Как могильная тумба, стоял на дороге чёрный столбик. С четырех сторон были выбиты на нём двуглавые орлы. Немного ниже виднелись ржавые петли. В траве Тимка заметил чугунную плиту. Вечером подняли её, перевернули. Очистили от грязи и прочитали витиеватые буквы: "Жаргино - три версты".
Шурка бросил мешок на землю и вокруг столба отбил такую чечётку, что куски щебня летели во все стороны.
- Ну, слава богу, теперь до золотишка рукой подать.
Тимка три раза прочитал вслух:
- Жаргино, Жаргино, Жаргино, - заулыбался, растягивая рот до ушей.
Петька погладил каждую букву рукой, словно они были живые и сказал:
- Наконец-то добрались и до Гаусса доберёмся, лишь бы от Вислоухого избавиться.
- Мальчишки, здесь место открытое, как бы он не заметил нас.
Плиту опять перевернули, положили на место и пошли теперь по кустам, поглядывая на дорогу.
Если судить по следам, бандит тоже торопился. Он делал гигантские шаги и нигде не останавливался. Но ребята все равно были осторожными. Они боялись засады. Вислоухий мог притаиться за любым камнем и вылететь вдруг с кинжалом в руке.
ГЛАВА 14
На бугорке, возле дороги, ребята увидели маленькую избушку. Она была срублена из толстых брёвен. Земляная крыша поросла травой и кустами. Трубы не было. И окон тоже. Здесь Вислоухий мог устроить засаду.
- Ложись! - скомандовал Петька, а сам, раскрыв нож, согнувшись, побежал к избушке.
Тимканей, кусок чугунной плиты.
Петька как будто к чему-то прислушался и залез на избушку, сел там в траве и, приставив ладонь к глазам, стал смотреть вдоль дороги. Оглянулся на ребят, махнул рукой и зашевелил губами:
- Идите.
Крадучись, побежали к Петьке, забрались на избушку.
- Смотрите на дорогу. Видите?
- Видим.
Внизу на изгибе дороги была могила. Большой деревянный крест слегка наклонился над ней. На верхушке креста какой-то белый квадратик, видимо, фотография.
- Это Костоедов похоронен, - тихо сказал Петька, - я эту могилу видел на фотокарточке у капитана Платонова. Он её Мулекову показывал, когда тот о Сашике говорил.
- О, сволочь! Какая сволочь! - раздалось из-за могилы.
От испуга дети, как воробьи, прижались друг к другу. Затаили дыхание.
На ноги поднялся Вислоухий с булыжником в руке. Обматерился и ударил камнем по кресту:
- Сволочь. Сын твой, сволочь. - Камень разлетелся на две половины. Вислоухий стал пинать могилу. - Сдох, гад, не дождался. Вернусь в Берлин, с твоего Сашика шкуру сниму вот этими руками. - Бандит огромными кулаками ткнул в фотографию. - Чучело из него сделаю.
Булыжники снова застучали по кресту. Его перекладина вздрагивала. - Обманул змеёныш! Обманул! О-о-о, сволочь!
Бандит вдруг перестал бесноваться. Вытер рукавом потный лоб. Задышал сипло, как бык. Поправил на поясе кинжал. Расстегнул кожаную сумочку, прикреплённую рядом с ножнами. Вынул оттуда курительную трубку. Она была совсем тоненькая и какая-то уродливая.
- Понятно, - прошептал Тимка.
- Что понятно? - спросила Таня.
- Опий курить будет.
Вислоухий действительно достал ампулу, по-видимому, с порошком, заблестевшую на солнце. Зажал её в кулаке. Вытащил зажигалку.
- Ого, - сказал Шурка. - Не зажигалка, а целый бочонок, она, наверно, месяц может подряд гореть.
- Три месяца, - не спуская глаз с бандита, отозвался Петька, - мне солдаты такую дарили - трофейную. На ней даже чай греть можно.
Вислоухий посмотрел по сторонам и пошёл вниз, через дорогу к кустам. Он прошёл поляну, засыпанную булыжниками, перепрыгнул через ручеёк и скрылся в кустах.
- Понятно, - опять сказалТимка сейчасзабалдеет и начнёт куралесить.
- Нам это известно, - поддакнул Шурка, - был у нас на Байкале такой придурок, с топором за воробьями гонялся. Помните, мы рассказывали? Кричит, песню горланит, разговаривает сам с собой важным голосом, емпиратором называет себя, а потом упадёт в лужу и квакает лягушкой - ква, ква, ква и рожу грязью мажет.
- И этот тоже квакать будет? - спросил Петька.
- Не каждый раз так бывало, - прошептал Тимка, - орал он всегда, а потом лежал с открытыми глазами и ничего не понимал.
- Будешь! Я заставлю говорить! - закричал в кустах Вислоухий. - Не таких заставлял! Ты не узнаешь меня?
- Комедь началась, - сказал Тимка. - Вставайте, пойдём могилу смотреть.
- А если он выскочит?
- Теперь до ночи орать будет. И с места не сдвинется.
Быстро спустились и по кустам прошли к могиле.
Она была на земляном уступе. Большая, аккуратно обложенная камнями. Сверху ровная песчаная плита. И на ней чёрная надпись: "Спи, отец, и прости меня, я так мало заботился о тебе. Твой сын Сашик".
На перекладине креста было написано крупными буквами КОСТОЕДОВ. И стояли цифры 1870-1939. На макушке креста фотография. Cyxoй старик смотрел на ребят маленькими злыми глазами. Шрам на губе закрывала широкая борода.
- Сдох, значит, белогвардейская гадина, - сказал Петька и плюнул старику в морду.
- Не надо так над могилой, - попросил Шурка, - грех это большой.
- Он, знаешь, сколько убил людей?
- Все равно нельзя - так все говорят.
- Ну и пусть говорят.
В кустах опять закричал Вислоухий: - Я повелеваю! Иначе всех казню. Весь мир будет мне молиться. Я - повелеваю!
- Вишь, - сказал Шурка, - совсем одурел, если в емпираторы полез. - Послышался треск ломаемых кустов. Ребята со всех ног бросились к избушке, забрались на крышу.
- Хайль! Хайль! - кричал Вислоухий.
Петька вдруг спрыгнул вниз.
- Ты куда? - испугалась Таня. - Сбегаю, посмотрю его, может, оружие отнимем.
- Не смей, Петька, он ещё не совсем одурел.
Но Петька уже мчался к поляне. Иногда он присаживался за камни, прислушивался и, пригнувшись, снова бежал к кустам. Таня с Тимкой слезли на землю. Шурка наблюдал сверху. Кусты качнулись, и Петька исчез. И почему-то сразу прекратились крики Вислоухого. Вроде там кто-то захрипел.
- Шурка, что там?
- Ничего пока не видно.
Тимка и Таня, схватив лук, помчались на выручку. Они ещё не добежали до первых камней, когда из кустов как ни в чём не бывало, выглянул Петька. Не торопясь, подошёл.
- Ну что, Петька?
- По земле ползает. Кинжалом замахивается. Хотел я его камнем трахнуть, но под рубахой у него, кажется, пистолет. В кустах Петька подобрал ампулу, она походила на ту, которую они обнаружили в избушке деда Игната. На донышке ампулы были сухие пылинки опиума.
- Карты у него не заметил? - спросил Тимка.
- Нет.
- Значит, за нами опять будет красться.
У Тимки заискрились глаза:
- Надо его запутать, - сказала Таня, - и удрать.
- Проведём мы его сейчас запросто.
Тимка схитрил, как опытный таёжник. Они взяли свои вещи и по пыльной дороге, нарочно топая с силой, чтоб оставались ясные следы, прошли мимо могилы и ещё шагов двести. Там Тимка сорвал с Шуркиной куртки последнюю пуговицу и бросил на самое видное место. Потом они свернули в кусты и побежали в обратном направлении.
- Пусть теперь прёт по нашим следам до самого Жаргино, - сказал ехидно Шурка, - и там живёт один, как сыч.
По камням ушли в распадок, заваленный остатками развалившихся скал. А может быть, раньше здесь была каменоломня, потому что в одном месте лежали лопнувшие песчаные плиты. Сын Костоедова плиту для могилы, вероятно, брал отсюда.
В невысокой стене каменоломни встречались совершенно круглые дырочки. Таня подумала, что там живут змеи, но из одной дырочки неожиданно вылетел целый рой ос. Они несколько раз пронеслись над ребятами, но никого не тронули.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
Сообщите готовность специального "юнкерса" и группы "Феникс".
Вершинин.
- Тимка, тихо - сурок на тебя смотрит, - прошептала Таня.
Тимка оглянулся. На куче щебня столбиком стоял сурок. В один миг Тимка сорвал лук, но зверёк прыгнул вниз на горячий песок и скрылся в норе.
- Эх ты, черт! - Тимка побежал по песчаным насыпям и увидел не одного, а сразу трех сурков.
Припал на колено, отвёл руку назад. Дёрнулась тетива. Большой зверёк упал. Зацарапал когтями землю. Впился острыми зубами в стрелу и затих. Подбежал Шурка, поднял зверька за короткие ноги, погладил жирные складки:
- Супище наварим, ай-да-ну!
Каменоломня закончилась крохотной пещеркой. У входа в неё вместо порога лежала песчаная, вышарканная ногами, плита. В пещерке нашли ржавый стальной лом, кувалду без ручки, кусок трубы с зубчиками на конце. Из каменоломни мимо пещерки шли ступени наверх. Туда послали Шурку, чтобы нашёл воды.
- Не пойду, - заявил он, - у меня голова заболела. - Поднялся Петька, вырвал у Шурки котелок. Вытащил из кармана трут и кресало:
- На, разводи костёр, лентяй.
Суп на этот раз показался невкусным. Ели неохотно. Таня отказалась от мяса. Почти полный котелок жирной похлёбки поставили в тень, к стене каменоломни. Таня пожаловалась, что у неё тоже заболела голова. Петька пощупал лоб у Шурки, у Тани и у себя. Температура у всех была нормальной. Тимку вдруг затошнило. Кожа на руках и шее покрылась красными пятнами. Зрачки расширились.
- Может, ты корешков, каких съел?
- Ничего я отравистого, Петька, не ел, - ответил Тимка, стуча зубами.
Шурка и Таня тоже стали мёрзнуть. Петька сходил наверх, притащил охапку травы и расстелил в пещерке.
- Идите, ложитесь, до завтра всё пройдёт.
Больных укрыл телогрейкой и своей курткой. Освободил мешок и закутал Тимке ноги. Успокаивая Тимку, Шурка пробормотал, что во всём виновата Таня, потому что она трогала пищавших по-крысиному бабочек.
Петька сидел возле больных, пока они не заснули.
Пощупал им головы и, немного успокоившись, вылез наружу.
Начался ветер. На уступах каменоломни фонтанчиками поднималась пыль. Откуда-то несло жаром. Горизонт затягивало красноватой дымкой. Не боясь Петьки, из-под щебня выбегали серые полевые мыши и одна за другой вылетали по ступенькам наверх.
"Перед ливнем убегают", - подумал Петька.
Поблекло солнце. На разные голоса загудел ветер, сдувая с уступов мелкие камушки. Петька взял котелок с похлёбкой, занёс в пещеру, поставил в уголок. Сонный Шурка скатился с травы и утянул за собой телогрейку. Петька затащил его обратно, осторожно накрыл всех и вылез наружу.
Полнеба закрыла фиолетовая туча. Из центра её спустился до самой земли топкий, гибкий хобот. И там, где хобот касался земли, залетали в небо кусты, камни, деревья… Словно их проглатывала туча. До Петьки доносился далёкий грохот.
Порыв ветра швырнул в Петьку горсть щебня. Петька едва устоял. Протёр глаза и бросился в пещеру. На четвереньках залез туда. И, поднатужившись, поставил на ребро плиту, которая лежала вместо порога. Закрыл вход. Ощупью пробрался к ребятам и лёг с краю. В правой руке на всякий случай держал лук и стрелы. Ветер шуршал песком и незаметно усыпил Петьку.
Шурка проснулся, потому что пол пещеры, ходил ходуном, как байкальская лодка. С потолка ручейками стекал горячий песок. Шурка прыгнул к выходу. Рукой нащупал отверстие, толкнул откуда-то взявшуюся плиту и выполз наружу.
- Ребята! - что есть мочи закричал он, - спасайтесь! Кажись, землетрясение!
Опять противно качнулась земля. С треском лопнул свод пещеры. Рядом в темноте загрохотала каменная лавина. Из пещеры вылетели Тимка, Таня и Петька. Земля затряслась, посыпались камни.
- Мама, - от страха закричал Шурка и бросился бежать. В темноте, наугад, Петька кинулся за ним и схватил за рубаху. Шурка пытался вырваться и кусался.
- Отпусти! Отпусти меня!
- Нельзя под стены, дурак, задавит! - услышала Таня Петькин крик.
Загрохотало опять. Что-то навалилось на Петьку, ударило по голове. В глазах вспыхнули искры…
ГЛАВА 15
До Петькиного сознания явно донёсся плач. Он с трудом повернулся на бок и заставил себя посмотреть. Рядом на корточках сидела Таня и поцарапанной ладошкой вытирала слезы. Петька, едва шевеля губами, позвал её. Она не поняла. Наклонилась к самому лицу:
- Что, Петька.
- Все живые?
- Все. Ты слышишь?
- Слышу.
- Петька, где тебе больно?
Петька провёл рукой по лицу, как будто вытерся, и тихо произнёс:
- Голова кружится.
- Тебя песком засыпало. Мы с Тимкой ночью каждую кучу ощупывали. Звали. Ни тебя, ни Шурки. А когда рассвело, заметили - тряпочка из кучи торчит. Стали песок разбрасывать, а там ты лежишь. Тебя оттащили, смотрим, а под тобой Шурка скрюченный. Он сразу же задышал и на ноги вскочил. А тебе мы целый час искусственное дыхание делали… Голову завязали Шуркиной рубахой…
Петька медленно поднялся, посмотрел на ребят и вдруг сказал:
- Давайте пойдём.
- А ты, Петька, сможешь идти? - спросила Таня.
- Смогу.
Собрали в мешок вещи, надели на Петьку пробитую камнями телогрейку и выбрались наверх каменоломни. Петька местности не узнал. Куда-то пропали зелёные лужайки, исчезли деревья и кусты. Кругом громоздились только кучи остроугольных камней, как будто всю ночь долину бомбили самолёты. Петька залез в карман, но вместо компаса вытащил только мелкие стёклышки и обломки чёрной коробочки.
- Вот, чёрт возьми, - сказал Шурка, - теперь без компаса куда же мы попрём?
Петька не ответил. В кармане нашарил стрелку, вынул её, поправил и попросил у Тани иголку. Тимка и Шурка с интересом наблюдали за Петькой. Он взял иголку, повернул её остриём вверх и надел стрелку. Она прокрутилась на иголке и, останавливаясь, закачалась на одном месте. Юг оказался не там, где предполагал Тимка. Пошли, а в душе не верили такому компасу. Но магнитная стрелка не обманула. Вскоре показалась старая дорога. Только теперь она была извилистая и, как змея, отползла в сторону. Шурка посмотрел на то место, где вчера были кусты, и тихо, но радостно, сказал:
- Бандиту, точно, вчера каюк пришёл.
Они обошли каменистую насыпь и оторопели. Поперёк их дороги стоял гроб. Он был пустой. Рядом валялась крышка, расхлёстанная песчаной глыбой.
Ребята шарахнулись вправо и чуть не угодили в могильную яму. Заметили - возле неё, как человек с отрубленными руками, лежал тяжёлый крест.
- Стойте! Не бегите! - закричал Шурка.
Пришли в себя, остановились. Подошли к Петьке.
- Чего испугались-то?
- Её кто-то рас… раскопал! Может, бандит!
- Ты что, Шурка, её землетрясением разворотило.
- Ага, а этого… мертвеца-то… там нету. Он вышел, и нам теперь будет мстить. Ты же в него вчера плевал.
- Пойдём, посмотрим, там он. Куда ему деться.
Таня, Тимка и Шурка нерешительно потянулись за Петькой.
Могилу засыпало до половины. Ребром оттуда торчала плита, виднелись слова "Спи, отец…" И лежала бархатная красная подушечка. Она в середине прогнила, и оттуда торчала рыжая солома. Лежало там ещё что-то серое, заваленное камнями.
Щурка боязливо покосился на подушечку и подальше отошёл от могилы.
- Пойдём, Петька, - попросила Таня, - мне страшно.
Они поднимались на бугор, когда Петька сбросил на землю капкан и помчался во весь дух обратно к могиле. Он обогнул кусты, выскочил на дорогу, перепрыгнул через крышку гроба и спрыгнул в могилу У Щурки выпал из рук мешок. Тимка засуетился. Таня побежала к могиле. Но Петька уже вылез из ямы. Поправил повязку на голове, стряхнул глину со штанов и, ничего не говоря, пошёл по дороге"
- Петька, ты зачем лазил?
- Обман здесь!
- Где обман?
- Мертвеца в этой могиле не было.
- Почему не было.
- Потому что старик Костоедов не умирал! Могилу сделали для обмана.
- Петька, значит, по-твоему, Костоедов живой?
- По-моему, Таня, да. Иначе бы он не посылал к нему диверсантов.
- Почему же бандит пинал могилу и орал?
- Видимо, предатель Сашик не сказал им о могиле. Подумал, что это пустяк.
- Значит, этого старика мы можем сейчас повстречать?
- Не волнуйтесь, обманем мы его запросто. Скажем, что послал нас Мулеков, по кличке Хорёк. Привет от Сашика передать, и что нас, мол, велено проводить до лабиринта Гаусса.
- Петька, а если спросит, где мы с Мулековым повстречались, как отвечать?
- Об этом, Таня, надо подумать.
- А чего думать, Петька, скажем, что встретились с ним в милиции и актик, извините, при нас. - Шурка лихо хлопнул себя по карману.
- Молодец, Шурка, хорошо придумал.
- Мне это ничего не стоит.
Дорога сделала крутой поворот, ребята обошли холм и перед ними открылась долина. Не зелёная, а рыжая от камней и песка. Черным шрамом по ней шла трещина. Она появилась сегодня ночью. По ту сторону трещины долина почти не пострадала от землетрясения. Росли там деревья, и покачивалась от ветерка высокая лебеда.
Таня подошла к трещине. Легла на живот, посмотрела. Стены трещины рваными ступенями уходили вниз. Казалось, земля лопнула до середины. Таня чуть повернула голову, ойкнула, отползла от щели и бросилась к мальчишкам.
- Что, Таня?
- Бандит!
- Где?
- Лежит там на ступени. Мёртвый.
На цыпочках подошли к трещине. Подползли к краю. На первом уступе лежал бандит с большими ушами. Глаза закрытые. На лбу с правой стороны синяк. Лицо оплывшее, как подушка. Толстая нижняя губа отвисла. Ноги поджаты. Левая рука откинута. Пистолета рядом не было.
- Мёртвый лежишь. Допрыгался… - прошептал Тимка.
Но Петька что-то заподозрил. Он взял маленький камушек и кинул вниз. Попал по шее. Вислоухий не шевельнулся. Тогда Петька запустил куском глины и попал по ноге. Вислоухий открыл глаза. Таня, Шурка иТимказапустил комочком по ноге. Вислоухий застонал, мутными глазами посмотрел вверх. Распухшие губы зашептали:
- Помогите мне, дети. Нога… - Он замолчал. И закрыл глаза.
- Что будем делать? - спросил Тимка.
Петька стряс со штанов землю.
- Ничего не будем, - он поднял лук, удобно на плечо положил капкан. Берите мешок и пойдёмте быстрей!
Снизу донёсся стон.
- Помогите! Господи…
Петька сделал вид, что не слышит, и пошёл прочь. Туда, где трещина была узкой, чтобы перепрыгнуть на ту сторону.
-Помогите-е! - неслось вслед ребятам, потом послышались стоны.
- Петька, он будет мучиться, - сказала Таня.
- Вот и пусть мучается, фашист, ты же видела войну, видела, сколько они поубивали наших.
- Петька, а этот, может, наших не убивал.
- Все равно, Таня он предатель.
У Тимки, у Шурки Подметкина в душе заговорил древний закон тайги, свято выполняемый сибирскими зверобоями: не бросать человека. И каждый мальчишка, русский ли, бурят ли, якут, тоф или эвенок, от своих отцов слышали, что бросить человека в тайге все равно, что убить его, даже хуже.
- Давай, Петька, вытащим. Подведём к воде, вон к тем кустам, и спокойно уйдём.
- Он, Тимка, предатель, он наших убивал.
Таня перегородила Петьке дорогу:
- Он нас-то не убил.
И Шурка тоже стал просить: