Утром 11 февраля фон Манштейн силами до восьми танковых дивизий предпринял наступление на внешнем фронте окружения, нанося удар на Лисянку из районов западнее Ризино и Ерки. Навстречу им рвались части окруженной группировки. Все атаки на Ерки были отбиты, но в районе Буки противник сумел несколько потеснить войска 1-го Украинского фронта и к исходу дня выйти на рубеж Виноград, Бужанка. Выполняя поставленную задачу, 5-я гвардейская танковая армия к 11 февраля 29-м танковым корпусом сосредоточилась в районе Княжье, Лозоватка, 18-м танковым корпусом – в Михайловке, а 20-м танковым корпусом – в Звенигородке. Одновременно части 18-го гвардейского, 23-го стрелкового и 4-го гвардейского танкового корпусов 60-й армии 1-го Украинского фронта при содействии авиации 2-й воздушной армии заняли Шепетовку.
Фон Манштейн не оставлял надежды на прорыв из котла. Ночью 12 февраля части 11-го и 42-го армейских корпусов, воспользовавшись разыгравшейся пургою, сумели в полосе 1-го Украинского фронта прорваться из района Стеблева в направлении Шендеровки. Известие об этом вызвало гнев у Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Он позвонил представителю Ставки ВГК маршалу Жукову и передал ему сообщение генерала армии Конева о том, что на 1-м Украинском фронте противник прорвался из района Шендеровки в Килию и Новую Буду. Жуков ответил, что ничего не знает об этом. Сталин потребовал проверить. Представитель Ставки немедленно связался с командующим 1-м Украинским фронтом генералом армии Ватутиным. Действительно, противник пытался, пользуясь пургой, вырваться из окружения и даже успел продвинуться на два-три километра, но был остановлен.
В своем донесении Сталину маршал Жуков более подробно осветил сложившуюся обстановку. Он доложил, что в полосе 6-й танковой армии мотопехота противника при поддержке до 160 танков ведет наступление с фронта Ризино, Чемериское, Тарасовка на Лисянку. Им удалось прорвать первую линию 47-го стрелкового корпуса и вклиниться в оборону до 10 км. Дальнейшее продвижение противника было остановлено на р. Гнилой Тикич частями 340-й стрелковой дивизии и 5-го механизированного корпуса, составляющими вторую линию обороны, и резервными полками СУ-85. Маршал Жуков подчеркнул, что у командующего 6-й танковой армией имелось достаточно сил и средств для отражения атак противника, но генерал Кравченко потерял управление своими частями. Части 5-й гвардейской танковой армии отразили атаки до 60 танков противника от Ерков в направлении Звенигородки. По данным разведки, с лебединского направления на звенигородское перебрасываются до 40 танков противника.
Командующему 1-м Украинским фронтом было приказано срочно развернуть в Джурженцы управление 27-й армией и подчинить 6-ю танковую армию в оперативном отношении командующему 27-й армией генералу Трофименко. К утру 12 февраля намечалось сосредоточить главные силы 2-й танковой армии генерала Богданова в районе Лисянка, Дашуковка, Чесновка. На рубеже Хижинцы, Джурженцы предусматривалось развернуть 202-ю стрелковую дивизию и одну бригаду 1-й танковой армии. Командующему 2-м Украинским фронтом предписывалось к утру развернуть в Лисянке две бригады 5-й гвардейской танковой армии и занять оборону по р. Гнилой Тикич на участке Лисянка, Мурзинцы. В район Михайловки (восточнее Звенигородки) к утру 12 февраля выдвигается 18-й танковый корпус, а в район Княжье, Лозоватка – 29-й танковый корпус. Генералу армии Коневу также приказывалось 12 февраля главными силами 52-й и 4-й гвардейской армий нанести удары с востока на Стеблев и в тыл главной группировки окруженного противника, пытающейся прорваться навстречу наступающей танковой группе. В районе Стеблева была задействована вся ночная авиация 1-го и 2-го Украинских фронтов .
По решению командующего 2-м Украинским фронтом 12 февраля для занятия обороны по р. Гнилой Тикич на участок Октябрь, Лисянка, Майдановка, Звенигородка выводилась часть сил 4-й гвардейской армии. В район Майдановки генерал армии Конев перебросил 27-ю танковую бригаду, подчинив ее командующему этой армией. Частям 21-го гвардейского стрелкового корпуса было приказано прочной обороной не допустить прорыва танков противника с юга на северо-восток и восток для выручки окруженных. Все это позволило надежно обеспечить стык 1-го и 2-го Украинских фронтов от прорыва танковой группировки противника к Лисянке из района Рубаный Мост, Ризино. Для усиления направления Стеблев, Шендеровка (внутренний фронт окружения), где действовали войска 27-й армии 1-го Украинского фронта, генерал армии Конев повернул 5-й гвардейский кавалерийский корпус на 180 градусов, т. е. на запад, на Шендеровку.
К этому времени у Сталина созрело решение передать руководство войсками внутреннего фронта по ликвидации корсунь-шевченковской группировки в руки генерала армии Конева. Около полудня 12 февраля Сталин вызвал его по ВЧ (высокочастотная связь. – Прим. ред.) и сказал:
– Вот мы огласили на весь мир, что в районе Корсунь-Шевченковского окружили крупную группировку противника, а в Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Что вы знаете по обстановке на фронте у соседа?
По интонации голоса Сталина, резкости, с которой он разговаривал, Конев понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен и, как видно, причина этого – чей-то не совсем точный доклад. Пытаясь его успокоить, Конев доложил:
– Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
– Это вы сделали по своей инициативе? – спросил Сталин. – Ведь это за разграничительной линией фронта.
– Да, по своей, товарищ Сталин.
– Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.
Минут через десять-пятнадцать снова раздался звонок. Конев взял трубку.
– Нельзя ли все войска, – сказал Сталин, – действующие против окруженной группировки, в том числе и 1-го Украинского фронта (27-ю армию), подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окруженной группировки?
Конев такого предложения не ожидал, но ответил без паузы:
– Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчинение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует с обратной стороны кольца окружения, то есть с противоположной стороны по отношению наших войск, с другого операционного направления. Весь тыл армии и связи ее со штабом 1-го Украинского фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего кольца через Кременчуг, Киев, Белую Церковь; пока в коридоре идет бой, напрямую установить связь с 27-й армией невозможно. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом фланге также создается угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения в направлении Лисянки.
– Не волнуйтесь, товарищ Конев, Ставка обяжет штаб 1-го Украинского фронта передавать все ваши приказы и распоряжения 27-й армии и оставит ее на снабжении в 1-м Украинском фронте.
– В такой динамичной обстановке эта форма управления не обеспечит надежность и быстроту передачи распоряжений, – ответил Конев. – А сейчас требуется личное общение и связь накоротке. Все распоряжения будут идти с запозданием. Прошу вас не передавать армию в состав нашего фронта.
– Хорошо, мы еще посоветуемся в Ставке и с Генеральным штабом и тогда решим, – закончил разговор Сталин.
Верховный Главнокомандующий редко отменял свои решения. Он позвонил маршалу Жукову и сказал, что просьба об объединении войск в одних руках исходит непосредственно от командующего 2-м Украинским фронтом. Руководство же войсками на внешнем фронте намечалось сосредоточить в руках командующего 1-м Украинским фронтом. Маршал Жуков посчитал это нецелесообразным.
И.С. Конев, вспоминая об этом эпизоде, отмечал, что Георгий Константинович в своих мемуарах осветил этот вопрос не совсем точно. "Я настойчиво уклонялся от подчинения мне 27-й армии еще и потому, –пишет Конев, – что, когда план взаимодействия между фронтами нарушен, переподчинение войск серьезно усложняется. Я искренне беспокоился за исход сражения. Ведь передача армии мне не увеличивала ее силы… Каждый поймет, что в такой сложной обстановке напрашиваться самому на переподчинение войск, не зная досконально обстановки на участке соседа, вряд ли целесообразно. В действительности Сталин 12 февраля 1944 года по ВЧ, возлагая на меня ответственность за ликвидацию окруженной группировки, сам настаивал на подчинении мне 27-й армии 1-го Украинского фронта. Я же, изложив свои мотивы, настойчиво отказывался от этого".
Сталин, недовольный прорывом противника, около пяти часов вечера 12 февраля направил маршалу Жукову весьма неприятную по содержанию директиву за № 220021 :
"Прорыв корсуньской группировки противника из района Стеблева в направлении Шендеровки произошел потому, что:
во-первых, несмотря на мои личные указания, у Вас не было продуманного общего плана уничтожения корсуньской группировки немцев совместными усилиями 1-го и 2-го Украинских фронтов;
во-вторых, слабая по своему составу 27-я армия не была своевременно усилена;
в-третьих, не было принято решительных мер к выполнению моих указаний об уничтожении в первую очередь стеблевского выступа противника, откуда вероятнее всего можно было ожидать попыток его прорыва.
Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачу координировать действия 1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего Вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам не известно о занятии противником Хилек и Ново-Буды; Вы не знаете решения Конева об использовании 5 гв. кк и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения противника, прорывающегося на Шендеровку.
Сил и средств на левом крыле 1-го Украинского фронта и на правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить его корсуньскую группировку.
Требую от Вас, чтобы Вы уделили выполнению этой задачи главное внимание".
Не прошло и трех часов, как последовала новая директива Ставки за № 220022:
"Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки противника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му Украинскому фронту, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.
В соответствии с этим 27-ю армию в составе 180, 337, 202 сд, 54, 159 ур и всех имеющихся частей усиления передать с 24.00 12.02.1944 г. в оперативное подчинение командующего 2-м Украинским фронтом. Снабжение 27 А всеми видами оставить за 1-м Украинским фронтом. Командующему 2-м Украинским фронтом связь со штабом 27-й армии до установления прямой связи иметь через штаб 1-го Украинского фронта.
2. Тов. Юрьева(Г.К. Жуков. – Авт.) освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника…".
Получив директиву № 220022, генерал армии Ватутин позвонил маршалу Жукову, полагая, что тот является инициатором данного решения.
– Товарищ маршал, вам известно, что я, не смыкая глаз, несколько суток подряд, напрягал все силы для осуществления Корсунь-Шевченковской операции, – сказал Ватутин. – И мне непонятно, почему же сейчас меня отстраняют и не дают довести эту операцию до конца?
В этой связи Жуков в своих мемуарах отмечал: "Я не мог сказать Н.Ф. Ватутину, чье было это предложение, чтобы не сталкивать его с И.С. Коневым. Однако я считал, что в данном случае Н.Ф. Ватутин прав как командующий, заботясь о боевой, вполне заслуженной славе вверенных ему войск".
Поэтому Жуков ответил Ватутину, что это приказ Верховного, который следует безоговорочно выполнять. Ватутин обиженно отчеканил, что приказ будет выполнен.
Генерал армии Конев, получив директиву Ставки ВГК, немедленно вылетел на командный пункт 4-й гвардейской армии, который находился в коридоре прорыва. Вместе с командармом генералом И.К. Смирновым он обсудил меры, которые следовало принять с целью не допустить выхода противника из кольца. С наблюдательного пункта 4-й гвардейской армии командующий 2-м Украинским фронтом в дальнейшем руководил действиями своих войск.
Для укрепления положения 27-й армии генерал армии Конев выдвинул в район Джурженцы 18-й гвардейский танковый корпус, потребовав от войск армии стойко оборонять занимаемые позиции и отбить атаки противника из Стеблева на Шендеровку. Войскам 4-й гвардейской армии приказывалось перейти в наступление с юга на север, рассечь противника на части и пленить его. На внешнем фронте окружения Конев дал указание оставить маневренный резерв и заслон от наступающей танковой группировки противника со стороны Лисянки. Командующему 5-й гвардейской танковой армией предписывалось оказать помощь 4-й гвардейской армии в рассечении окруженной группировки на части, а также по выполнению роли ударной маневренной группы в случае прорыва противника из кольца или с внешнего фронта окружения. Войска 53-й армии должны были создать жесткую противотанковую оборону на внешнем фронте, а 5-я гвардейская, 7-я гвардейская и 57-я армии иметь резервы на случай маневра в районах окруженной группировки и перехода в наступление по общему плану фронта. На 5-ю воздушную армию была возложена задача по нанесению ударов с воздуха по танковым частям противника, парализации действий его авиации, стремившейся оказать помощь окруженным дивизиям, а также по надежному прикрытию наземных войск с воздуха. В свой резерв генерал армии Конев вывел 5-й гвардейский кавалерийский корпус.
Задача 5-й гвардейской танковой армии, связанная с маневром на новое направление, была довольно трудной. Непролазная грязь сковывала движение танков. Несмотря на это, соединения армии вышли в указанный район, лишив противника возможности прорыва из окружения. Она в течение 13 и 14 февраля частью сил во взаимодействии с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом вела бои с противником в районе Ново-Буды и Комаровки, а основными силами, взаимодействуя с 6-й и 2-й танковыми армиями 1-го Украинского фронта, наносила удары по вклинившейся группировке противника в районе Лисянки. На внутреннем фронте окружения войска 2-го Украинского фронта, продвигаясь вперед, постепенно сжимали кольцо. 14 февраля войска 52-й армии заняли Корсунь-Шевченковский.
Гитлер не оставлял надежды на прорыв окруженных войск. 15 февраля он приказал дивизиям, объединенным в "группу Штеммермана" (командир 11-го армейского корпуса), начать прорыв из кольца окружения. Командующий 8-й армией генерал пехоты Велер в 11 часов дня отдал приказ следующего содержания: "Боеспособность 3-го танкового корпуса ограничена погодными условиями и снабжением. Группа Штеммермана должна совершить прорыв собственными силами!"
Фон Манштейн также потребовал от окруженных корпусов осуществить прорыв из кольца, используя для этого всю артиллерию и имеющиеся боеприпасы. Так как во время выхода из окружения войскам пришлось бы передвигаться по бездорожью и глубокой грязи, было приказано бросить орудия после того, как будут расстреляны все боеприпасы. Арьергарды с несколькими орудиями прикрывали выходящие из окружения войска от атак противника с севера, востока и юга.
В ночь на 17 февраля они под руководством своих командиров генералов В. Штеммермана и Либа пошли на прорыв. Удар был нанесен в юго-западном направлении, навстречу 3-му танковому корпусу, который по приказу фон Манштейна напрягал все силы, чтобы, несмотря на непролазную грязь, бросить навстречу прорывающейся группировке хотя бы несколько танков. В половине второго ночи фон Манштейн получил радостное известие о том, что установлена первая связь между выходящими из окружения корпусами и передовыми частями танкового корпуса. 28 февраля штаб группы армий "Юг" получил донесение о том, что из котла вышло 30 000-32 000 человек. Учитывая, что в котле находились малочисленные шесть дивизий и одна бригада, это составляло большую часть активных штыков .
Свидетельства маршала Жукова с этой информацией расходятся:
"Все утро 17 февраля шло ожесточенное сражение по уничтожению прорвавшихся колонн немецких войск, которые в основном были уничтожены и пленены. Лишь нескольким танкам и бронетранспортерам с генералами, офицерами и эсэсовцами удалось вырваться из окружения. Как мы и предполагали, 17 февраля с окруженной группировкой все было покончено. По данным 2-го Украинского фронта, в плен было взято 18 тысяч человек и боевая техника этой группировки".
А вот что утверждал маршал Конев:
"В течение всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69-й, 7-й и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали, что ни один немецкий солдат не прошел через их позиции. Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмистровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, донесениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж наших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах".
К. Типпельскирх в своей книге "История Второй мировой войны" об этих событиях писал следующее: