Все доводы фон Манштейна не были приняты во внимание. Гитлер снова отклонил требования командующего группой армий "Юг". Он, выйдя из кабинета фюрера, попросил вызвать генерала Шмундта. Фон Манштейн обратился к нему с просьбой доложить Гитлеру, что считает нецелесообразным для него в дальнейшем командовать группой армий, если фюрер не согласится принять его предложения. Фон Манштейн просил его поручить командование группой армий кому-либо другому, если фюрер считает невозможным поддержать его точку зрения и предложенные мероприятия.
После обеда на квартиру фон Манштейна позвонил начальник штаба группы армий "Юг" генерал Буссе. Он сообщил, что командующий 1-й танковой армией генерал-полковник Хубе настойчиво предлагает не пробиваться на запад, а отступить на юг, за Днестр. Вечером из армии пришла радиограмма, в которой вновь указывалось, что прорыв на запад неосуществим, а прорыв на юг является необходимостью. На первое предложение командующего 1-й танковой армией генерал Буссе ответил отрицательно, но просил у фон Манштейна окончательного решения. Тот сказал, что по-прежнему считает необходимым осуществить прорыв на запад.
На вечернем докладе настроение Гитлера изменилось коренным образом. Он сказал:
– Я обдумал все еще раз, я согласен с вашим планом относительно прорыва 1-й танковой армии на запад. Я также решился скрепя сердце включить в предлагаемую вами ударную группу 4-й танковой армии вновь сформированный на западе танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й танковых дивизий СС, а также 100-ю горнострелковую дивизию из Венгрии и 367-ю пехотную дивизию.
Фон Манштейн доложил:
– Я отклонил новое предложение генерала Хубе прорываться на юг и настоял на прорыве армии на запад. По моему мнению, прорыв на запад увенчается успехом, так как обе вражеские танковые армии, видимо, распылят свои силы в направлении переправ через Днепр.
Используя неожиданную уступчивость Гитлера, фон Манштейн изложил свое видение относительно дальнейшего развития событий на фронте. Задача группы армий "Юг" должна заключаться в том, чтобы создать стабильный фронт в районе между Карпатами и Припятскими болотами. С этой целью было приказано сосредоточить венгерскую 1-ю армию севернее Карпат в районе Стрый для обороны местности между горным хребтом и верхним Днестром. 8-ю армию предлагалось включить в состав группы армий "А" для защиты границ Румынии. Фон Манштейн также внес предложение создать единое командование для всего южного крыла, включая армии союзников. Он, учитывая необходимость защиты границ Румынии, полагал возможным назначить командующим маршала Антонеску, придав ему статус немецкого начальника штаба. Однако Гитлер не захотел обсуждать этот вопрос. Он сказал лишь, что маршал Антонеску по политическим мотивам отклонит подобное предложение.
Утром 26 марта фон Манштейн вылетел обратно в штаб группы армий "Юг". Как и обещал Гитлер, 8-я армия была передана в подчинение командующему группой армий "А". На следующий день фон Манштейн прибыл в штаб 4-й танковой армии, чтобы обсудить вопрос о проведении удара, который армия вместе с обещанными ей Гитлером новыми силами должна осуществить навстречу 1-й танковой армии. Командующий 4-й танковой армией генерал Payсс был уверен, что ему удастся восстановить связь с 1-й танковой армией, хотя и высказывал опасения за удерживаемый им участок фронта. К этому времени был окружен Тарнополь, объявленный Гитлером "крепостью". Такая же угроза нависла над 13-м артиллерийским корпусом на левом фланге группы армий "Юг" в районе Броды. Однако здесь удалось избежать окружения.
Каковы же были планы советской Ставки?
26 марта командующий 2-м Украинским фронтом маршал Конев получил директиву № 220058 Ставки ВГК, в которой говорилось:
"С выходом войск правого крыла фронта на р. Прут захватить переправы и обеспечить эти переправы занятием на правом берегу р. Прут предмостных плацдармов, каждый протяжением по фронту 15–25 км и в глубину не менее 10–12 км, которые прочно за собой закрепить. Главным силам правого крыла фронта закрепиться на левом берегу р. Прут и организовать оборону, подтянуть артиллерию усиления, тылы и своим устойчивым положением на р. Прут обеспечивать наступление главных сил фронта на юг по обоим берегам р. Днестр. Наступление к западу от р. Прут начинать только по особому приказу Ставки".
В соответствии с этой директивой маршал Конев уточнил задачи армиям фронта. Войска 4-й гвардейской армии, усиленные 75-м стрелковым корпусом, должны были наступать на Кишинев. Для развития наступления намечалось использовать 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус, которому предстояло к исходу дня 30 марта захватить переправы через реки Реут и Оргеев, отрезать противника от переправ на Днестре на участке Рыбница, Дубоссары и не допустить его прорыва на правобережье реки. Войскам 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий приказывалось наступать по левому берегу Днестра.
В ночь на 28 марта войска правого крыла 2-го Украинского фронта форсировали Прут и заняли ближние подступы к Яссам и Кишиневу, где встретили ожесточенное сопротивление противника. Он, сдерживая наступление 3-го Украинского фронта, перебрасывал силы на кишиневское направление, то есть против войск 2-го Украинского фронта, идущих на выручку войскам 3-го Украинского фронта.
В полосе 1-го Украинского фронта передовой отряд 1-й танковой армии (64-я гвардейская танковая бригада подполковника И.Н. Бойко), преодолев за семь часов около 80 км, форсировал Днестр. После этого отряд внезапной ночной атакой овладел железнодорожной станцией Могли, расположенной севернее Черновиц (с 1944 г. Черновцы). Днем 28 марта он преодолел вброд Прут и вышел на подступы к Черновицам с юго-востока. Удар 64-й гвардейской танковой бригады нарастил 11-й гвардейский танковый корпус. Его 45-я гвардейская танковая бригада и приданная корпусу 24-я стрелковая дивизия форсировали Прут северо-западнее Черновиц и приступили к охвату города с запада. Стремясь предотвратить угрозу окружения, части черновицкого гарнизона начали отходить на юг. 29 марта соединения 1-й танковой армии освободили Черновицы. Пока шла напряженная борьба за город, соединения 8-го гвардейского механизированного корпуса развивали стремительное наступление на Коломыю, Станислав. 28 марта части 1-й гвардейской танковой бригады заняли железнодорожную станцию Коломыя.
Гитлеру, уступившему настойчивым требованиям фон Манштейна, стало в тягость такое сотрудничество с командующим группой армий "Юг". То же относилось и к командующему группой армий "А" генерал-фельдмаршалу фон Клейсту, который добивался отвода своих войск на нижний Днестр. Утром 30 марта фон Манштейн был разбужен неожиданным известием, что самолет Гитлера "Кондор", который уже забрал на борт фон Клейста в его штабе, вскоре должен приземлиться во Львове. На этом самолете обоим генерал-фельдмаршалам предстояло вылететь в Оберзальцберг. В это время начальник штаба группы армий "Юг" разговаривал с генералом Цейтцлером, который сообщил, что Гитлер хочет снять фон Клейста и фон Манштейна с их постов. По прибытии в Берхтесгаден их встретил начальник Генштаба Сухопутных войск. Он сообщил, что Геринг и Гиммлер, а вероятно, также и Кейтель вновь предприняли нападки на фон Манштейна и фон Клейста. По словам Цейтцлера, это способствовало тому, что Гитлер решил расстаться с фон Клейстом и фон Манштейном. Когда Гитлер сообщил Цейтцлеру о своем намерении, тот немедленно потребовал своего увольнения, ибо был полностью согласен с фон Манштейном и не мог оставаться, если он уйдет. Но Гитлер грубо отклонил просьбу Цейтцлера, которая была затем повторена и в письменной форме.
Описание своей последней встречи с Гитлером фон Манштейн сделал в своем дневнике:
"Вечером у фюрера. После вручения мечейон заявил мне, что решил передать командование группой армий другому генералу (Моделю). На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых я особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом. Отсюда – смена командования группой армий, наименование которой он также намеревается изменить.
Он, Гитлер, хочет решительно подчеркнуть, что между нами ни в коем случае нет атмосферы недоверия, как это имело место ранее в случаях с другими фельдмаршалами (имена которых он назвал). Он, Гитлер, по-прежнему вполне доверяет мне. Он также никогда не находил каких-либо недостатков в управлении группой армий, более того, был совершенно согласен с командованием группы. Но ему также ясно, продолжал Гитлер, что в течение полутора лет командование группы армий несло слишком тяжелое бремя ответственности и поэтому отдых кажется вполне заслуженным. Он знает, что я один из его способнейших командиров, поэтому он вскоре снова хочет меня использовать. Но в данное время на востоке для меня нет задач. Для того, что там теперь предстоит делать, наиболее подходящим ему казался Модель, который остановил отступление группы армий "Север", проходившее в тяжелой обстановке. Еще раз заверив меня в полном доверии, фюрер заявил мне еще, что никогда не забудет, что перед походом на запад я был единственным, сказавшим ему, что прорыв у Седана мог и должен был означать не только одно выигранное сражение, но и оказать решающее влияние на ход всей кампании на западе".
Фон Манштейн, выслушав Гитлера, сказал:
– Я, безусловно, ничего не могу возразить, поскольку вы считаете возможным при данной обстановке успешнее решать задачи, работая с другим командующим. Я могу передать командование Моделю без существенного ущерба для дела, так как мною уже приняты решающие меры по спасению 1-й танковой армии. Это, во-первых, ваше решение перебросить с запада танковый корпус СС, а во-вторых, мой приказ армии пробиваться на запад севернее Днестра. Тем самым сделано то, что должно в основном делать в настоящее время командование группы армий. В дальнейшем важно будет только, чтобы командование организовало помощь и моральную поддержку войскам. Модель с этим также справится.
Гитлер с живостью согласился с предложением фон Манштейна.
– Модель будет особенно подходящим для этого человеком, – сказал фюрер. – Он будет носиться по всем дивизиям и выжмет из войск последнее.
На это фон Манштейн ответил:
– Мой фюрер, дивизии группы армий под моим командованием уже давно отдали последнее, и другому не удастся выжать из них ничего более.
Одновременно с должности был снят и уволен в запас командующий группой армий "А" генерал-фельдмаршал фон Клейст, которого сменил генерал Ф. Шернер.
31 марта фон Манштейн вылетел обратно во Львов. В связи с тем, что его преемника задержала в Кракове метель, фон Манштейн 1 апреля отдал последний приказ по группе армий "Юг" с целью обеспечить взаимодействие обеих танковых армий во время операции по прорыву. После обеда он посетил 4-ю танковую армию, где обсудил с генералом Рауссом вопросы использования прибывающего танкового корпуса СС, а также простился с ним. С командующими другими армиями, находившимися в его подчинении, фон Манштейн смог проститься лишь письменно. 2 апреля вечером он передал командование группой армий "Юг" Моделю, а на следующий день покинул Львов. Но его замыслы были претворены в жизнь.
4 апреля командующий 4-й танковой армией, сосредоточив усилия пяти дивизий на двух участках, где в 40-километровой полосе оборонялись только две ослабленные в предыдущих боях советские дивизии, перешел в наступление. В течение двух дней деблокирующая группа продвинулась на 40 с лишним километров, отбросив эти дивизии за Днестр. Окруженные войска 1-й танковой армии нанесли встречный удар и 7 апреля соединились с деблокирующей группой в районе населенного пункта Бучач.
Э. фон Манштейн в своих мемуарах отмечал, что к 9 апреля 1-я танковая армия была освобождена, не указав при этом, какой ценой обошелся прорыв на запад. По оценке маршала Г.К. Жукова, окруженная группировка понесла огромные потери, от некоторых соединений остались только штабы. "Сколько гитлеровцев прорвалось из окружения, – отмечал Жуков, – ни я, ни штаб фронта точно установить так и не смогли. Назывались разные цифры. Как потом оказалось, вышли из окружения не десятки танков с десантом, как тогда доносили войска, а значительно больше".
Немецкому командованию в результате прорыва 1-й танковой армии из окружения удалось уплотнить свои войска на львовском направлении. Это не позволило войскам 1-го Украинского фронта прорваться к Львову, как планировал маршал Жуков и требовал Сталин, ибо ни фронт, ни Ставка ВГК не имели в своем распоряжении необходимых резервов. К тому же часть резервных сил фронта (танковый корпус, кавалерийская дивизия и ряд других соединений) была задействована в борьбе с отрядами украинских националистов. 17 апреля войска 1-го Украинского фронта в соответствии с директивой Ставки ВГК перешли к жесткой обороне.
Войска 2-го Украинского фронта продолжали наступление на кишиневском направлении. Но время было упущено. Противник перебросил сюда четыре пехотные (123, 62, 46, 79-я), одну танковую (24-я) дивизии и ряд частей, отведенных с левого берега Днестра. Они оказали упорное сопротивление войскам маршала Конева. Им, правда, удалось выйти на р. Серет и захватить плацдарм на ее западном берегу. Но соединения 2-й танковой армии, имевшей всего 20 танков, не сумели овладеть Кишиневом, как планировал маршал Конев. Это вынудило войска фронта в середине апреля перейти к обороне на достигнутом рубеже.
На этом завершилась Уманско-Ботошанская операция, в ходе которой была разгромлена 8-я армия, а также частично 1-я танковая армия и рассечен фронт группы армий "Юг". Десять ее дивизий потеряли 50–75 % личного состава и почти все тяжелое вооружение. Войска 2-го Украинского фронта продвинулись на 200–250 км, освободили значительную территорию Правобережной Украины и Молдавии, вышли в северо-восточные районы Румынии.
Фон Манштейн снова ушел от маршала Конева непобежденным, хотя в этом ему помогло не искусство полководца, а неожиданная отставка. "Что касалось меня лично, то отстранение от командования означало для меня освобождение от ответственности, переносить которую в данных условиях становилось все труднее, – писал фон Манштейн. – Это бремя ответственности заключалось не столько в чрезвычайно высоких требованиях, которые предъявляла к войскам и командованию длившаяся беспрерывно вот уже 9 месяцев борьба с противником, имевшим подавляющее превосходство в силах. В этой борьбе мы всегда находили выход из трудного положения, шла ли речь о том, чтобы остановить наступление противника, или о том, чтобы и в обороне наносить ему удары, в результате которых он лишался возможности одержать, казалось, совсем близкую победу".
Глава 9
Манштейн и Бундесвер
Фон Манштейн, получив от Гитлера право на "отдых", покинул фронт. Теперь у него появилась возможность заняться своим здоровьем. В глазной клинике при госпитале в Бреслау ему сделали операцию, после которой он восстанавливался на природе, недалеко от Дрездена.
Фон Манштейн, отдавший военной службе почти сорок четыре года своей жизни, уже не мыслил себя вне армии. Он втайне надеялся, что его опыт и знания пригодятся вермахту и что Гитлер вспомнит о нем. Но время шло, а отставной генерал-фельдмаршал все находился не у дел. И тогда он решает напомнить о себе. В конце августа 1944 г. фон Манштейн направил генералу Гудериану письмо следующего содержания:
"Когда в конце марта я побывал у фюрера, он сказал мне, что в обозримом будущем хочет подыскать мне применение.
Между тем должности командования на Востоке заняты заново и почти все группы армий получили новых главнокомандующих, мою же кандидатуру не приняли в расчет. Мне приходится сделать вывод, что фюрер пока не рассматривает вопрос моего назначения. Вы понимаете, исходя из вашего собственного опыта, каким безрадостным является для меня это состояние бездеятельности. Мне сейчас, пожалуй, еще хуже, чем было вам, так как сегодня положение куда серьезнее. В это время, когда все хоть сколько-то пригодные мужчины и способные женщины должны подняться на борьбу, вы легко поймете, как невыносимо для меня это состояние вынужденного безделья. В таком маленьком городе, как Лигниц, где в сегодняшних условиях каждый, разумеется, задает себе вопрос, почему кто-то сидит дома без дела, это особенно тяжко. В свое время, так как я очень ценил возможность отдыха в Лигнице, я попросил Шмундта получить у фюрера разрешение на покупку небольшого имения в сельской местности, чтобы получить таким образом какое-то занятие. Как сообщил мне Шмундт, фюрер ответил, что не хочет, чтобы я себя к чему-то привязывал, так как он все еще нуждается во мне. Тем не менее ввиду стольких новых назначений, в которых мне отказано, я должен предположить, что фюрер все-таки не собирается прибегать к моим услугам. Я хотел бы, дорогой Гудериан, попросить вас еще раз передать фюреру мою просьбу. Я хотел бы категорически подчеркнуть, что мне не нужно ни в коем случае делать никаких подарков. Само собой разумеется, в глазах других фельдмаршалов это рассматривалось бы как прецедент. Я хочу приобрести, насколько мне позволяют мои скромные средства, небольшое поместье – по возможности, в Померании или Силезии. Так как, по общему правилу, подобные сделки ныне не разрешаются и владения не находятся в свободном обращении, то мне нужно получить разрешение фюрера для оправдания такой покупки. Я знаю о нескольких объектах, которые были предназначены к заселению, но, в любом случае, в них возможно сохранение нынешнего статуса. Я знаю также о ряде случаев, когда, вопреки общему запрету, отдельным личностям было выдано разрешение приобрести владения. Есть также целый ряд предприятий, которые из-за отсутствия владельца не управляются должным образом, так что я мог бы заняться ими, если более не предусматривается мое использование в военной области. Я был бы очень благодарен вам, дорогой Гудериан, если бы вы при благоприятном случае доложили фюреру мою просьбу. Никто лучше вас не может понять положения, в котором я нахожусь из-за вынужденного бездействия".
Однако в услугах фон Манштейна, похоже, уже не нуждались. Но разрешение на приобретение имения ему было выдано в октябре 1944 г. министерством снабжения и сельского хозяйства.