Парень перестал поглаживать спаниеля и выпрямился. Напряжение исчезло с его лица; однако он так и не улыбнулся.
- Нездешние? - задумчиво повторил он. - Что ж, так лучше. Это мне больше нравится…
Пес повертелся у его ног, потом потянулся, изогнувшись дугой от головы до кончика хвоста. Парень ласково почесал его за ухом.
Все в порядке, Куни, успокойся.
Какой красавец! - искренне восхитилась Мартина. - Он кажется таким умным и ласковым!..
Парень покраснел от удовольствия. Лицо его осветила застенчивая улыбка.
- Это моя собака, ей четыре года.
Почувствовав, что разговор идет о нем, пес солидно тявкнул, потом подпрыгнул, лизнув молодого хозяина в руку, и стал носиться вокруг. В два прыжка он очутился возле Мартины и приветливо завилял хвостом, глядя на нее.
Словно вспомнив наконец вопрос Мишеля, парень сказал:
- По этой дороге вы пройдете к плотине.
Только вам придется пройти мимо моего дома, трактира Адской долины…
Мишель собрал все хладнокровие, чтобы не показать, как ему не по себе. А Мартина едва сдержала крик удивления… Впрочем, паренек, казалось, ничего не заметил.
- Меня зовут Мило, - вежливо представился он. - А вас?
Справившись с изумлением, Мишель назвал свое имя. Потом представилась и Мартина.
- И где же вы обитаете? - поинтересовался Мило.
Услышав это странное выражение, Мишель и Мартина засмеялись. Мило поначалу нахмурился, заподозрив издевку, но потом захохотал вместе с ними.
Я хотел сказать, у кого вы живете в Капдезаке?
У моего дяди, Гюсту Лебера, - ответила Мартина.
У Гюсту Лебера? - Мило расплылся в улыбке. - Я его хорошо знаю. Это добрый человек.
- Ты знаком с моим дядей? - удивилась Мартина.
Мило в знак согласия тряхнул темной шевелюрой.
- Гюсту - только один, кто захотел помочь моему отцу: в прошлом году нам нужно было перевезти лес, настелить крышу.
- А остальные что, отказались?
Мило пожал плечами.
Потому я и бросил в тебя камень. Я видел тебя вместе с Пибраем, Сезареном и другими. Я думал ты из их шайки.
Ты вроде не больно их жалуешь.
К счастью, я уже получил аттестат. Больше не нужно с ними учиться. Они все очень злые и глупые, я для них - просто "чужак"!
Мартина заметила, как при этих словах сжались кулаки парня. Нетрудно было вообразить, сколько издевательств ему пришлось вытерпеть.
- Хотите, пойдем до трактира вместе, я покажу вам дорогу к плотине. У нас очень красивая терраса, с нее открывается чудесный вид. Папа даже хотел назвать трактир "Бельвю"…
При упоминании об отце голос Мило дрогнул. Мишелю с Мартиной стало не по себе. Оживленное лицо Мило погрустнело. Он тряхнул головой, словно отгоняя тягостные мысли, и добавил с отчаянной, полной вызова решимостью:
- Когда он вернется, я сделаю ему сюрприз! Потрясающий сюрприз! Я хочу нарисовать вывеску. Вот так! Ему наверняка понравится.
Видно было, что Мило очень любит отца. Что же касается Мишеля и Мартины, для них это был тяжелый момент. Они понятия не имели, как им Держаться, как избежать разговора о неприятных событиях, происходивших вокруг трактира.
- Ну что ж, пошли, - позвал Мило.
И, не дожидаясь ответа, двинулся по тропинке, на которую несколько минут назад выскользнул из леса. За ним вприпрыжку бежал Куни, длинные уши спаниеля развевались на бегу.
Ребята двинулись следом за ним. Наконец Мило остановился и вытянул руку.
- А вот мой дом!
Сквозь заросли Мишель и Мартина разглядели поросшую мхом стену из плоских камней; она возвышалась среди дубов чуть пониже тропинки.
Из таких камней возводили дома в этих краях в старину. О том, что дом обитаем, свидетельствовала поднимающаяся из трубы сизая струйка дыма.
Заросли вокруг были вырублены; только местами - видимо, для красоты - было оставлено по одному, по два куста.
Мило повел новых знакомых не в дом, а к просторной площадке, на которой стояли столики. Три высокие ступени вели на террасу, вымощенную каменными плитами и огороженную перилами. Над ней шатром раскинул могучие ветви вековой дуб.
- Вот наша терраса! - сказал Мило с такой простодушной гордостью, что Мартина не смогла сдержать улыбки.
Ребята подошли к перилам. Мило хозяйским взглядом окинул окрестности.
Перед террасой тянулся пологий склон, заросший, как и все вокруг, непролазным лесом. Ниже, через полсотни метров, склон круто уходил вниз: видимо, там был обрыв.
Вон там, где кончаются деревья, видите, торчит скала… А прямо под нами - грот. Его называют Дьявольский грот…
Через него идет отводной канал… - рассеянно произнесла Мартина - и тут же прикусила губу.
Мило кивнул утвердительно. Наступило молчание. Затем Мило спросил… Этот вопрос словно зрел в нем с первой минуты их встречи. Глаза его помрачнели.
- Гюсту Лебер говорил вам что-нибудь про отца?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что молодые люди в растерянности разинули рты.
Э-э… ну да. То есть… - пробормотал Мишель, пытаясь собраться с мыслями.
Он тоже считает отца виновным? - не отступал Мило.
Нет, нет. Это точно… - торопливо вставила Мартина - и умолкла, не зная, как закончить фразу и чем подтвердить свою уверенность.
Он говорил, местные ошибаются. Его обвинили только потому, что он иностранец, - добавил Мишель.
Это заявление, по всему судя, не принесло Мило большого облегчения.
- А сам-то он как думает? - добивался парень. - Отец виновен?
Мишель чувствовал, что для Мило мнение Гюсту очень важно. Вне всяких сомнений, он глубоко уважал дядю Мартины.
- Честно говоря, не знаю, - признался Мишель. - Вообще-то его можно понять: когда в дела вмешивается полиция, лучше подождать, что она выяснит.
Мило, казалось, утратил весь свой задор. Он вдруг опять превратился в мальчишку, раздавленного непомерным горем.
- Я совсем не понимаю, что происходит, - срывающимся голосом произнес он. - Это как история с цементом. Папа мне клялся, что ничего не брал со стройки, ни мешка… А потом… - У него вырвалось сухое рыдание. Но он собрал волю и продолжал говорить: - А потом прораб нашел здесь, в трактире, пустые мешки, со штемпелем стройки! Папа сказал, что кто-то сыграл с ним скверную шутку.
То есть - кто-то подкинул вам пустые мешки, а сам сообщил прорабу?
Папа так считает. Он сказал прорабу все как есть, но тот ему не поверил. В полицию он тогда не стал сообщать, ведь речь шла о нескольких мешках, но со стройки папе пришлось уйти…
Мишелю хотелось расспросить Мило о событиях той грозовой ночи, но он не решился начать этот разговор. Мило и без того было тяжело; своим неуместным любопытством Мишель еще больше разбередил бы его раны.
Но Мило, казалось, угадал, о чем думают его новые друзья, и сам предложил:
- Пойдемте, я покажу вам дом и погреб.
Мишель и Мартина переглянулись. Особенный интерес вызывал у них погреб, и это отнюдь не было праздное любопытство.
7
- Мамы сейчас дома нет, она поехала в город, попробует объяснить жандармам, что папа не виноват, - сказал Мило, когда они шли мимо фасада трактира.
Беленые стены были почти сплошь закрыты зелеными плетьми дикого винограда: перестраивая дом, отец Мило не стал их выкорчевывать. Карликовая смоковница бросала тень на окошко, рама которого была выкрашена в красивый голубой цвет.
Дом был отделан с большим вкусом, что Мартина не преминула отметить вслух - к огромной радости Мило.
Он сразу повел новых друзей на задворки. Здесь, на склоне горы, шагах в десяти от конька крыши, в зарослях ежевики громоздилась груда камней. С одной стороны ежевику срубили, там виднелся проход.
Вот тут жандармы нашли взрывчатку, - пояснил Мило дрожащим от отчаяния голосом.
Они пошли прямо сюда? - спросил Мишель для проформы: он знал, как обстояло дело, благодаря невольной откровенности жандармов.
Да, прямо. Они спросили, можно ли посмотреть, что находится в погребе.
А ты был при этом?
Конечно, черт побери. Они пришли на рассвете, всех в доме перебудили. Папа им сказал, что ни разу и не заглядывал в погреб! Но им было все равно. Говорят, руби ежевику. Папа ничего не понимал, но с жандармами лучше не спорить, верно?
Верно, - согласился Мишель.
Тогда папа принес свою сапу и стал рубить кусты…
А что такое сапа, Мило? - перебила его Мартина.
Парень сходил под навес и вернулся с громадным серпом, изогнутым так, чтобы им удобнее было срезать траву.
А дальше? - спросил Мишель.
Все кончилось быстро. Не успел папа расчистить этот проход, как жандармы приблизились и увидели в погребе сверток. Они велели папе достать его. В свертке лежала взрывчатка.
Наступила тишина. Мишель и Мартина представили себе эту сцену. Саразини, как большинство иностранцев, побаивался властей и послушно исполнял приказания официальных лиц.
- Папа был удивлен больше жандармов! Я собственными ушами слышал, как он клялся, что ноги его в этом погребе не было. Да и как, сказал он жандармам, ему было продраться через колючки?..
Этот вопрос, надо думать, смутил стражей закона. Но они заведомо были убеждены в вине Саразини. Они обошли вокруг погреба и на противоположной стороне наткнулись на примятый кустарник…
Это правда? - спросил Мишель, проникаясь все большим интересом.
К сожалению, да… - жалобно ответил Мило. - Они сказали папе, что именно там он пробрался к погребу и спрятал взрывчатку…
Мишель подошел к развалинам и легко соскочил внутрь. Земля казалась нетронутой; вообще там не было ничего примечательного, кроме нескольких камней, валявшихся под ногами. Зардели ежевики нависали над погребом, образуя над остатками стен и крыши еще один свод.
- Покажи, где там примятые кусты, - попросил Мишель.
Мартина присоединилась к другу. Они внимательно осмотрели место, которое им указал Мило. Увядшие, но не засохшие еще кусты держались, цепляясь за соседей.
Мишель поднял какую-то старую ветку и поворошил увядшие кусты. Он отметил про себя, что они подрублены под корень; причем, судя по их виду, это произошло совсем недавно, примерно в то же время, когда Саразини вырубил, по приказу жандармов, заросли на противоположной стороне.
Не переставая удивляться, Мишель осмотрел кусты более тщательно и пришел к выводу, что они были срублены, а затем немного приподняты - как будто для того, чтобы под ними могло пробраться большое животное. Или - человек…
Говорить на эту тему с Мило не было смысла. Юноша, видимо, настолько был убежден, что его отец невиновен, что Мишель не нашел в себе душевных сил, чтобы показать ему, каким образом Саразини мог добраться до погреба и положить туда взрывчатку… Честно говоря, Мишель не видел причин, почему папаша Саразини не мог этого сделать. Как знать, вдруг жандармам позвонил какой-нибудь рабочий с плотины, который поймал Саразини на месте преступления?..
Однако пока что Мишель предпочел держать свои выводы при себе. От погреба остались руины, крыша сохранилась лишь частично. Верхняя кромка стены выступала над уровнем земли более или менее ровной полосой.
Понятия не имея, что думает обо всем этом Мишель, Мартина с любопытством оглядывала развалины… Вдруг ее внимание привлек какой-то маленький блестящий стержень, валявшийся меж корней ежевики. Она взяла его в руки и едва не вскрикнула от изумления: это был огрызок карандаша.
Место для карандаша тут было явно не самое подходящее, к тому же он ничуть не пострадал от непогоды… но на всякий случай девочка решила пока промолчать о своей находке, допуская, что карандаш мог принадлежать отцу Мило; мысли ее шли примерно в том же русле, что и мысли Мишеля. Она сунула карандаш в карман юбки.
Папа хотел восстанавливать погреб, - говорил Мило, издали наблюдая, как идет осмотр развалин. - Ждал, пока соберутся деньги на цемент и песок.
Погреб рядом с трактиром - штука необходимая, - согласился Мишель.
Не обнаружив ничего, что заслуживало бы внимания, Мишель и Мартина выбрались из зарослей ежевики. Куни, который с большим вниманием следил за гостями, снова подбежал к Мартине, виляя хвостом.
Хотя Мило явно не был бы против, если бы они остались подольше, молодые люди стали прощаться. Правда, идти к плотине и делать снимки им уже расхотелось. Мишель был погружен в свои мысли, Мартина - в свои…
Мило вызвался проводить их до развилки.
- Придете еще? - спросил он с такой надеждой, что они пообещали навещать его как можно чаще.
Куни вдруг встревожился; опустив хвост и глухо ворча, он беспокойно нюхал горячий воздух.
- Что с тобой, Куни?! - воскликнула Мартина. - На кого ты рычишь?
Но пес и ухом не повел. Пришлось Мило прикрикнуть на него; лишь тогда Куни неохотно потрусил к дому.
А Мартина с Мишелем той же дорогой отправились на ферму. Большую часть пути они шли друг за другом, изредка перебрасываясь словами. Головы у обоих были заняты тем, что они увидели и узнали возле трактира.
Вдруг Мартина, которая шла позади, едва не наткнулась на Мишеля: он стоял, замерев, и прислушивался к чему-то.
Ты ничего не слышала? - тихо сказал он, когда она подошла.
Нет… А в чем дело?
Сам не знаю… Показалось, кто-то за нами крадется по лесу…
Они напрягли слух; но никаких посторонних звуков не было слышно. Они двинулись дальше. И почти в тот же миг Мишель снова остановился и молниеносно нырнул в заросли.
Мартина растерялась, сердце ее билось неровно, как всегда, когда ей грозила неведомая опасность… Мишель вернулся ни с чем.
Черт знает что! - пробормотал он. - Слышу шаги то справа, то слева… Можно подумать, лес кишит лазутчиками.
Тебе не почудилось?
Какое там!.. Эх, попался бы мне в руки этот мерзавец, которому доставляет удовольствие нас дурачить…
Вскоре они вышли к дороге… И тут кусты вдруг затрещали, и из чащи вылезла компания Пибрая в полном составе. У Мишеля несколько отлегло от сердца: таинственными лазутчиками оказались деревенские ребята. Он замедлил шаг, чтобы поздороваться с ними.
Компания выглядела сконфуженной - пожалуй, за исключением Пибрая, на лице которого играла наглая усмешка.
Пожимая руку Рику, Мишель почувствовал, что парень не в своей тарелке.
- Что это с вами? - спросил Мишель, отметив про себя, что Тео, а за ним и Сезарен с Марком сгрудились поодаль, возле Пибрая, и так же криво, недоброжелательно ухмыляются. - Что это за шуточки? Сегодня вроде не первое апреля…
Мартина совсем растерялась, не зная, как вести себя дальше. Наконец Пибрай, видимо, принял какое-то решение. Нахмурив брови, он шагнул к Мишелю; в глазах его вспыхнули злобные огоньки.
Шуточки, говоришь?.. - произнес он дрожащим от ярости голосом. - По-моему, это ты отмочил с нами шутку!
Что? Я?.. Какую шутку? - повторил Мишель, пораженный враждебностью, сквозившей в глазах Пибрая.
Эй, вы слыхали? - крикнул тот, словно ища у приятелей поддержки. - Мсье желает знать, какую шуточку он отмочил!.. Не валяй дурака, мы все видели! Вы с Мартиной таскаетесь в Адскую долину к этой швали!.. К Мило и его семейке! Вам, видно, нравится якшаться со всяким сбродом, местных вам мало!.. Вы, чужаки, одна шайка-лейка, и плевать вам на тех, кто, по своей доброте, вас тут привечает…
У Мишеля перехватило дыхание. Он спросил себя, уж не снится ли ему это?.. Неужто на свете встречаются такие кретины?..
А Пибрай разошелся не на шутку:
- Могу спорить, ты этих мошенников ангелами считаешь! Ходишь к ним в гости, фотографируешься с ними… Нет уж, будь добр, выбирай, старина! Или мы, или этот жулик Мило! А мы не желаем больше иметь с тобой дело!.. Ясно тебе?..
Приняв молчание Мишеля за признак трусости, Пибрай распалялся все больше. Теперь он держался совсем нагло. А последние слова изрек тоном, не допускающим возражений.
Справившись с изумлением, Мишель смерил его презрительным взглядом. И, пожав плечами, спокойно ответил:
- Кажется, мне все ясно, старина. И, знаешь, ты, кажется, прав. Сейчас я понимаю, что все могут ошибаться… Жандармы - тоже… Но даже если Саразини виноват, то при чем тут Мило? И с какой стати ты…
Эй, вы слыхали? Мило, значит, ни при чем!.. Слушай меня хорошенько, Мишель, и заруби себе на носу: жандармы всем оказали бы большую услугу, если бы замели вместе с папашей и сынка!..
Мило?
А ты как думал? Я этого голубчика знаю как облупленного!.. Думаешь, с него не станет рвануть плотину, чтобы отвести подозрения от отца? Только этот фокус у него не пройдет, за это могу ручаться! Я с него глаз не спущу! Ну как, дошло?
Еще как дошло! И знаешь, у меня уже есть готовый ответ. Я сделал свой выбор, как ты требовал! Пойдем, Мартина, нечего нам делать с этими идиотами! Мы же тут - "чужаки"! Словно можно быть чужой родному дяде… Во всяком случае, Пибрай, лучше быть, по твоему выражению, "чужаком", чем законченным болваном вроде тебя!
Сказав это, Мишель повернулся к Пибраю и его команде спиной и зашагал прочь.
- Еще неизвестно, кто из нас болван!.. Мы тебе еще покажем!.. - надрывно вопил Пибрай; его поддержали приятели.
Мишель не удостоил его ответом. Неторопливым шагом он двинулся прочь. Мартина пару раз обернулась: компания стояла на прежнем месте; казалось, в ней разгорелся жаркий спор.
Вот-вот должна была показаться ферма; и тут за спиной у ребят раздался топот, заставивший их насторожиться. Мишель сжал кулаки.
- Что ж, драться так драться… Беги на ферму, Мартина!.. Я тебя догоню!
Мишель демонстративно не оборачивался, выражая свое презрение к глупости Пибрая.
Но, к его великому сожалению, его нагнал запыхавшийся Рику.
- Что тебе? - буркнул Мишель.
- Я только хотел тебе сказать… В общем, я на твоей стороне! Пибрай окончательно тронулся!
Он не переваривает Мило, особенно после того, как схлопотал от папаши Саразини пощечину.
Кстати, за дело. К тому же он приходится двоюродным братом Режи, ты ведь знаешь его… Ну, он автослесарь!..
У Рику даже горло перехватило: всю эту тираду он выпалил на одном дыхании, словно ему не терпелось выложить все разом.
Мишель улыбнулся.
Не спеши так, Рику. Честно говоря, я сам удивлялся, чего ты водишься с этим Пибраем. Он же глуп, как пробка!
Да, он полное ничтожество! Недавно он устроился было на стройку чернорабочим. Но, как говорят у нас, не переутомлялся. Так что долго он там не задержался…
А ты чем занимаешься? Учишься?
Ну да. Ты же знаешь, мой отец - аптекарь. Он хочет, чтобы я через несколько лет занял его место.
Твой отец - аптекарь? - задумчиво переспросил Мишель.
Да. Что тебя удивляет? - заинтересовался Рику.
Да нет, ничего… Пойдешь с нами? Мы на ферму.
Хорошо.
Ладно, сейчас я тебе все объясню. Слушай внимательно…