Ян орал во всю глотку, пока миссис Пенрутлан скребла его, намыливала и растирала. Он чувствовал себя полностью в ее власти и решил ничем ее не раздражать, пока находится в этой ужасной ванне!
Фермерша выстирала его заношенные штаны и рубаху и повесила их сушиться. Она завернула Яна в старую шаль и велела подождать, пока вещи высохнут, а потом уже надеть их.
– Как-нибудь на днях я тебе сделаю приличную одежду, – сказала она. – Ах ты, маленький мошенник! Какой же ты худенький! Надо будет тебя немного подкормить!
Тут Ян заметно повеселел. Кормежка – это слово ему гораздо больше нравилось!
И теперь он сидел в сарае рядом с Тимом, приветствуя всех входящих, и чувствовал себя важной персоной. Он радостно заверещал, увидев входящего в сарай деда.
– Дедуля! Ты говорил, что придешь, но я не верил. Входи скорей, я найду тебе стул.
– А что с тобой-то стряслось, что у тебя за вид? – удивился старик. – Что ты с собой сделал?
– Я принял ванну, – сказал Ян с гордостью в голосе. – Да, дедушка, я выкупался. И тебе бы надо.
Дед отвесил ему затрещину, а затем стал кивать знакомым. В руке у него была большая пастушья палка, и он держался за нее, даже когда уселся.
– Эй, дед, мы тебя, должно быть, лет двадцать здесь не видели, – сказал здоровенный краснолицый мужчина. – Чем ты занимался все эти годы?
– Своими делами и своими овцами, – ответил старик. Он говорил неторопливо, и выговор у него был подлинно корнуольский. – Да, и снова ты меня, должно быть, увидишь еще через двадцать лет, Джо Тремэйн. А если хочешь знать, я тебе скажу: я не из-за представления пришел, а из-за ужина.
Все разразились хохотом, и дед приосанился, довольный, как Панч. Ян смотрел на него с гордостью. Его старый дед мог за себя постоять когда угодно.
– Ш-ш! Представление начинается! – сказал кто-то, увидев, как дернулся занавес. Разговоры и возня тут же прекратились, все повернулись к сцене. Потертый, даже драный голубой занавес сдвинулся в сторону.
За сценой прозвучал аккорд скрипки, потом приятная мелодия. Занавес двигался медленно, то и дело застревая на кольцах, а публика выражала свое удовольствие долгими блаженными вздохами. Она видела Барни много раз, но они ей никогда не надоедали.
Все Барни вышли на сцену, и скрипка замолкла. Актеры запели бодрую песню с припевом, который публика с энтузиазмом подхватила. Старый пастух отбивал ритм, стуча палкой в пол.
Каждому номеру доставались щедрые аплодисменты. Но вот кто-то громко крикнул:
– А где же старина Клоппер? Куда он делся?
И конь Клоппер тут же вышел на сцену, застенчиво косясь на публику. Он выступал так робко, что старик чуть не свалился со стула от смеха.
Снова вступила скрипка, и Клоппер принялся маршировать под ее мелодию. Музыка стала быстрее, и он побежал. Еще быстрее – и он пустился галопом и тут же свалился со сцены.
– Ха-ха-ха-ха-ха! – взревели все, как один.
– ХА-ХА-ХА-ХА! – послышался громовой голос. Все повернулись и посмотрели – кто это? Ясное дело, это был мистер Пенрутлан, который крутился и вертелся на стуле, словно от жуткой боли. Но это он так смеялся над проделками Клоппера.
Конь услышал этот громовой гогот и приложил к уху копыто, чтобы прислушаться как следует. Тут старик от восторга свалился со стула. Клоппер зацепил задними ногами передние и тоже повалился. Всеобщий хохот и крики довольной публики достигли такой силы, что можно было только удивляться тому, что крыша еще держится.
– Хватит, – раздался чей-то решительный голос сбоку сцены.
Джулиан посмотрел туда, а Клоппер послушно повернулся к выходу, помахивая одной из задних ног в знак приветствия восхищенному собранию. Голос принадлежал директору. Он стоял так, чтобы держать все происходящее в поле зрения. Улыбки на его лице не было – даже после штучек Клоппера!
Представление имело большой успех, несмотря на всю свою примитивность. Шутки были старые, пьеска еще древнее, пели актеры фальшиво, а танцевали даже хуже, чем школьницы-третьеклассницы. Но все делалось так весело, оживленно, дурашливо и добросердечно, что с начала до конца вызывало у зрителей огромный энтузиазм.
А что до Клоппера, то это был его вечер! Всякий раз, когда его голова хотя бы выглядывала на сцену, аудитория радостно оживлялась. Фактически она бы с удовольствием смотрела весь вечер на одного-единственного актера – разумеется, Клоппера. Джулиан и Дик глядели на него, как зачарованные. Как им обоим хотелось попробовать эти задние и передние ноги в действии, и надеть голову, и самим исполнить маленький "клопперньш" номер!
– Сид и Бинкс ужасно хороши, да? – сказал Дик. – Ух, как бы мне хотелось заполучить эти ноги и голову и выступить на рождественском концерте в школе, Джу! Там бы все обалдели! Давай спросим Сида, не дадут ли они нам немножко попробовать.
– Голову не дадут, – сказал Джулиан. – Ну все равно, можно бы и без нее обойтись, попробовать только ноги. Ей-богу, мы с тобой могли бы напридумывать забавные штучки.
Вся публика опечалилась, когда занавес стал закрываться и представление окончилось. Скрипка заиграла "Боже, храни королеву", все поднялись на ноги, как лояльные граждане, и пропели все слова гимна.