- Правило номер девятьсот двадцать категорически запрещает разговаривать, находясь на помосте, это разрешено только полицейским. Вы сироты, а не полицейские, так что держите язык за зубами. Далее. Из-за присутствия ворон вам придется распределить работу следующим образом: по утрам вороны располагаются в районах дальше от центра, поэтому работать вы будете ближе к центру Г.П.В., так что птицы не будут вам помехой. Во второй половине дня, как вы сами видите, вороны устраиваются в центре, и тогда трудиться вы будете в дальних кварталах. Обратите особое внимание на наш новый фонтан, его установили только сегодняшним утром. Он очень красив, и его нужно как следует чистить. По ночам вороны устраиваются на Дереве Невермор.
- Оно стоит на окраине города, так что тут проблем нет. Еще вопросы?
- У меня вопрос, - снова подал голос мужчина в клетчатых брюках. Он поднялся со своего складного стула и показал рукой на Бодлеров. - А где они будут жить? Может, и требуется город, чтобы вырастить ребенка, но ведь это не значит, что какие-то шумные дети должны нарушать покой в наших домах, а?
- Да, - подхватила миссис Морроу, - я целиком за то, чтобы сироты выполняли для нас черную работу, но не желаю, чтобы они вносили в мой дом беспорядок.
Высказались и еще несколько граждан. "Правильно! Правильно!" - раздались выкрики, и в данном случае слово это означало "Я тоже не хочу, чтобы Вайолет, Клаус и Солнышко Бодлер жили у меня!".
Один из самых старых на вид Старейшин поднял обе руки вверх.
- Прошу вас, - сказал он, - нет никаких оснований устраивать столько шума. Дети буду жить с Гектором, нашим мастером-на-все-руки. Он их должен кормить, одевать и следить за тем, чтобы они выполняли черную работу. На нем также лежит обязанность обучить их всем правилам Г.П.В., чтобы они больше не совершали разных ужасных поступков - например, не говорили стоя на помосте.
- Ну то-то же, - пробормотал мужчина в клетчатых штанах.
- А теперь, Бодлеры, - произнесла еще одна Старейшина. Она сидела очень далеко от помоста, и ей приходилось выворачивать шею, чтобы видеть детей, поэтому казалось, что шляпа вот-вот слетит у нее с головы. - Прежде чем Гектор заберет вас к себе, вам наверняка хотелось бы поделиться с нами вашими проблемами, но, к сожалению, вам не полагается высказывать их прямо сейчас, а то бы вы нас ознакомили с ними. Правда, мистер По прислал нам кое-какие материалы, касающиеся пресловутого Графа Олафа.
- Омара, - поправила миссис Морроу, тыча пальцем в газету.
- Тихо! - сказал первый Старейшина. - Итак, Бодлеры, вас, несомненно, беспокоит проблема небезызвестного Олафа, но в качестве вашего опекуна город защитит вас. Специально по этому поводу принято новое правило номер девятнадцать тысяч восемьсот тридцать три. Оно ни при каких условиях не допускает проникновения в город злодеев.
- Правильно, правильно! - послышались голоса, и Старейшины, как один, закивали, так что вороньи шляпы запрыгали у них на головах.
По-прежнему глядя в пол, человек в комбинезоне молча подошел к помосту и повел детей из зала. Бодлеры заторопились вслед за ним, стараясь нагнать мастера, который за все это время не проронил ни слова. Может быть, ему не хотелось брать на себя заботы о троих детях? Или он сердился на Совет Старейшин? Может, он вообще немой? Бодлерам вспомнился один из сообщников Графа Олафа - не то мужчина, не то женщина, который всегда молчал. Дети шли сзади Гектора, держась в нескольких шагах от него, так как боялись подойти ближе к человеку, такому странному и молчаливому. Но едва Гектор, открыв дверь, вышел вместе с детьми из ратуши, он испустил глубокий вздох облегчения, и это был первый звук, который Бодлеры услышали от него. Затем он посмотрел прямо на детей и улыбнулся кроткой улыбкой.
- Пока не выйду из ратуши, все время нахожусь в напряжении, - сказал он приятным голосом. - В присутствии Совета Старейшин я испытываю робость. И все из-за их строгих правил! Я до того робею, что всегда молчу на их собраниях. А как только покину здание - так чувствую себя несравненно лучше. Ну а теперь, раз уж нам придется проводить много времени вместе, давайте кое-что уточним. Во-первых, зовите меня Гектор. Во-вторых, вам, надеюсь, нравится мексиканская пища - я большой мастер ее готовить. А в-третьих, я хочу вам показать кое-что чудесное. Мы как раз вовремя - сейчас начнет заходить солнце.
И так оно и было. Бодлеры не заметили, что, когда они покидали ратушу, дневной свет угасал и солнце как раз начало садиться за горизонт.
- Очень красиво, - вежливо сказала Вайолет. Она никогда не могла понять всех этих восторгов по поводу заката.
- Ш-ш-ш, - остановил ее Гектор. - Не о закате речь. Постойте немножко и последите за воронами. Это произойдет в любую секунду.
- Что - это? - спросил Клаус.
- Ш-ш-ш, - повторил Гектор, и тут это произошло. Совет Старейшин уже оповестил Бодлеров о вечерних привычках ворон, но троица пропустила сообщение мимо ушей, иначе говоря, дети "ни на секунду не задумались, каково бывает, когда тысячи ворон поднимаются в воздух, чтобы переселиться на новое место". Первой в воздух взмыла громадная ворона, сидевшая на почтовом ящике, и, громко хлопая крыльями, начала (или начал - на таком расстоянии невозможно было разобрать, кто это) описывать большой круг над головой у детей. Затем взлетела ворона с подоконника одного из окон ратуши и присоединилась к первой, затем еще одна - из соседнего куста, и еще три с тротуара, а затем сотни ворон одновременно поднялись вверх и стали кружить в воздухе, и казалось, что над городом приподнялась темная завеса. Бодлеры наконец смогли увидеть, как выглядят улицы, рассмотреть все детали домов, между тем как все новые тучи ворон покидали свои дневные насиженные места. Но дети почти не смотрели на город. Не отрываясь они глядели вверх, на непостижимое и прекрасное зрелище: тысячи птиц, кружащих в небе.
- Разве не чудесно? - воскликнул Гектор. Он вытянул вверх свои длинные тощие руки и повысил голос, чтобы перекричать шум крыльев. - Разве не чудесно?
Вайолет, Клаус и Солнышко согласно кивнули и продолжали смотреть на стаи ворон, круживших над ними точно сгусток дрожащего дыма или большая клякса черных чернил, какими я пишу сейчас, описывая эти события и которые непостижимым образом очутились на небесах. Звук, издаваемый крыльями, походил на шорох миллиона одновременно перелистываемых страниц, а поднятый крыльями ветер обвевал детские улыбающиеся лица. На миг, ощущая несущийся им навстречу поток воздуха, Бодлеровские сироты испытали такое чувство, словно и они сейчас поднимутся ввысь, прочь от Графа Олафа, прочь от своих тревог, и присоединятся к птицам, кружащим в вечернем небе.
Глава третья
- Ну разве не чудесное зрелище? - повторил Гектор, когда вороны перестали описывать круги и в виде необъятного черного облака повисли над домами, а потом стали удаляться. - Ну правда ведь чудесно? Просто бесподобно. Кстати, слово это значит то же, что "чудесно".
- Да, действительно бесподобно, - согласился Клаус, но не добавил, что это слово он знает с одиннадцати лет.
- Я любуюсь этим зрелищем почти каждый вечер, - продолжал Гектор, - и каждый раз оно меня поражает. И почему-то вызывает чувство голода. Что мы будем есть сегодня вечером? Как насчет куриных энчиладас? Это мексиканское блюдо - в маисовые лепешки заворачивают начинку из курицы, покрывают расплавленным сыром и подают с особым соусом, которому я научился у моего учителя еще во втором классе. Как вам это?
- Звучит восхитительно, - ответила Вайолет.
- Что ж, отлично, - одобрил Гектор. - Я не жалую чересчур привередливых едоков. До моего дома путь неблизкий, так что поговорим по дороге. Давайте я возьму ваши чемоданы, а вы двое понесете малышку. Я знаю, вам пришлось идти от автобусной остановки пешком, так что с нее путешествий уже хватит.
Гектор схватил бодлеровские чемоданы и пошел впереди них по улице. Улица теперь опустела, и только кое-где валялись отдельные перышки. Высоко над ними вороны делали сейчас крутой поворот влево, и Гектор показал на них чемоданом, приподняв его.
- Не знаю, знакомо ли вам выражение "вороньим курсом", - снова заговорил Гектор. - Оно означает "самой прямой дорогой". Если что-то находится от вас в миле вороньим курсом, значит, эта дорога - самая короткая. Обычно никакой связи с реальными воронами нет, но в данном случае как раз есть. До моего дома примерно миля вороньим курсом. Туда-то они и летят. На ночь они устраиваются на Дереве Невермор, а оно растет у меня на дворе. Но нам, конечно, добираться туда дольше - ведь мы идем пешком через весь Г.П.В., а не летим по воздуху.
- Гектор, - застенчиво сказала Вайолет, - нам хотелось бы знать, что именно означают буквы Г.П.В.
- Ах да, - подхватил Клаус. - Пожалуйста, скажите нам.
- Скажу, разумеется, - ответил Гектор, - только не понимаю, отчего вы так переполошились. Г.П.В. - просто еще одна чепуховая выдумка Совета Старейшин.
Бодлеры в недоумении переглянулись.
- Что вы имеете в виду? - спросил Клаус.
- Ну примерно триста шесть лет назад отряд землепроходцев обнаружил в небольшом поселке убийственное количество ворон, вот как сейчас.
- Стуро? - переспросила Солнышко.
- Убийственное? - удивилась Вайолет. - Они кого-нибудь убили?
- Нет, слово просто означает множество ворон, как бывает множество гусей в стае или коров в стаде или ортодонтистов на симпозиуме. Как бы то ни было, путешественников очень заинтересовал рисунок их передвижений. Ну вы знаете: утром - дальние кварталы, днем - к центру, а вечером - к Дереву Невермор. Рисунок крайне необычен, и исследователей так это увлекло, что они решили здесь обосноваться. И очень скоро на этом месте вырос город, и его назвали Г.П.В.
- Но что означают эти буквы? - спросила Вайолет.
- "Город Почитателей Ворон", - ответил Гектор. - Знаете, как бывают "солнцепоклонники" и…
- Про солнцепоклонников мы знаем, - прервал его Клаус. - Значит, Г.П.В. - это "Город Почитателей Ворон"? Только и всего? В этом и вся тайна?
- Тайна? - удивился Гектор. - Никакая это не тайна. Всем известно, что означают эти буквы.
Бодлеры вздохнули в унынии и замешательстве - сочетание не самое удачное.
- Дело в том, - попробовала объяснить Вайолет, - что мы выбрали Г.П.В. в качестве нового опекуна только потому, что нам рассказали о страшной тайне - тайне букв Г.П.В.
- И кто вам рассказал?
- Наши очень близкие друзья, - ответила Вайолет. - Дункан и Айседора Квегмайры. Они что-то узнали о Графе Олафе, но не успели толком рассказать нам, как их…
- Погоди минутку, - остановил ее Гектор. - Кто такой Граф Олаф? Миссис Морроу упоминала о Графе Омаре. Олаф - его брат?
- Нет. - Клаус содрогнулся от одного предположения, что у Олафа имеется еще и брат. - Боюсь, "Дейли пунктилио" много чего перепутала.
- Ну а почему бы нам не поставить все на свои места? - Гектор завернул за угол. - Что если вы расскажете мне все по порядку?
- Но это довольно длинная история, - заметила Вайолет.
- Ну и что? - Гектор улыбнулся. - У нас впереди довольно длинная дорога. Почему бы вам не начать с начала?
Бодлеры посмотрели вверх, на Гектора, вздохнули и начали с начала, которое показалось им таким далеким, что они даже удивились, как они все хорошо помнят. Вайолет рассказала про ужасный день на пляже, когда они узнали от мистера По о гибели своих родителей во время пожара, который уничтожил их дом. Клаус рассказал Гектору про то время, которое они провели у своего опекуна, Графа Олафа. Солнышко с некоторой помощью Клауса и Вайолет, переводивших сказанное ею, поведала Гектору про бедного Дядю Монти и про страшный конец, постигший Тетю Жозефину. Вайолет описала, как они работали на лесопилке "Счастливые запахи", а Клаус - как они учились в Пруфрокской подготовительной школе. Солнышко рассказала об унылых днях, проведенных у Джерома и Эсме Скволор на Мрачном Проспекте, дом номер 667. Вайолет познакомила Гектора с разными обличьями Графа Олафа и со всеми его гнусными сообщниками, а именно: крюкастым, двумя женщинами с белыми лицами, лысым с длинным носом и не то мужчиной, не то женщиной, который вспомнился детям, пока Гектор в ратуше не произносил ни слова. Клаус рассказал Гектору все про тройняшек Квегмайров и про таинственный подземный туннель, который привел их к родному пепелищу, а также про зловещую тень, нависшую над ними с того самого злополучного дня на пляже. И, пересказывая Гектору длинную историю своих злоключений, они почувствовали, что мастер взял на себя не только тяжесть их чемоданов. Им показалось, будто каждое сказанное ими слово - тоже тяжесть, которую Гектор помогает им нести. История жизни Бодлеров была столь мучительна, что вряд ли они почувствовали себя счастливыми к концу рассказа, и все же, когда Солнышко завершила ее, Бодлерам показалось, будто ноша их сделалась легче.
- Каюн! - закончила Солнышко, и Вайолет немедленно перевела: "Вот почему мы выбрали этот город - мы надеялись раскрыть тайну букв Г.П.В., спасти тройняшек Квегмайров и раз и навсегда победить Графа Олафа".
Гектор вздохнул.
- Да, вы и впрямь прошли через тяжелые испытания, - сказал он, имея в виду "уйму неприятностей, причиной которых в большинстве случаев был Граф Олаф". Он с минуту помолчал и всмотрелся по очереди в каждого Бодлера. - Вы все трое очень храбрые, и я сделаю все, чтобы вам жилось у меня хорошо. Но должен вам сказать, что, по моему мнению, вы зашли в тупик.
- Как это? - спросил Клаус.
- Не хотелось бы, конечно, добавлять неприятных вестей ко всем ужасам, которые вы мне нарассказали, - ответил Гектор, - но мне думается, буквы, которые вам сообщили Квегмайры, и начальные буквы этого города - чистое совпадение. Как я уже говорил, наш городок более трехсот лет носит название Г.П.В. За это время тут мало что изменилось. Вороны всегда устраивались на одних и тех же местах. Собрания Совета Старейшин всегда происходили каждый день в одно и то же время. До меня мастером на все руки был мой отец, а до него - его отец и так далее и так далее. Единственная здесь новинка - это вы, дети, и новый Птичий Фонтан, который мы с вами завтра будем чистить. Ума не приложу, что этот город может иметь общего с тайной, которую раскрыли Квегмайры.
Бодлеры в расстройстве поглядели друг на друга.
- Поджик? - с огорчением произнесла Солнышко. Она хотела сказать нечто вроде "Так что же, мы приехали сюда зря?", но Вайолет перевела ее слова по-другому:
- Сестра хочет сказать, что очень огорчительно оказаться не там, где надо.
- Мы очень беспокоимся за наших друзей, - добавил Клаус, - и не хотим отказываться от наших поисков.
- Отказываться? - переспросил Гектор. - Кто говорит о том, чтобы отказываться? Только потому, что у города не-подходящее название, не значит, что вы попали не туда. Работы у нас, конечно, масса, но в свободное время мы можем попытаться выяснить, где Дункан с Айседорой. Я, правда, простой работник, а не детектив, но я попробую вам помочь, как могу. Только мы должны быть очень осторожны. У Совета Старейшин столько правил - что ни сделай, обязательно какое-нибудь нарушишь.
- А зачем им так много правил? - поинтересовалась Вайолет.
- Зачем вообще существует много правил? - Гектор пожал плечами. - Наверно, чтобы легче распоряжаться людьми. Благодаря всем этим правилам Совет Старейшин может указывать жителям, что носить, что говорить, что есть и даже что строить. К примеру, правило номер шестьдесят семь категорически запрещает горожанам производить любые механические приспособления или пользоваться ими.
- Значит, и я не имею права изобретать и применять механические приспособления? - огорчилась Вайолет. - Ведь теперь, когда город стал нашим опекуном, мы тоже являемся гражданами Г.П.В.?
- Боюсь, что да, - ответил Гектор. - Вам придется соблюдать правило номер шестьдесят семь, а также все остальные.
- Но Вайолет - изобретатель! - воскликнул Клаус. - Для нее механические приспособления чрезвычайно важны!
- Ах так? - Гектор слегка улыбнулся. - В таком случае, Вайолет, ты можешь оказать мне неоценимую помощь. - Он остановился и оглядел улицу с таким видом, точно она кипела шпионами, а не была абсолютно пустынна. - Ты умеешь хранить секреты?
- Да, - ответила Вайолет.
Гектор еще раз оглядел улицу, потом нагнулся и заговорил очень тихим голосом:
- Когда Совет Старейшин придумал правило номер шестьдесят семь, мне велели уничтожить все изобретательские материалы в городе.
- А вы что на это сказали? - спросил Клаус.
- Ничего не сказал, - признался Гектор и завернул еще за один угол. - Вы же знаете, я робею, пока нахожусь в ратуше. Но вот что я сделал: я собрал все материалы и спрятал их у себя в сарае, который служит мне чем-то вроде изобретательской мастерской.
- Мне всегда хотелось иметь мастерскую, - проговорила Вайолет. Не отдавая себе в этом отчета, она полезла в карман, достала ленту и начала завязывать волосы, чтобы они не лезли в глаза, как будто уже что-то изобретала, а не просто разговаривала про изобретения. - Что вы успели изобрести, Гектор?
- Ну, кое-какие мелочи. Но у меня есть грандиозный проект, и он близится к завершению. Я строю автономный летучий дом, основанный на принципе нагретого воздуха.
- Нибдес? - задала вопрос Солнышко. Она имела в виду: "Не объясните ли это поподробнее?".
Но Гектор не нуждался ни в чьих просьбах, он готов был говорить о своем изобретении не останавливаясь.
- Не знаю, приходилось ли вам подниматься на воздушном шаре, наполненном нагретым воздухом, - сказал он. - Это очень увлекательно. Вы стоите в большой корзине, над головой у вас громадный шар, а под вами простирается вся местность, точно гигантская простыня. Нечто потрясающее! Так вот, мое изобретение - тот же воздушный шар, только гораздо больше. Вместо одной громадной корзины у меня двенадцать, соединенных друг с другом, а наверху - несколько шаров с нагретым воздухом. Каждая корзина - это отдельная комната, так что в целом получается летучий дом. Он абсолютно автономен, стоит подняться вверх - и вам больше не нужно опускаться вниз. В сущности, если аппарат будет действовать исправно, опуститься на землю будет и невозможно.
По идее двигатель должен работать больше ста лет, а одну, самую вместительную, корзину я постепенно наполню едой, напитками, одеждой и книгами. Как только все будет завершено, я улечу из Г.П.В., подальше от Совета Старейшин, от всего, что заставляет меня робеть, и стану вечно жить в небе.
- Да, похоже, это чудесное изобретение, - заметила Вайолет. - А как же вам удалось сделать двигатель автономным?
- Н-да, тут как раз есть проблемы, - признался Гектор. - Но, возможно, когда вы взглянете на него, нам удастся вместе довести дело до конца.
- Не сомневаюсь, что Вайолет сумеет вам помочь, - заявил Клаус. - Но из меня плохой изобретатель, я больше интересуюсь книгами. Имеется ли в Г.П.В. хорошая библиотека?