- Если бы полицейский на мотоцикле не вмешался, вы бы задавили этого человека. Более часа вы стояли в двухстах метрах от моста, выжидая удобного момента!
Я находился там в ожидании одного знакомого, которому назначил встречу, но он не пришел. В конце концов, зачем мне было сбивать этого человека? Я его знать не знаю.
Но, возможно, он скажет, что знает вас?
Разумеется, - подтвердил мсье Воклен. - Это он, его голос я узнаю среди тысячи других. Можете спросить у него, какие сигареты он курит. Я не сомневаюсь, что они иностранного производства.
По приказу комиссара человек достал пачку американских сигарет и с презрением бросил их на столик.
- И что это доказывает? - процедил он. - Многие курят иностранные сигареты. Этот человек ошибается. Где я с Ним мог познакомиться?
- У меня дома! - горячо отозвался слепой. - Вы несколько раз приходили ко мне с просьбой продать рояль!
Подозреваемый помедлил с ответом. Кажется, он решил сменить тактику.
Возможно, это и так. Я занимаюсь разными видами бизнеса и действительно когда-то интересовался старинными роялями. Но если я и приходил к этому человеку, какая может быть связь между этим фактом и покушением на убийство?
И все же связь существует, - ответил комиссар.
Какая же?
В - Вот это мы и хотим от вас узнать.
- Но это же бред! Кому могла прийти в голову такая глупость?
щ - Этим мальчикам, и мы им поверили. Человек взглянул на нас с отвращением.
Их я вообще впервые вижу. Полиция теперь верит россказням каждого сопляка?
Вчера вечером они слышали ваш разговор с сообщником - вот с этим человеком. Они наблюдали за вами через окно виллы. Разговор происходил около шести, в вашем кабинете.
Негодяй наградил нас злобным взглядом; Курчавый и его сообщник опустили головы.
- Если у вас такая короткая память, - снова заговорил комиссар, - двое из мальчиков могут слово в слово повторить все, что было сказано вами.
Человек в сером пальто на миг потерял самообладание. Снова изменив тактику, теперь он предпочел отмалчиваться. Тогда комиссар обратился к Курчавому:
- Какова ваша роль в этом деле?
Курчавый понимал, что полиции известно слишком много и провести комиссара будет трудно, но все же решил притвориться, будто знать ничего не знает.
- Я вообще не в курсе дела! Я прогуливался по набережной, когда меня арестовали - я так и не понял, за что.
Не сдержавшись, я закричал:
- А собака слепого, а моя собака? Их-то кто украл?
Курчавый немного подумал и, сообразив, что кража собаки не такое уж тяжкое преступление, пробормотал:
Да они вечно шастали по двору, надоели хуже горькой редьки… Вот я от них и отделался.
А кто подпилил перила на пятом этаже?
- Перила? Понятия не имею!
Конечно, зачем ему признаваться? Он ведь знал, что свидетелей не было!
Комиссар начал нервничать. Он обратился к третьему мужчине. Тот, разумеется, тоже не понимал, за что арестован. В том доме он никогда не был, а сегодня утром, спокойно гуляя по набережной, заметил слепого старика, который никак не мог перейти улицу. Как было ему не помочь?.. Он действительно проживает на улице Ансьен-Шеналь, но с Курчавым никогда не встречался.
- Я не понимаю, господин комиссар, - возмущался он, - как вы можете верить бредням этих глупых мальчишек!
Мы буквально кипели от негодования. Комиссар жестом призвал нас вести себя тихо.
А вам есть что сказать? - спросил он элегантную мадам Марнье.
Нет, - спокойно ответила она, - кроме одного: вы заблуждаетесь.
В гостиной воцарилось тягостное молчание. Неужели комиссар готов поверить этим людям? Неужели склонен предполагать, что мы все это выдумали?
Он мерил шагами гостиную, потирая лоб, а затем вдруг обернулся к своим подчиненным.
Обыщите дом. В первую очередь кабинет, потом другие комнаты, с подвала до чердака.
Нет! - запротестовала мадам Марнье. - Вы не имеете права!
- Замолчите!
Пока длился обыск, комиссар, прохаживаясь по комнате, продолжал допрос, все больше и больше мрачнея. Какова реальная причина покушения на слепого? Кому было выгодно, чтобы нашего старого друга не стало? Разумеется, это связано со старинным роялем. Да, это очень дорогой рояль; однако как бы бандиты завладели им, если бы убили старика? Тайком его не унести: слишком громоздкий предмет.
Разумеется, подозреваемые молчали в ответ на эти вопросы. Возвратились полицейские. Они были во всех комнатах, обшарили все ящики, особенно тщательно, в кабинете, но не нашли ничего интересного. Оставалась гостиная, где мы находились.
- Нет, нет! - еще яростнее возмутилась мадам Марнье. - Это моя комната, я запрещаю вам!..
С видом праведного негодования она прислонилась к стене и, скрестив руки, устремила на полицейских ненавидящий взгляд.
- Мне очень жаль, - сухо произнес комиссар и, обернувшись к полицейским, приказал: - Продолжайте работу.
Через несколько мгновений вся роскошная гостиная была вывернута наизнанку. Кафи, глядя на меня, как будто спрашивал: "Неужели все эти люди сошли с ума?"
Неожиданно женщина, все еще стоявшая со скрещенными руками на том же самом месте, потеряла самообладание. Прочтя в ее глазах внезапную тревогу, комиссар приблизился к ней.
- Отойдите в сторону!
Она отказалась сдвинуться с места. Тогда комиссар велел двум полицейским взять ее под руки и отвести в сторону, а сам осмотрел место, где она только что стояла. На стене висела картина с видом Лиона в золоченой рамке. Комиссар снял ее, провел рукой по обоям, покрытым крупными серо-желтыми узорами… Обернувшись к женщине, он бросил:
- Теперь я понимаю, почему вы встали именно здесь, у этой стены.
Резким движением руки он сорвал кусок обоев; под ними обнаружилось что-то вроде ниши, откуда комиссар извлек деревянную шкатулку.
Человек в сером пальто и его жена побледнели. При всеобщем молчании комиссар поставил шкатулку на столик и открыл ее. Денег в ней не было, одни бумаги, которые он просмотрел одну за одной, и вскоре мы увидели, как комиссар покачал головой.
- Наконец-то! - воскликнул он. - Чтобы найти ключ к загадке, нам не хватало вот этой улики!
И он поднял над головой какую-то бумажку. Затем, повернувшись, торжественно прочел то, что было на ней написано:
- "Я, нижеподписавшаяся Женевьева Воклен, проживающая в Лионе, улица Сен-Бартелеми, заявляю, что в случае, если я переживу своего брата, Антуана Воклена, я отказываюсь от принадлежащего ему и завещанного мне рояля в пользу мсье Шарля Марнье, проживающего на улице Драгонн, в квартале Сент-Фуа-де-Лион, в знак признательности за бесценную услугу, которую он оказал моему брату.
Лион, двадцать третьего июля тысяча девятьсот…"
Не успел комиссар дочитать это заявление, как наш старый друг, побледнев, встал с места. Его била дрожь.
- Это подделка! - воскликнул он. - Ни я, ни моя сестра не были знакомы с этим человеком! У меня с собой одно из писем сестры. Вот, сравните почерк…
Он протянул Мади портфель, та передала его комиссару, который достал оттуда письмо, подписанное Женевьевой. Воцарилось напряженное молчание; можно было услышать, как муха пролетит. Один из сыщиков, стоявших за спиной комиссара, наклонился покачал головой.
Нет, - пробормотал он, - почерк идентичен. Оба документа написаны одной и той же рукой, и подписи совпадают.
Но это невозможно! Совершенно невозможно! - в отчаянии повторял наш старый друг, снова упав в кресло. - Или моя сестра стала жертвой гнусной махинации…
Сжав голову руками, он задумался.
- Какое там число? - спросил он наконец. - Каким числом, вы говорите, подписано заявление?
- Двадцать третьим июля прошлого года.
Слепой повторил эти слова таким голосом, будто они имели какое-то особое значение, и неожиданно воскликнул: -Ах, кажется, я понял! Да, я понял… Дорогая моя, бесценная моя сестрица! Она сделал это для мое го спасения. Прошлым летом я был тяжело болен. Чтобы обеспечить мне лучший уход, сестра отказалась положить меня в городскую больницу и устроила меня в частную клинику. Я не хотел этого, я знал, что мы ограничены в средствах… Тогда она сказала мне, что тайком скопила немного денег. Скопила!.. Нет, у нее ничего не было, но я был так болен, что поверил ей не раздумывая. Теперь я уверен, что этот человек предложил ей мерзкую сделку. Считая, что я смертельно болен, он заплатил ей, чтобы она подписала эту бумагу…
Старик не мог продолжать: слезы душили его. Комиссар обратился к так называемому бизнесмену:
- Я полагаю, теперь вы не осмелитесь отрицать свою вину? Вот еще один документ, еще одна неопровержимая улика. Вы обещали рояль Ференца
Листа правительству родины музыканта. Согласно этому документу, Венгрия предлагает вам за него огромную сумму, целое состояние. В ярости от того, что болезнь не сломила этого человека, вы, имея на руках заявление его сестры, которое равносильно завещанию, хладнокровно замыслили убить его. Теперь все четверо преступников потеряли остатки высокомерия. Подавленные, они избегали наших взглядов. Комиссар продолжал допрос человека в сером пальто. Он хотел узнать еще кое-какие подробности.
- Вы прослушали показания мсье Воклена. Теперь отвечайте: как вы узнали о существовании этого бесценного рояля?
Преступник замялся, однако теперь он уже не мог уйти от ответа. Чуть слышно, не поднимая головы, он рассказал, как повстречал сестру слепого у ростовщика, у которого она хотела занять денег. Но, не в силах заложить рояль своего брата - единственную ценность, которой они обладали, - она ушла с пустыми руками. Тогда человек в сером пальто договорился с ней встретиться на следующий день и предложил сделку, на которую она была вынуждена согласиться, тем более что рояль забрали бы у нее лишь в случае смерти брата.
Сделав это "доброе дело", вы рассчитывали быстро разбогатеть, - проговорил комиссар, - ведь этот человек имел мало шансов выжить. Сколько денег вы ей заплатили?
Очень много!
Точнее?
Я уже не помню, но много.
Нет, - откликнулся мсье Воклен, - не может быть! К счастью, я быстро пошел на поправку и провел в клинике всего несколько дней. Несмотря на это, после смерти за сестрой остался долг, долг, который я до сих пор не выплатил до конца.
Комиссар задал еще несколько вопросов, на которые трое мужчин и женщина отвечали безучастным тоном. Однако один вопрос комиссар забыл задать. Он был, конечно, не так уже важен для полиции, но очень важен для нас, потому что касался Кафи. Почему моя собака, которую продали на псарню на холме Фурвьер, оказалась в Сент-Фуа, у того самого человека, который приказал ее украсть?.. Ответ мы получили от женщины. Боясь, как бы Кафи не купил кто-нибудь из жителей Сен-Бартелеми, ее муж счел благоразумным забрать собаку себе. Тщетная предосторожность, потому что Кафи все равно нашел способ удрать!
- Да, - процедила мадам Марнье сквозь зубы, - от этих поганых собак одни неприятности.
Теперь комиссару все стало ясно, да и нам тоже. Он приказал полицейским:
- Везите-ка этих молодцов и даму в участок… А вы, ребята, еще раз можете прокатиться с нами, мы вас подбросим на Сен-Бартелеми вместе с мсье Вокленом.
Четверо злодеев в наручниках последний раз прошли по коврам в гостиной, по коврам, купленным на Бог знает где добытые деньги!
Мади вывела нашего старого друга в прихожую. Он все еще не мог прийти в себя от пережитого потрясения.
Ах, дети мои, - бормотал он, - я вам обязан многим… Нет, я вам всем обязан!
Что вы, не стоит об этом, - отозвалась Мади. - Подумайте лучше о Брике. Я приведу его к вам, и вы снова будете вместе.
Когда мы подходили к полицейской машине, появился поваренок в белом фартуке и колпаке, с тортом в руках. Он застыл, разинув рот, увидев странную процессию.
- Можешь нести обратно свой баварский торт с вишневым ликером, - рассмеялся Сапожник. - Господа сегодня завтракают в городе!
ЭПИЛОГ
Прошло три месяца, но "преступление у моста Сен-Венсан", как его окрестили газеты, наделало в Лионе столько шуму, что его все еще не переставали обсуждать. Городские газеты отвели репортажам об этом деле целые страницы. Всем нам пришлось позировать перед фотографами вместе с Брике и Кафи, которые стали настоящими знаменитостями.
Журналисты пытались превзойти друг друга" в том, как бы похлеще окрестить бандитов. Тем более что на следующий день после их ареста полиция выяснила, что под фамилией Марнье скрывался главарь банды гангстеров, которая орудовала не только в Лионе, но и далеко за его пределами.
Суд над преступниками пока еще не состоялся; они ждали его, сидя за решеткой. Впрочем, нас мало интересовало, какой им вынесут приговор.
Самое главное - что наш старый друг наконец успокоился, избавившись от преследовавших его страхов. Мы над ними когда-то подсмеивались, но они оказались более чем обоснованными!
Да, все кончилось прекрасно. Газеты, рассказывая о мсье Воклене, слепом настройщике, пробудили в жителях города интерес и симпатию к нашему старому другу. Он получал кипы писем, которые мы с Мади читали ему вслух. Многие предлагали свою помощь, однако гордый мсье Воклен отказывался от этих предложений.
Не отказался он только от одного: снять за скромную плату квартиру в квартале Терро.
Конечно, ему было тяжело покидать дом, в котором он столько лет прожил с любимой сестрой, но необходимость ежедневно проходить через этот кошмарный двор становилась для него все более невыносимой.
Однако он согласился на переезд лишь при одном условии: вместе с ним должна была переехать и добрая мадам Лазерг. Она не могла оставаться совсем одна в доме, населенном такими ужасными людьми. И тут буквально чудом представилась счастливая возможность: сострадательная домовладелица предложила ей крохотную квартирку в двух шагах от квартиры мсье Воклена. Квартирка была на первом этаже, что идеально подходило мадам Лазерг, которая уже с трудом добиралась до четвертого этажа.
И вот морозным "солнечным январским днем прекрасный рояль Ференца Листа покинул улицу Сен-Бартелеми и занял почетное место в комнате в квартале Терро, на противоположном берегу Соны. Рояль занимал почти всю комнату. Ну и что? Ведь для нашего друга музыка составляла смысл жизни!
…Итак, прошло три месяца. Понемногу жизнь мсье Воклена вернулась в привычное русло. Нашелся любимый Брике, все тревоги рассеялись. Слепой больше не боится ходить по Лиону… Но это еще не все. Сегодня вечером, стараниями Мади, должно произойти великое событие.
Уже несколько дней на городских стенах висят большие афиши, извещающие публику, что сегодня вечером в Оперном театре состоится сольный концерт мсье Воклена, слепого музыканта.
Эта чудесная идея пришла в голову Мади, и мы с восторгом ее поддержали. Девочка уже давно записывала музыку, сочиненную слепым композитором, час за часом перенося на бумагу ноты и значки, которые он ей диктовал. Это была нелегкая работа, но ведь Мади упорства не занимать.
Разумеется, мсье Воклен ни на что не надеялся, он лишь поражался ее энтузиазму.
- Мади, - удивлялся он, - зачем ты тратишь столько сил на музыку, о которой никто никогда не узнает?
Когда великий труд был закончен, Мади пришла к нам. И вот, в один прекрасный день, мы все вместе постучались в дверь… директора Оперного театра, ни больше ни меньше!
Как и следовало ожидать, секретарша встретила нас с прохладцей. Но мы были так настойчивы, что, не видя другой возможности от нас избавиться, она доложила о нас директору. Он ответил, что уделит нам пару минут, не больше, потому что, по его славам, торопится на важную встречу.
Ах да, - сказал он, - слепой с моста Сен-Венсан, припоминаю… Несомненно, он славный человек, но знаете, ребята, не каждый настройщик роялей может стать композитором… Я ничего не слышал из его произведений.
Посмотрите, - ответила Мади и протянула ноты.
Директор взглянул на них и недовольно нахмурился. Разумеется, ноты были записаны неопытной рукой, их с трудом можно было разобрать… Мади покраснела и принялась извиняться за свое невежество. Тогда директор, тронутый ее виноватым видом, провел нас в репетиционный зал, где стоял рояль. Поставив ноты на пюпитр, он начал играть, и постепенно выражение его лица стало меняться…
Он сыграл первую пьесу, иногда запинаясь на местах, где ноты были написаны совсем неразборчиво, затем поставил на пюпитр другую, потом третью… Взяв последний аккорд, директор театра развернулся на стуле и схватил Мади за руки.
- Это необыкновенно! Скажите слепому, что я срочно жду его к себе!
Итак, сегодня должен состояться концерт. Почти все билеты уже раскуплены. Разумеется, люди придут в основном из любопытства, чтобы посмотреть на человека, о котором писали все газеты, но мы уверены, что они не будут разочарованы. Мы не ахти какие знатоки музыки, однако чувствуем, что мсье Воклен - настоящий композитор.
Кто знает, может быть, его еще назовут великим музыкантом! В любом случае этот вечер навсегда останется в нашей памяти.
- Скорее! Папа, мама, мы опаздываем!
Все наши родители получили приглашение на концерт. Мои папа и мама, как и родители Стриженого и Гиля, поначалу отказывались, ссылаясь на простуду, но в конце концов решили разделить нашу радость. Даже мама Сапожника будет там, хотя она допоздна работает на своем заводе.
Мои отец и мама очень взволнованы. Они впервые идут в Оперный театр, в лучший концертный зал Лиона. Мама по этому поводу сшила себе новое платье, а папа воспользовался возможностью и купил костюм, о котором давно мечтал.
Ради такого исключительного дня мама даже решилась оставить моего братишку Жео одного. Соседка пообещала почаще заглядывать к нему. К тому же он не будет совсем один - ведь Кафи станет за ним приглядывать. Бедный Кафи! Он никак не мог понять, куда это мы отправляемся без него такие разряженные. Как ему объяснишь, что собак в театр не пускают?
В восемь часов мы были у мсье Воклена. Он был восхитителен во фраке, взятом напрокат специально по случаю концерта. Великолепные, пышные седые волосы придавали ему величественный вид, вид настоящего артиста.
- Ах, если бы он мог посмотреть на себя в зеркало! - прошептала Мади.
Мадам Лазерг поправила ему манишку и белый галстук.
- Боже мой, выступать перед полным залом! - со вздохом проговорил мсье Воклен. - Я никогдаеще так не волновался. Боюсь, когда я сяду за рояль, меня удар хватит… Ах, мои маленькие друзья, но как же я могу вас ослушаться?
Мы пошли пешком: театр находился совсем близко. Можно было подумать, что фонари на площади зажжены специально в его и нашу честь. В городе как будто случился маленький праздник. При входе в зал меня охватило чувство торжества и одновременно замешательства. Сколько народу! Все места, от партера до последних рядов амфитеатра, были заняты!
Огромный рояль, похожий на тот, что стоял в комнате слепого, занимал половину сцены; тысячи взглядов были устремлены к нему, ожидая, когда Мади - эту ответственную роль можно было доверить только ей - подведет мсье Воклена к инструменту…
Ради такого исключительного события ее мама побоялась сама шить ей платье и заказала его в ателье.
Как долго тянутся эти минуты! И вот по залу прошел шепот восхищения. Появился мсье Воклен, сопровождаемый Мади. Было видно, что она тоже волнуется, когда в ярком свете прожекторов с улыбкой ведет его к роялю. Зал взорвался овациями… Все это так тронуло меня, что я не мог сдержать слез.
Я был убежден, что стану свидетелем небывалого успеха, триумфальной победы нашего дорогого старого друга над темнотой, в которую он был погружен всю жизнь, и над тем страшным новогодним утром, которое чуть было не унесло его жизнь - в тот момент, когда все люди на земле желали друг другу счастья…