Они с Энн задули на столе лампу и вслед а Тимми поднялись по лестнице. Девочки заглянули в комнату ребят и обнаружили, что те давно уже спят как убитые.
– Их сегодня и громом не разбудить, – сказала Энн. – Пойдем, давай-ка и сами поскорей уляжемся. У нас опять замечательно горит огонь в камине, и я разденусь около него. Подвинься, Тимми. Я хочу встать на коврик.
Наутро весь мир побелел. Как и предрекал Морган, всю ночь шел снег, и теперь все было укутано толстым белым одеялом, которое мерцало и сверкало под бледным январским солнцем.
– Вот это то, что надо, – объявил Дик, глядя в окно спальни. – Вставай, Джу, сегодня потрясающее утро! Не забывай, что нам нужно сегодня перенести все вещи в домик на горе. Пошевеливайся!
Миссис Джоунс приготовила им отличный завтрак – яичницу с ветчиной и жареные колбаски.
– Последний раз сейчас поедите горячего, если собираетесь в горы, – сказала она. – Хотя там вы сможете яйца сварить в кастрюльке, поставьте ее сверху на керосиновую печку. Да не играйте вокруг нее, когда она горит, а то весь дом можете спалить.
– Мы будем очень аккуратны, – пообещал Джулиан, – а того, кто перевернет печку, я отправлю вниз – да-да, так что имей в виду, Тимми.
– Гав! – дружелюбно отозвался Тимми.
Он был радостно взбудоражен сборами и бегал от одного свертка к другому, обнюхивая все подряд.
Ребята, конечно, брали с собой не все вещи, но миссис Джоунс настояла, чтобы они захватили по полной смене одежды и самые теплые пижамы и ночные рубашки. Еще у них были фонарики и куча веревок, чтобы поднимать вещи в гору и спускать вниз. Кроме того, были уложены шесть свежевыпеченных караваев, большая головка сыра, около трех десятков яиц и окорок – припасов достаточно.
– Вместе с хлебом я упаковала довольно много масла и большой кувшин сливок. Постараюсь послать вам и молока, если пастух сюда спустится. Он будет проходить мимо домика по пути наверх. В бутылке молока только кварта, но в домике полно оранжада и лимонада, а если захотите какао или чаю, натопите снега.
Ребятам стало совершенно ясно, что у миссис Джоунс не было ни малейшего представления о том, как часто они впятером проводили время без взрослых. Ребята улыбались, подмигивали друг другу и терпеливо выслушивали все советы старушки. Она ведь и в самом деле такая добрая, так заботится обо всех них. Она даже для Тимми приготовила в дорогу несколько костей и печенье для собак!
– А вот и мой Морган, – сказала миссис Джоунс, когда все до одной вещи, включая санки и лыжи, вынесли из дома и сложили в кучу. – Везет свой снегокат, чтобы погрузить все ваши пожитки.
Снегокат оказался длинной плоской тележкой с полозьями вместо колес – что-то вроде удлиненных саней. Ребята взгромоздили на него все свертки и два чемодана. Идти они собирались пешком, поскольку слой снега был еще не очень толстым. Тимми в величайшем возбуждении пританцовывал вокруг, но и он и Джордж все время поглядывали, не появятся ли собаки, и Тимми не решался отходить от Джордж слишком далеко.
Великан Морган подошел, окутанный клубами выдыхаемого им пара. Подойдя, он кивнул ребятам.
– С добрым, – только и произнес он. Он ухватился за веревки снегоката и перебросил их через плечо.
– Давайте я возьму один конец, – предложил Джулиан. – В одиночку тащить все это будет слишком тяжело!
– Ха! – насмешливо произнес Морган и с веревками через плечо двинулся вперед.
– Сильный, как лошадь, вот какой мой Морган, – с гордостью произнесла миссис Джоунс.
– Сильный, как целый десяток лошадей! – проговорил Джулиан, мечтая быть таким же большим и сильным, как этот широкоплечий фермер.
Джордж ничего не сказала. Она все еще не простила Моргану вчерашней усмешки по поводу раны Тимми. Она тронулась в путь вслед за остальными, неся свои лыжи, и помахала рукой доброй, заботливой старушке миссис Джоунс, которая вышла их проводить.
Теперь, с вещами, путь вверх по склону казался очень длинным. Первым шел Морган, тащивший за собой снегокат. Следующим был Джулиан со своими лыжами и санками. Дик тоже нес лыжи и вез санки. Шествие замыкали девочки с лыжами. Тимми, по своему выбору то забегавший вперед, то отстававший немного, радовался всему вокруг.
Морган шел молча. Джулиан попытался было из вежливости завязать с ним разговор, но Морган в ответ лишь хмыкнул и снова погрузился в молчание. Джулиан с любопытством смотрел на этого большого, сильного человека и удивлялся его поведению и молчанию. Он производил впечатление умного и доброго человека, но держался сурово и грубовато. А впрочем, ладно, скоро они распрощаются с ним и не будут ни от кого зависеть!
Наконец они добрались до домика. Девочки с восторженными восклицаниями побежали вперед. Джордж заглянула внутрь через окно.
– Да внутри это настоящий дом, только маленький. Ой, смотри, какие кровати! И даже ковер на полу! Давай быстрее, Джулиан, где ключ?
– Он у Моргана, – ответил Джулиан, и ребята стали ждать, когда Морган отопрет им дверь.
– Большое спасибо, что помогли нам поднять сюда вещи, – поблагодарил Джулиан. – Очень любезно с вашей стороны.
Морган хмыкнул, но вид у него был довольный.
– Иногда пастух мимо проходит, – произнес он своим сильным глубоким голосом. – Он передаст, если что нужно.
И с этими словами он пустился в обратный путь на ферму, широко и размеренно шагая вниз по склону, как великан из старинной сказки.
– Странный он, – проговорила Энн, глядя ему вслед. – Не знаю даже, нравится он мне или нет.
– Какая разница? – сказал Дик. – Пойдем, Энн, помоги, старушка. У нас полно дел. Может, вы с Джордж посмотрите, где в шкафах одеяла и что там еще есть, чтобы можно было приготовить постели на ночь.
Энн нравилось заниматься такими делами, а Джордж – нет. Она бы с большим удовольствием взялась носить вещи в дом. Но все же она пошла с Энн к шкафам, и они с большим интересом вместе занялись изучением их содержимого.
– Куча пледов, одеял и подушек, – удивилась Энн. – И посуды со столовыми приборами на полдюжины семей. Похоже, летом здесь у миссис Джоунс бывают десятки семей! Джордж, если ты займешься постелями, то я разберу еду.
– Ладно, – согласилась Джордж и пошла застилать четыре кровати. Всего их было шесть – по три вдоль двух стен, одна над другой. Вскоре Джордж уже воевала с одеялами и подушками, а Энн аккуратно расставляла принесенную еду на полках буфета. Потом она проверила, есть ли в печке керосин, – ночь обещала быть очень холодной.
– Керосина достаточно, – удовлетворенно сообщила она. – Я зажгу ее вечером – до темноты мы ведь, наверно, не вернемся. Правда, Дик?
– Еще бы! – ответил Дик, вытаскивая кое-какие вещи из своего чемодана. – Кстати, там снаружи деревянный сарайчик с запасной канистрой керосина. И еще там есть эмалированный кувшин – летом в нем, наверно, носят воду из какого-нибудь родника, а мы можем натопить снега, чтобы была вода. Вы еще долго, девчонки, а, Энн?
– Нет. Мы уже почти закончили, – ответила Энн. – Хотите чего-нибудь поесть сейчас? Или взять с собой хлеба с ветчиной, а по-настоящему поедим, когда вернемся?
– Возьми сандвичей, – сказал Джулиан. – Не хочется задерживаться из-за еды. А потом мы еще не успели проголодаться. Давайте сделаем бутерброды и еще возьмем с собой яблок.
Тимми в восторге скакал вокруг.
– Ты не будешь так радоваться, Тим, когда окажешься в глубоком снегу! – сказал Дик. – Как ты думаешь, Джордж, ему понравится кататься с горы на санках?
– Конечно, – ответила Джордж. – Правда, Тим? Вы готовы? Запирай дверь, Джу, и пошли!
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ
В первый день ребята не стали брать лыжи – снег был еще недостаточно плотный и гладкий, а кроме того, они давно уже ждали радостного мига, когда помчатся с горы на санках. Дик и Джордж катались на одних санках, а Джулиан и Энн на других. Тимми не желал усаживаться ни на те, ни на другие.
– Давайте вниз – кто быстрее! – закричал Джулиан. – Раз, два, три, поехали!
И они с криками и хохотом помчались вниз, взметая чистый белый снег.
Джулиан без труда победил, потому что санки Дика внезапно зацепились под снегом за какой-то корень или кустик и перевернулись. Дик и Джордж полетели в сугроб, а потом сели и, моргая, стали выплевывать снег.
Тимми пребывал в чрезвычайном возбуждении. С бешеным лаем он бросился вниз с горы вслед за санками и был ужасно раздосадован тем, что так глубоко проваливался в снег. Вид Дика и Джордж, взлетевших в воздух, когда санки перевернулись, произвел на него неизгладимое впечатление, и он стал, резвясь, прыгать вокруг и, бросаясь на них, лизать, мешая подняться.
– Ну уйди, Тимми! – пытаясь встать на ноги и снова падая от толчка развеселившегося пса, унимал его Дик. – Иди толкай Джордж, а меня не надо! Джордж, позови его!
Тащить санки обратно в гору было неинтересно и утомительно, но спуск – быстрый, как полет, – этого стоил. Вскоре четверо ребят разрумянились и готовы были скинуть куртки и шарфы.
– Я больше не поднимусь наверх с санками, – объявила наконец Энн. – Просто не могу. Если ты хочешь еще кататься, Джулиан, тащи их сам.
– Я-то хочу, но ноги у меня уже в гору не идут, – признался, тяжело дыша, Джулиан. – Эй, Дик, мы с Энн накатались. Мы поднимемся наверх, так чтобы было вас видно, и съедим свои бутерброды.
Вскоре Дик и Джордж присоединились к ним. Тимми тоже был рад присесть. Усевшись, он высунул свой длинный розовый язык, и изо рта у него повалил белый пар. Сначала поток этого белого, как он подумал, "дыма" озадачил его, но потом, заметив, что со всеми явно происходит то же самое, он решил не волноваться.
Все пятеро, радуясь возможности передохнуть, сидели на вершине склона, с аппетитом уплетая бутерброды. Джулиан улыбнулся, глядя на остальных.
– Жалко, мама нас сейчас не видит, – сказал он. – Вид у нас потрясающий. И никто даже ни разу не кашлянул. Боюсь, правда, что завтра у нас все тело будет ныть.
Дик вглядывался в противоположный склон, круто поднимавшийся вверх примерно в миле от них.
– И все-таки там есть этот дом, который, мне показалось, я видел вчера, – заявил он. – Разве вон там не труба торчит?
– Ну у тебя и зрение! – недоверчиво отозвалась Джордж. – Как можно увидеть дом на таком расстоянии, да еще под снегом?
– А мы бинокль взяли? – спросил Джулиан. – Где он? Надо просто посмотреть в него, и сразу выясним, есть там дом или нет.
– Я убрала его в шкаф, – сказала, поднимаясь на ноги, Энн. – У-у-уф! У меня ноги просто онемели. Сейчас пойду и принесу.
Она вскоре вернулась с биноклем и протянула его Дику. Тот приставил его к глазам и стал вращать колесико до тех пор, пока ясно не увидел далекий противоположный склон.
– Да, – сказал он, – я был прав. Это действительно дом, и я почти уверен, что это Старые башни. Ну, помните, то место, куда мы заехали по ошибке позавчера вечером, когда заблудились.
– Дай я посмотрю, – попросила Энн. – Думаю, что я его узнаю. Когда мы поднимались в гору к Старым башням, я на повороте разглядела башни.
Она приложила бинокль к глазам и внимательно посмотрела.
– Да, я уверена, это тот самый дом, – сказала она. – Как-то странно все это – такая надпись на воротах и эта злая собака – и никого вокруг! Как одиноко, должно быть, той старой даме, которая живет там совершенно одна!
Они сидели и не спеша грызли яблоки, как вдруг Тимми залаял. Он встал и повернул голову в сторону ведущей наверх тропинки.
– Может, это Эйли, та смешная девчонка, которую мы видели, – предположил Джулиан.
Но это была не она. К ним быстро приближалась невысокая, крепкая на вид, аккуратно одетая женщина с шалью на голове.
Она, казалось, не слишком удивилась, увидев ребят, остановилась и поздоровалась с ними.
– Вы, верно, те ребята, про которых вчера моя Эйли вечером говорила, – сказала она. – Вы у Джоунсов в домике живете?
– Да, – ответил Джулиан. – Мы сначала остановились на ферме, но наша собака не поладила с тамошними, поэтому мы перебрались сюда. Здесь замечательно. И вид прекрасный.
– Вы, если Эйли мою увидите, скажите, пусть сегодня домой приходит ночевать, – сказала женщина, кутаясь в шаль. – И она, и ягненок ее! Ненормальная она, прямо как старуха из вон того дома! – И она показала рукой в сторону Старых башен.
– А вы что-нибудь знаете об этом старом доме? – тут же спросил Джулиан. – Мы заехали туда по ошибке и…
– Ну, а внутрь-то уж, ручаюсь, не попали, – сказала мать Эйли. – Объявления там всякие на воротах и все прочее! Подумать только, я туда три раза в неделю ходила и, кроме доброты, ничего не видела. А теперь-то старая миссис Томас, она ни души к себе не пускает, кроме дружков этих своего сына. Бедная старушка совсем, говорят, из ума выжила. Так оно, видать, и есть, а то пустила бы меня, уж я столько лет у нее работала!
Все это было очень интересно.
– А почему там на воротах написано "Входа нет"? – спросил Джулиан. – И злая собака?
– Да, мальчик, кое-кто из старых друзей этой леди хотел бы разобраться, что там происходит, – сказала мать Эйли. – Да ничего не поделаешь. Странное это теперь место – ночью бывает то шум какой-то, то туман, то в небе мерцание, то…
Джулиан было решил, что это все сказки, которые сочиняют жители поселка от досады, что их теперь не пускают в большой старый дом. Он улыбнулся.
– Можешь улыбаться, – сердито продолжала женщина. – Но вот уже с прошлого октября там что-то странное творится. И совсем странно – среди ночи грузовики ездят. Зачем, интересно? Ну, я-то думаю, они растаскивают вещи бедной старушки – мебель, картины и всякую всячину. Бедная миссис Томас, такая была милая и добрая, а теперь уж и не знаю, что с ней.
На глазах у женщины показались слезы, и она поспешно смахнула их.
– Зря я вам столько всего наговорила, теперь вам тут страшно будет ночью одним.
– Нет-нет, не будет, – заверил ее Джулиан. Ему было смешно, что она подумала, будто они могли испугаться деревенских выдумок. – Расскажите нам об Эйли. Неужели она не мерзнет, ведь она бродит всюду, а одета так легко?
– Ну и ребенок, скажу я вам! – воскликнула мать Эйли. – Носится по холмам, как бешеная, уроки в школе прогуливает, сбежит к отцу – он пастух там, высоко в горах, где овцы, – и ночевать домой не приходит. Вы ей скажите, что ей от меня здорово достанется, если сегодня домой не вернется. Она точно как ее отец – любит все время одна быть. Все разговаривает с овцами да с собаками, как с людьми, а со мной – ни слова.
Ребята начинали чувствовать себя неловко и уже жалели, что заговорили с этой словоохотливой ворчливой женщиной. Джулиан поднялся.
– Хорошо, если увидим Эйли, обязательно скажем, чтобы шла домой. Но только, что ей влетит, не будем говорить, а то она точно не вернется. Если будете проходить мимо фермы, не могли бы вы передать миссис Джоунс, что у нас все в порядке? Спасибо.
Женщина кивнула, что-то пробормотала и торопливо направилась вниз по склону.
– Странные она нам вещи рассказала, – сказал Дик, глядя ей вслед. – Как по-твоему, Джу, это просто глупая деревенская история или в этом что-то есть?
– Да конечно, выдумки, – ответил Джулиан, чувствуя, что Энн они не очень-то понравились. – Ну и странная семейка: пастух все время проводит в горах, ребенок бродит всюду вместе с ягненком и собакой, а недовольная мать рассказывает всякую ерунду первому встречному.
– Темнеет, – заметил Дик. – Давайте пойдем в дом. Затопим печку, чтобы согреть комнату, и еще зажжем на столе лампу. Будет очень уютно. Я что-то немного замерз – мы уже столько времени сидим на улице.
– Ладно, только не кашляй, – попросил Джулиан. – А то и мы все тут же начнем. Тим, домой! Пошли!
Скоро они уже сидели в доме, печка распространяла вокруг приятное тепло, а на столе ярко горела лампа.
– Давайте во что-нибудь поиграем, – предложил Дик. – А потом уже поплотнее поужинаем. Сыграем в какую-нибудь дурацкую игру – вроде снепа.
Они уселись играть в снеп, и скоро Дик уже лишился всех своих карт и вышел из игры. Он зевнул и, подойдя к окну, посмотрел в скрывающую заснеженные холмы темноту. Вдруг он на миг замер, удивленно всматриваясь во что-то, и потом закричал, не оборачиваясь:
– Скорее! Идите все сюда! Смотрите, что это, по-вашему? Видели вы когда-нибудь такую невероятную штуку? Скорее!
СРЕДИ НОЧИ
– Что там, Дик? Что ты видишь? – вскрикнула Джордж, сразу же бросив на стол свои карты. Джулиан, не зная, что и подумать, тут же кинулся к Дику. Энн тоже подошла к окну, а за ней в радостном возбуждении подбежал и Тимми и тут же принялся подпрыгивать. Энн было страшновато, но она вместе со всеми всматривалась в темноту.
– Оно исчезло! – разочарованно воскликнул Дик.
– А что там было? – спросила Джордж.
– Не знаю. Это было там, напротив, где Старые башни. Даже не знаю, как это описать. Это было похоже на радугу… Нет, не совсем… Не знаю, как это объяснить.
– Ну, постарайся, – попросил заинтригованный и взволнованный Джулиан.
– Ну… Дайте подумать… Знаете, бывает летом, когда очень жарко: воздух как бы дрожит и мерцает? – спросил Дик. – Ну, так вот что-то похожее я и видел над вон той горой – оно поднялось высоко в небо, а потом исчезло. Какое-то мерцание!
– А какого цвета? – спросила пораженная Энн.
– Не знаю, по-моему, всех цветов сразу. Не знаю, как это объяснить, – я никогда такого раньше не видел. Оно появилось как-то вдруг, это мерцание, – и поднялось до самого неба, а потом исчезло. Вот и все.
– Но ведь это то, про что рассказывала мать Эйли, – туман или дымка и мерцание, – вспомнил Джулиан. – Боже мой, так значит, это не просто выдумки. Значит, что-то во всем этом есть. Но что бы это могло быть за мерцание?
– Может, стоит вернуться на ферму и все рассказать? – с надеждой предложила Энн, которой теперь уже совсем не хотелось провести ночь в этом доме.
– Нет, они уже, наверное, об этом слышали, – ответил Джулиан. – А потом все это так интересно! Может быть, нам удастся что-нибудь выяснить. Отсюда нам будет удобно наблюдать за Старыми башнями – это одно из немногих мест, откуда их хорошо видно. По прямой здесь меньше мили, хотя по дороге довольно далеко.
И в надежде что-нибудь увидеть они опять стали смотреть в сторону противоположной горы, хоть и не могли разглядеть ее. Но ничего не происходило. Тучи сгустились, небо было совершенно черным, и гору не было видно.
– Ну, лично я устала всматриваться в темноту, – отворачиваясь от окна, сказала наконец Энн. – Давайте играть дальше.
– Ладно, – согласился Джулиан, и они опять уселись за стол.
Дик следил за игрой, но время от времени бросал взгляд в кромешную темноту за окном.
Следующей из игры вышла Энн. Она встала и направилась к буфету.
– Я, пожалуй, займусь едой, – сказала она. – Сначала поедим вареных яиц, да? А еще я вскипячу чайник и приготовлю какао, или, может, вы хотите чай?
– Какао, – единодушно решили все, и Энн достала банку.
– Мне нужно набрать снега для какао, – сообщила Энн.
– Так прямо за домом хороший чистый снег, – отозвался Дик. – Подожди-ка, Энн, тебе не хочется выходить в темноту, да? Я принесу! Если вдруг услышите, что я кричу, значит, что-то происходит.